деревянный гвоздь.
     - Непременно покажите Хромоножке дорогу сюда. Я ни в коем случае не хочу, чтобы его уморили. Понятно?
     Сейлах кивнула, а за нею и Деджи. Кеннит улыбнулся. Он был доволен. Эти двое неплохо здесь заживут. На Ключ-острове у них будет все то, о чем они навряд ли даже мечтали. Собственный домик, вдосталь еды... спокойствие и простор, чтобы растить ребенка. "Как просто оказалось купить их жизни, - подумалось ему. - Удивительное дело: люди себя не щадят, чтобы только вырваться из рабства... И тут же сами себя готовы продать за самомалейший жизненный шанс..."
     Кеннит шел вперед, и они следовали за ним по пятам.
     - Моя мать покажет вам остров и все, что может понадобиться для жизни, - сказал он им через плечо. - Здесь полно диких свиней. И коз хватает. Вообще на острове найдется почти все, чего душа пожелает. Берите и пользуйтесь... если только это не связано с особняком. Все, что от вас требуется взамен, - это помогать моей матери по хозяйству, а то она уже немолода. Да, и еще следите, чтобы жрец даже не пытался сбежать. Если попробует, просто посадите его к капитану в погреб. Неплохо также было бы побудить его забавлять мою матушку... - Достигнув двери домика матери, он остановился и оглянулся на "расписных":
     - Может, я о чем-то забыл? Или вы чего-то не понимаете? Спрашивайте.
     - Все ясней ясного, - сразу отозвалась женщина. - Мы выполним нашу часть уговора, капитан Кеннит. Не сомневайся!
     И она приложила ладонь к животу, словно давая обещание скорее не Кенниту, а своему будущему ребенку. И это - равно как и все прочее, что они делали и сделали, - убедило Кеннита в том, что в выборе он не ошибся. Он кивнул, будучи весьма доволен собой. Итак, он отделался от Са'Адара, не навлекая на себя злосчастья убийством жреца. И насчет Кайла Хэвена ни ему, ни Уинтроу беспокоиться больше не придется. Он никуда не денется, а ежели позже Кеннит надумает-таки отпустить его за выкуп - никогда не поздно вновь извлечь его из подвала... Удобно было даже то, что на острове оставались "расписные". Они гребли в лодке и следили за тем, чтобы ни жрец, ни капитан не создавали сложностей... Да! Кеннит, как обычно, все рассчитал верно.
     Он вошел в домик и огляделся. Жрец стоял в углу, скрестив на груди руки. Молиться он, похоже, и не собирался. Мать Кеннита ахала и чмокала, разбирая "пустячки", привезенные сыном. Она уже успела надеть бирюзовые сережки. А Хромоножка, как раз когда Кеннит вошел, проковыляла от очага к столу с блюдом свежих лепешек. На столе уже стояла миска ягод, заготовленных с осени, и тарелочка с большим куском масла. Рядом с маслом курился чайник с травяным чаем, его окружали разномастные кружки. Двух одинаковых среди них не было. Кеннит снова ощутил некоторое раздражение. Никому из присутствовавших, кроме него самого, не светило когда-либо покинуть остров. И все равно он не хотел, чтобы хоть кто-нибудь видел, в каких условиях живет его мать.
     Еще не хватало, чтобы об этом стали болтать, когда он сделается королем...
     - Следующий раз, - заявил он, - когда я приеду, я тебе чайный сервиз привезу, матушка. Я знаю, ты привязана к этим старым черепкам, но...
     Оставив фразу незаконченной, Кеннит завладел куском теплой лепешки. Мать, что-то стремительно и бессвязно рассказывая, налила ему чаю и пододвинула единственный стул. Кеннит с величайшим облегчением уселся, поскольку головка костыля уже не давала ему никакого житья. Он намазал хлеб маслом и от души положил сверху ягод. И... стоило запустить зубы в получившееся пирожное, пробудившаяся память тела опять едва не сбросила его в бездну. Скромное угощение, до сих пор некоторым образом остававшееся для него величайшим на свете лакомством, тотчас вызвало призраков перед его умственным взором. И происходили они из мира, центром которого был маленький мальчик, любимый, балованный, чувствовавший себя в беспредельной безопасности... А потом все это предательски рухнуло. Почти тридцать пять лет тому назад.
     И как только так получалось, что столь сладкий вкус вызывал такие горькие воспоминания?.. Кеннит доел лепешку. А потом одну за другой еще три. Удовольствие и боль странно мешались в его душе.
     Его спутники, усердно приглашаемые матерью к столу, стоя разделили с ним трапезу. Только жрец воздержался. Он презрительно взирал на всех, в том числе на Кеннита. Не то чтобы его высокомерие так уж беспокоило пиратского капитана. Он-то знал: голод - лучшее лекарство против зазнайства. А в остальном получилось очень даже неплохое маленькое застолье. Мать говорила и говорила. "Расписные" отвечали на ее жесты и бормотание улыбками и кивками, но сами очень мало что говорили. Немота пожилой женщины оказалась как бы заразной. Хромоножка в этом скромном домике казалась едва ли не хорошо вышколенной служанкой. Ей не потребовалась указаний - сама схватила веник и убрала обратно в очаг рассыпавшуюся золу. И даже во взгляде вроде бы начало пропадать затравленное выражение. На миг Кеннит даже усомнился в правильности своего выбора. Ему нужна была для матери тихая и смирная помощница по хозяйству... Будем надеяться, что со временем она не оживет чрезмерно!
     Допив чай, он поднялся:
     - Ну, мне пора... Нет, нет, матушка, не начинай! Ты же знаешь: я не могу остаться сколько-нибудь надолго.
     Она пропустила его слова мимо ушей и ухватила сына за рукав. Умоляющий взгляд был красноречивей всяких слов, но Кеннит предпочел притвориться, будто не понимает.
     - Я ни в коем случае не позабуду про сервиз. Обязательно привезу в следующий раз, когда заскочу в гости. Да, я помню, какие тебе нравятся. Такие, с мелким рисуночком... - И, снимая руки матери со своего рукава, через плечо обратился к остальным:
     - Ну, смотри хорошенько заботься о моей матушке, Хромоножка. А ты, Деджи, в следующий раз будь любезен предъявить мне чудесного пухленького младенца. Да постарайся, чтобы к тому времени еще один уже намечался, добро?
     Говоря так, Кеннит вдруг почувствовал себя чуть ли не отцом большого семейства. И тут ему пришло в голову: "А почему бы не подобрать еще народа да не поселить здесь? Будет у меня свое тайное королевство-в-королевстве..."
     Он отступил от матери прочь, и она больше не пыталась его удержать. Она всегда уступала ему. Она опустилась на стул, уронила голову на руки и расплакалась. Глаза у нее всегда были на мокром месте. Вот этого Кеннит не мог понять никогда. Сколько раз уже она убеждалась, что слезами все равно ничему не помочь?.. И все равно продолжала их лить.
     Кеннит осторожно потрепал ее по плечику и двинулся к двери.
     - Я здесь не останусь! - заявил жрец. Кеннит остановился и беззлобно спросил:
     - Вот как?
     - Да. Вот так. Я возвращаюсь вместе с тобой на корабль.
     Кеннит размышлял недолго.
     - Жалость какая, - сказал он затем. - А я-то думал, ты очень порадуешь мою матушку своим обществом. Ты уверен, что не передумаешь?
     Са'Адар, похоже, ожидал от Кеннита чего угодно, только не такой вот спокойной учтивости. Он невольно огляделся. Мать Кеннита по-прежнему плакала. Хромоножка подобралась к ней и пыталась утешить, гладя ее руку. Деджи и Сейлах смотрели только на Кеннита. Оба стояли в напряженных выжидающих позах... травильные собаки, обученные и злые. Кеннит сделал легкое движение рукой; позы "расписных" утратили напряженность, но бдительность осталась прежней.
     Жрец тоже посмотрел на Кеннита:
     - Я сказал, я не останусь. Мне здесь нечего делать.
     Кеннит едва слышно вздохнул.
     - А я-то так надеялся, что останешься. Даже не сомневался... Ну что ж. Не хочешь оставаться, так хоть сделай что-нибудь для моей матушки, прежде чем уйдешь. Например, благослови этот дом. Или корову...
     Са'Адар глянул на него с таким презрением, как если бы пират дал ему команду, более подходившую лошади или собаке. Однако потом покосился через плечо на плачущую женщину:
     - Ну... пожалуй.
     - Вот и славно. Можешь не торопиться... Если ты заметил, я последнее время не слишком-то проворен в ходьбе. Я пойду вперед и на берегу тебя подожду. - И Кеннит пожал плечами. - Хоть будет кому на весла сесть в гичке...
     Ему не составило труда прочесть мысли жреца. Са'Адар знал, что одноногий пират в любом случае не намного обгонит его. А если и сумеет, то навряд ли сможет один столкнуть на воду гичку... Он не удивился, когда жрец неохотно кивнул:
     - Хорошо... Надолго я не задержусь. Я благословлю ее дом и огород.
     - Очень мило с твоей стороны, - поблагодарил Кеннит. - Ну что ж, значит, я на берегу тебя подожду... Счастливо, матушка. Обещаю не забыть про чайный сервиз!
     - Кэп... - тихо обратилась к Кенниту Сейлах. - Тебе, может, помощь понадобится гичку спускать?
     При этом она недобро косилась на жреца, и Кеннит понял, что в действительности она имела в виду. Он улыбнулся:
     - Спасибо, но я уверен: мы со жрецом справимся. А вы лучше начинайте помаленьку устраиваться. Ну, прощайте!
     Сунул под мышку осточертевший костыль и враскачку захромал к тропе, что вела через остров.
     Сперва пришлось преодолевать мягкую, перекопанную огородную землю. Потом тропа пошла на подъем... Кеннит понял, что в действительности устал гораздо сильнее, чем представлял себе. Тем не менее он позволил себе остановиться для отдыха лишь тогда, когда домик матери скрылся из глаз. Вытер с лица пот и задумался... Нет, опасаться предательства со стороны жреца ему не стоило. По крайней мере не сейчас. Он нужен был Са'Адару для возвращения на корабль. Даже если он его найдет, кто его туда пустит без капитана?..
     Кеннит пошел дальше. Теперь, когда на него никто не смотрел, можно было не мучить себя попусту спешкой. Вновь остановившись, он послушал, как возится в чаще дикая свинья... Она так и не вышла на тропу, и он продолжил свой путь. Он почти ждал, что жрец догонит его еще прежде, чем он выйдет на берег. Однако этого не произошло. Наверное, он произносил длинное-предлинное благословение. То-то мать будет в восторге...
     Сухой песок на берегу был ужасающе рыхлым. Костыль проваливался в него, деревянная нога застревала. Кеннит выбивался из сил. Ему едва удавалось поднимать обрубок бедра достаточно высоко, чтобы раз за разом вытаскивать из песка проклятую деревяшку... Добравшись наконец до шлюпки, он так и рухнул с ней рядом. Начинался прилив. Скоро он приподнимет гичку, но до корабля еще грести и грести... "Неужели я переоценил свои силы?.." Солнечное тепло и боль, растекавшаяся в измочаленном теле, - все было против него. Его начало клонить в сон. Вот бы сидеть и сидеть так, бездумно плывя куда-то сквозь ласковое тепло вечереющего дня...
     Кеннит не позволил себе уснуть. Вместо этого он принялся растирать плечо и подмышку, намятую костылем. Куда все же запропастился жрец? Может, решил еще и к капитану Хэвену заглянуть?.. Нет. Деджи ему не позволил бы. А если позволил... значит, они все с самого начала стакнулись против него. И, коли так, значит, скоро они явятся его убивать. А матушку уже прикончили, скорее всего. И нашли сокровища, сложенные в комнатах особняка. И придут его убивать, потому что он повел себя как последний дурак... Ладно, а что они будут делать потом?
     На корабль им уже не вернуться... А впрочем, ой ли? Хватит ли его сокровищ, чтобы перекупить Соркора и Этту, Уинтроу и Брика?.. "А что? Может, и хватит..."
     У Кеннита похолодело на сердце, он проклял себя за глупость. Однако тут же оскалился в волчьей улыбке. Пусть людские сердца продаются и покупаются за деньги. Но только не сердце Проказницы. Корабль успел полюбить его, и он это знал. А сердце живого корабля не купишь ничем. Сердце живого корабля - сама преданность.
     Игрот обнаружил это много-много лет назад...
     Кеннит вновь улыбнулся. Он ждал. Он был готов.
     Когда священнослужитель наконец появился, он топал так, что даже походка позволяла судить о владевшей им ярости. "Ага, - подумалось Кенниту, - значит, ты попытался-таки склонить на свою сторону Деджи. И ничего у тебя не получилось..." Приглядевшись к Са'Адару, капитан сразу понял, что его умозаключения были верны. У жреца был взъерошенный вид, как у человека, едва спасшегося бегством от чьих-то весьма тяжелых кулаков. Да и рожа у него раскраснелась гораздо сильнее, чем объяснялось бы просто спешной ходьбой по троне...
     Кеннит не стал дожидаться его приближения - забрался в гичку и устроился на банке гребца.
     - Спускай на воду, - велел он без предисловий. Са'Адар зло посмотрел на него:
     - Пустую было бы легче спускать!..
     Кеннит легко согласился:
     - Конечно.
     И не двинулся с места.
     Са'Адар был не из тщедушных, но далеко не ровня закаленным матросам. Он уперся ладонями и начал толкать. Безрезультатно.
     - Дождись, пока волна набежит, - посоветовал Кеннит.
     Са'Адар скрипнул зубами, но послушался. Дно шлюпки заскрипело по песку, потом она закачалась свободно.
     - Толкай еще, а то снова сядет, - берясь за весла, предупредил Кеннит. Через некоторое время Са'Адар брел рядом с гичкой по мелководью, стараясь забраться в нее через борт, а Кеннит размеренно греб. Давненько уже ему не приходилось грести, но тело отлично все помнило. Вот только деревяшка... Он упирался ею в дно лодки, стараясь, чтобы нога не скользила. Все равно прикладывать равное усилие к обоим веслам оказалось непросто. Кеннита даже посетила весьма неприятная, рождающая отчаяние мысль, что теперь у него ничего уже не будет совершенно как прежде. Он утратил изрядный кусок тела, и весь остаток его жизни другим мышцам придется работать вместо погибших...
     - Да подожди же!.. - пожаловался Са'Адар, в который раз пытаясь перевалиться через борт. Кеннит, не слушая, продолжал грести. Вот Са'Адар повис животом на борту. В это время гичку подхватила очередная волна и помогла ему перевалиться внутрь. Жрец проделал это по-сухопутному неуклюже. Морской ветер сразу проник сквозь его вымокшую одежду, и Са'Адара пробрала дрожь.
     Как только он благополучно устроился в шлюпке, Кеннит положил весла и повернулся на банке. Ему приятно было сознавать, что даже со своей ногой он управлялся в гичке намного грациознее, чем жрец.
     А тот, обхватив себя руками от холода, тем не менее презрительно усмехнулся:
     - Ты что, ждешь, что я стану грести?..
     Кеннит усмехнулся в ответ:
     - По крайней мере, согрелся бы.
     Он уселся на носу, держа в руках костыль, и смотрел, как мучается с веслами Са'Адар. Даже в безветренный день гребля на гичке скоро становится очень серьезной работой. А тут явственно свежело* <Свежело, свежеть (о ветре) - усиливаться.>, разгуливалась волна, с которой также приходилось бороться. Грести Са'Адар не умел. Весла в его руках то и дело бестолково шлепали по волнам, сбивая гребешки. Но даже когда они правильно погружались в воду, продвижение оставалось медленным. Кеннита это отнюдь не беспокоило. Он видел, с какой яростью работает жрец. Значит, ему до смерти хочется поскорее оказаться на корабле. Кеннит решил занять его еще и разговором.
     - Ну как? - спросил он. - Доволен ли ты справедливостью, постигшей капитана Хэвена?
     Са'Адар тяжело дышал, но, похоже, ничто не могло отвратить его от привычки произносить речи.
     - Я хотел повидать его, прежде чем уйду, - сказал он. - Хотел плюнуть на него и пожелать весело провести время в темноте и цепях. - Он помолчал, силясь отдышаться. - Деджи меня не пустил. Они с Сейлах набросились на меня! - Ему снова понадобилось восстановить дыхание. - Да если бы не я, они сейчас были бы рабами в Калсиде! И к тому же порознь! И ребенок Сейлах сразу после рождения приобрел бы рабскую татуировку...
     Теперь он положительно задыхался.
     - Держи курс, - сказал Кеннит. - Видишь там, на том острове, два дерева, стоящие на отшибе от леса? Вот туда и греби...
     Са'Адар недовольно оскалился:
     - Одному тут не справиться! Садись на банку и помогай!.. Сюда-то нас четверо гребцов доставили...
     - Груза, между прочим, тоже было существенно больше. А кроме того, я страшно устал, мотаясь по лесу. Если помнишь, я еще выздоравливаю после тяжелого ранения. Хотя, может быть, через некоторое время я ненадолго сменю тебя и дам отдохнуть...
     И Кеннит подставил лицо ветру, сощурив глаза. Яркие солнечные блики плясали на движущейся воде... Он вдруг почувствовал, что телесная усталость идет ему на пользу. Оказывается, ее-то ему здорово не хватало. А с нею сознания, что он что-то совершил сам, без посторонней подмоги. И вот теперь он себе доказал, что по-прежнему может подчинять людей своей воле, пользуясь исключительно словами... ну, почти исключительно. Его тело пострадало, но все еще могло служить нуждам его честолюбия. Он все-таки победит. Король Кеннит. Король Кеннит, владыка Пиратских островов... Будет ли когда-нибудь на Ключ-острове построен дворец? Может, он и поселится там, после того как умрет мать. Как когда-то предвидел отец, узкий пролив в Острове Замочной Скважины очень легко укрепить. Ах, какая крепость получится!..
     Он все еще строил воздушные замки, когда Са'Адар вновь подал голос:
     - Не пора ли уже показаться кораблям?
     Кеннит кивнул:
     - Пора... бы. Если бы ты греб по-мужски, а не шлепал по воде веслами, мы бы уже вышли из-за того мыса и увидели корабли. А впрочем, и оттуда тоже еще грести и грести, так что работай давай...
     - Прошлой ночью путь не был таким далеким!
     - А все делается очень быстро и просто, когда это делает кто-то другой. Это и к командованию кораблем относится. Ну так легко - пока этим другой занимается...
     - Насмехаешься?!
     Трудно изобразить должное презрение, когда от натуги хватаешь ртом воздух. Однако Са'Адар справился. Кеннит грустно покачал головой:
     - Наговариваешь на меня, а зря. Грех это... Какая же насмешка в том, чтобы лишний раз повторить нечто такое, что тебе давным-давно полагалось бы усвоить?
     - Корабль... он... мой по праву. Мы... уже... завладели им... когда вы подошли!
     И Са'Адар задышал еще тяжелее.
     - Именно так, - сказал Кеннит. - Но только, если бы я вовремя не подошел и не пустил абордажную команду к вам на борт, "Проказница" сейчас лежала бы на дне морском. Поскольку даже живые корабли не могут ходить по морю совсем без команды.
     - Мы... бы... как-нибудь справились! - И Са'Адар неожиданно бросил весла. Одно заскользило было из уключины наружу. Жрец поймал его и до половины втащил в гичку. - Прах тебя побери, садись грести наконец! - зарычал он на Кеннита. - Я тебе не раб! И хватит уже обращаться со мной, точно с рабом!
     - Раб?.. Да я от тебя потребовал нисколько не больше, чем с самого обычного моряка.
     - А я не твой моряк, чтобы ты мною распоряжался. И никогда им не буду! И от требования вернуть корабль не откажусь! Куда бы мы ни пришли, я уж позабочусь, чтобы все кругом узнали о твоей алчности и лицемерии! И за что только тебя любит столько народа, хотел бы я знать? Взять хоть твою несчастную мать, которую ты бросил там. Один Са знает, сколько лет она вынуждена была перебиваться в одиночестве! И вот ты возвращаешься на полдня, чтобы оставить ей пригоршню безделушек и полоумную служанку в подмогу! Как только ты можешь так с матерью обращаться? Разве не положено людям чтить матерей как выразительниц женской стороны Са? А ты обращаешься с нею... да так же, как со всеми другими! Как со служанкой! Она пыталась что-то сказать мне, бедняжка. Я не понял, что ее так расстроило, но горевала она уж точно не о чайном сервизе!
     Кеннит, не удержавшись, вслух расхохотался. Его смех ошпарил жреца, точно крапива, он побагровел еще больше.
     - Скотина! - плюнул он. - Бессердечный ублюдок!..
     Кеннит быстро огляделся. До оконечности острова было уже недалеко. Однако он сумеет туда догрести. А там... Даже если он совсем обессилеет - достаточно будет снять камзол и поднять его, надев на весло, кто-нибудь уж точно заметит его, если не с "Проказницы", так с "Мариетты". Они там, наверное, как раз высматривают его.
     - Что за слова в устах жреца, - упрекнул он Са'Адара. - Ты забываешь о своем сане. Ладно, так и быть..