ия
последний  раз  была  дома,  здесь  царствовал  траур  и  витал  призрак
безденежья.  Теперь,  кажется,  семейное  обиталище  Вестритов   напрочь
позабыло те черные дни... и ее, Альтию, с  ними  заодно.  Все-таки  была
вопиющая несправедливость в том, что, пока она набивала кровавые  мозоли
и  в  одиночку  преодолевала  всевозможные  тяготы,   мать   с   сестрой
наслаждались непрестанными праздниками...
   Словом, когда они добрались до "утренней" комнаты,  Альтию  обуревали
весьма сложные и кипучие чувства. Она постаралась взять себя в руки. Еще
не хватало, чтобы ее смятение прорвалось гневом!..
   Девушка постучала.  Роника  негромко  ответила  изнутри,  и  служанка
отступила прочь, шепнув Альтии:
   - Ну, давай. Вперед!
   Альтия отвесила благодарный поклон.
   И вошла.
   И тихо притворила за собой дверь.
   Ее мать сидела на  заваленном  подушками  диване.  Рядом,  на  низком
столике, стоял бокал вина. На Ронике было  простое  домашнее  платье  из
светло-сливочного полотна, Ее волосы выглядели завитыми и надушенными, а
шею украшала серебряная цепочка. Но,  когда  она  повернулась  навстречу
Альтии, стало видно, что лицо у нее измученное и усталое.  Глаза  матери
начали медленно расширяться... Альтия заставила себя  прямо  смотреть  в
них.
   - Вот я и дома, - тихо сказала она.
   - Альтия!.. - ахнула мать. Прижала ладонь к  сердцу.  Потом  поднесла
обе руки ко рту, попыталась вдохнуть. Она  так  побледнела,  что  каждая
морщинка обрисовалась с чеканной резкостью. Кое-как она сумела перевести
дух:
   - Знаешь ли ты, сколько бессонных ночей я думала только о том,  какой
именно смертью ты  умерла?..  Я  гадала,  где  упокоилось  твое  мертвое
тело...  лежит  ли  оно  в  доброй  могиле,  или  его  уже   стервятники
расклевали...
   Этот поток гневных обличений застал Альтию полностью врасплох.
   - Я пыталась дать знать о себе, - сказала она. И подумала о том,  что
врет, точно маленькое дитя, застигнутое за каким-то непотребством.
   Мать собралась с силами, встала и пошла на нее, уставив  ей  в  грудь
указательный палец.
   - Нет! Ничего ты не пыталась! - воскликнула она с застарелой горечью.
- Это ты прямо сейчас, на месте придумала! - Внезапно остановившись, она
покачала головой:
   - Как ты похожа на своего отца... Даже врешь в точности так  же.  Ох,
Альтия... Девочка моя маленькая...
   И мать заключила ее в объятия - чего, надо сказать, не  водилось  уже
несколько лет. Альтия стояла столбом, не очень понимая, на  каком  свете
находится. Рыдание, вырвавшееся у матери, повергло  ее  в  ужас.  Роника
Вестрит что было сил держалась за нее и  беспомощно  плакала  у  нее  на
плече!
   - Мам, прости меня, - пробормотала Альтия, погибая от  неловкости.  И
поспешно добавила:
   - Ну, теперь-то все будет хорошо... - Чуть подождала и спросила:
   - Что произошло?
   Мать некоторое время молчала. Потом кое-как уняла рыдания.  Выпустила
дочь из объятий и совсем по-детски  утерла  рукавом  слезы.  На  светлой
ткани оставила следы расплывшаяся тушь, которой она тщательно  начернила
ресницы. Мать не обратила на это  никакого  внимания.  Пошатываясь,  она
вернулась к дивану и села. Отпила изрядный глоток вина, поставила  бокал
и даже попробовала улыбнуться.  Размазавшиеся  румяна  пополам  с  тушью
сделали улыбку совсем странной.
   - Да все у нас наперекосяк, - ответила она вполголоса. -  Что  только
могло пойти кувырком -  пошло.  Что  не  могло  -  тоже...  Только  одно
правильно и хорошо: что ты живая... и дома...
   Невероятное облегчение, отражавшееся на лице  Роники,  жгло  больнее,
чем ее первоначальный гнев.
   Альтии понадобилось усилие, чтобы пересечь комнату и опуститься рядом
с ней на диван. Еще трудней оказалось выговорить спокойно и трезво:
   - Расскажи мне обо всем.
   Сколько месяцев Альтия  мечтала  об  этом  самом  возвращении  домой,
воображая, как она станет рассказывать о своих приключениях,  постепенно
заставляя домашних понять и принять ее жизненные воззрения!.. И вот  она
была здесь и понимала со всей ясностью откровения, ниспосланного Са, что
ее долг состоял в том, чтобы слушать, а не говорить.
   Некоторое время Роника просто смотрела на дочь. А  потом  разразилась
почти бессвязным рассказом о несчастьях, бесконечной чередой следовавших
одно за другим. Взять хотя бы то, что "Проказница" все  не  возвращалась
из  плавания,  хотя  давным-давно  должна  была  прибыть.  Может,   Кайл
отправился на ней аж в Калсиду, чтобы продать  там  рабов,  но  ведь  он
точно  должен  был  прислать  домой  весточку  с   каким-нибудь   другим
кораблем!.. Ведь правда должен был?.. Он  же  знал,  в  каком  плачевном
состоянии пребывала семейная кубышка. И уж  всяко  он  должен  был  дать
знать,  чтобы  Кефрия  могла  хоть  что-нибудь   рассказать   наседавшим
заимодавцам... А Малта!.. То одно безобразие отмочит, то другое,  и  так
без конца! Такой клубок, что неизвестно,  с  какого  конца  рассказывать
начинать... Да и не важно это все,  важно  только,  к  чему  привели  ее
шалости и проказы: с  некоторых  пор  у  нее  завелся  ухажер  родом  из
Дождевых Чащоб. Да еще  из  той  самой  семьи,  которая  держала  теперь
закладную на "Проказницу". Так что и вежливость, и простой разум  велели
Вестритам хотя бы для вида поддержать  это  ухаживание,  пусть  даже  Са
известно, до какой степени Малта еще не заслужила звания взрослой  и  не
может быть по-настоящему просватана... А чтобы стало уже совсем  весело,
и в без того запутанную мешанину вворотился Давад Рестар. И, как за  ним
водится, всю неделю сажал ляп за ляпом, пытаясь урвать хоть какую-нибудь
выгоду от этого сватовства. И то, что Давад был полностью  лишен  такта,
вовсе  не  делало  его  скверным  тактиком.  Пришлось  Ронике  попотеть,
заглаживая беспрестанные неловкости, могущие оскорбить семью Рэйна. В то
время как Кефрия старалась завладеть внутрисемейными браздами правления,
на что, конечно, имела полное право. Вот только  должного  внимания  она
ничему не уделяла. Занималась  побрякушками  и  цветами,  сопутствующими
ухаживанию, а то, что пшеничные поля были распаханы шаляй-валяй и вообще
посевная уже на носу,  ей  вроде  и  невдомек.  Да  тут  еще  заморозок,
побивший самое меньшее половину цветов в яблоневых  садах.  И  крыша  во
второй спальне восточного крыла начала протекать,  а  на  починку  денег
нет, но если не починить прямо сейчас,  того  и  гляди,  обвалится  весь
потолок, и...
   - Мам, мам, погоди! - взмолилась Альтия. - Погоди, не все сразу! А то
у меня уже голова кругом идет!..
   - У меня тоже, - устало заметила Роника. - И гораздо  дольше,  чем  у
тебя.
   - Я вот чего не понимаю. - Альтия заставила себя говорить  размеренно
и спокойно, хотя на самом деле ей  хотелось  кричать  во  все  горло.  -
Значит, Кайл использует "Проказницу" как работорговый корабль? А  Малту,
попросту  говоря,  продают  в  Чащобы,  чтобы  расплатиться  с  семейной
задолженностью? Не возьму в толк, как Кефрия это позволила... не  говоря
уже о тебе! И каким образом наши финансы докатились до такого состояния,
хотя  бы  "Проказница"  и  задерживалась  с  прибытием?  Наши  земельные
владения - что, совсем перестали доход приносить?
   Мать легонько погладила ее по руке:
   - Тише, девочка, тише... Я догадываюсь, какой это удар для тебя. Я-то
видела, как мы  постепенно  съезжали  по  наклонной  плоскости...  а  ты
вернулась и сразу застала результаты падения. - Роника прижала ладони  к
вискам и как-то рассеянно посмотрела на Альтию:
   - Как бы  нам  тебя  переодеть  поприличнее,  не  привлекая  внимания
слуг?.. - проговорила она, словно беседуя сама  с  собой.  Потом  тяжело
перевела дух:
   - Вот пересказываю тебе, что  тут  у  нас  успело  произойти,  и  уже
устала, словно день-деньской работала. Для меня это что-то  вроде  того,
как если бы я в деталях  пересказывала  обстоятельства  смерти  любимого
человека... Не буду вдаваться в подробности, скажу  только  вот  что:  в
Калсиде, а теперь и в Удачном для  работы  на  полях  и  в  садах  вовсю
применяется рабский труд, и это привело к сильному снижению цен. Ну а мы
всегда нанимали работников. Одни и те же люди  из  года  в  год  пахали,
сеяли и собирали для нас урожай. И что, по-твоему, я  должна  теперь  им
сказать? Дела обстоят так, что выгоднее оставлять земли  под  паром  или
вообще пасти на них коз... но как я могу причинить такое нашим  сельским
работникам? Вот мы и пытаемся как-то выжить, продержаться... Ну, не мы -
теперь в основном Кефрия. Она до некоторой степени прислушивается к моим
советам. А Кайл,  как  ты  знаешь,  занимается  кораблем.  Да,  все  это
благодаря моей ужасной ошибке... мне до сих пор больно смотреть  тебе  в
глаза, Альтия, и осознавать это. Но - да поможет мне Са! - боюсь, что он
все-таки прав.  Если  "Проказница"  станет  возить  рабов  и  с  выгодой
продавать их, она еще может  всех  нас  спасти.  Похоже,  рабы  означают
единственный путь к процветанию. И как товар для продажи, и как  рабочая
сила на полях...
   Альтия смотрела на мать, плохо веря собственным ушам:
   - Неужели я в самом деле от тебя это слышу?..
   - Я знаю, знаю, Альтия, что говорю ужасные вещи...  Но  давай  вместе
подумаем, какой у нас выбор? Допустить, чтобы маленькая  Малта  решилась
на замужество, к которому в действительности совсем  не  готова,  просто
ради поправки семейного состояния?  Вернуть  "Проказницу"  торговцам  из
Чащоб, расписавшись в неспособности выплатить за  нее  долг,  и  жить  в
нищете? Или,  может,  дать  деру  от  заимодавцев,  покинуть  Удачный  и
отправиться в неизвестность?..
   Альтия тихо спросила:
   - Ты и вправду серьезно задумывалась... о чем-то таком?
   - Еще как серьезно, - устало ответила мать. - Альтия...  если  мы  не
возьмем нашу  судьбу  в  свои  руки,  за  нас  ею  распорядятся  другие.
Кредиторы отберут у нас все, чем  мы  еще  располагаем,  и  тогда-то  мы
схватимся за голову: ах, если бы только мы дали Малте выйти за Рэйна, то
нищета миновала хотя бы ее. Да и у нас,  по  крайней  мере,  остался  бы
корабль...
   - Корабль? У нас? Это каким образом?
   - Да я же тебе говорила. Семейство Хупрусов перекупило  закладную  на
"Проказницу". И они хотя и не прямо, но дали понять, что спишут нам долг
в качестве свадебного подарка.
   - Сумасшествие какое-то, - вырвалось у Альтии. - Ничего себе подарок!
Никто и никогда не делал таких. Даже торговцы из Чащоб...
   Роника Вестрит глубоко вздохнула. И, резко меняя тему, сказала:
   - Надо нам устроить так, чтобы ты незаметно пробралась в свою комнату
и оделась во что-нибудь... более подобающее. Ты, правда,  так  исхудала,
что, боюсь, тебе вряд ли подойдут твои прежние вещи...
   - Рано мне еще превращаться обратно в Альтию Вестрит, мама. Я тебе  в
самом деле послание принесла от капитана Тениры с "Офелии".
   -  Да?  А  я-то  думала,  ты  просто  пустилась  на  хитрость,  чтобы
поговорить со мною наедине...
   - Нет, это не хитрость. Слушай. Я плавала на  "Офелии"...  Как-нибудь
потом расскажу, что к чему. Сейчас недосуг, надо мне передать тебе слово
от капитана и вернуться с твоим  ответом.  Значит,  так,  мам.  "Офелию"
задерживают на таможенной пристани.  Капитан  Тенира  отказался  платить
сумасшедший налог, который  они  заломили,  и  особенно  ту  его  часть,
которая должна пойти на содержание калсидийских калош, стоящих у  нас  в
гавани...
   - Калсидийских калош?.. - не сразу поняла мать.
   - Их самых. Видишь ли, сатрап поручил калсидийцам патрулировать  воды
Внутреннего Прохода. И одна из ихних галер остановила нас по пути  сюда,
а капитан собрался подняться на  борт  для  проверки.  Сами  они  пираты
вонючие! Еще хуже тех, от которых вроде как должны  нас  оборонять!..  Я
вообще не понимаю, и как только их терпят в Удачном. Да еще и с поборами
мирятся на их содержание...
   - Ах да... Эти галеры... Да, был по этому поводу  какой-то  шум,  но,
сдается мне, прежде Тениры никто не отказывался платить...  Справедливый
налог, несправедливый - торговцы его платят.  Потому  что  иначе  вообще
никакой  торговли  не  будет.  В  чем,  боюсь,   Тенире   уже   пришлось
убедиться...
   - Мама, но это же ни в какие ворота не пролезает! Это ведь наш город!
Наш!.. И с какой стати мы будем пятки лизать сатрапу и его лакеям? Он не
держит данного нам слова, а  мы  ему  знай  отстегивай  долю  от  честно
заработанного дохода?..
   - Альтия... По совести говоря, у меня сил нет думать еще и  об  этом.
Ты, несомненно, права... Но я-то что могу сделать?  Мне  о  своей  семье
думать надо. А Удачный пускай сам о себе как-нибудь позаботится...
   - Мама, мы не можем позволить себе так думать  и  действовать!  Мы  с
Грэйгом знаешь сколько об этом говорили? Нам, торговцам  Удачного,  надо
всем сообща противостоять  и  "новым  купчикам",  и  сатрапу...  и  всей
Джамелии, если потребуется! А то мы  им  палец  даем,  а  они  всю  руку
порываются  откусить.  Ведь  и  рабы,  которых  "новые   купчики"   сюда
понавезли, - вот  корень  наших  нынешних  затруднений.  Что  делать?  А
заставить их уважать наш закон, воспрещающий рабство! Надо прямо заявить
им, что мы знать не  знаем  и  признавать  не  намерены  все  эти  новые
пожалования, благодаря которым им нарезали землю! А  сатрапу  -  что  не
видать ему больше никаких налогов, пока не будет восстановлено старинное
уложение!  Вот  так!  И  даже  более  того!  Надо  объявить  Касго,  что
половинная доля в  наших  доходах  и  ограничения  на  торговлю  -  дело
минувшее. Хватит! Надо просто  подняться  всем  вместе  и  заявить  ему:
"Хватит!"
   - Да, кое-кто из торговцев говорит в  точности  как  ты,  -  медленно
проговорила Роника. - А я им отвечаю, как тебе только что ответила:  все
так, но для меня моя семья - прежде всего. А кроме того...  Что  я  могу
сделать?
   - Просто сказать, что ты - с теми из нас, кто отказывается от  уплаты
новых налогов. Вот и все, о чем я прошу.
   - В таком случае, разговаривай со своей сестрой, а не со мной.  Голос
в Совете принадлежит теперь ей. Она его унаследовала после смерти вашего
отца. Как и звание торговца.
   Альтия долго молчала. Ей понадобилось время, чтобы полностью осознать
смысл услышанного;
   - Ну и как по-твоему, что скажет Кефрия? - спросила она наконец.
   - Не знаю. Она  нечасто  посещает  деловые  собрания  торговцев.  Она
говорит, что слишком занята  дома.  И  потом,  она,  по  ее  словам,  не
намерена голосовать о чем-то таком, что не успела как следует изучить.
   - А ты-то с ней говорила? Объясняла ей, какие последствия могут  быть
от того или иного исхода голосования?
   Роника ответила упрямо:
   - Речь идет всего лишь об одном-единственном голосе.
   Тем не менее Альтии показалось,  будто  в  голосе  матери  прозвучала
нотка вины. И она попробовала надавить:
   - Разреши мне в таком случае вернуться к капитану Тенире  и  передать
ему следующее. Ты обещаешь переговорить с  Кефрией  и  посоветовать  ей,
во-первых,  непременно  посетить  ближайшее   собрание,   а   во-вторых,
проголосовать  в  поддержку  Тениры.  Потому  что  он   сам   собирается
непременно там быть и хочет потребовать от Совета официальной  поддержки
в своем деле!
   - Думается, это я вполне могу сделать... Только, Альтия, тебе  совсем
ни к чему самой бежать назад с этим сообщением. Если он вправду насмерть
разругался с таможенным чиновником, как бы не случилось ему  навлечь  на
себя... применение силы.  Позволь,  я  велю  Рэйч  послать  на  "Офелию"
бегуна. Зачем тебе там находиться? Зачем встревать?..
   - Затем, мама, что именно этого я и хочу. Находиться там и встревать.
И еще я хочу, чтобы они знали: я с ними до конца. Так что я пойду.
   - Но хоть не прямо сейчас!.. - пришла в ужас Роника. - Альтия, ты  же
только-только попала  домой!  Тебе  надо  хотя  бы  поесть,  вымыться  и
переодеться во что-нибудь чистое...
   - Не получится. В гавани мне безопаснее  выглядеть  именно  так,  как
сейчас. Стража на  таможенном  причале  не  обратит  внимания  на  юнгу,
шныряющего туда-сюда по каким-то делам. Так что  придется  мне  провести
там еще какое-то время. Кстати, надо мне пойти проведать еще кое-кого...
Но как только смогу - я непременно вернусь. Обещаю, что завтра же  утром
я буду здесь! И переоденусь в платье, приличествующее  дочери  старинной
семьи!
   - Так ты что, на целую ночь уходишь? Одна?!
   - А ты бы предпочла, чтобы я провела ночь  не  одна?..  -  проказливо
поинтересовалась Альтия. И обезоруживающе ухмыльнулась:
   - Мама, я за этот год ночами где только не была... И ничего  со  мной
не случилось. Никто не изнасиловал и  не  зарезал.  Ладно!  Обещаю:  вот
вернусь и сразу все расскажу!
   - Вижу, тебя не удержишь, -  вздохнула  Роника.  -  Что  ж...  Только
умоляю тебя - ради имени своего отца, не  позволь  никому  узнать  тебя!
Наше положение и так на честном слове держится...  И,  пожалуйста,  будь
осторожна, делая то,  что,  как  тебе  кажется,  ты  должна  сделать!  И
капитана Тениру попроси действовать осмотрительно...  Так  говоришь,  ты
служила у него на корабле?
   - Да. Именно так. И еще я  сказала,  что  обо  всем  расскажу,  когда
окончательно вернусь. А вернусь я тем  раньше,  чем  скорее  уйду!  -  И
Альтия повернулась к дверям, но все же помедлила:
   - Тебя не затруднит передать сестре, что я в городе? И что  я  хотела
бы обсудить с нею кое-что очень серьезное?
   - Обязательно передам. Ты имеешь  в  виду...  не  то  чтобы  принести
извинения... скажем так - заключить перемирие с Кайлом и сестрой?
   Альтия плотно зажмурилась. Потом  вновь  открыла  глаза.  И  негромко
произнесла:
   - Мама, я собираюсь вернуть себе корабль, по праву мне принадлежащий.
И я хочу, чтобы вы с  Кефрией  обе  увидели:  я  не  просто  готова  это
сделать, я не просто имею на это полное право, но я  еще  и  распоряжусь
кораблем так, как будет лучше всего для нашей семьи. Но и об этом  я  не
хочу распространяться прямо сейчас. Ни с Кефрией, ни с  тобой...  Ты  ей
только этого, пожалуйста,  не  говори.  Просто  скажи,  что  нам  с  ней
серьезный разговор предстоит...
   - Очень серьезный... - покачала головой Роника. Морщины у нее на  лбу
и вокруг губ сразу как будто сделались резче. Она отпила еще вина,  явно
не чувствуя вкуса. - Ступай же, Альтия, но будь осторожна и  возвращайся
сразу, как только сумеешь.  Я...  я  не  знаю,  что  принесет  нам  твое
возвращение - спасение или беду. Я знаю только, что до смерти рада снова
видеть тебя...
   Альтия коротко кивнула матери и тихонько  покинула  комнату.  Она  не
пошла назад через кухню, предпочтя выбраться наружу через парадный вход.
Там  она  чуть  не  натолкнулась  на  слугу,  сметавшего   со   ступеней
рассыпанные цветочные лепестки; в воздухе витал тонкий аромат. Шагая  по
подъездной дорожке к воротам, Альтия почти жалела о том, что не является
просто Эттелем, мальчиком-юнгой. Какой  хороший  весенний  день  ликовал
вокруг! Прямо-таки подарок моряку, вернувшемуся домой после почти целого
года дальнего плавания! Почему у нее отняли  право  просто  наслаждаться
возвращением под родной кров?..
   Идя быстрым шагом по извилистым дорогам, что вели от усадеб к  самому
городу, Альтия начала замечать, что  не  одно  только  имение  Вестритов
являло  определенные  признаки  запустения.   Почти   та   же   картина,
объяснявшаяся дырой в кошельке, царила  на  землях  нескольких  поистине
великих семейств. То тут, то там - неподстриженные  деревья  в  садах  и
сучья, обломанные зимними бурями да так и оставленные валяться...
   Когда же Альтия добралась до  запруженных  народом  улочек  рыночного
квартала, ей сразу бросилось в глаза невероятное обилие незнакомцев.  По
улицам расхаживали совершенно иные народы, не те,  что  прежде.  И  дело
было даже не в том, что она не узнавала их лиц; за последние десять  лет
она слишком часто отсутствовала в городе и не очень-то хорошо знала даже
соседей, а многочисленных друзей и подавно  н