, получше!" Дело встало за малым: разыскать достойных матросов и попытаться нанять их за ту плату, которую они могли предложить. На том, собственно, и кончился их разговор.
     - Как бы я хотел уже оказаться там, в море, - негромко проговорил Брэшен.
     - И я, - откликнулась Альтия.
     Хотеть-то она хотела... но и боялась до ужаса. Ибо пробные выходы в море обнаружили не только недостатки команды. По ходу дела Альтия поняла, насколько в действительности уязвим был Совершенный. Гораздо уязвимее, чем ей думалось раньше... Да, он был прочным, хорошо выстроенным кораблем. А когда Брэшен распределил и наилучшим возможным образом устроил балласт, он стал показывать очень даже неплохой ход, хотя... ходил он совсем не так, как вроде бы положено живому кораблю. Альтия и с этим готова была примириться, лишь бы он не восставал против людей, трудившихся на его палубах и у штурвала. Гораздо хуже было то, что плавание под парусами было для него мучением столь же явным, сколь и нешуточным. Всякий раз, стоило Брэшену отдать приказ об изменении курса, носовое изваяние болезненно вздрагивало. Совершенный мгновенно расплетал руки, обычно скрещенные на груди, и вытягивал их перед собой. Было видно, как они дрожали. Очень быстро он вновь складывал их на груди и крепко стискивал... Он крепко сжимал челюсти, ничем вроде бы не выдавая себя, но его страх незримо распространялся по всему кораблю. Альтия очень хорошо видела, как отзывались на этот страх матросы. Они все время оглядывались - друг на дружку, на паруса над головой, на водную даль... Все пытались смекнуть, почему же им так не по себе. Они еще не успели привыкнуть к своему кораблю и не могли уразуметь, что это действовал на них его страх. Альтия понимала: сказать им о причине значило вызвать настоящую панику. Они непременно узнают, обещала она себе. Со временем...

***

     Карету торговца Рестара давно отремонтировали. И, конечно, добротно вычистили всю внутреннюю обивку. Опять же и дверцы стали открываться и закрываться как полагается. В отличие от прежнего, пружины не заскрипели тревожаще и противно, когда Малта забиралась в карету. А когда лошади взяли с места, не последовало толчка, от которого когда-то приходилось лязгать зубами.
     Внутри все выглядело очень чисто. Пока карета пробиралась запруженными улочками Удачного, в окошко задувал свежий бриз... И все равно Малте без конца мерещилось, будто в карете пованивает дохлой свиньей. Так что на всякий случай она то и дело подносила к лицу надушенный платочек.
     - С тобой все в порядке, милочка? - в десятый, наверное, раз спросила мать.
     - Все в порядке. Я просто ночью плохо спала, - отозвалась Малта и, глядя в окно, стала ждать следующую реплику матери.
     - Естественно, ведь ты так волнуешься. Сегодня наш корабль отправляется в плавание, да и до бала всего восемь дней...
     - Вот именно, все естественно! - от души согласился Давад Рестар. И наградил всех своих спутниц улыбкой:
     - Вот увидишь, душечка, это будет поворотный пункт, начиная с которого наши дела пойдут резко в гору!
     - Я уверена, что так и будет, - согласилась Роника. Малте, впрочем, показалось, что бабушка не столько высказывала уверенность, сколько молилась, чтобы так оно и вышло.
     - Приехали! - выпалил Давад таким тоном, словно полагал, будто без его объявления этого никто не заметил. Карета плавно остановилась. - Нет, нет, сидите, сидите! - воскликнул он, когда Кефрия потянулась к дверце. - Кучер откроет!
     Невольник, восседавший на козлах, в самом деле спрыгнул вниз, подошел к дверце, открыл ее и всем помог выбраться наружу. Когда сперва Роника, а потом и Кефрия поблагодарили его за помощь, рабу явно стало не по себе. Он даже покосился на Давада, ожидая, что хозяин выругает его, но торговец был слишком занят: оправлял свой камзол. Малта про себя даже нахмурилась. Либо Давад за последнее время внезапно разбогател, либо просто начал щедрей тратить деньги. Приведенная в порядок карета, вышколенный кучер, новая одежда... положительно, Давад к чему-то готовился! Мысленно Малта приказала себе не спускать глаз со старого торговца. С людьми Давад общаться не умел, это уж точно, но чутье на доходные делишки у него было безошибочное. А коли так, то не подвернется ли возможность и ее семье извлечь кое-какую выгоду из того, в чем собирался поучаствовать Рестар?..
     Он подал руку ее бабушке, и Роника Вестрит пошла с ним. Все, включая ее, были одеты в свои лучшие летние платья. На этом настояла бабушка. "Мы не можем себе позволить выглядеть в такой день побирушками", - не без некоторой даже свирепости заявила она. А потому дом снова превратился в портняжную мастерскую: старые платья стирались, гладились, перелицовывались. Рэйч прямо на глазах превращалась в истинную волшебницу иголки и нитки. Даже Малта признавала, что она превосходно подмечает и воплощает в тканях все новейшие веяния моды, какие только можно заметить на удачнинских улицах. Так что сегодня и бабушка, и мать, и сама Малта были одеты почти по последнему писку... если не принимать во внимание прошлогодние зонтики. Даже Сельден, и тот хорошо выглядел в белой рубашечке и синих штанишках. Он все пытался распустить ворот. Малта грозно свела брови и сделала ему замечание:
     - Настоящие мальчики из старинных семей не дергают ворот!
     Он тотчас опустил руку, но посмотрел на сестру исподлобья.
     - Я, по-твоему, задохнуться должен, чтобы быть настоящим маленьким торговцем? - спросил он капризно.
     - Привыкай, - посоветовала она. И взяла его за руку.
     День стоял теплый. Дул свежий бриз, и на причалах Удачного царила обычная суета. Мать следовала за бабушкой, а Малта шла по пятам за матерью вместе с младшим братишкой. Моряки оборачивались им вслед. Малта не снисходила до того, чтобы это замечать, но все равно было приятно. Кое-кто отпускал восхищенные, хотя и не вполне приличные замечания. Малта шла ровным шагом, высоко неся голову. И жалела - остро и неожиданно для себя самой, - что она не девчонка из числа поселенцев с Трех Кораблей. Уж она бы сейчас вовсю подмигивала и флиртовала, и никто ни полслова бы ей не сказал, не начал рассуждать о "скверной партии", из-за того что она привлекла внимание какого-нибудь славного молодого матроса... Если уж ей приходилось жить в бедности, как какой-нибудь рыбачке, то, спрашивается, почему ей отказывали в присущем бедноте праве на беззаботность?..
     На подходах к западному молу бабушка замедлила шаг. А потом стала здороваться с каждым живым кораблем, называя его по имени. Каждый без исключения отзывался на ее приветствие и по-доброму напутствовал уходившего в плавание "Совершенного". Иные держались строго официально, но Малте казалось, что она улавливала искреннюю теплоту, исходившую от большинства. Роника Вестрит благодарила каждый корабль. И шла дальше.
     Когда наконец они добрались до "Совершенного", Малту обуяли такие сильные чувства, которых она сама от себя никак не ждала. Так вот он, слепой корабль, безумный корабль, который ее семья буквально подняла из праха и пыталась вновь вывести в море! Он легко покачивался у причала. Медяшка сверкала, сияло отполированное дерево. Совсем как новенький. Носовое изваяние высилось с гордо поднятой головой, могучие руки были скрещены на мускулистой груди. Вместо глаз топорщились колючие щепки, но челюсти были крепко сжаты, а подбородок выставлен вперед. Ничего общего со старой развалиной, которую она видела когда-то на песке у подножия утесов!
     Маленькая рука Сельдена стиснула ее ладонь...
     Бабушка остановилась, глядя на статую. Потом возвысила голос:
     - Добрый день, Совершенный! Славное начало для путешествия!
     - И тебе добрый день, госпожа Вестрит. - Неожиданная улыбка раздвинула его густую бороду. - Я, знаешь ли, слепой, но не глухой. Кричать незачем!
     - Совершенный, - укорил его Брэшен, появившийся на баке. Альтия уже спешила к ним по причалу.
     - Все в порядке, капитан Трелл. Корабль прав, - ничуть не обидевшись, ответила Роника Вестрит. - Тем не менее я повторю: в славный день начинается ваше славное путешествие!
     И пошел обмен любезностями между бабушкой, Брэшеном и кораблем. Малта не особо прислушивалась, она была рада, что Совершенный, по крайней мере, не хныкал и не буйствовал в приступе бреда. Она очень боялась, что сегодня на него накатит безумие, он начнет орать и швыряться чем под руку попадет. Она видела, как это происходит, когда однажды пробралась к берегу посмотреть, как продвигаются работы. Зрелище его безумия так напугало ее, что она мигом повернулась и удрала домой.
     Слушая вполуха, она в основном наблюдала за тетей Альтией и Брэшеном Треллом. Она все еще подозревала, что между этими двоими "что-то есть", вот только сегодня никаких признаков этого не замечалось. Брэшен был не просто Брэшен, а ни прибавить, ни убавить - самый настоящий капитан Трелл. Одет очень аккуратно и чисто, белая рубаха и темно-синие штаны тщательно выглажены. Темно-синий камзол придавал достоинство облику. Все это были прежние дедушкины вещи, перекроенные по его мерке. Малта только гадала, знает ли он, откуда что взялось, и если да, то как он себя чувствует в обносках старого капитана. Что до Альтии, сегодня она была одета необыкновенно прилично: белая блуза, широкая юбка, разделявшаяся на штанины, и жилетка в тон. С ума сойти, она даже надела башмаки! Малта готова была спорить на что угодно, что теткин наряд был только для вида. Второй помощник или кто она там у них - а только при первой же возможности наверняка снова переоденется мальчишкой. Нет, у тетки Альтии точно все было не как у людей!.. А ее подруга Янтарь, как видно, решила: коли все равно люди будут глазеть, так дадим уж им повод для разговоров! Она вышла одетая в самую обычную матросскую робу, вот только каждая пуговка на штанах и рубахе была не просто пуговкой, а деревянной бусиной, выточенной вручную. Янтарь не слишком льстила такая одежда. Она подчеркивала костлявую фигуру резчицы, плоскую грудь, узковатые бедра. На плотно зашнурованной жилетке Янтарь были вышиты веселые пестрые бабочки. Единственное, что, по мнению Малты, в ней было привлекательного, так это, скажем так, масть, которой ее одарила природа. Кожа и волосы у нее были точно изваяны из бледно-медового дерева, да и глаза казались примерно такими же. Она зачесала длинные волосы назад, заплела их в косу и заколола на голове. Одно слово - чужестранка. Даже серьги у нее и то были разные...
     - Добро пожаловать на борт, - сказал Брэшен, и все стали подниматься по трапу наверх. Он подошел их приветствовать и подал Малте руку, помогая взойти на корабль. Совсем недавно у нее, наверное, голова кругом пошла бы. Молодой мужчина, далеко не урод, в меру лихой, в меру нахальный... Вот только страхи и тревожные сны последних месяцев, похоже, успели начисто выжечь эту часть ее существа.
     Когда все оказались на борту, Альтия сразу повела гостей кругом корабля, по ходу дела рассказывая, где и что было сделано за последнее время. Большая часть из того, о чем она говорила, оставалось для Малты пустым звуком, хотя она и сохраняла на лице выражение вежливого интереса. Матросы, занимавшиеся последними неотложными работами по подготовке к отплытию, торопливо убирались с дороги... но сразу же принимались глазеть Малте вслед. И ничего лестного в их внимании она, пожалуй, уже не находила, поскольку взгляды были слишком смелыми и откровенными, а манеры матросов - очень уж грубыми. И как только тетя Альтия собиралась жить в плавании не сколько долгих месяцев среди этих людей?.. "А может, ей это нравится!" - не без некоторого содрогания подумала Малта. И постаралась даже мысленно удалиться от команды, обходя вслед за бабкой и матерью верхнюю палубу. Брэшен стоял на мостике, там, куда уже начали собираться и все остальные, кто пришел пожелать им счастливого плавания. Оставалось радоваться, что торговцы Удачного оказали им хотя бы такую поддержку!.. Поистине, понять их положение могли только семьи, где были свои корабли и моряки. Кое-кто явно принарядился ради того, чтобы проводить их и пожелать удачи. Остальные были капитанами и членами команд других живых кораблей, стоявших поблизости у причала. "А немало народу все-таки собралось", - подумала Малта. Иные даже останавливались перекинуться словечком с Давадом. Тот предусмотрительно занял позицию непосредственно рядом с Брэшеном: понятно, что взошедшие на борт никак не могли не поздороваться с капитаном, а стало быть, им волей-неволей приходилось приветствовать и его. Понаблюдав, Малта пришла к выводу, что он даже до некоторой степени восстановил в глазах других торговцев свое доброе имя - тем, что выступил как посредник и устроил им покупку этого корабля. Тем не менее приветствия, которых он удостаивался, были сугубо официальными и притом очень краткими. Давад, правда, сиял так, словно его прямо осыпали похвалами. И, если предоставлялся малейший к тому повод, заводил явно хорошо отрепетированную и ужасно многословную речь о том, как и почему нынешнее событие не состоялось бы без его деятельного участия. Малта изо всех сил старалась держаться подальше, так, чтобы не слушать его излияния и ни в коем случае не встречаться с ним глазами. Про себя она именовала его не иначе как жабой.
     - Идем, Малта? - с улыбкой пригласила ее тетя Альтия. Судя по ее жесту, им предстояло покинуть верхнюю палубу и отправиться вниз.
     Но у Малты не было ни малейшего желания осматривать трюмы или матросские кубрики, наверняка душные и вонючие.
     - Я лучше тут побуду, - проговорила она. - Слишком хороший денек, даже не хочется с палубы уходить!
     - А я пойду! - храбро заявил Сельден. И выдернул ручонку у нее из ладони.
     На какой-то момент Альтия явно усомнилась, стоило ли оставлять племянницу в одиночестве. Даже покосилась в сторону матросов, возившихся неподалеку. Кажется, она сочла их общество мало подходящим для Малты. Но потом что-то успокоило ее, и она сказала:
     - Хорошо. Конечно, оставайся, если хочешь.
     Малта покосилась через плечо: там, позади нее, стояла Янтарь. Стояла, опершись на поручни около носового изваяния. Они с Альтией, кажется, без слов обменялись каким-то знаком, и Янтарь дала Альтии понять, что с Малтой все будет в порядке. "Интересно..."
     А еще интересней была перспектива провести некоторое время в обществе такой таинственной и порождающей скандалы особы, как эта резчица-чужеземка!
     - Веди себя хорошо, Малта, - на всякий случай предупредила дочь Кефрия. Однако позволила Альтии увести себя прочь, следом за бабушкой.
     Как только они скрылись из вида, Малта устремила все свое внимание на Янтарь. Изобразила вежливую улыбку и протянула женщине руку:
     - Наилучшие пожелания вам в этом плавании, госпожа Янтарь.
     Ту, похоже, слегка позабавила ее учтивость.
     - И тебе спасибо, госпожа Хэвен.
     Она лишь чуть кивнула головой, но движение было каким-то таким, что стоило любого реверанса. Янтарь коснулась руки Малты кончиками пальцев в перчатке, однако по руке Малты отчего-то разбежались мурашки. Какой странной она была, эта женщина!.. Вот она отвела глаза и стала смотреть в море. Малта задумалась, не старается ли она таким образом отделаться от дальнейшего разговора. "Ну уж нет! Так не пойдет!" - решила она.
     - Похоже, погода вполне благоприятствует вашему начинанию...
     - Да, действительно.
     В голосе Янтарь звучала холодная вежливость.
     - И корабль, по-видимому, в отменном состоянии...
     - И с этим отважусь согласиться.
     - А команда готова к любым испытаниям...
     - Капитан Трелл сумел обучить их настолько хорошо, насколько позволила наша стесненность во времени.
     - Таким образом, со всех сторон все получается замечательно и хорошо! - Малте надоели бесплодные попытки разговорить резчицу, и она спросила напрямик:
     - Как тебе кажется, есть хоть малейшая вероятность, что у вас вправду получится?
     Ей необходимо было знать. Было ли все происходившее просто игрой, затеянной, чтобы изобразить бурную заботу о делах семьи? Или они в самом деле надеялись вызволить ее папу?..
     - Что ни возьми, всегда есть некоторая вероятность, что оно сбудется, - ответила Янтарь. Ее тон вдруг стал предельно серьезным, она вновь повернулась к Малте, и ту буквально обожгло сочувствие и сострадание, которое излучала резчица. - А уж если кто-то еще и предпринимает усилия, чтобы это сбылось, вероятность неминуемо увеличивается, - продолжала она. - Много людей потрудилось ради того, чтобы выручить ваш корабль и твоего брата, Малта... - Когда Янтарь произнесла ее имя, Малте ничего другого не оставалось, как только прямо взглянуть ей в глаза. У Янтарь были очень странные глаза... И дело было не только в их цвете. Цвет некоторым образом не играл никакой роли, потому что в глазах была душа, и эта душа тянулась к ней, к Малте. - У нас нет иной цели, кроме как попытаться спасти их, - сказала Янтарь. - Я не могу пообещать тебе, что мы непременно вернемся с победой. Но то, что мы будем честно пытаться, пусть никакому сомнению не подлежит...
     - Не знаю даже, - проговорила Малта, помолчав, - лучше или хуже стало мне от твоих слов...
     - Я тебе просто пытаюсь сказать, что вы - твоя семья - сделали все от вас зависевшее и даже сверх того. Так удовлетворись же этим. У тебя пылкое юное сердце, Малта; сейчас оно бьется как птица, угодившая в тесную клетку. Ты только крылья себе переломаешь, если будешь биться и дальше. Имей терпение. Жди... Еще настанет твое время летать. И когда оно придет, лучше, если ты будешь свежей и сильной, а не до полусмерти измученной в бесплодной борьбе... - Тут глаза Янтарь неожиданно расширились. - Берегись той, - сказала она, - что попробует отнять и присвоить твои крылья. Берегись тех, кто попробует подорвать твою веру в собственные силы. Твое недовольство коренится в твоем предназначении, Малта. Тихая жизнь никогда не удовлетворит тебя...
     Малта обхватила себя руками и даже попятилась на шажок. И тряхнула головой.
     - Ты говоришь прямо как рыночная гадалка! - заявила она. И хотела засмеяться, но смешок вышел ненастоящим. - Ой, как же у меня от твоих слов сердце заколотилось!.. - Она снова попыталась засмеяться, сводя весь разговор к шутке.
     - Так уж иногда у меня получается, - согласилась Янтарь. Настал ее черед отвести взгляд. Ей, кажется, было неловко. - Да. Так уж получается. К сожалению, предсказать судьбу - не значит повлиять на нее... Ибо на самом деле каждый из нас сам определяет свою дальнейшую участь.
     - Это как?
     Малте показалось, будто так или иначе она завладела инициативой в их разговоре. Но, когда Янтарь опять к ней повернулась, Малта быстренько рассталась со своим заблуждением.
     - Ты зарабатываешь себе будущность, Малта Вестрит. - И резчица наклонила голову. - Ибо, если подумать, чем обязан тебе завтрашний день?
     - Завтрашний день?.. Обязан? Мне?.. - переспросила Малта в замешательстве.
     - Завтрашний день воздаст тебе по сумме дней вчерашних. И не более. - Янтарь снова стала смотреть на море. - Но и не менее. Иные из людей, знаешь, даже желали бы, чтобы завтрашний день не расплачивался с ними... так уж сполна.
     Малте вдруг очень захотелось переменить предмет разговора. Она подошла к фальшборту и посмотрела вниз, на Совершенного.
     - Наш корабль сегодня необыкновенно красив! - бесстрашно отпустила она ему комплимент. - Ты просто сверкаешь весь, Совершенный! И небось ужасно волнуешься?
     Он извернул шею, повернувшись к ней с быстротой прыгающей змеи. Так оборачиваются, чтобы посмотреть. Но на Малту воззрилась лишь уродливая мешанина щепок, что щетинились у него между носом и лбом. Все остальное лицо имело цвет обычной человеческой плоти, но эти щепки вновь обрели серебристый оттенок неоживленного диводрева. У Малты буквально язык примерз к нёбу, она ухватилась за поручни, чтобы устоять на ногах... Между тем Совершенный заулыбался - широко и белозубо. Так вот она какая, судорожная гримаса безумия...
     - Слишком поздно для нее... - прошептал он, и Малта не знала, к ней или о ней были его слова. - Слишком поздно