начение могут иметь горести, обрушившиеся на меня, или опасности, могущие мне угрожать... Ты должен был знать наверняка: я приду...
     - Я осмеливался... надеяться, - признался он. А Малта сверху вниз рассматривала его черты, испытывая легкое потрясение. Теперь-то она видела, как похож он на Брэшена. И насколько проигрывает при сравнении. Она-то считала Сервина таким мужественным, таким... зрелым. А стоило провести вечер в обществе Брэшена, и Сервин начал казаться ей попросту молокососом.
     Очень неприятный вывод... Он как бы приуменьшал значимость ее победы.
     А Сервин поймал обе ее руки и, набравшись смелости, дерзновенно поцеловал каждую, прежде чем отпустить.
     - Не надо... - шепнула она. - Ты же знаешь: я другому обещана...
     Сервин горячо поклялся:
     - Я не позволю, чтобы он тобой завладел!
     Она покачала головой:
     - Слишком поздно. Это сделалось очевидно еще и из-за тех новостей, которые нынче вечером нам доставил твой брат... - И Малта отвела взгляд, вперив широко раскрытые глаза в ночной лес... сад, то бишь. - И теперь у меня нет выбора, кроме как покориться судьбе. Жизнь моего отца зависит от этого...
     Он вскочил на ноги.
     - О чем ты? - Это был настоящий крик шепотом. - Какие новости? При чем тут мой брат?.. И твой отец... его жизнь... Я ничего не понимаю!
     На какой-то миг в ее голосе зазвучали всамделишные слезы.
     - Пираты захватили наш семейный корабль, - стала она рассказывать. - Брэшен, добрый человек, сообщил нам об этом. Мы очень боимся, что, может быть, мой отец и младший брат уже убиты... но если нет... и если представится хоть малейшая возможность... Ты понимаешь, Сервин, нам надо любым способом собрать деньги для выкупа. А какие у нас деньги? Сервин, Сервин, как ни унизительно мне в том сознаваться... но ведь ты наверняка знаешь о наших нынешних затруднениях. И, как только разнесется слух о потере "Проказницы", кредиторы накинутся на нас, точно стая акул! - И она прижала руки к лицу. - Тут не то что выкуп собрать... я вообще не знаю, как мы прокормиться-то сможем. Вот поэтому я и боюсь, что при нынешних обстоятельствах меня скорейшим образом выдадут за жениха из Чащоб. И, как это ни тяжело для меня, я знаю, к чему обязывает меня долг. Рэйн - человек очень великодушный... Наверняка он поможет нам вызволить папу. И если расплатиться за это мне придется замужеством... что ж... так тому и быть. Невелика цена...
     Тут ее голос сорвался. В самом деле сорвался. Она даже пошатнулась, сломленная жестокостью своей участи. Сервин подхватил ее в объятия.
     - Бедная моя... отважное сердечко... Но как ты могла подумать, будто я допущу для тебя это замужество без любви? Хотя бы ты и была готова пойти на него ради отца?
     - Не нам делать выбор, Сервин, - прошептала она, уткнувшись ему в грудь. - Я... я предложу себя Рэйну. Ведь у него есть и деньги, и власть, чтобы помочь мне. И об этом я стану думать, когда... когда настанет час... нам с ним осуществить наше супружество.
     И она зарылась лицом в его рубашку, словно стыдливость не давала ей даже упоминать о подобных вещах.
     Сервин крепче стиснул ладонями ее плечи.
     - Никогда, - пообещал он сквозь зубы. - Никогда не придет этот черный час! - И он тяжело перевел дух. - Я, конечно, не так богат, как этот уроженец Чащоб... Но все, что у меня есть... все, что у меня когда-нибудь будет... все это в твоем распоряжении, Малта! - Он чуть отстранил ее, чтобы заглянуть в лицо. - Поистине, это самое меньшее, что я могу для тебя сделать!
     Она повела плечиками, этак беспомощно.
     - Примерно таких слов и ждала я от тебя... Но ведь глава вашей семьи, носящий звание торговца, по-прежнему твой отец. И судьба бедного Брэшена ясно свидетельствует, сколь твердой рукой он всем управляет. Я знаю, что подсказывает и велит тебе твое сердце, но в жизни... - и она горестно покачала головой, - в жизни ты распоряжаешься очень немногим...
     - Бедный Брэшен! - возмутился юный Трелл. Новое упоминание о брате даже отвлекло его от горестей Малты. - Мой брат сам навлек на свою голову все беды, и жалеть его незачем. Все остальное, что ты сказала... увы, это правда. Я не в силах предоставить тебе все состояние Треллов, но...
     - Как будто я решилась бы об этом просить!.. Ах, Сервин, неужели ты в самом деле так обо мне думаешь? Что я способна прийти к тебе посреди ночи... ставя на карту свое доброе имя... затем, чтобы просить о деньгах?
     И она отвернулась прочь, резкое движение взметнуло плащ, ненадолго открыв белизну хлопковой ночной рубашки. Она услышала сдавленное аханье Дейлы. Дейла так и выкатилась из беседки, мигом оказавшись с нею рядом.
     - Да ты чуть не голая! - накинулась она на подругу. - Малта! Как ты могла?
     Вот так-то. Если Сервин действительно тупица и сам не заметил, то уж сейчас до него точно дойдет. Малта царственно выпрямилась:
     - У меня не было выбора. Равно как и другой возможности выбраться из дому. Вот я и выскочила в чем была... и совсем не жалею о сделанном. Тем более что у Сервина хватило благородства не подавать виду, если он что и заметил. Он-то понимает, что не по своей воле я пришла сюда в таком виде. Неужели ты не способна уразуметь, Дейла, что речь идет о жизни или смерти моего отца! Как можно в такой момент считаться с правилами, справедливыми в обычные дни?
     И она умоляюще прижала руки к сердцу, не забывая, впрочем, краешком глаза наблюдать за реакцией Сервина. Что ж, он взирал на нее с ужасом и восторгом. А еще так, словно мог рассмотреть ее тело сквозь плащ.
     - Дейла, - сказал он наконец. - Малта права: какая разница, во что она одета? Какой же ты еще ребенок - приниматься кудахтать по такому пустячному поводу. Прошу тебя, дай мне переговорить с Малтой наедине!
     - Сервин!.. - не сдавалась кипевшая от возмущения сестра.
     Он разозлил ее, назвав "ребенком". Вот это он зря. В планы Малты подобное никоим образом не входило. По той простой причине, что рассерженная Дейла могла сделаться не в меру болтлива.
     Томным движением Малта простерла к ней руку:
     - Милая, я знаю, что ты пытаешься меня защитить... Спасибо, сердечко мое! Но я вполне уверена, что наедине с твоим братом мне нечего опасаться... - Она прямо смотрела Дейле в глаза. - Я слишком хорошо знаю тебя, а стало быть, и его. Вы - люди чести. Потому-то я и не страшусь остаться с ним с глазу на глаз.
     У Дейлы так и засияли глаза. Она отступила прочь:
     - О-о, Малта... Как ты прозорлива!
     И, явно растроганная, вернулась в беседку. Малта же оглянулась на Сервина и поплотнее запахнулась в плащ, - естественно, таким образом, чтобы елико возможно подчеркнуть тонкую талию и округлые бедра. Она смотрела на него с робкой улыбкой:
     - Сервин... - Произнеся его имя, она снова вздохнула. - Какой стыд, что приходится говорить столь откровенно... Увы, необходимость вынуждает меня. Нет-нет, я не прошу ни того, чем ты располагаешь сейчас, ни того, что у тебя будет потом... Но с благодарностью приму то малое, что ты сумеешь предложить мне незаметно и не утесняя себя. А еще важней было бы для меня, если бы твоя семья надумала объединить усилия с нашей. Знаешь, завтра вечером будет собрание Совета торговцев... Я всенепременно приду. И ты, пожалуйста, приходи. Если бы ты сумел убедить своего папу тоже посетить Совет и выступить за нас, это бы так нам помогло! Утрата корабля и участь моего отца... Это же не нас одних только касается. Это на всех торговцах Удачного отзовется. Если головорезы-пираты уже не боятся нападать на живые корабли, то чего они вообще побоятся? Если они способны взять в заложники торговца из Удачного и его сына, то кто может чувствовать себя в безопасности?.. - В голосе Малты зазвучала праведная страсть, руки метнулись вперед, чтобы схватить запястья Сервина. - Если бы наши семьи выступили вместе... - тут она снова перешла почти на шепот, - может, моя бабка и пересмотрела бы свое отношение к ухаживанию этого Рэйна... Может, тут-то она поймет... что может подобрать для меня более удачную партию...
     И Малта выпустила его руки. Сердце отчаянно колотилось. Неведомый прежде жар волнами разбегался по телу. Вот сейчас - сейчас! - он заключит ее в объятия и поцелует... И на том кончится песнь менестреля. Она ждала прикосновения его губ, которое должно было закружить ее, словно подхваченный ветром листок. Она даже прикрыла глаза...
     И что же? Ни объятий, ни поцелуев. Сербии упал перед ней на колени:
     - Я приду завтра на Совет. Я всенепременно поговорю с отцом и сделаю все, чтобы убедить его: Треллы должны предложить вам свою помощь. - Он с обожанием смотрел на нее снизу вверх. - Ты увидишь: я докажу и тебе, и твоей семье, что достоин тебя.
     Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы придумать подходящий ответ: она была настолько уверена, что он поцелует ее... "В чем же моя ошибка?"
     - Я никогда и не сомневалась, что ты достоин, - польстила она ему. Разочарование было так велико, что даже во рту стало противно.
     Он медленно поднялся на ноги. У него сияли глаза. Он пообещал:
     - И доверия твоего я не предам.
     Малта ждала, полагая, что, может быть, он все-таки распахнет внезапно объятия и обожжет ее губы страстным поцелуем... От жажды прикосновения у нее даже кожу покалывало. Она не отваживалась смотреть ему прямо в глаза, зная, что в ее собственных наверняка читается неприкрытая страсть. Она облизнула губы и полуоткрыла их, поднимая лицо...
     - До завтра, Малта Хэвен, - выговорил он с почти молитвенным жаром. - Ты узнаешь, как я умею держать слово.
     И поклонился с такой серьезностью, словно они расставались после самого обычного гостевания с чаепитием. Сервин повернулся к сестре:
     - Идем, Дейла. Пора уже домой тебя отвести. - Завернулся в темный плащ и направился в темноту.
     - Счастливо, Малта, - вздохнула Дейла. И помахала подруге пальчиками:
     - Я тоже попрошусь с мамой на Совет! Может, сядем вместе. Ну, до завтра! - И побежала за братом:
     - Сервин, погоди...
     Малта некоторое время стояла на месте, попросту отказываясь поверить в случившееся. "Что же все-таки я сделала не так?.." Он не принес ей ни самомалейшего подарка в знак сердечной привязанности... не поцеловал... даже не предложил проводить хоть до середины дорожки. Малта нахмурилась, глядя ему вслед... И тут ее осенило. Она поняла, в чем была не права. Она-то все сделала правильно - винить следовало Сервина. Осознав это, она только головой покачала. Бедный Сервин просто оказывался не тем мужчиной, который соответствовал бы ее ожиданиям.
     Повернувшись, она стала пробираться в потемках домой. Поймав себя на том, что задумчиво хмурится, Малта поспешно разгладила лоб. Еще не хватало, чтобы появились морщины, как у матери... Между прочим, хмурилась она из-за Брэшена. Этот Брэшен!.. Сперва нагрубил. Но потом, когда она поила его кофе и самую чуточку заигрывала, как он отозвался!.. Малта готова была биться об заклад: если бы это он пришел на свидание у балкона, быть бы ей зацелованной до полусмерти... От мысли об этом по позвоночнику пробежали волны сладостной дрожи. Нет-нет, не то чтобы он ей понравился... Грубый усатый мужик в шелковой пиратской рубашке. Фу! Весь провонял корабельными запахами, а руки - мозолистые, в шрамах к тому же... Нет уж, ну его. Но вот что ее действительно заинтересовало, так это взгляды украдкой, которые он то и дело метал на тетку Альтию. Этот моряк смотрел на нее ну прямо как оголодалый котище на певчую птичку! Альтия же так ни разу в глаза ему и не посмотрела. Даже когда напрямую обращалась к нему. Старательно таращилась то в окно, то на чашку с чаем, то на собственные ногти. А Брэшен расстраивался, отчего это она на него не глядит. Время от времени он заговаривал с нею. Так она даже ушла к Сельдену и села рядом с ним на пол, взяв малыша за руку, словно племянник мог укрыть ее от алчных глаз Брэшена...
     Малта была почти уверена, что мать с бабкой ничего не заметили. Но она-то была отнюдь не слепая! И она твердо вознамерилась выяснить, что же там было между ними на самом деле. И что за секрет знает Альтия, если умеет заставить мужчину ТАК смотреть на себя?.. Что, например, она, Малта, должна была бы сказать Сервину, чтобы у него взгляд разгорелся огнем?..
     Она покачала головой. Нет. Не Сервину. Стоило сравнить его со старшим братом, и у нее на многое открылись глаза. Сервин - еще мальчик. Ни жара в сердце, ни власти в руках. Малек вроде тех, которых настоящий рыболов отпускает обратно в пруд. Даже Рэйн... даже его прикосновение было куда более страстным. И еще Рэйн всегда приносил ей подарки... Малта добралась до кухонной двери и очень осторожно открыла ее.
     А может, все-таки взять да использовать сегодня сновидческую шкатулку?..

***

     Брэшен поднялся из-за стола, оставив нетронутым пиво, которое заказал. Уже выходя из таверны, он успел заметить позади себя вороватое движение - его пиво кто-то присвоил. Брэшен лишь горько усмехнулся. Весьма подходящее место, чтобы промочить горло, для человека, не способного ничего в руках удержать!..
     За пределами таверны жил своей жизнью ночной Удачный. Брэшена угораздило забрести в один из самых опасных и непотребных кварталов: здесь, на глухой улочке у самого порта, перемежались склады, дома с девками и питейные заведения. Он знал, что ему давно пора было бы вернуться на борт "Кануна весны". Финни, должно быть, уже заждался его. Брэшену, однако, нечего было доложить капитану. Он подумал об этом, и тут ему вдруг пришло в голову, что он, вполне возможно, и не вернется на корабль. Ни сейчас, ни потом. Вообще не вернется. Да и Финни навряд ли станет его разыскивать по городу... Словом, самое время "завязывать" с перепродажей пиратской добычи. Правда, это означало, что и комочек циндина в его кармане - самый что ни есть распоследний, больше взять неоткуда...
     Брэшен запустил руку в карман и нашарил свое сокровище. Ему отчетливо показалось, будто с момента предыдущей проверки оно сильно уменьшилось. Он что, успел откусить от него и сам того не заметил? Вполне вероятно...
     "Семь бед - один ответ!" Брэшен мысленно махнул рукой и отправил в рот весь остаток циндина. И зашагал дальше по плохо освещенной улице, припоминая, как чуть больше года назад они с Альтией вместе шли по такой же улице и тоже ночью... "Забудь. Все равно это навряд ли повторится. Теперь она с Грэйгом Тенирой под ручку прогуливается..."
     Ладно. Но если он не собирался возвращаться на корабль, то куда бы ему податься? Ноги, оказывается, вычислили ответ вперед головы. Они уже несли Брэшена в сторону городской окраины, прочь от ярких фонарей и вдоль длинного пустынного берега, туда, где торчал из песка заброшенный остов "Совершенного". Брэшен невесело, даже издевательски улыбнулся, но издевка была предназначена ему самому. Все в этой жизни менялось, кроме некоторых вещей. Вот вам, пожалуйста, пример. Он снова в Удачном - и опять, почитай, без гроша в кармане, и единственным существом, которое он мог бы с натяжкой назвать другом, был вытащенный на берег корабль. Нет, право же, у них с Совершенным было очень много общего. Начать с того, что оба - изгои...
     А между тем под летними звездами царили мир и покой. Волны шушукались и перешептывались, набегая на берег. Легкий бриз овевал лицо и охлаждал тело, не давая потеть, - быстрая ходьба по рыхлому песку требовала определенных усилий. Славный выдался бы вечерок, не будь на душе так погано...
     Но настроения пожеланием не улучшишь, и оттого Брэшену казалось, будто ветер налетал ниоткуда и уносился в никуда, пронизывая его опустевшую душу, а звезды смотрели сверху холодно и отчужденно. Циндин придал ему телесной бодрости, но что с нею, с этой бодростью, делать?.. Она только гнала прочь сон и заставляла обостренную мысль носиться по кругу, путаясь в собственном хвосте. Да взять хоть Малту!.. Во имя бороды Са - в какие такие игры она с ним играла?.. Он до сих пор не мог даже решить, как относиться к ее знакам внимания. Почувствовать себя затравленным? Осмеянным? А может, польщенным?.. И в том, считать ли ее девочкой, девушкой или женщиной, он тоже по сию пору не разобрался. Стоило вернуться домой ее мамаше - и Малта сделалась сама кротость. Только вот замечания время от времени отпускала вполне зубодробительные... правда, с видом полнейшей невинности. Оговорился ребеночек... А взгляды, которые она на него бросала исподтишка, чтобы не заметили старшие!
     Задумчивые такие взгляды, весьма проницательные. То на него посматривала, то на Альтию... И доброжелательности в ее глазах не было ни на йоту.
     Теперь Брэшен силился убедить себя, что из-за нее-то сама Альтия так ни разу и не посмотрела ему прямо в глаза. Наверное, не хотела, чтобы юная племянница догадалась, что между ними произошло. На некоторое время Брэшен поверил собственным доводам... И верил в них целых три шага. Потом вынужден был угрюмо сознаться себе, что она не проявила по отношению к нему ни малейшего интереса, не говоря уже о теплоте. Да, она была с ним вежлива и учтива. Примерно как Кефрия. Не менее, но и не более. Вела себя так, как положено дочери Ефрона Вестрита вести себя с гостем, хотя бы этот гость и оказался вестником очень большой беды. Ее учтивость была поколеблена всего однажды. Когда Кефрия предложила Брэшену у них заночевать: час, дескать, поздний, а он явно устал... Альтия не присоединилась к уговорам, предпочтя промолчать. И он, отказавшись от ночлега, покинул их дом.
     Ах, до чего же Альтия была хороша... Нет, не изысканно-ухожена, как Кефрия, и не смазливо-завлекательна, как Малта. Красота Кефрии и Малты была осознанно выверенной и холеной. Они досконально знали, как употребить румяна и пудру, как убрать волосы и какой наряд предпочесть, чтобы наилучшим образом оттенить выгодные стороны своей внешности. Альтия же... Она вошла прямо с улицы - пыльные сандалии, волосы прилипли к шее и взмокшему лбу... Тепло летнего дня горело у нее на щеках, а в глазах еще отражалась неугомонная жизнь удачнинских рынков. Юбка, блуза - все очень простое, выбранное не ради того, чтобы "выглядеть", а только чтобы не стесняли движений. И даже схватка с Малтой возле дверей прежде всего заставила Брэшена поразиться неисчерпаемости ее жизненной силы. Она больше не была ни мальчиком-юнгой с "Жнеца", ни капитанской дочкой с "Проказницы". Время, проведенное в Удачном, оздоровило не только ее кожу и волосы. Она и внутренне как бы смягчилась, выпустила себя из железного кулака... И стала выглядеть как настоящая дочь торговца из старинной семьи.
     Для него, следовательно, совершенно недостижимая...
     Тысячи несбыточных возможностей роились в голове бедного моряка. Вот если бы он был по-прежнему наследником положения и состояния Треллов... Если бы он, по крайней мере, прислушался к советам капитана Вестрита и накопил хоть немного деньжат... Если бы Альтия унаследовала корабль и оставила его на нем старшим помощником... Сколько всяких "если"! Однако вероятность завоевать для себя Альтию была примерно такова же, как если бы папаша Трелл заново признал его и сделал наследником. То есть нечего даже и думать. А значит - оставь эту мечту, похорони ее там же, где закопал уже немало несбывшихся надежд. Шагай дальше сквозь пустую ночь. Неизвестно куда, а главное, неизвестно зачем...
     Он с горечью сплюнул. Плевок вышел горьким в буквальном смысле - со слюной вылетели остатки выдохшегося циндина. Черный силуэт "Совершенного" уже маячил впереди на фоне звездного неба. И тут обоняния Брэшена достиг запах дымка. Поначалу он не обратил на него особого внимания. Зато принялся громко насвистывать на ходу: он помнил, что Совершенному очень не нравилось, когда его заставали врасплох. Подойдя ближе, он дружелюбно окликнул:
     - Эй, Совершенный! Тебя что, уже на растопку пустили?
     - Кто там? - ответил холодный голос из темноты. Брэшен так и замер на месте.
     - Совершенный, это ты?.. - позвал он в замешательстве.
     - Нет. Совершенный - это я, - не без насмешки откликнулся совсем другой голос. - А ты - Брэшен, если не ошибаюсь. - И обратился к кому-то нев