дается ничуть не труднее, чем обладателям двух здоровых ног. Он поудобнее перехватил скользкий костыль:
     - Пошли, что ли. Здесь нам все равно больше нечего делать.
     И на всякий случай оглянулся на делипайцев, кучками стоявших поодаль. Кажется, больше никто не рвался нападать, но можно ли быть в чем-то до конца уверенным?..
     Заметив, что Кеннит оглянулся, один из беженцев посмелее вышел вперед.
     - Ты что, вот прямо так нас тут и оставишь? - спросил он, будто Кеннит был чем-то обязан ему. Кеннит поинтересовался:
     - "Прямо так" - а что, надо оставить вас как-то иначе?
     И вновь его удивил Уинтроу.
     - Вы сами только что всячески показали, что капитан здесь - гость не слишком желанный, - сказал он. - Так с какой стати ему тратить время на вас?
     Мальчишка говорил с искренним презрением.
     - Это же не мы накинулись на него! - столь же искренне возмутился делипаец. - Это все те... буяны несчастные. Вот и получили, на что нарывались. Нас-то что винить за чужие проступки?
     - Может, и не накинулись, но и на защиту не бросились, - отрезал Уинтроу. - Сразу видно - так вы ничему и не научились! Ни-че-му! Все верите, что беда, приключившаяся с соседом, к вам самим никакого отношения не имеет. Пусть кого-то другого угоняют в неволю, пусть рушат и грабят другой город... пусть кого-то убивают на берегу прямо у вас на глазах! Вам и дела никакого нет... пока самим глотку резать не начнут. Ну а у нас времени нет дожидаться, пока это произойдет. В других городах люди только рады слушать, что говорит капитан Кеннит. Там, в отличие от вас, рады процветать под крылом такого вождя! А ваш Делипай - он теперь мертв. Его никогда не было на картах. И никогда не будет. Потому что в нем остались одни мертвецы!
     Голос Уинтроу обладал немалой притягательной силой. Люди, которых он столь страстно осыпал поношениями, тем не менее подтягивались поближе, точно рыбины на лесках. Кто-то хмурился, кто-то выглядел пристыженным. У некоторых был отсутствующий вид, словно у выживших после тяжелой болезни, тем не менее унесшей рассудок. Все подходили к Уинтроу. Что еще удивительнее - пираты расступились, чтобы Уинтроу мог невозбранно говорить со своими слушателями. Когда же он замолчал, наступившая тишина зазвенела, точно эхо брошенных им обвинений.
     - Какие такие другие города?.. - наконец спросил кто-то из толпы.
     - Другие города, - подтвердил Уинтроу. - Такие, например, как Кривохожий. Они взяли корабль, который вручил им Кеннит, и нашли ему достойное применение. Теперь он приносит добычу, улучшая жизнь каждого жителя города. Там больше не прячутся, но, наоборот, гордо заявляют всему миру: вот они мы, мы живем здесь, мы - свободны! Они в открытую торгуют вблизи и вдали и вовсю потрошат работорговцев, которые суются в их воды. Потому что, в отличие от вас, они приняли слова капитана Кеннита всем сердцем! Они трудятся, чтобы обезопасить свою гавань, и никого не боятся!
     - У нас так не получится, - возразила какая-то женщина. - Как нам здесь остаться? Охотники за рабами отныне знают, где наш город. Они обязательно вернутся... Вы должны непременно взять нас с собой! Вы должны!.. У нас теперь одна надежда - бежать! Что нам остается еще?
     - Что еще?.. - задумался Уинтроу. Приподнявшись на цыпочки, он обвел глазами вонючую лужу гавани, точно мысленно сравнивая ее с чем-то. - Вон там! - указал он на невысокий обрыв. - Вон там вы могли бы начать! Принимайтесь строиться, но перво-наперво заложите там башню. Не обязательно очень высокую, просто чтобы с нее был виден весь залив. Если там все время будет стоять стражник... да какой стражник, это может быть даже ребенок - лишь бы вовремя оповестил вас о том, что пора драться либо бежать! Так и прошлого налета можно было бы избежать...
     - Ты предлагаешь нам отстроить Делипай заново? - недоверчиво поинтересовался мужчина. Он обвел жестом руины:
     - Из чего строить-то?..
     - Ага, - сухо отозвался Уинтроу. - Надо полагать, в другом месте бревна и доски прямо из ниоткуда появятся?
     Делипаец не ответил.
     - Начинайте строить из того, что найдете, - продолжал Уинтроу. - Думаю, далеко не вся древесина сгорела. Можно и деревьев нарубить, чтобы бревна подсыхали пока... Вытащите из воды затонувшие в гавани корабли. Если окажется, что их нельзя починить, можно разобрать и тоже использовать... - Уинтроу покачал головой, как бы изумляясь степени глупости своих собеседников. - Неужели вам все до мелочей объяснять надо? Просто возьмите и останьтесь! Ведь здесь был ваш дом, так? Что же вы позволяете кому ни попадя вас из него выгонять? Стройтесь заново, но на этот раз делайте это с умом! С мыслью насчет обороны, торговли, чистой пресной воды для себя и для кораблей! Чего ради причалы были устроены именно здесь? Их следовало расположить во-он там! А вы самое лучшее место отвели под лабазы. Здесь выстроить бы жилые дома и конторы, а склады могли бы стоять и на сваях, чтобы корабли имели возможность причаливать прямо к воротам... Это не я придумал. Это все планы, которые нарисовал для вас Кеннит. Он все наперед видел!.. Поверить не могу, будто вы сами не можете сообразить, что к чему!..
     Мало что так вдохновляет людей, как возможность начать жизнь заново. Кеннит видел: делипайцы прямо-таки новыми глазами посмотрели кругом. Потом начали переглядываться между собой, а на иных лицах успела возникнуть явственная хитреца. Эти люди уже почуяли возможную выгоду, вероятность по ходу дела приобрести больше, чем потеряли. Бедняки и недавно приехавшие в город неожиданно оказались на равной ноге с бывшими богатеями. К примеру, Кеннит мог бы поклясться, что владельцев угодивших на дно кораблей наверняка заковали в цепи и увезли прочь. А значит, найдутся пройдохи, которые быстренько присвоят оставшееся бесхозным добро...
     Уинтроу же продолжал вещать, точно вдохновенный пророк:
     - Кеннит - добрый и благородный человек. Он заботился о вас всегда, и даже тогда, когда вы высокомерно отвергали его помощь. Он и теперь всем сердцем радеет о вас! Признаюсь вам, я тоже поначалу подвергал сомнению чистоту его помыслов. Я боялся его... Но сегодня я вам вот что скажу! Я сподобился заглянуть в самую глубину его сердца и ныне верю в то же, во что верит он! Ибо Са наделил его особым предназначением! Кеннит станет королем Пиратских островов. Станете ли вы одним из городов его страны? Или предпочтете бесследно исчезнуть?
     У Кеннита тонко звенело в ушах: он никак не мог поверить тому, что доносил ему слух. Но потом вдруг сердцем почувствовал: ага! Мальчишка стал его пророком, вот оно что! Стало быть, Са ниспослал ему Уинтроу, Своего жреца, дабы открыть всем остальным глаза на его высокое предназначение. Вот, значит, что именно он почувствовал, когда впервые встретил парнишку... Их соединило то, что соединяет предсказателя и короля. Вот в чем дело. А вовсе не в каком-то животном стремлении повторить прошлое, на которое намекал талисман. Уинтроу был пророком, и Госпожа Удача осеняла своим благословением их обоих...
     Чудо между тем продолжалось, даря все более удивительные события. Вот вперед выступил мужчина и во всеуслышание объявил:
     - Кто как, а я остаюсь! И строиться буду! Когда я сбежал в Джамелии от хозяина и добрался сюда, я решил, что отныне буду свободным. Но теперь я вижу, как далек я был от настоящей свободы! Парнишка прав! Не быть мне свободным, покуда не перестану прятаться и убегать!
     К нему подошел и встал рядом какой-то вольноотпущенник:
     - Вот я здесь стою... И ничего-то у меня нет, что я мог бы назвать своей собственностью. Начинать так начинать!
     К первому без лишних слов присоединился второй, потом еще и еще. Вся толпа начала постепенно перетекать следом за ними.
     Кеннит опустил грязную ладонь на плечо Уинтроу... Юноша поднял голову, чтобы сверху вниз посмотреть на него, и пирата буквально ослепило восхищенное сияние его глаз. На некий миг Кеннита даже посетило самое настоящее и очень сильное чувство: душу скрутило спазмом столь острым, что он не мог бы даже сказать, боль это была или любовь. У него перехватило горло... Когда он все-таки заговорил, его голос зазвучал очень тихо, и люди придвинулись ближе, чтобы расслышать. Кеннит почувствовал себя их святым... Хотя нет. Он почувствовал себя мудрым королем среди обожающих его подданных.
     Король улыбнулся своему народу:
     - Вам придется поработать всем вместе. Каждый сам за себя, как вы привыкли, - теперь так не пойдет. Верно, вам следует начать с возведения башни, но одновременно у ее подножия должно быть выстроено убежище, где все могли бы укрываться, пока не будут заново выстроены жилища. И непременно выкопайте колодец, хватит грязь пить!
     Кеннит вновь оглядел обращенные к нему лица. Люди жались к нему, как жмутся к взрослому и сильному оборванные, обездоленные ребятишки. Наконец-то они были готовы его выслушать. Он мог указать им путь, и они пойдут по нему, приводя в порядок свои жизни. Пусть только он покажет, как им следует теперь жить... Сердце Кеннита победно забилось. Он повернулся к Этте, по-прежнему державшейся рядом:
     - Этта... Съезди на "Проказницу" и сходи в мою каюту. Принеси планы, разложенные у меня на столе. Они все помечены, так что ты поймешь, что к чему. Ты понимаешь, которые чертежи я имею в виду?
     - Найду непременно. Я же теперь умею читать, - заметила она ласково. Коротко прикоснулась к его руке, тепло улыбнулась ему - и повернулась прочь, на ходу призывая двоих матросов, чтобы отвезли ее на корабль.
     - Скажи команде, что мы тут задержимся, - крикнул Кеннит ей вслед. - Поможем начать строительство нового Делипая. На борту "Мариетты", помнится, был груз пшеницы... Пусть начнут возить его на берег. Надо всех накормить!
     Толпа заволновалась, заговорила. Вперед вышла молодая женщина:
     - Господин, незачем тебе стоять здесь... Мой дом уцелел, и там есть стол. Прошу тебя, пойдем! А я как раз воды натаскаю помыться... - И она покаянно развела руками:
     - Домик у меня не ахти что, но тем не менее... почту за великую честь...
     Кеннит улыбнулся ей и снова посмотрел на своих верных подданных:
     - Спасибо. И я почту за честь войти под твой кров.

ГЛАВА 31
ЗАТИШЬЕ

     - Малта, столько пудры тебе не к лицу, - упрекнула дочь Кефрия. - Ты выглядишь бледной, как привидение!
     - Я совсем не пудрилась, - безразлично ответила Малта.
     Облаченная в домашнее платье, она сидела перед зеркалом и смотрела на свое отражение. Плечи повисли, волосы - начала было причесывать и бросила... Прямо-таки не дочь торговой семьи за несколько часов до своего представления на летнем балу, а забеганная служанка под конец нелегкого дня!
     Сердце Кефрии исполнилось глубокой жалости к дочери. Она-то шла к ней в комнату, думая, что застанет ее принаряженной, лучащейся и искрящейся от возбуждения. А вместо этого девочка выглядела такой усталой, прямо сонной какой-то. Да, нынешнее лето нелегко ей далось... Кефрия с радостью избавила бы дочь от тягот, связанных с необходимостью самим работать по дому и сберегать каждый грош. А более всего она желала, чтобы грядущий бал оказался именно таким, каким обе они его себе представляли. Потому что не одна Малта годами мечтала об этом грандиозном событии. Кефрии тоже едва ли не по ночам снился миг гордости и торжества, когда ее дочь войдет в Зал торговцев, опираясь на руку отца. Они помедлят у входа, и об их появлении будет торжественно объявлено собравшимся в Зале торговцам из старинных семей... Мысленно она загодя кроила для дочери совершенно необыкновенное платье и дарила вместе с ним набор удивительных украшений - на память о звездном часе юности. А вместо этого...
     Вместо этого совсем скоро ей придется зашнуровывать Малту в платье, перешитое из старья силами домашних портних. А что до украшений - ей придется надеть подаренные Рэйном. Разве это может сравниться с настоящим девичьим приданым, которое по такому поводу справил бы ей отец?.. В общем, откуда ни посмотри, со всех сторон получалось не то. Но что прикажете делать?..
     Ах, какая боль!..
     В зеркале над плечом Малты Кефрии предстало ее собственное лицо, хмурое и озабоченное. Она сделала усилие, прогоняя морщины со лба.
     - Я знаю, ты плохо спала ночью, - сказала она. - Но, кажется, ты собиралась поспать после обеда. Ты так и не прилегла?
     - Прилегла... Только уснуть не могла. - Малта наклонилась поближе к зеркалу и принялась щипать себя за щеки, стараясь вызвать хоть какое-то подобие румянца. Потом оставила это и стала напряженно вглядываться в свое отражение. - Мама, - тихо спросила она, - у тебя когда-нибудь бывало такое, чтобы ты смотрела на себя в зеркало и гадала, а нет ли там, внутри, кого-то другого?..
     - Что?.. - Кефрия взяла щетку для волос. И стала разглаживать волосы Малты, но больше для вида, а на самом деле ощупала ее кожу. Лихорадки не было. На ощупь кожа казалась скорее холодноватой. Приподняв тяжелые пряди, Кефрия начала скалывать их в прическу, напоминая:
     - Обязательно вымой шею... Погоди, да уж не синяк ли это? - И она наклонилась, изучая бледно-синеватое пятнышко. Притронулась к нему, и Малта, вздрогнув, отстранилась. Кефрия обеспокоенно спросила:
     - Больно?..
     - Ну... не то чтобы больно... скорее щиплет, когда прикасаешься. А что там? - И Малта до предела вывернула шею, чтобы рассмотреть пятнышко в зеркале, но не получилось.
     - Такое серовато-синее пятнышко примерно с ноготь размером, - ответила Кефрия. - Очень смахивает на синяк. Ты, наверное, ударилась, когда упала в обморок на корабле?
     Малта рассеянно нахмурилась:
     - Не знаю... может быть. А что, очень заметно? Запудрить его?
     Кефрия уже окунула пальцы в молотый тальк. Легкое движение - и пятнышко пропало из вида.
     - Вот так. Теперь никто не заметит, - утешила она дочь.
     Но Малта уже не слушала ее. Она рассматривала свое лицо в зеркале.
     - Иногда я прямо-таки больше не знаю, кто я такая, - негромко проговорила она. Голос у нее был, правда, не сонный, а скорее полный предчувствий. - Я уж всяко не та глупая девчонка, какой была прошлым летом... Так торопилась поскорей вырасти, просто сил не было... - Малта прикусила нижнюю губу и сама себе укоризненно покачала головой. - С тех пор я пыталась научиться ответственности... и вообще всему, чему вы с бабушкой пытались учить меня. Какая-то часть меня понимает - это очень важно... Но, откровенно говоря, у меня волосы дыбом от всех этих цифр... от расчетов, где и как перезанять, чтобы выкрутиться из самых срочных долгов... Это не мое, я знаю. Потом иногда я думаю о Рэйне или о каком-нибудь другом молодом человеке, сердце начинает так биться, и я думаю, что была бы ужасно счастлива, если бы удалось его к себе привязать... Но пройдет минута-другая - и я сама чувствую, что все это понарошку... ну, как маленькая девочка понарошку считает себя мамой своих кукол. А то еще хуже - мне начинает казаться, что я хочу для себя мужчину потому, что он - то, чем я сама хотела бы быть... Я, наверное, очень путано говорю?.. Когда я задумываюсь, кто же я на самом деле такая, я ощущаю только усталость... и печаль... но такую печаль, от которой не плачут. А когда я ложусь спать и засыпаю, сны у меня какие-то... чужие. И тоже очень путаные. Потом я просыпаюсь, но сны как будто следуют за мной... внушая мне чьи-то чужие мысли. Ну... почти чужие. С тобой когда-нибудь бывает такое?
     Кефрия совершенно растерялась. Никогда прежде Малта не затевала с ней таких разговоров. Кефрия улыбнулась фальшиво-жизнерадостной улыбкой:
     - Солнышко, ты просто вся изнервничалась, поэтому и лезет в голову всякая чепуха. Вот приедем на бал - тебе сразу и полегчает. Это же будет всем балам бал! Ничего подобного наш Удачный никогда еще не видал! - И Кефрия покачала головой. - Знаешь, все наши трудности кажутся такими мелкими и ничтожными, если подумать о том, что происходит с Удачным. Эти калсидийские галеры, перекрывшие выход из гавани... якобы сатрапские сторожевики. А сам сатрап и чуть не вся его свита - в доме у Давада Рестара. Каково? Сатрап с несколькими Сердечными Подругами придет сегодня на бал... Уже это в историю города золотыми буквами будет вписано! Представляю, сколько народа захочет переговорить с ним. Небось даже и те, кто отчаянно ратует за наше отделение от Джамелии. Кое-кто утверждает, что мы по-прежнему на грани войны, но я предпочитаю думать, что сатрап в самом деле намерен исправить причиненные нам несправедливости. Иначе зачем бы ему пускаться в такое далекое путешествие?
     Малта криво улыбнулась:
     - И привел с собой столько великолепных калсидийских галер, битком набитых наемниками...
     - Я слышала, это всего лишь для защиты от пиратов, свирепствующих во Внутреннем Проходе, - сказала дочери Кефрия. Ей показалось, что дочь рассуждала слишком уж трезво для своих лет. Неужели это они с Роникой сделали ее такой?.. Неужели их строгости, уроки и непременная работа по дому напрочь уничтожили капризную маленькую эгоистку и подменили ее усталой и циничной молодой женщиной?.. У Кефрии болезненно сжалось сердце от таких мыслей.
     - Наши хоть позволили войти в гавань тому большому кораблю? - спросила Малта. - Тому, на котором приехали вельможи? Я вроде слышала - "новые купчики" очень расстраивались, оттого что его не пропустили... Многие утверждали, что у них там родственники на борту!
     - Корабль - нет, но знатные спутники сатрапа переправились на берег в шлюпках. Причем оказалось, что многие либо больны, либо страдают от ран, полученных в бесчисленных схватках с пиратами по дороге сюда. Поэтому их следовало пустить на берег хотя бы из простого милосердия. А кроме того, как ты и сказала, у многих из них тут родня. Наши "новые купчики". И уж всяко эти люди - не наемники-калсидийцы. Чего нам бояться от них?
     Малта покачала головой.
     - Полагаю, весь вред, который они могли бы причинить, уже причинили их здешние родственники... Честно говоря, после той паники, ну, в утро прибытия кораблей, я думала, наши проявят большую осторожность... Мы же тогда чуть не весь день просидели в порту с ведерками и бочками наготове. Как вспомню эти бесконечные часы, когда корабли стояли друг против друга и никто не мог сказать нам, что же там происходит...
     Воспоминание заставило Кефрию поежиться.
     - Вот потому-то мы так и волновались, что там ничего не происходило, - сказала она. - Наши корабли выстроились в линию поперек входа в порт, а калсидийские галеры - в боевом строю со стороны моря... Какое счастье, что у обеих сторон хватило ума договориться полюбовно и дело не дошло до кровопролития!
     - Верно, мама, но не забывай, что всякая торговля с тех пор замерла. А ведь торговля составляет самую жизнь нашего города! Если кого-нибудь душат, крови тоже не проливается. Однако это тоже убийство.
     - Как бы то ни было, калсидийцы пропустили в гавань "Кендри", - заметила Кефрия. - С твоим ухажером на борту.
     - Да. И опять сомкнули кольцо у него за кормой. Будь я капитаном "Кендри", я ни за что не стала бы в порт заходить! Я бы сразу заподозрила - потому нас и пропускают, что хотят еще один живой корабль в гавани запереть. Сама знаешь, до чего они боятся наших живых кораблей! С тех пор, как Офелия так здорово оттрепала одну из их галер!
     Глаза Малты разгорелись, но блестели они отнюдь не весельем.
     Кефрия попробовала зайти с другой стороны:
     - Давад Рестар пообещал нам, что лично присмотрит за тем, чтобы тебя персонально представили сатрапу и его Подругам. Представляешь, какая небывалая честь? А сколько выдающихся женщин Удачного будут тебе завидовать!.. Только тебе, наверное, сразу станет не до сатрапа, когда появится Рэйн. Семья Хупрусов с давних пор известна своим умением одеваться... Полагаю, Рэйн будет великолепен! Так что все другие девушки на балу просто позеленеют от зависти. Подумай только, ведь большинство нынешних молодых женщин танцевало на своем первом балу только с отцами, дядьями да двоюродными братьями. Или вовсе скромненько стояли подле мамок и теток! Как я, например...
     - А я бы и Рэйна,