ссмотрел в ее взгляде, устремленном на Кеннита, некое подобие вызова.
     - Зачем? - спросила она. - Чтобы потыкать меня носом в мою неосведомленность?
     По лицу Кеннита пробежала тень гнева. Уинтроу видел, как пират усилием воли заставил свои черты разгладиться. Потом протянул женщине руку.
     - Затем, что так хочу, - проговорил он почти ласково. Она подошла, продолжая коситься на книгу в его руках, словно та была ненавистной соперницей. А Кеннит подал ей книгу:
     - Ты должна это прочесть.
     - Я не могу!
     - А я хочу, чтобы ты прочитала.
     - Но я не умею читать! - сквозь зубы, с тихой яростью ответила Этта. - Я никогда ничему не училась, у меня не было наставников... если только не считать таковыми мужиков, "обучавших" меня моему ремеслу, когда я еще совсем девчонкой была! Я ведь не как ты, Кеннит, я...
     - Цыц! - рявкнул он. И снова протянул ей книгу:
     - Возьми!
     Это был прямой приказ, и она покорилась. Схватила книгу и держала ее, словно мешок дерьма, которым она опасалась запачкаться. Кеннит же повернулся к Уинтроу. Легкая улыбка играла у него на устах.
     - Уинтроу научит тебя читать. А если не сможет, то сам ее тебе прочитает. - И вновь посмотрел на Этту:
     - И, пока он не завершит данного поручения, другими делами по кораблю его не занимать. Вне зависимости от того, сколько времени на это понадобится.
     - Меня команда засмеет!.. - взмолилась Этта. Глаза Кеннита сузились.
     - Долго смеяться никто не будет, - сказал он. - Потому что трудно, знаешь ли, смеяться с отрезанным языком. - И он вновь улыбнулся:
     - Но если ты так уж желаешь, чтобы никто не подглядывал за вами во время уроков, - пожалуйста. Занимайтесь прямо в этой каюте. А я прослежу, чтобы никто вас не беспокоил... пока не управитесь. - И он обвел жестом книжные богатства, там и сям разложенные в каюте:
     - Сколь многое ты можешь отсюда почерпнуть, Этта! Всю поэзию и историю, не говоря уже о философии! - Слегка наклонившись вперед, Кеннит завладел рукой Этты, притянул женщину к себе и погладил ее волосы, отводя их с лица:
     - Не упрямься. Я хочу, чтобы учение порадовало тебя. - И он украдкой глянул на Уинтроу. Странный это был взгляд: капитан как будто желал убедиться, что мальчик наблюдает за ними. - Надеюсь, вы оба найдете чему научиться, и это будет радостное постижение.
     И он мазнул губами по ее лицу. Этта при его прикосновении закрыла глаза. Но Кеннит, в отличие от нее, глаз не закрыл, продолжая смотреть на Уинтроу.
     Тому сделалось очень не по себе. Ему даже показалось, будто некоторым неестественным образом его вовлекли в это объятие и поцелуй.
     - Простите... - пробормотал он, поспешно поднимаясь из-за стола. - Я вас оставлю...
     Голос Кеннита застиг его возле двери:
     - Ты ведь поучишь Этту, не так ли, Уинтроу?
     Собственно, он не спрашивал. Он продолжал держать женщину в объятиях, глядя на Уинтроу поверх ее головы.
     Мальчик прокашлялся:
     - Конечно, кэп!
     - Ну и хорошо. Только смотри, не затягивай с началом занятий. Приступай прямо сегодня!
     Уинтроу как раз открывал рот для ответа, когда снаружи послышался крик, ставший в последнее время таким привычным:
     - Парус!..
     Уинтроу, непонятно почему, испытал величайшее облегчение. По всему кораблю раскатилось эхо несущихся ног.
     - На палубу! - рявкнул Кеннит. Уинтроу незамедлительно повиновался. Вылетел в дверь и исчез из вида еще прежде, чем пиратский капитан успел нашарить костыль.
     - Вон он!.. Вон он!.. - указывая рукой, кричала Проказница. Собственно, указывать особой нужды не было. Уинтроу, выскочивший на бак, без труда унюхал мерзейшую вонь, принесенную ветром. Вид корабля, как раз показавшегося впереди, вполне соответствовал запаху. Это было самое поганое и замызганное корыто, какое когда-либо видел Уинтроу. Корпус так и блестел от слизи в тех местах, где за борт выплескивали дерьмо и помои. Корабль низко сидел в воде - он явно был перегружен. Вкривь и вкось заштопанные паруса тужились на ветру. Из толстого брезентового рукава толчками выливалась вода: похоже, внутри работали трюмные помпы, и качали их, по всей видимости, рабы. Уинтроу не удержался от мысли, что корабль, похоже, еще и тек как решето, и это был единственный способ удержать его на плаву. А за кормой судна характерным треугольником плыл "почетный караул" морских змеев. Причем гнусные создания явно чувствовали панику на борту: то один, то другой высовывал из воды громадную гривастую голову и поглядывал назад, на "Мариетту", преследовавшую работорговца. Тварей было много, никак не меньше дюжины. Чешуйчатые тела блестели и переливались на солнце... От их вида Уинтроу, что называется, поплохело.
     Проказница же подалась вперед, словно пытаясь увлечь за собой весь корабль.
     - Удирают!.. Удирают!.. - кричала она.
     Руки со скрюченными, как когти, пальцами, тянулись вслед за врагом. Команда уже мчалась на мачты, добавляя парусов для преследования.
     - Это невольничий корабль, - вполголоса напомнил ей Уинтроу. - Если ты поможешь Кенниту поймать его, вся команда будет убита.
     Она оглянулась через плечо:
     - А если я не помогу, сколько рабов ежедневно будет умирать на борту? Не подсчитывал? - спросила она. Вновь уставилась на добычу, и голос стал жестким:
     - Не все люди достойны жизни, Уинтроу... И вообще, так мы, по крайней мере, спасем большинство. Если же дать им уйти, будет поистине чудом, если под конец плавания там выживет хоть один раб!
     Но Уинтроу почти не слышал ее. Он смотрел, плохо веря своим глазам, как невольничий корабль... начал постепенно отдаляться от "Мариетты"! Она отставала! Промежуток между ними все увеличивался!.. И конечно, на работорговом судне тотчас заметили и открывшуюся возможность спастись, и новую угрозу, которую являла собой "Проказница". Перегруженное корыто устремилось на середину пролива. "Мариетта" безнадежно отставала, опаздывая перехватить его. Можно ли взять добычу в клещи, если от клещей осталась лишь половинка?.. Происходило невероятное. Работорговец уходил у пиратов из рук.
     По носовой палубе стукнула деревянная нога Кеннита. Капитан неловко забрался на бак и встал там, опершись на костыль. Этты нигде не было видно; Кеннит в одиночку проковылял к поручням и встал рядом с Проказницей и Уинтроу. Посмотрел вперед и разочарованно покачал головой:
     - Бедолаги... Похоже, невольничье судно уходит, а значит, еще сколько-то несчастных окажется обречено...
     "Зато убивать сегодня никого не будут", - с невольным облегчением подумал Уинтроу. И в это время Проказница закричала. Это был жуткий вопль страсти, не находящей удовлетворения. Одновременно скорость корабля начала возрастать. Каждая досочка корпуса вытянулась в струнку, каждый парус повернулся таким образом, чтобы идеально ловить ветер. В улюлюкании и криках команды зазвучало яростное торжество: расстояние между "Проказницей" и работорговцем быстро начало уменьшаться. Уинтроу всем существом чувствовал свирепый азарт корабля.
     - Госпожа моя, повелительница морей!.. - благоговейно пробормотал Кеннит. Прозвучало это как благословение. Проказница так и засветилась от счастья. Ее чувство показалось Уинтроу волной жара. Позади них звенели извлекаемые клинки, слышались шуточки пиратов, готовившихся идти в бой и убивать, убивать... Члены абордажной команды подзадоривали друг дружку, заключали пари. Кто-то уже вытаскивал абордажные крючья, стрелки из луков занимали места на снастях.
     Проказница ни на что не обращала внимания. Это была ЕЕ погоня. ЕЕ добыча! Собственную команду она, похоже, просто не замечала. Уинтроу смутно, словно издалека, ощущал свое тело: пальцы, когтившие носовой поручень, волосы, хлещущие по лицу... Освобожденная энергия Проказницы поглотила и увлекла его личность, как горная река щепку. Точно во сне, видел он, как растет впереди невольничий корабль. Вонь делалась гуще, уже можно было различить перекошенные от ужаса лица мечущихся людей...
     Вот пираты возбужденно завопили: в воздух взметнулись абордажные крючья, и сразу же ударили стрелы. Крики умирающих, невнятный рев перепуганных рабов, запертых в трюме, - все звуки смешались для Уинтроу в бессвязный гомон, словно доносящаяся издали перекличка береговых птиц. А вот что он увидел совершенно ясно, так это "Мариетту", неожиданно вновь обретшую былую прыть. Она тоже настигала работорговца. Она собиралась перехватить у Проказницы добычу!
     И Проказница этого не потерпела.
     Канаты уже натягивались, и она тянулась вперед, пытаясь сграбастать невольничье судно. Ее руки хватали пустоту, но выражение лица наводило ужас на противников.
     - Бей их! Бей их!.. - кричала она в упоении, пропуская мимо ушей команды, которые пытался отдавать Кеннит. Снедавшая ее жажда крови оказалась заразной. Как только до вражеского корабля оказалось возможно допрыгнуть, абордажная команда посыпалась через борт.
     - Она сделала это! Сделала! Ах ты, наша красавица! Проказница, радость моя, а я не подозревал, что ты у нас такая умелая да проворная! - не скупился на похвалы Кеннит.
     И Уинтроу ощутил, как омывает его волна чистейшего восхищения Кеннитом. Могучее переживание корабля начисто поглотило и смыло его собственный страх перед тем, что сейчас должно было произойти на вражеской палубе. Носовое изваяние как могло извернулось и посмотрело в глаза Кенниту. Их взаимный восторг был сродни взаимному восхищению двух хищников, признающих силу друг друга.
     - Мы с тобой здорово поохотимся вместе, - сказала Проказница.
     - Непременно, - ответствовал Кеннит.
     Уинтроу почувствовал себя листком, бесцельно кружащимся по воде. Он был духовно связан с обоими, но они не замечали его. Он был лишним. Он не имел никакого значения по сравнению с тем главным, что они сейчас открыли друг в друге. Он ощутил, как формируется и крепнет между ними совсем особая связь, основанная на глубочайших, поистине первоосновных душевных позывах. И что такого они могли почуять один в другом, подумал он смутно. Во всяком случае, что бы это ни было - в его собственной душе никакого отклика не рождалось...
     А за полоской воды не шире сажени* <Сажень - здесь: морская сажень, старинная единица измерения расстояний и глубин. Существовали 6-футовая (1.829 м) и 7-футовая (2.14 м) морские сажени.> начиналась другая палуба, и там шло сражение не на жизнь, а на смерть. Там лилась кровь. Но то, что перетекало здесь - между пиратом и его живым кораблем, - было субстанцией даже более основополагающей, чем кровь...
     - Уинтроу! Уинтроу! - точно из другого мира, донеслось до его слуха. Он повернул голову и увидел белозубую улыбку Кеннита. Тот указывал рукой на вражеский корабль:
     - За мной, малыш!
     В каком-то душевном оцепенении Уинтроу последовал за ним через борт на чужую палубу, где кричали, матерились и дрались люди. Рядом с ними точно из ниоткуда материализовалась Этта. В руке у нее был обнаженный клинок, она озиралась, точно пантера, готовая немедленно заметить врага. Ее черные волосы так и горели на солнце. Кеннит тоже выдернул из ножен длинное лезвие, и только Уинтроу был безоружен. Широко раскрыв глаза, смотрел он на распахнувшийся перед ним незнакомый мир... Проказница и ее диводрево остались позади, и в голове у него сразу начало проясняться. Однако хаос, в который погрузил его Кеннит, сбивал с толку нисколько не меньше.
     Сам капитан шагал сквозь сражение без малейшего страха. Этта держалась от него по правую руку, со стороны костыля. Они пересекали палубу, и без того грязную, а теперь еще и залитую кровью. Они проходили мимо мужчин, сцепившихся в смертельной схватке. Они обошли человека, свернувшегося на досках в луже собственной крови. Его тело пробила стрела, но еще хуже покалечило его падение со снастей. Его лицо уродовала гримаса боли, жутко похожая на улыбку: глаза вроде бы весело щурились, но из уха текла кровь и исчезала в нечесаной бороде...
     Соркор заметил их и примчался к ним с другого конца палубы. "Мариетта" явно подоспела без промедления и атаковала работорговца с другой стороны, таким образом не оставляя его команде ни малейших надежд. С меча в руке Соркора густо капала кровь, татуированное лицо сияло свирепым восторгом:
     - Почти закончили, кэп! - радостно сообщил он Кенниту вместо приветствия. - На полуюте еще кое-кто держится, но хороших бойцов среди них нет. - Как бы в подтверждение его слов раздался пронзительный крик, потом громкий всплеск из-за борта. - Одним меньше! - заметил Соркор жизнерадостно. - Мои люди уже открывают трюмные люки... Ох, кэп, и разит же оттуда! Там, по-моему, мертвецов приковано не меньше, чем живых. А кто жив, тех надо поскорее вытаскивать! Эта калоша протекает, точно матрос, налакавшийся пива...
     - А поместятся у нас все, Соркор?
     Могучий пират пожал плечами:
     - Ну, то есть на обоих наших кораблях повернуться будет негде, но вот уже соединимся с "Заплаткой" и сбагрим туда кое-кого... Хотя, право слово, и тогда свободней не станет!
     - Ага. - Кеннит кивнул, вид у него был почти рассеянный. - Встретимся с "Заплаткой" - и сразу в Делипай. К тому времени там уже будут знать, какое славное дельце мы провернули.
     - А то! - Соркор расплылся в улыбке.
     В это время к ним подбежал пират, с головы до пят заляпанный кровью:
     - Прошу прощения, кэп... Соркор... Там корабельный кок заперся на камбузе и в плен сдаться хочет!
     - Убить, - бросил Кеннит раздраженно.
     - Еще раз прошу прощения, кэп, но он говорит, будто знает нечто важное, дескать, мы не пожалеем, если оставим ему жизнь! Он якобы знает, как сокровище отыскать...
     Кеннит презрительно скривился, а Этта ядовито осведомилась:
     - Если он знает, где спрятано сокровище, почему же он не отправился его искать, а нанялся на это вонючее корыто?
     - Понятия не имею, госпожа, - оправдывался пират. - Он, ты понимаешь, из стариков. Руки нет и одного глаза тоже. Твердит, будто плавал когда-то с Игротом Храбрецом. Вот тут мы и призадумались. Все же знают, что Игрот однажды взял корабль сатрапа, перевозивший уймищу денег, и больше его никто никогда не видал. Так, может, этот дед вправду...
     - Я схожу посмотрю, кэп, - вызвался Соркор. И повернулся к матросу:
     - Где камбуз? Показывай.
     - Погоди-ка, Соркор, - остановил его Кеннит. В его голосе звучали подозрительность и интерес. - Дай сперва я с этим коком переговорю.
     Молодому пирату явно сделалось не по себе:
     - Он вон там, на камбузе, кэп. Мы наполовину своротили дверь, но у него там целая пропасть всяких тесаков и ножей. И он здорово насобачился метать их... особенно для одноглазого старика!
     От Уинтроу не укрылось, как изменилось выражение лица Кеннита.
     - Я поговорю с ним, - сказал он. - Наедине. А вы давайте вытаскивайте из трюмов рабов. Корабль уже кренится!
     Соркор привык без промедления выполнять полученные приказы. Он не призадумался, не усомнился, лишь кивнул головой и зашагал прочь, прямо на ходу вылаивая команды. Тут Уинтроу впервые заметил рабов. Они беспомощными кучками торчали на палубе и жались друг к дружке, моргая на солнечный свет. Невероятно замызганные, трясущиеся от холодного свежего ветра, потрясенные неожиданной переменой, ничего ровным счетом не понимающие... Этот запах, это зрелище множества ошарашенных лиц неожиданно вернули Уинтроу в ту далекую ночь, когда из трюмов "Проказницы" хлынули наружу освободившиеся рабы. Острая жалость охватила его... Иные из них так ослабели, что едва могли держаться на ногах. Им помогали выбираться наружу. Уинтроу смотрел на них, всем существом понимая великую праведность дела, которое совершил нынче Кеннит. Подобное обращение с людьми, вне всякого сомнения, должно было быть пресечено. Правда, способы, которыми Кеннит этого достигал...
     - Уинтроу!
     В голосе Этты прозвенело раздражение. Оказывается, он торчал столбом посреди палубы и пялился в одну точку, в то время как Кеннит быстро и целенаправленно ковылял прочь. Крен корабля становился заметнее с каждой минутой. Нельзя было терять времени. Уинтроу поспешил следом за капитаном.
     Перебегая палубу, он услышал рев морских змеев, перемежаемый всплесками. Жадным тварям швыряли тела мертвецов. Пираты перешептывались и смеялись, с удовольствием наблюдая, как чудовища спорят из-за добычи.
     - Поглазели, и хватит! - достиг его ушей рык Соркора. - Они и без вас очень скоро доберутся до всех мертвецов! Валяйте, вытаскивайте из трюмов рабов и тащите их на наши корабли! Живо, живо, пошевеливайтесь! Надо скорее рубить канаты и избавляться от этой дырявой посудины!
     Камбуз оказался расположен в невысокой палубной надстройке. Кучка пиратов толклась возле двери с клинками наголо. Они не сразу заметили приближение капитана. Вот кто-то из них пнул дверь, за которой притаился неуступчивый кок. Изнутри донеслись отборные матюги, потом в трещину высунулось лезвие:
     - Кто войдет первым - зарежу! Где, спрашиваю, ваш капитан? Я только ему сдамся, и больше никому!
     Пираты сгрудились плотней, отвечая насмешками. Они показались Уинтроу стаей собак, загнавшей на дерево шипящего, плюющегося кота.
     - Здесь капитан! - громко объявил Кеннит. Смеющиеся, хмыкающие молодцы мигом посерьезнели и шарахнулись прочь от двери, освобождая ему дорогу. - За дело! - велел им Кеннит. - Здесь я сам разберусь!
     Они тотчас разбежались в разные стороны беспрекословно, хотя и весьма неохотно. Самый темный слух о любом кладе был уже интересен, но сокровище Игрота - это было уже нечто попросту легендарное. Уж конечно, все они рады были бы остаться и послушать, на что именно старый кок собирался выменять свою жизнь. Кеннит даже не стал провожать глазами своих людей. Подняв костыль, он стукнул им в дверь:
     - Выходи.
     - Ты, что ли, капитан будешь?..
     - Да. Покажись.
     Из-за двери показалась половина лица и один глаз, и человек поспешно шарахнулся назад в темноту.
     - У меня есть чем выкупить свою жизнь, - донеслось изнутри. - Оставь меня в живых, и я тебе расскажу, где Игрот Смелый припрятал награбленное. И не только то, что взял на корабле-сокровищнице, а вообще все! Вообще все, что урвал!
     - Где Игрот спрятал "сокровища, не известно никому, - уверенно ответствовал Кеннит. - Он и его команда потонули все вместе, выживших не было. А если бы кто и остался, клад давно уже выкопали бы!
     Говоря так, Кеннит с беззвучной ловкостью, вроде бы немыслимой для калеки, придвигался к двери и наконец замер непосредственно у косяка.
     - Ну так вот тебе выживший: это я, - сказал кок. - Долгие годы я ждал случая вернуться туда и все откопать! Вот только случай, понимаешь, все не подворачивался. Кому, бывало, ни скажу - все только и норовят ножичек в спину всадить! Да и не всякому дано за тем кладом отправиться. Тут особый корабль надобен. Такой, какой теперь у тебя... В точности как тот, которым Игрот когда-то владел. Понимаешь, небось, о чем я говорю? Есть такие места, куда только живой корабль и доберется, а другим туда хода нет! Вот и весь мой тебе сказ! Оставишь мне жизнь, и я тебя туда проведу! Только пощаду мне дай!
     Кеннит не ответил. Он не двигался и молчал, застыв по другую сторону двери. Уинтроу глянул на Этту. Она замерла в точности как Кеннит. И тоже не произносила ни звука. Она ждала.
     - Эй! Эй, кэп, ну что скажешь? Договорились, что ли? Там столько добра, что жизни не хватит пересчитать! Целые горы сокровищ, и притом половина - всякие волшебные штучки из Удачного. И взять проще простого, просто подходи и запускай руки по локоть. Сразу станешь первым богатеем на свете! И всего-то надо - оставить мне жизнь! - с торжеством прокричал кок. - Что, справедливая сделка, а?..
     Корабль теперь уже не просто кренился, а просто заваливался на один борт. Уинтроу слышал, как Соркор и его подручные орали во все горло, подгоняя рабов. Вот явственно донесся чей-то крик: "Он уже мертв, женщина, и ничего тут не поделаешь! Оставь его!" Следом раздался вопль, вернее, вой женщины, полный невыносимого горя.
     А здесь, у двери камбуза, все было тихо. И Кенн