ижение сдернуло одеяла с них обоих.
     - Конечно, верна! Всегда верна тебе! А ты что подумал?
     Вот и обнаружилось неожиданное препятствие всем его планам, касавшимся Этты. Он потянул за одеяло, и она снова опустилась с ним рядом. Он сказал, тщательно подбирая слова:
     - Я просто думал, что ты задержишься со мной лишь на время. До тех пор, пока другой мужчина не заинтересует тебя.
     Он чуть заметно пожал плечами, разволновавшись гораздо больше, нежели ему хотелось бы в том признаваться. И с какой бы стати ему волноваться, спрашивается?.. Она ведь шлюха. А шлюхи верными не бывают.
     - Пока другой не заинтересует меня?.. Кто-нибудь вроде Уинтроу, ты имеешь в виду?.. - И она даже рассмеялась:
     - Подумать только, Уинтроу...
     - А что, - сказал Кеннит, - он тебе ближе по возрасту, чем я. У него такое славное юное тело, не обезображенное шрамами... ну, почти... и, осмелюсь заметить, две здоровые ноги. Почему бы такому пареньку и не показаться тебе более привлекательным, чем я?
     - Да ты ревнуешь!.. - сказала она с таким торжеством, как если бы он подарил ей бриллиант. - Ох, Кеннит! Ну что ты такое несешь! Уинтроу?.. Я к нему стала проявлять какое-то дружелюбие только потому, что ты того захотел. А теперь благодаря тебе и сама его оценила. Я поняла, что ты хотел, чтобы я в нем увидела. Он многому меня научил, и я благодарна за это. Но с какой бы стати мне менять мужчину на неоперившегося юнца?..
     - Он не калека, - заметил Кеннит. - И потом, сегодня он сражался как настоящий мужчина. Он убил врага!
     - Да, сегодня он дрался. Но это едва ли делает его взрослым мужчиной. Сегодня он сражался оружием, которое мы ему дали, и применял умения, которые я ему преподала. Он убил врага... и уже весь извелся по этому поводу. Он долго мне задвигал, как это не правильно - отнимать у человека то, что вложено Са! - И Этта добавила, понизив голос:
     - Он говорил, а сам плакал...
     Кеннит попытался проследить ее мысль:
     - И из-за этого ты исполнилась презрения, посчитав его за полумужчину...
     - Нет. Мне просто стало очень жалко его, хоть и до смерти хотелось заставить его встряхнуться и выкинуть из головы дурь. Бедный мальчик просто пополам разрывается: собственное мягкосердечие и кротость нрава его в одну сторону тянут, а необходимость следовать за тобой - в другую. Он сам это понимает. Он об этом тоже сегодня мне говорил. Знаешь, давным-давно, когда мы с ним только познакомились - вынуждены были познакомиться, - я сказала ему кое-что. Из соображений здравого смысла, не более. О том, что надо ему жить свою жизнь, какой она получилась, а не мечтать втуне о том, какой бы она могла быть, если бы да кабы. И ты знаешь, он так близко к сердцу принял те мои слова, Кеннит... - Этта снова понизила голос. - Теперь он уверовал, что оказался рядом с тобой не иначе как промыслом Са. Он говорит, дескать, все, что происходило с ним с момента отбытия из монастыря, неизменно направляло его к тебе. Он полагает, что и в рабстве побывал по воле Са, для того чтобы лучше понять, отчего ты так ненавидишь рабство. Еще он говорит, что долго сопротивлялся подобным мыслям, а все оттого, что приревновал свой корабль, так быстро переметнувшийся на твою сторону. Та ревность ослепила его и заставила выискивать у тебя недостатки. Но в течение нескольких последних недель он, по его словам, постиг истинную волю Са. И теперь верует, что должен быть с тобой, должен поднимать за тебя свой голос, а если потребуется - и оружие... Что касается оружия, то тут он, правду сказать, ужасается. И это мучит его...
     - Бедный мальчик, - вслух выговорил Кеннит. Непросто изображать сочувствие, когда плясать хочется от чувства ослепительного торжества, но все же он попытался. Все получилось почти так же здорово, как если бы Этта переспала с Уинтроу...
     Ее руки ласково опустились ему на плечи, она принялась осторожно разминать мышцы. Прикосновение ее прохладных ладоней было приятно.
     - Я пыталась утешить его, - сказала она. - Я говорила, что, быть может, его привело сюда не провидение, а простая случайность. И знаешь, что он на это мне ответил?
     - Что нет никакой случайности, а есть лишь промысел Са.
     Она даже перестала тереть:
     - Как ты догадался?
     - Это один из краеугольных камней учения Са. Согласно ему, не только немногие избранные удостаиваются особой судьбы. Предназначение есть у каждого. Так что цель любой жизни - определить свое предназначение и исполнить его.
     - Довольно обременительное учение, как я посмотрю...
     Кеннит покачал головой, не отрывая ее от подушки.
     - Человек, верящий в это, тем самым подводится к мысли, что он не менее значителен, нежели кто-то другой. И наоборот: что он не должен мнить себя значительнее кого-либо из ближних. Тем самым достигается изначальное равенство устремлений.
     - Но тогда как же быть с человеком, которого он сегодня убил? - спросила Этта.
     - Вот на этом-то Уинтроу и споткнулся, так? - негромко фыркнул Кеннит. - Не может принять простой вещи: чье-то предназначение в том, чтобы пасть от его руки, а его собственное - в том, чтобы в нужный момент взмахнуть ножом. Ничего... Со временем он поймет, что не его деяние убило того человека. Это Са свел их вместе, чтобы оба они исполнили должное.
     Этта неуверенно проговорила:
     - Так ты что... тоже веруешь в Са... и придерживаешься этого учения?
     - Когда это сообразно моему предназначению, - высокомерно поведал ей Кеннит. Но тут же рассмеялся, необъяснимым образом чувствуя себя удивительно хорошо. - Значит, вот что мы сделаем для паренька... Дождемся, чтобы восстановление Делипая пошло своим чередом, и тогда отвезем Уинтроу на остров Других. Там я дам ему пройтись по берегу, и пусть Другой предскажет ему его будущее... - И Кеннит усмехнулся в темноте. - А я ему объясню, что означает предсказание.
     И, довольный, он перекатился прямо в распахнутые объятия Этты.

***

     ...Было ясно: по крайней мере одна из бочек с солониной протухла. Кадушкам с кусками жирной свинины, залитыми рассолом, полагалось стоять плотно закрытыми. А теперь от одной из них пахло, и это значило, что крышка оказалась потревожена. То ли при погрузке, то ли от соприкосновений с другим грузом уже внизу. Теперь протекший рассол и испортившееся мясо не только воняли. Они грозили испортить и другие съестные припасы.
     Запах шел из носового трюма, из самого маленького и низкого. Он был емко и плотно заполнен провизией в бочках, ящиках и кадушках. Теперь все придется вытаскивать, протухшую бочку - выбрасывать, а все, замаранное протечкой, - либо тоже выбрасывать, либо тщательно чистить. Запах обнаружил, обходя корабль, Брэшен. Он велел разобраться Лавою, а уж тот передал приказ по инстанции - Альтии. Она в самом начале своей вахты приставила к делу двоих матросов. Теперь над морем уже занимался рассвет, и она решила спуститься вниз - посмотреть, как продвинулось у них дело.
     Зрелище, представшее ее глазам, привело ее в ярость. Ее подчиненные переместили лишь половину груза. Запах ничуть не уменьшился, и не было похоже, чтобы обнаружили протекшую бочку или хоть что-нибудь вычистили. Ручные крючья, которыми обычно пользуются грузчики, висели всаженные в брус над головами. Лоп сидел на бочонке, нависнув тощим телом над стоявшим перед ним ящиком. Бледно-голубые глаза матроса пристально следили за перемещением трех ореховых скорлупок. Напротив него сидел Арту и движением грязных пальцев ловко и стремительно менял скорлупки местами.
     - Угадай, угадай... - мурлыкал он традиционный зазыв уличных игроков-обманщиков. Неверный свет фонаря играл на лоснящемся шраме старого клейма поперек щеки. Это и был тот самый насильник, о котором говорил Брэшен. Л он был просто глупец, к тому же склонный лентяйничать, Арту же Альтия попросту ненавидела. Она никогда не работала подле него, если могла этого избежать. У мужика были блестящие маленькие крысиные глазки и сморщенные, "куриной жопкой", вечно мокрые губы. В настоящий момент Арту до того увлекся облапошиванием Лопа, что до последнего не замечал ее приближения. Вот он произвел руками последние пассы, остановил свои скорлупки и быстренько облизнул губы.
     - Ну, под каким же боб? - двигая бровями, спросил он Лопа.
     Альтия подошла к ним и что было мочи пнула ящик, так, что все скорлупки подскочили.
     - В которой бочке протухло? - рявкнула она на матросов.
     Лоп изумленно уставился на нее. Потом указал пальцем на перевернувшиеся скорлупки:
     - Там же нет боба! - вырвалось у него. Альтия ухватила его за шиворот и встряхнула.
     - А его и нет никогда! - сказала она ему и отшвырнула Лопа прочь. Он только варежку разинул. Она же повернулась к Арту:
     - Почему вы не нашли и не выкинули эту бочку?
     Он поднялся, нервно облизывая губы. Он был невысок ростом и кривоног и выглядел скорее быстрым, нежели сильным.
     - Да потому, что нетути тут такой! Мы с Лопом уж как старались, все как есть в трюме, значится, перевернули, все углы обыскали, да ничего не нашли! Так, Лоп?
     Лоп продолжал таращиться на нее, вылупив бледные зенки.
     - Ну не нашли мы ее, госпожа...
     - Не двигали вы груз, - сказала Альтия. - Как воняло, так и воняет! А у вас что, носы заложило?
     - Это уж, значится, так корабль провонял. - Арту передернул плечами. - Любой корабль, он, значится, немножко воняет. Вот когда ты побываешь на стольких судах, как я... - начал он снисходительно, но Альтия не дала ему договорить.
     - Этот корабль не воняет, - сказала она. - И не будет, пока я тут второй помощник. А теперь давайте-ка ищите эту проклятую бочку и выкидывайте ее!
     Арту почесал чирей сбоку шеи:
     - Да наша вахта уже почти того, значится, госпожа. Может, ребята из следующей вахты чего найдут? - И он удовлетворенно кивнул сам себе, потом заговорщицки пихнул Лопа в бок локтем. Тощий недоумок с готовностью изобразил ту же улыбочку.
     - Плохие новости, Арту, - сказала Альтия. - Для вас с Лопом вахта не кончится, пока не доделаете дело. Дошло? А теперь живо за работу!
     - Э, так не пойдет! - закричал Арту, вскакивая. - Мы свое уже отработали! Слыхала? Так не пойдет!..
     Его покрытая гнусными бородавками рука ухватила ее за рукав. Альтия попыталась вырваться, но его хватка оказалась удивительно сильной. Она замерла. Она не хотела ввязываться в схватку, которую навряд ли сумеет выиграть. Не хотела и рисковать целостью рубахи. Только не с этим типом. Она сузила глаза:
     - А ну пусти!
     Лоп продолжал по-детски таращиться, вряд ли как следует понимая, что происходит. Потом прикусил передними зубами нижнюю губу.
     - Арту... Она же второй помощник... - забеспокоился он опасливым шепотом. - Смотри влипнешь, ой влипнешь...
     - Помощник!.. - хмыкнул Арту презрительно. И его рука с быстротой прыгающей блохи переместилась с рукава Альтии на предплечье. Грязные пальцы так и впились в ее тело. - Какой она помощник? Баба она, вот что! И она хочет, Лоп! Уж как хочет...
     - Чего хочет? - недоуменно спросил Лоп. Он смотрел на Альтию, безуспешно силясь что-то понять.
     - Так не верещит же, - пояснил Арту. - Просто стоит себе и ждет. Капитан ей, похоже, уже надоел...
     - А она расскажет, - в смятении отшатнулся Лоп.
     - Никому она ничего не расскажет, - заверил его Арту. - Ну там, повизжит, повырывается чуток для порядка... А потом улыбаться будет. Сам увидишь! - Арту смотрел на нее и, что называется, лыбился, без конца облизывая и так мокрую "куриную жопку". - Ну что, помощничек? - спросил он и улыбнулся шире, показывая гнилые зубы.
     Альтия смотрела ему прямо в глаза и взгляда не отводила. Она не могла позволить себе показать ему страх. Все это время она стремительно соображала. Корабль, может быть, и почуял неладное, но можно ли всерьез рассчитывать на Совершенного?.. Последнее время он и так был несусветно пуглив, ему без конца мерещились то змеи, то опасные топляки, он столько раз выкрикивал безосновательные предупреждения, что, даже захоти он поднять тревогу, ему вряд ли кто поверит. Закричать?.. Нет, кричать она не будет. Арту по-прежнему смотрел на нее, его маленькие глазки жадно блестели. "Да он того только и хочет, чтобы я закричала", - сообразила она. И оба они понимали, что, получив свое, он ее просто убьет. Другого выхода не будет. Он постарается, чтобы все выглядело как несчастный случай. Свалившийся груз или еще что-нибудь. А Лоп подтвердит все, что Арту прикажет ему подтвердить. Правда, Брэшена не обманешь. Скорее всего, он поубивает обоих. Вот только ей этого увидеть уже не придется...
     На все эти мысли ей потребовалось едва ли мгновение. "Ну нет, не дождетесь, - твердо сказала она себе. - Я в своем праве. Это мой корабль. Мое место. Клялась я Брэ-шену, что сумею справиться с матросней? Ну так вот тебе, голубушка, проверка на вшивость..."
     - Руки прочь, Арту. Последний раз предупреждаю, - ровным голосом проговорила она. И даже умудрилась не допустить, чтобы голос дрогнул.
     Арту наотмашь ударил ее свободной рукой по лицу. Она даже не заметила, откуда пришел удар. Ее голова откинулась на шее, а в ушах так зазвенело, что она еле расслышала испуганный вскрик Лопа:
     - Не бей ее!..
     И довольный ответ Арту:
     - Вот, значит, как она этого хочет? По-грубому?
     Его руки зашарили по ее телу, вытаскивая рубашку из штанов. Его прикосновение наполнило Альтию таким отвращением, что в голове мигом прояснилось. Она треснула его что было мочи, еще раз и еще... Он, казалось, ее ударов попросту не заметил. Тело у него было тверже дерева. Он лишь посмеялся над ее усилиями, и Альтия изведала жуткий миг полного отчаяния. Она просто не способна была причинить ему боль - силенок не хватало!.. В этот миг она бы удрала, забыв про всякое достоинство, но Арту держал ее крепче тисков. К тому же царивший в трюме бардак делал невозможным сколько-нибудь быстрое бегство. Арту прижал ее к большому ящику. И выпустил одну ее руку, чтобы ухватить за перед рубашки. Хотел разорвать ворот, но прочная ткань не желала поддаваться. Альтия немедленно пустила в ход свободную руку, врезав ему снизу вверх под ребра. На сей раз ей померещилось, будто он несколько дрогнул.
     И еще - теперь она успела заметить его ответный удар. И даже вовремя убрала голову, так что кулак угодил не ей по лицу, а прямо в твердые доски. Она услышала треск дерева, а потом - хриплый вопль боли, вырвавшийся у Арту. Понадеявшись, что он, может быть, сломал руку, она попыталась ткнуть его пальцами в глаза. Он в ответ клацнул зубами и до крови прокусил ей запястье. И наконец они потеряли равновесие и свалились. Альтия отчаянно изворачивалась, чтобы только не оказаться внизу. В итоге они упали боком среди ящиков и коробок и продолжали драться в тесноте. Альтии удалось занести руку, и она дважды всадила кулак Арту в брюхо.
     Мельком она заметила стоявшего над ними Лопа... Недоумок ахал, охал, чуть не рыдал и от большого душевного расстройства бил себя кулаками в грудь. Думать еще и о нем Альтии было некогда.
     Прихватив полную жменю волос Арту, она изо всех сил шарахнула его башку о кстати подвернувшийся бочонок. Его хватка сразу стала слабеть. Альтия приложила его снова. Он ударил ее коленом в живот так, что у нее оборвалось дыхание. А потом перекатился и навалился-таки на нее сверху, пробуя коленом раздвинуть ей ноги. Альтия взревела от ярости, но замахнуться для удара никак не удавалось. Она попыталась подобрать ноги под себя и как следует пнуть его, но он слишком плотно прижимал ее к полу. Он даже засмеялся ей в лицо, думая, что победа близка. Дыхание у него было зловонное.
     Альтия видела, как это делается... Она знала, что будет больно. Она как могла отвела голову назад, и с маху ткнула его в лицо лбом. Правда, промазала и раскроила себе лоб о его зубы. Зубы рассекли ей кожу, и с треском вылетели из его челюсти. Он тонко завизжал от невыносимой боли и вдруг отшатнулся, выпуская ее и прижимая руки к окровавленному рту. Альтия не дала ему прийти в себя: принялась лупить по чем попадя, без разбора, лишь бы покрепче. Она услышала хруст собственных костяшек и почувствовала боль, но продолжала беспощадно колошматить Арту, между тем поднимаясь на ноги. Когда ей это удалось, она принялась пинать его ногами.
     И остановилась только тогда, когда он со стонами скрючился на боку.
     Она откинула с лица спутанные, пропитавшиеся кровью волосы и свирепо огляделась. Ей показалось - битва длилась много часов, но поди ж ты, фонарь продолжал гореть, а Лоп - бестолково пялить на нее глаза. Только теперь она начала как следует понимать, до какой же степени он был туп. Теперь он не бил себя в грудь, а жевал согнутый палец. Когда их глаза встретились, он закричал:
     - Я влип, я знаю, я влип!..
     В глазах у него был испуг. И нечто вроде вызова.
     - Найди протухшую бочку, - велела Альтия грозно, но чтобы продолжать, пришлось сперва отдышаться. - Потом приберись здесь. И тогда можешь идти отдыхать!
     Она согнулась вперед, упираясь руками в колени, и несколько раз вдохнула и выдохнула поглубже. Голова у нее кружилась. Она подумала было, что сейчас ее вырвет, но тошнота улеглась. Арту тем временем зашевелился. Альтия снова пнула его, и весьма жестоко. Потом нашарила всаженный в балку грузчицкий крюк.
     Арту перекатил голову, глядя на нее одним глазом, второй плотно склеила кровь.
     - Гс-жа... нет... нет... - взмолился он сквозь выбитые зубы. И попытался прикрыть руками голову:
     - Я же те ниче не сделал...
     Видно, боль в покалеченной челюсти вконец лишила его способности к сопротивлению. Он только ждал удара.
     Лоп зашелся бессловесным криком ужаса. И принялся лихорадочно передвигать ящики и бочонки, разыскивая бочку с испорченным мясом.
     Альтия молча сгребла рубаху Арту и проткнула ее крюком. После чего двинулась к трапу, решительно волоча его за собой. Он кричал, брыкал ногами и силился встать. Альтия приостановилась и повернула рукоять крюка. Вместе с крюком провернулась и ткань, плотно притянув руки Арту к телу. Альтия продолжала почти волоком тащить его. Силы быстро убывали, но ярость упорно несла ее вперед. Она слышала, как Совершенный наверху что-то кричал, но что именно - разобрать не могла. К этому времени в люке наверху появилось несколько любопытных рож. Матросы были из вахты Лавоя. Это означало, что старпом, скорее всего, тоже на палубе. Не глядя ни вправо, ни влево, Альтия выбралась наверх, продолжая тащить за собой отбивающегося Арту.
     Матросы недоуменно переговаривались, спрашивая друг друга, что же стряслось. Те, что столпились было у люка, поспешно отошли прочь, освобождая дорогу. Когда она вытащила Арту, недоумение сменилось залпами ругани - изумленной и едва ли не благоговейной. На миг Альтия заметила Хаффа. Глаза у парня были совершенно круглые. Альтия решительно двинулась к поручням правого борта. Арту издавал невнятные мяукающие стенания, без конца повторяя:
     - Ниче я ей не сделал... ниче...
     А сам только и прижимал ладони к размозженному рту с выбитыми зубами. Лавой, стоявший возле левого борта, следил за происходившим без особого любопытства.
     В это время на палубу неожиданно выскочил Брэшен: в расстегнутой рубашке, с неприбранными волосами и босиком. За ним, продолжая что-то объяснять на бегу, мчался Клеф. Капитану на все хватило одного-единственного взгляда. Брэшен в ужасе уставился на залитое кровью лицо Альтии, на ее растерзанную одежду... Но мгновение минуло, и он поискал взглядом старпома.
     - Лавой!!! - взревел он. - Что тут творится? Почему ты не пресек?..
     - А что такое, кэп? - озадаченно отозвался Лавой. И посмотрел на Альтию с Арту так, словно только что их заметил. - Это ж не моя вахта, кэп. И что пресекать, если второй помощник, насколько я вижу, отменно справляется? - И обратился к Альтии, придав своему голосу командные интонации:
     - Я прав или нет? Справляешься с делом, Альтия? А что, кстати, ты там делаешь?
     Она послушно остановилась:
     - Выкидываю за борт протухшее мясо! Все согласно твоему распоряжению, господин старпом!