ит по-прежнему ничего не отвечал коку.
     - Эй! - не выдержал тот. - Эй, кэп, куда ты там подевался?
     Глаза Кеннита сузились в задумчивости. Его губы дрогнули, это было похоже на улыбку, но не совсем. Уинтроу вдруг заколотила нервная дрожь. Пора было кончать с этим и удирать с обреченного корабля. Трюмы быстро наполнялись водой, судно ощутимо тяжелело. Скоро море совсем поглотит его. Уинтроу открыл было рот, но Этта сейчас ткнула его кулаком в ребра. А потом все случилось одновременно и сразу. Уинтроу так и не успел ни в чем разобраться. Что пошевелилось первым - рука Кеннита с ножом или голова кока, решившего-таки выглянуть наружу?.. Заметил его Кеннит или действовал по наитию?.. Голова и лезвие сошлись с отточенной четкостью хлопка в ладоши. Клинок Кеннита глубоко вошел в единственный глаз кока и сразу высвободился. Мертвое тело завалилось назад, в темноту камбуза, и пропало из вида.
     - Никто не выжил из команды Игрота, - проговорил Кеннит. Однако, когда он вобрал в себя воздух, его дыхание оказалось неровным. И, оглянувшись, он моргал, точно спросонок. - Хватит в бирюльки играть! - воскликнул он раздраженно. - Это корыто сейчас на дно пойдет!
     И двинулся назад к "Проказнице", неся в руке окровавленный нож. Этта шла почти что плечом к плечу с ним. Похоже, случившееся даже ее отчасти выбило из колеи. Уинтроу, тот и вовсе бессловесно тащился следом за ними. И как могло так быть, чтобы смерть приключалась настолько стремительно?.. Чтобы один-единственный миг непоправимо обращал в нуль все сложное уравнение человеческой жизни?.. Короткое движение руки пирата - и вот она, смерть! Причем тот, кому принадлежала рука, вовсе ничего не почувствовал... Еще одна отметина на душе, которую причинила Уинтроу его связь с этим человеком. Как ему сейчас недоставало Проказницы! Она помогла бы ему все обдумать как следует. Она сказала бы, что он чувствует себя без вины виноватым, что у него нет причины корить себя за эту смерть...
     Единственный сапог Кеннита едва успел коснуться палубы, когда корабль окликнул его:
     - Кеннит! Капитан Кеннит!
     Голос Проказницы прозвучал на редкость повелительно. Были в нем некие нотки, которых Уинтроу доселе ни разу не слышал. Кеннит улыбнулся с видом мрачноватого удовлетворения.
     - Устройте рабов и рубите канаты! - распорядился он коротко. Потом глянул на Уинтроу и Этту:
     - Вы проследите, чтобы их по возможности чисто отмыли. И держите их на корме, подальше отсюда.
     - Хочет побыть с нею наедине... - пробормотала Этта. Она вроде бы просто вслух отмечала очевидное, но в глазах ее полыхала ревность.
     Уинтроу смотрел себе под ноги, на палубу. Иначе она увидела бы в его глазах точно такое же выражение, а он этого не хотел.

***

     - А ты для гонимого и разыскиваемого неплохо устроился, - улыбнулась Альтия.
     Грэйг тоже улыбнулся, весьма довольный собой. И откинулся на стульчике, поставив его на две задние ножки.
     Над головой у него на ветке дерева висел фонарь в жестяном корпусе. Грэйг шлепнул по нему ладонью, и фонарь закачался.
     - На что и жизнь, если не устраиваться с удобствами, - отозвался он с важностью. И оба весело расхохотались.
     Качающийся фонарь заставлял тени дергаться и метаться. Отблески света дрожали в темных глазах Грэйга. Рубашка на нем тоже была темная, распахнутая в вороте, и свободные белые штаны. Когда он поворачивал голову, в мочке уха вспыхивала золотая сережка. Летнее солнце сделало бронзовой его кожу, он казался плоть от плоти этого вечера в лесу. И, в особенности когда белые зубы сверкали в улыбке, он поистине вновь становился тем беспечным молодым моряком, с которым когда-то в Ринстине свела ее судьба.
     Грэйг оглядел полянку перед небольшим домиком и глубоко вздохнул. Кругом было так покойно и мирно.
     - Сколько лет, - сказал он, - я здесь не был! Когда я был совсем маленьким и еще не начал плавать с отцом, мама, помнится, обычно привозила нас сюда, наверх, чтобы переждать самые жаркие дни лета...
     Альтия обвела глазами маленький садик. Постройка выглядела почти игрушечной, лес плотно обступал ее, начинаясь чуть не от самого крыльца.
     - Летом здесь в самом деле прохладнее? - спросила она.
     - Да. Хотя и ненамного. Главное в другом: ты же знаешь, какая в Удачном иногда бывает летом вонища. Мы, кстати, были здесь и в тот год, когда впервые разразился Кровавый мор. И никто из нас не подхватил его. Мама до сих пор верит - это оттого, что мы избегли зараженных воздухов, витавших в городе тем летом. И после, хоть трава не расти, каждое лето непременно везла нас сюда!
     Оба замолчали на некоторое время и стали прислушиваться. Альтия пыталась представить, каким оживленным был этот лесной уголок, когда здесь обитала женщина с детьми. Она в который раз спрашивала себя, как повернулась бы ее жизнь, если бы Кровавый мор не унес ее братьев. Стал бы тогда отец брать ее с собой на корабль?.. Или теперь она сама была бы уже замужем и своих детей родила?..
     - О чем думаешь? - ласково спросил Грэйг. Поставил стул на все четыре ножки и оперся локтями на стол. Опустил на руки подбородок и стал смотреть на нее. Глаза у него были добрые и влюбленные. На столе перед ним стояла початая бутылка вина, два стакана и тарелки с остатками холодного ужина. Всю еду Альтия привезла с собой. Нынче к ним в дом передали записку. Мать Грэйга обращалась к матери Альтии. Нарья страшно извинялась и спрашивала, не могла бы Альтия выполнить для семьи Тенира одно тайное поручение?.. Кефрия, прочитав, высоко подняла брови, однако мать, похоже, решила, что Альтия могла не опасаться за свое доброе имя. Ввиду полного отсутствия такового. Во всяком случае, ее ответная записка выражала согласие.
     Дальше все было обставлено очень таинственно. В одной из конюшен Удачного Альтия взяла лошадь и поехала вон из города, сама толком не зная, куда держит путь. У порога какой-то зачуханной таверны на окраине Удачного ее окликнул некий пьянчужка и сунул в руку еще одну записку. Та, в свою очередь, привела ее на постоялый двор. Альтия думала, что там-то и найдет Грэйга. Ничуть не бывало. Ей дали свежую лошадь и снабдили мужским плащом с капюшоном. К седлу ее лошади уже были приторочены набитые переметные сумы. И опять же записка...
     Выслеживание Грэйга выглядело, с одной стороны, занятным и таинственным приключением, однако Альтия ни на минуту не забывала, что на самом деле все очень серьезно. С того дня, когда Офелия и ее команда в открытую выступили против сатрапских таможенников с их разбойничьими замашками, Удачный все более разделялся на два лагеря. Кстати, то, что живой корабль быстренько убрали из гавани, оказалось поистине мудрым решением, ибо вскорости в Удачный пожаловали еще три калсидийские сторожевые галеры. Их незамедлительное прибытие породило вполне закономерные подозрения: уж не имел ли главный таможенный чиновник тесных сношений с Калсидой, гораздо более тесных, чем о том догадывались в Джамелии?.. Очень скоро невыясненный злоумышленник проник в дом чиновника и безжалостно перебил на голубятне всех голубей. И таможенные склады, уцелевшие в памятную ночь после собрания торговцев, с тех пор поджигали уже дважды... В общем, теперь подле дома таможенного чиновника день и ночь бдели наемники-калсидийцы, а их корабли стерегли гавань и сопредельные воды. Соответственно, многие старинные семейства, ратовавшие поначалу за сохранение прежнего порядка вещей, теперь все внимательней прислушивались к тем, кто поговаривал о независимости от Джамелии...
     И так случилось, что главным действующим лицом в ссоре сатрапского таможенника с Удачным стал именно Грэйг Тенира. За его голову была назначена награда, и немалая. Шуточка Брэшена насчет того, чтобы выдать Грэйга и тем самым полностью окупить спуск на воду "Совершенного", отнюдь не несла в себе преувеличения. Пожалуй, следовало ему уезжать от греха подальше, и притом побыстрей, чтобы не вводить в искушение даже тех, что был ему предан!
     Вот потому-то Альтия, сидя здесь на летнем ветерке и поглядывая на него через стол, не могла отделаться от недобрых предчувствий. Грэйгу никак нельзя было здесь засиживаться. Она и раньше говорила с ним об этом, не утерпела и теперь:
     - Не пойму все же, зачем ты отираешься совсем рядом с Удачным? Взял бы да уехал на любом живом корабле! И как только ищейки сатрапа до сих пор не сообразили, где ты находишься? Ни для кого не секрет, что в Сэнгерском лесу у твоей семьи есть хижина...
     - Ага. Не секрет. Они тут уже дважды были, дважды все обшаривали. Может, и еще явятся. Ну и что? Стоит себе домик - заброшенный, совершенно пустой...
     Альтия удивилась:
     - Это как?
     Грэйг рассмеялся, хотя и не очень весело.
     - Мой двоюродный дедушка, - сказал он, - был не самым высоконравственным человеком. Семейное предание гласит, что он очень любил назначать здесь свидания... Поэтому на самом деле этот домик очень хитро устроен. Там не просто есть винный погреб, упрятанный за раздвижной стеной главного подвала. Его очень непросто найти, но и он, в свою очередь, снабжен двойным дном: за ним есть еще тайная комнатка. А кроме того, дед разорился даже на "симпатический колокольчик": он отзывается, если кто-то пройдет по пешеходному мостику, который ты миновала, и потревожат его близнеца. Очень дорогое устройство...
     - Но я ничего не слышала, проходя по мосту!
     - И не должна была. Колокольчик-близнец - крохотный и тихий, но очень чувствительный. Когда его стронули твои шаги по мосту, у меня здесь зазвенела ответная часть устройства. Возблагодарим же Са, создавшего магию Дождевых Чащоб!..
     Он поднял стакан, произнося тост за побратимов, обитающих в Чащобах, и Альтия выпила с ним вместе. Потом поставила стакан и продолжила разговор:
     - Значит, ты так и намерен здесь оставаться?
     Он покачал головой:
     - Нет, конечно. Здесь меня рано или поздно поймают. Сюда надо все привозить, да и народ в окрестностях знает, что я тут обитаю. Многие из числа здешних жителей происходят с Трех Кораблей. Славный народ, но совсем небогатый. Кто-нибудь да непременно возьмет грех на душу... Я уеду, и очень скоро. Потому-то я и попросил маму устроить твою поездку сюда. Я так боялся, что твоя семья не позволит! В самом деле, отпустить тебя сюда одну, да при нынешних обстоятельствах... Правда, в отчаянном положении поневоле и меры отчаянные принимать начинаешь!
     Его извиняющийся вид рассмешил Альтию, и она фыркнула:
     - Вот уж не думаю, что моя мама в такой ужас пришла. Боюсь, моя детская репутация "мальчишки в юбке" во взрослой жизни только усугубилась! Что для моей сестры - совершенно немыслимое поведение, то для меня - повседневная жизнь...
     Грэйг потянулся через стол и накрыл ее руку своей. Тепло и крепко пожал - и завладел ею.
     - Могу ли я, - сказал он, - заявить, не обидев тебя, что, по мне, оно даже и к лучшему? В ином случае я не смог бы так хорошо узнать тебя, а значит, и полюбить не смог.
     Столь откровенное высказывание застало ее врасплох. Она попыталась заставить себя выговорить ответные слова о любви, но не смогла - ложь попросту не пошла наружу. Вот ведь что странно. Она и подозревала, что это было бы ложью, пока не попробовала произнести вслух. Альтия собралась было сказать ему нечто правдивое о том, что и он стал очень ей дорог... что его признание для нее - великая честь... Но Грэйг покачал головой, призывая ее к молчанию.
     - Не говори ничего, - сказал он. - Не говори этого, Альтия. Я же знаю, ты не любишь меня... пока. Твое сердце во многих отношениях даже осторожнее моего. Я это с самого начала понял. А если бы у меня самого ума не хватило... Знаешь, до чего подробно Офелия мне втолковывала, как именно я должен ухаживать за тобой? - И он рассмеялся над собой. - Собственно, я у нее совета не спрашивал, но ты же знаешь ее. Да и мне она до некоторой степени вторая мать. А потому и не дожидается, пока я за советом к ней обращусь.
     Альтия благодарно улыбнулась ему.
     - Славный ты парень, Грэйг, - сказала она. - Знаешь... жизнь у меня последнее время такая, что ни думать о себе, ни мечтать времени не остается. Семья наша нынче в дыре, и все это - на меня. Мужчин-то в доме, почитай, нет, так что спрос весь с меня. Вот и за "Проказницей" некому больше отправиться...
     - Да, ты уже говорила, - вздохнул Грэйг, и его голос не выражал полнейшего одобрения. - То бишь с надеждой увезти тебя я уже благополучно расстался. Подозреваю опять же, что даже в нынешние смутные времена на столь поспешную свадьбу все равно посмотрели бы косо. - Он перевернул ее руку в своей и большим пальцем пощекотал ладонь. По руке до самого плеча разбежалась дрожь удовольствия. - Но что будет потом? - глядя на ее ладонь, продолжал Грэйг. - Настанут лучшие времена... - Он прислушался к собственным словам и невесело рассмеялся:
     - ...А может, и еще худшие. Мне хотелось бы думать, что когда-нибудь ты все же встанешь рядом со мной и войдешь в мою семью, Альтия. Ты пойдешь за меня замуж?
     Она зажмурилась. Ей было больно. Грэйг был действительно удивительно славным парнем. Добрым, честным, красивым, привлекательным... состоятельным, наконец.
     - Не знаю, - ответила она тихо. - Я пытаюсь заглянуть в будущее... вообразить время, когда смогу сама распоряжаться своей жизнью и устраивать ее так, как мне будет угодно. Но не могу этого вообразить... Если все пойдет хорошо и мы вернем домой "Проказницу", я ведь не отступлюсь и по-прежнему стану оспаривать ее у Кайла. И, если мне удастся ее отстоять, я буду плавать на ней. - Она честно и прямо смотрела Грэйгу в глаза. - Мы уже говорили об этом с тобой. Я знаю, ты никогда не оставишь Офелию. А я - Проказницу, если только смогу снова завладеть ею. Ну и что нам со всем этим делать?
     Он криво улыбнулся:
     - Трудновато мне будет желать тебе удачи, ведь в случае твоего успеха я-то сразу все потеряю. Потеряю тебя... - Она не успела толком нахмуриться, когда он рассмеялся:
     - Но я все равно пожелаю тебе победы, и ты это знаешь. Ну а если ничего не получится, я буду тебя ждать. Вместе с Офелией.
     Она опустила глаза и кивнула, но в сердце затаился холодок. Поражение... Что будет означать для нее поражение? Жизнь до старости без своего корабля. "Проказница" навсегда будет потеряна для нее. Она станет женой Грэйга. Пассажиркой на его корабле. Будет следить, чтобы дети, которых она ему нарожает, не падали за борт... А потом сыновья будут взрослеть и отправляться в море вместе с отцом, а она - сидеть дома, вести хозяйство, выдавать замуж дочерей...
     Такая будущность внезапно показалась ей сетью, готовой опутать и задушить ее. Альтия безуспешно попыталась найти воздуха для дыхания, попробовала убедить себя - нет, конечно же, ее замужняя жизнь была бы совсем не такой... Ведь Грэйг хорошо знал ее. Ему было известно, что ее сердце навсегда принадлежало морю, а не домашней рутине. Но, как нынче он признавал и уважал ее долг перед семьей, точно так же после их брака он потребует от нее исполнения долга перед ним, мужем. Ибо зачем еще жениться мореплавателю, как не затем, чтобы в его отсутствие кто-то присматривал за домом и поднимал на ноги детей?
     - Я не могу быть твоей женой. - Оказывается, она выговорила это вслух. Она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза:
     - Это-то на самом деле и мешает мне вправду полюбить тебя, Грэйг. Мысль о цене, которую мне пришлось бы заплатить... Любить тебя - пожалуйста. Но жить в твоей тени - нет, никогда...
     - В моей тени?.. - спросил он недоуменно. - Альтия, я, похоже, чего-то не понимаю! Ты будешь моей супругой, тебя станет уважать моя семья, ты будешь матерью нашего наследника... - В его голосе звучала искренняя обида, он изо всех сил пытался найти нужное слово. - Что еще я могу тебе предложить? Нет более ничего, что я мог бы подарить женщине, на которой собираюсь жениться... Это - и еще себя самого... - Его голос упал до шепота:
     - Я надеялся, этого хватит, чтобы завоевать тебя...
     И он медленно разжал пальцы. Ни дать ни взять - отпускал птицу на волю.
     И Альтия неохотно убрала руку из его ладони.
     - Грэйг... Ни один мужчина не мог бы предложить мне большего. Или лучшего.
     Он вдруг грубо спросил:
     - И даже Брэшен Трелл?
     Его голос охрип, когда он произносил это имя.
     Альтию же охватила ледяная жуть. Так он знал! Знал, что некогда она переспала с Треллом!.. Как хорошо, что она сидела, а значит, не надо было думать, как устоять на ногах. Она постаралась, чтобы ее лицо осталось спокойным, а заодно попыталась унять бешеный шум в ушах. Во имя Са, уж не в обморок ли она собиралась упасть?.. Глупость какая. И почему, собственно, такое содеялось с нею от его слов?
     Он вдруг поднялся на ноги и отошел на несколько шагов от стола. Он незряче смотрел в темноту ночного леса.
     - Итак, - сказал он. - Стало быть, ты любишь его.
     Это прозвучало почти как обвинение.
     От стыда и чувства вины у нее пересохло во рту.
     - Не знаю, - тоже хрипло выговорила она. Она попыталась прокашляться. - Это просто... просто случилось. Мы были в таверне, а пиво оказалось отравлено, и...
     - Да знаю я. - Грэйг отмахнулся. Он по-прежнему не смотрел на нее. - Офелия рассказывала. Она пыталась предупредить меня. А я не захотел ей поверить.
     Альтия зарылась лицом в ладони. Так Офелия предупреждала его. Альтия ощутила опустошающее чувство потери. Это было как удар под ребра. Она вдруг усомнилась, что Офелия вправду хорошо к ней относилась.
     - И давно ты... все узнал? - кое-как выговорила она. Он тяжело перевел дух.
     - Помнишь вечер, когда она подначила меня поцеловать тебя? И я поцеловал?.. Так вот, в ту же ночь, попозже, она мне и рассказала. Я думаю, она чувствовала себя... ну... виноватой, что ли. Она думала, что, если я слишком влюблюсь в тебя, это причинит мне боль... когда я выясню, что ты... ну... ох... не такова, как я ожидаю.
     - И почему ты только сейчас об этом заговорил?
     Альтия подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как он каким-то косым движением пожимает плечами.
     - Я думал, это не будет иметь никакого значения. Хотя в душе, конечно, я беспокоился. Мне задушить хотелось сукиного сына! Из всех низостей, которые можно совершить, он выбрал... Но потом Офелия сказала мне, что у тебя, может, сохранились к нему какие-то чувства. Что ты, может, по-прежнему немножко в него влюблена!..
     Это прозвучало почти как вопрос.
     - Не думаю, - ответила она. Но ее слова не несли в себе яростного отрицания, они были скорее равнодушны, и это удивило ее.
     - Везет же ублюдку, - заметил Грэйг с горечью. - Насчет меня ты точно знаешь, что не любишь. А насчет него - не уверена!
     - Я очень давно знаю его, - неуклюже проговорила она. Она очень хотела сказать, что не любит Брэшена. Но можно ли всю жизнь знать человека, много лет дружить с ним - и хотя бы до некоторой степени не полюбить?.. Взять, к примеру, хоть Давада Рестара. То, что он творил как торговец, вызывало у нее отвращение. А поди ж ты, образ добродушного "дядюшки" сидел в душе по-прежнему крепко. - Много лет Трелл был членом команды и моим другом, - продолжала она. - И, что бы ни произошло между нами, эти годы никуда не исчезли. Я...
     - Я все-таки не понимаю, - перебил Грэйг. В его голосе звучал глубоко запрятанный гнев. - Он же обесчестил тебя, Альтия. Он тебя скомпрометировал. Когда я все выяснил, я был в ярости! Я вызов ему бросить хотел! Я думал, ты ненавидишь его! А значит, подлец достоин был смерти! И я был уверен - после того, что сотворил, он никогда больше не посмеет вернуться в Удачный... А когда он все же вернулся, я чуть не убил его прямо на месте. Только две вещи удержали меня. Я не мог оторвать ему голову, не объявив во всеуслышание о причине, по которой вызываю его. А я не хотел срамить тебя. Потом я узнал, что он посетил ваш дом. И я подумал, что он, может быть, предлагает... покрыть грех. Но если он предлагал, а ты ему отказала... Скажи, он тебе предлагал? И, если только в этом все дело, ты, может быть, чувствуешь какие-то обязательст