огда мне  страшно  не  хватает  его.
Какая-то часть меня по-прежнему не может смириться с тем, что  он  умер,
что больше я никогда его не увижу...
   - Альтия,  -  проговорил  он.  -  Извини,  я,  наверное,  задам  тебе
бестактный вопрос... но я тут все раздумывал... Почему?
   - Почему он взял и завещал корабль, где я столько лет  вкалывала,  не
мне, а моей сестре? - Альтия глянула через плечо на Грэйга и увидела его
короткий кивок. И пожала плечами:
   -  Он  мне  так  и  не  сказал  почему.  Самое  близкое  к  разумному
объяснению, что я успела от него  услышать,  было  что-то  такое  насчет
хлеба насущного для моей сестры и ее детей. И теперь, когда я в  хорошем
настроении, я говорю себе: он имел в виду, что я способна  сама  о  себе
позаботиться и можно не бояться, что я пропаду без наследства.  А  когда
на душе скверно, я себя спрашиваю: может, он, наоборот, не верил в меня?
Считал меня законченной эгоисткой, которая приберет к рукам "Проказницу"
и думать забудет о благополучии  остального  семейства...  Почем  теперь
знать!
   И она вновь передернула плечами. Слезы были по-прежнему недалеко.
   Тут она случайно увидела себя  в  небольшом  зеркале,  которое  Грэйг
использовал во время бритья.  И  был  странный  и  несколько  жутковатый
момент,  когда  вместо  собственного  лица   перед   Альтией   предстало
отцовское. А что? Ей  достались  от  него  и  темные  глаза,  и  густые,
жесткие, черные волосы. Она только ростом не вышла. Она была невысокая -
в мать. И все равно сходство оставалось разительным. Тот же твердый рот,
та же манера сводить брови, сердясь или волнуясь.
   - Моя мать  сказала,  -  продолжала  Альтия,  -  что  мысль  о  таком
распределении наследства принадлежала именно ей и что она уговорила отца
уступить ей.  Она  рассудила,  что  семейные  владения  должны  остаться
неделимым целым и что живой корабль должен попасть в те же руки,  что  и
земельный надел. Это с тем, чтобы доходы от одного поддерживали  другое,
и так далее, пока не будут выплачены все наши долги.  -  Альтия  потерла
рукой лоб. - И я полагаю,  что  определенный  смысл  в  ее  рассуждениях
был... Когда отец решил прекратить торговлю в  верховьях  Реки  Дождевых
Чащоб, он ведь тем самым здорово урезал наши доходы. Он  ходил  в  южные
страны и привозил оттуда массу всяких диковин, но, конечно, они  не  шли
ни в какое сравнение с волшебными вещичками из Дождевых  Чащоб.  А  наши
земли всегда приносили отменные урожаи, но наши фрукты и зерно не  могут
состязаться на рынке с привозными из Калсиды - там все  дешево,  ведь  у
них на полях рабы  трудятся.  Поэтому  за  корабль  нам  еще  платить  и
платить... Ко всему прочему, мы за него еще и нашими  землями  отвечаем.
Так что, если вдруг  не  сможем  расплатиться,  потеряем  и  корабль,  и
наследные земли...
   - Притом что ты сама заложницей являешься, - заметил Грэйг  негромко.
Он сам был из старинной торговой семьи, обладавшей живым кораблем, и ему
не надо было объяснять, как обыкновенно  составлялся  подобный  договор.
Живые корабли были редкостным и очень дорогим приобретением... Мало того
что непременным условием пробуждения  такого  корабля  была  смена  трех
поколений мореплавателей, умиравших на его палубе, - за  него  и  деньги
выплачивали многими поколениями. Ибо  только  торговые  семьи  из  Чащоб
знали источник диводрева, из которого делали корпуса живых кораблей и их
носовые фигуры. Только такой корабль мог без вреда для себя  подниматься
по Реке Дождевых Чащоб, давая возможность владельцам покупать  непростые
тамошние товары. Эти товары потом перепродавались с  выгодой  прямо-таки
невероятной, вот почему, зная это, ради живых кораблей семейства  готовы
были прозакладывать самую свою будущность. - "Звонкое золото  или  живая
жизнь - долг платежом красен", - вполголоса, процитировал Грэйг. Если ко
времени очередной выплаты  Вестриты  не  соберут  достаточно  денег,  их
партнеры из Чащоб будут  вправе  забрать  у  них  неженатого  сына.  Или
незамужнюю дочь.
   Альтия медленно кивнула. Как  странно...  Условия  договора  были  ей
известны с тех самых пор, как она превратилась из девочки в девушку,  но
некоторым образом она никогда не применяла их  к  себе  лично.  Ее  отец
всегда был удачливым и умелым купцом; при нем  в  доме  всегда  водилось
достаточно денег, чтобы  долги  выплачивались  как-то  сами  собой,  без
больших затруднений. Но вот теперь всем хозяйством, и в том числе  живым
кораблем, заправлял Кайл, ее зять. И кто мог сказать,  как-то  пойдут  у
него  дела?..  Альтия  знала  только,  что  муженек  сестры  ее   весьма
недолюбливал. А в последний раз, когда им довелось  сойтись  в  пределах
одной комнаты - да-да, во время той последней  громкой  и  окончательной
ссоры, - он заявил ей, что-де ее долг состоит в  замужестве,  причем  по
возможности выгодном - таком, чтобы она перестала быть для семьи обузой.
   И теперь Альтия гадала: а может, Кайл намекал тогда как раз на то,  о
чем сейчас сказал Грэйг? Хотел, чтобы  она  добровольно  пошла  замуж  в
Чащобы и тем помогла семье скостить ощутимую часть долга?..
   "Честь семьи - превыше всего!" - внушали ей с  малолетства.  Торговец
из Удачного всегда выплачивал долги и держал данное слово. А еще,  когда
извне грозила опасность, старинные семьи откладывали взаимные  распри  и
смыкали ряды, чтобы выстоять. Таковы были понятия  чести  и  родственных
уз, связывавшие представителей всех семейств, поселившихся  когда-то  за
Рекой Дождевых Чащоб. И хотя между городом  Удачным  и  Чащобами  лежали
расстояние и немалые  годы,  те  и  другие  торговые  семьи  по-прежнему
считали себя родственниками. Давным-давно заключенные сделки исполнялись
и поныне, к семейным обязательствам отношение было святое...
   И удивительно ли, что, коли зашла о том речь, Альтия  ощутила  внутри
себя холодок непреклонной  решимости.  Если  по  возвращении  домой  она
обнаружит,  что  Кайл  пустил  семейные  дела  на  дно,   ее   первейшей
обязанностью будет предложить в уплату себя. Детородная способность была
сокровищем, которого жаждали и  в  котором  нуждались  богатейшие  семьи
торговцев из Чащоб. Что ж, она отправится в  Чащобы,  возьмет  там  себе
мужа и родит ему детей. Она сделает это  во  исполнение  слова,  данного
когда-то ее праотцами. Отказаться?.. Немыслимый грех. Но  вот  если  она
будет вынуждена так поступить из-за Кайла, из-за его прямого умысла  или
неспособности управиться с делами... С такой мыслью поистине трудно было
смириться!
   - Альтия... Так у тебя точно все в порядке?
   Голос Грэйга  прервал  ее  тягостные  размышления,  и  Альтия,  точно
очнувшись, обнаружила, что свирепо смотрит на переборку.  Она  досадливо
мотнула головой и повернулась к собеседнику.
   - На самом-то деле, - сказала она, - я шла совета у тебя попросить. У
меня, понимаешь ли, затруднения с одним из матросов, и я  не  знаю,  как
мне с ним поступать.
   Грэйг, и без того обеспокоенный, совсем помрачнел:
   - С которым?
   - Это Фефф. - И Альтия возвела глаза к небесам. -  Представляешь,  то
он меня слушается с  полуслова  и  опрометью  кидается  исполнять  любую
команду. А в следующий момент смотрит мне прямо в  лицо  и  с  места  не
двигается, только улыбается по-дурацки. Никак в толк не возьму,  дразнит
он меня или...
   - Фефф. - Грэйг с облегчением заулыбался. - Да он просто  глухой.  На
левое ухо. Хотя сам это изо всех сил отрицает... Это с ним  с  тех  пор,
как он с мачты свалился два года тому назад. Здорово расшибся,  бедняга,
пару дней, помнится, мы вообще  сомневались,  будет  ли  жить.  А  он  -
ничего, выкарабкался. Только стал менее  проворным,  чем  раньше,  ну  и
наверх я его без крайней необходимости  стараюсь  не  посылать.  Чувство
равновесия у него сделалось не то, что было когда-то. И слышит далеко не
все, что ему говорят, особенно если ты со стороны больного уха стоишь. А
когда сильный ветер дует, Фефф, кажется, вообще начисто глохнет. Так что
никаким неподчинением тут даже близко  не  пахнет...  это  что  касается
глупой улыбочки, и вообще. Он, я тебе скажу, если не считать  глухоты  -
славный малый и добрый матрос. Он давно плавает на  корабле.  Ты  уж  на
него не сердись, хорошо?
   - Ага, - Альтия кивнула, словно беря на заметку. И сердито добавила:
   - Могли бы и раньше предупредить...
   - Да понимаешь, мы-то с отцом уже настолько привыкли, что даже как-то
не думаем... Просто есть такое дело на корабле, и все. Не то чтобы  тебе
кто-то палки в колеса совал...
   - Да я совсем так и не думаю,  -  поспешно  заверила  его  Альтия.  -
Наоборот, все только тем и заняты, что мне жизнь облегчают. Я же вижу...
Знаешь, это такое счастье - снова оказаться  на  живом  корабле!  И  еще
большее счастье - понять, что я не просто на этой должности состою, а  в
самом деле справляюсь! А то сперва папино завещание, потом эта стычка  с
Кайлом, когда он сказал, что я не моряк,  а  дурочка  избалованная...  и
Брэшен всякого разного наговорил...  я  уж  вправду  усомнилась,  может,
думаю, я действительно ноль без палочки...
   - И Брэшен всякого разного наговорил? - негромко подсказал Грэйг.
   "Ну вот. Ляпнула. Каким местом, спрашивается, я думаю?"
   - Брэшен Трелл, - сказала она вслух,  -  был  при  моем  отце  первым
помощником на "Проказнице".  Когда  я  записалась  на  "Жнец",  я  скоро
обнаружила, что туда же нанялся и Брэшен. И вот, когда он выяснил, что я
на борту в должности юнги, закосив под мальчишку... Ох! Он  ведь  еще  в
Удачном успел мне наговорить всякого разного, убеждая, что своим  горбом
я ни за что не пробьюсь...
   Молчание затягивалось, и Грэйг сдержанно поинтересовался:
   - Так что он все-таки сделал? Выдал тебя капитану?
   - Нет, что ты. Ни в коем случае! Он просто стал...  присматривать  за
мной. Да, так, наверное, следует  выразиться...  А  мне  и  так  нелегко
приходилось на том корабле. Я крутилась как белка в колесе, просто чтобы
выжить... Так вот, еще при этом  чувствовать  на  себе  его  недреманное
око... Я чувствовала себя униженной...
   - Он не имел никакого права так с тобой поступать,  -  заметил  Грэйг
вполголоса, и глубоко на дне зрачков разгорелись искорки гнева.  -  Твой
отец взял его к себе, когда его все другие пинками гоняли. На нем должок
перед вашей семьей. Да он в лепешку  должен  был  расшибиться,  всячески
поддерживая тебя, а не смеяться над твоими усилиями!
   - Да нет же, нет, все было не так! - Альтия с изумлением поймала себя
на том, что защищает Брэшена. - И совсем даже он надо мной  не  смеялся!
Он вообще большей частью поверх моей головы смотрел... - Выражение  лица
Грэйга стало совсем уж негодующим, и она торопливо пояснила:
   - ...Потому что я сама того пожелала. Я совсем не хотела, чтобы  меня
как-либо выделяли! Я хотела проложить себе дорогу  САМА...  И  на  самом
деле мне это удалось... Меня больше раздражало,  что  он  видит,  как  я
корячусь... Слушай, а какого шута мы вообще об этом заговорили?
   Грэйг пожал плечами:
   - Ты сама стала рассказывать,  я  тебя  за  язык  не  тянул...  Между
прочим, все до некоторой степени терялись  в  догадках,  с  какой  стати
твоему папе понадобилось брать к себе Брэшена Трелла, после того как  от
него отреклась собственная семья. За несколько лет перед этим  он  успел
наворотить дел, так что, когда Трелл-старший в  конце  концов  вышвырнул
его за дверь, никто особо не удивился...
   -  Наворотить  дел...  это  как?  -  спросила  Альтия.  Расслышала  в
собственном голосе жадный, болезненный  интерес  и  тут  же  постаралась
замаскировать его:
   - Когда  все  это  происходило,  я  была  еще  маленькой  девочкой  и
городскими сплетнями не интересовалась... А потом, годы спустя, когда он
пришел к нам на "Проказницу", папа никогда не упоминал о его  прошлом...
Он говорил, человека следует судить по тому, кто он есть, а не по  тому,
кем он был когда-то.
   - Да шумного скандала, в общем, как бы и не было, - стал рассказывать
Грэйг. - Я узнал о случившемся, потому что  мы  с  ним  вместе  учились.
Началось, как водится, с малого. С дурацких мальчишеских  выходок...  Он
всегда был любителем улизнуть, пока учитель в  другую  сторону  смотрит.
Сначала просто сбегал с уроков. На базар там, сладостей  прикупить...  А
потом он первым среди нас, мальчишек, стал со знанием дела рассуждать  о
девочках, циндине и игре в кости. Папа мой, правда, до сих пор говорит -
старый Трелл, мол, сам виноват, что сынок свернул на кривую  дорожку.  У
Брэшена всегда было вдосталь карманных денег и полным-полно времени  для
развлечений.  И  никто  всерьез  не  пытался  осадить  его.  Бывало,  он
проиграется, наделает долгов  или  напьется  до  чертиков  где-нибудь  в
людном месте... И что? Является его папаша, тащит сынка домой  и  грозит
ему пальчиком... - Грэйг покачал головой. - А что  толку  грозить,  если
все равно не наказываешь? Помнится, проходит  денек-другой  -  и  Брэшен
снова на воле и опять вовсю безобразничает. Старый Трелл все обещал, что
вот ужо лишит его доступа к семейному кошельку, или палкой отлупит,  или
заставит самолично свои долги отрабатывать... Но в итоге ему все сходило
с рук, пока  в  один  прекрасный  день  Брэшен  не  явился  домой  и  не
натолкнулся на закрытую дверь. Вот и  все...  Поначалу  мы  все,  и  сам
Брэшен в том числе, были уверены, что это  всего  лишь  очередной  блеф.
Думали, назавтра же гроза отгремит и все станет как  прежде.  Но  нет...
Через несколько дней  Трелл-старший  объявил,  что  передает  все  права
наследования своему младшему сыну, а от Брэшена окончательно и полностью
отрекается. Вот так-то... А если чему и следовало  удивляться,  так  это
тому, что старик все-таки принял решение и встал  насмерть...  Некоторое
время Брэшен еще болтался в городе, ночуя то у  одного  приятеля,  то  у
другого, но довольно  скоро  его  перестали  где-либо  принимать,  да  и
денежки кончились. За ним, знаешь ли, потянулась слава, что он не только
сам законченный вертопрах, но еще и мальчишек помладше с пути  истинного
сбивает. - Грэйг усмехнулся. - И мне, и  моему  меньшому  братишке  было
настрого запрещено с ним встречаться. Никто не хотел иметь с ним  ничего
общего... А потом он просто исчез. И очень долго никто не  знал,  что  с
ним сталось... - Грэйг скривился. - Правду сказать,  никого  его  судьба
особенно и не волновала. Брэшен оставил после себя уйму долгов,  и  люди
успели понять, что расплачиваться он  не  намерен.  Так  что,  когда  он
подевался неизвестно куда, многим показалось, что в Удачном воздух  стал
чище. - Тут Грэйг отвел глаза. - А еще, когда  он  уехал,  прошел  слух,
будто  одна  девушка  из  числа  поселенцев  с  Трех  Кораблей  от  него
беременна... Ребенок, правда,  родился  мертвым.  Хоть  в  этом  девушке
повезло, но репутация ее была подорвана безвозвратно...
   Альтия ощутила отдаленный  позыв  дурноты.  Ей  тяжело  было  слушать
весьма нелестный рассказ Грэйга о Брэшене. Ей хотелось кричать "нет!"  и
опровергать все услышанное от него... беда  только,  Грэйг  говорил  как
очевидец событий, знающий правду  не  понаслышке.  А  это  значило,  что
Брэшен оказывался  отнюдь  не  безвинно  оклеветанной  жертвой.  Он  был
избалованным старшим сынком, наследником богатой семьи, не  обремененным
нравственными устоями, привыкшим жить без руля и  без  ветрил...  Прошли
годы, и ее отец взял его под свое  крыло,  и  тогда-то,  под  присмотром
капитана Вестрита, он превратился в порядочного человека. А  потом  отца
не стало... и Брэшен Трелл очень быстро  вернулся  к  прежним  повадкам.
Альтия  была  вынуждена  признать,   что   так   оно   и   случилось   в
действительности. Пьянство... циндин...  "И  распутство!"  -  беспощадно
добавила она про себя.
   Вот так  однажды  и  слетают  яркие  обертки,  оставляя  неприглядную
правду... Она-то навоображала себе, будто ах как вскружила  ему  голову,
когда они оказались в постели. Тогда как истина состояла в том, что  она
вела  себя  как  последняя  потаскуха...  ну  и  получила  партнера   по
постельным  делам,  какого   заслуживала.   Доказательства?   Достаточно
вспомнить, как они с ним в итоге расстались. Стоило ему  уразуметь,  что
она вернулась к здравому смыслу и более не  намерена  допускать  его  до
своего тела - и тут-то он  показал  свое  истинное  отношение  к  ней...
Альтию обожгло запоздалым стыдом. Простительно  быть  дурой,  но  не  до
такой же степени!  Да  если  он  когда-нибудь  приедет  в  Удачный...  и
примется болтать о том,  что  между  ними  случилось...  ее  доброе  имя
вылетит в трубу - как у той девушки с Трех  Кораблей,  чью  судьбу  этот
человек уже успел втоптать в грязь!
   Грэйг,  по  счастью,  не  заметил  ее  состояния.  Приподнявшись,  он
склонился над сундучком в изножье своей койки и что-то искал там.
   - Есть хочется. Зверски, - сказал он Альтии. - С тех пор как  у  меня
якобы заболел зуб, кок мне таскает только жидкий суп да  хлеб,  чтобы  в
нем  размачивать...  Хочешь  сушеных  фруктов?  У  меня  тут  финики   и
джамелийские абрикосы...
   - Спасибо, - отозвалась Альтия. - Что-то не хочется.
   Грэйг оставил сундук и повернулся к ней, ухмыляясь.
   - Ага! - сказал он.  -  В  первый  раз  за  все  плавание  ты  начала
выражаться, как подобает приличной девице из старинной семьи.  Аж  прямо
не знаю, обрадоваться или разочароваться?
   Альтия, со своей стороны, не могла понять, расценивать эти слова  как
лесть или как обиду. Она спросила напрямик:
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ну... В общем... - Он наконец выудил кулечек с сушеными фруктами  и
уселся, положив его себе на колени. Похлопал по  койке  рядом  с  собой,
приглашая Альтию сесть, и она  приняла  приглашение.  -  Вот  видишь!  Я
именно про то и толкую, - пояснил Грэйг с торжеством. - Мало  того,  что
мы с тобой тут одни, за закрытой дверью и без всякого присмотра, так  ты
еще и без всякого страха садишься рядом со мной на постель.  А  когда  я
рассказывал, как Брэшен заделал девушке ребенка и смылся,  ты  не  стала
бледнеть, ахать и ужасаться, как это я  в  открытую  говорю  о  подобных
вещах. Ты просто  задумалась...  -  И  он  сам  в  задумчивости  покачал
головой. - Когда ты на палубе, ты завязываешь волосы,  чтобы  не  мешали
работать. Я видел, как ты вытирала руки о рубашку... Ты бегала в мужских
штанах и босиком, пока изображала из себя мальчика-юнгу. И тем не  менее
я отлично помню, как в моих объятиях  когда-то  была  очень  женственная
девушка, благоухавшая фиалками и танцевавшая грациозно, как...  ну...  в
общем, примерно с той же грацией, с какой ты носишься по снастям. И  как
это у тебя получается, Альтия? - Грэйг откинулся  к  переборке,  но  его
взгляд не отпускал ее. - Как ты умудряешься так замечательно управляться
в обоих мирах? И которому из них ты на самом деле принадлежишь?..
   - А с чего это я должна непременно выбирать либо один, либо другой? -
возразила она. - Вот ты, например, отменный  мореплаватель  и  в  то  же
время наследник старой торговой семьи. Так почему у меня не  может  быть
обоих умений?
   Грэйг откинул голову и рассмеялся:
   - Кто бы мог ожидать подобного ответа от девушки из торговой фамилии!
Уж всяко не от кого-то из  нашего  поколения...  Правильная  сегодняшняя
девушка вся разомлела бы  от  моего  комплимента  по  поводу  ее  умения
танцевать, а  подтверждения  ее  моряцких  достоинств  ей  бы  вовсе  не
понадобилось... ввиду отсутствия  таковых.  Знаешь,  глядя  на  тебя,  я
поневоле вспоминаю  рассказы  нашей  Офелии.  Послушать  ее  -  были  же
времена, когда женщины занимались всяким ремеслом наравне  с  мужчинами,
порою даже превосходя их!
   Альтия ответила:
   - Всякий, кто мало-мальски знаком с историей Удачного,  знает:  когда
наши предки высадились на Проклятых Берегах, от каждого, будь то мужчина
или женщина, требовались все силы и способности, просто чтобы  выжить...
И ты не хуже меня знаешь об этом!
   Она чувствовала легкое ра