ы... - неуверенно протянула мать Малты.
   - Ой, пожалуйста, только не это! - вмешалась Малта. - у Давада жуткие
слуги, они совсем не умеют себя вести да еще и дерзят! Нет  уж,  давайте
обойдемся без них! По-моему, лучше показать наш  дом  и  житье  как  они
есть,  а  не  устраивать  фальшивое  представление  с  плохо  обученными
слугами...  чужими  к  тому  же.  Как  по-вашему,  что  будет  выглядеть
достойней?  Скромный  дом,  выставивший  лучшее,  что  он   себе   может
позволить, или такой, где пытаются выглядеть  богаче,  чем  они  есть...
заимствуя чужие обноски?
   Сказав так, Малта немало порадовалась удивлению, снова  отразившемуся
на лицах бабки и матери. Потом Кефрия не без гордости улыбнулась:
   - А у девочки есть  здравый  смысл...  Ты  очень  верно  высказалась,
Малта. И я рада тому, что услышала от тебя такие слова.
   Бабушка тоже выразила свое одобрение, хотя  и  несколько  осторожнее.
Она просто поджала губы, глядя на Малту, и коротко кивнула. Малта в  это
время уже вновь смотрела в зеркало, проверяя, хорошо ли были уложены  ее
волосы. "Сойдет", - решила она  наконец.  Она  хорошо  видела  отражение
бабки... Пожилая женщина смотрела на нее испытующе. "Вот в чем  дело,  -
сказала себе Малта. -  Ронике  Вестрит  нелегко  признать,  что  в  доме
появился кто-то не глупее ее самой. Да, вот оно! Бабка просто ревнует  -
как так, оказывается, у кого-то на плечах столь  же  светлая  голова!  И
даже, по правде сказать, еще более светлая..." А  вот  мать  -  мать  ею
гордилась. Мать можно было расположить к себе, показывая свой ум.  Малта
раньше об этом как-то не задумывалась.
   И тут ее посетило внезапное вдохновение.
   - Спасибо большое, мама, - сказала она. - Какое чудо ты  сотворила  с
моими волосами! Давай теперь я тебе прическу сделаю. Садись!  -  Изящным
движением она поднялась и усадила изумленную Кефрию на свое место  перед
зеркалом. Вытянула длинные шпильки из  ее  темных  волос,  так  что  они
волной  упали  на  плечи...  -  А  то  ты  у  нас  причесываешься,   как
какая-нибудь старушка, отставшая от моды, - сказала  она  безыскусно.  О
том, что бабка была причесана точно так же, вряд  ли  стоило  упоминать.
Малта наклонилась вперед и, прижавшись щекой к щеке матери,  встретилась
с ней глазами в зеркале. - Давай, - сказала  она,  -  я  вплету  тебе  в
волосы цветы и заколю их теми твоими жемчужными шпильками. Сейчас весна,
все цветет и жизни радуется, надо бы и тебе выглядеть повеселее! - Малта
взяла гребень с серебряной  ручкой  и  провела  им  по  волосам  матери.
Наклонила голову и улыбнулась ее отражению:
   - Если мы прежде папиного возвращения и не можем позволить себе новые
платья, так почему бы нам не достать старые и не освежить их,  например,
вышивкой? Я уверена, ему это понравится... И потом, пора уже мне освоить
стежок "розовые бутончики", которым ты вышиваешь.  Научишь  меня,  когда
Рэйн уедет домой?

***

   Неожиданная перемена в поведении  внучки  вызвала  у  Роники  Вестрит
массу  сомнений  и  подозрений...  Собственный  пессимизм   казался   ей
недостойным, но отбросить его она  не  могла.  А  посему  ей  оставалось
только проклинать  судьбу  и  обстоятельства,  вложившие  доброе  имя  и
денежное состояние семьи в  капризные  руки  избалованной  девчонки.  Но
добро бы просто капризные - что гораздо  хуже,  эти  ручки  были  весьма
загребущими, а взбалмошные выходки Малты  были  замешаны  на  недюжинной
хитрости. Захоти только она направить свой деятельный ум на  благо  свое
собственное и семьи - и ее по праву назвали бы гордостью  Вестритов.  Но
если все и дальше будет идти так, как шло до сих пор, беды от нее  будет
не обобраться...
   Молча выходя из комнаты, где  Малта  заплетала  и  укладывала  волосы
Кефрии, Роника хмуро подумала: если счастье будет на их стороне,  может,
удастся сбыть Малту с рук долой  за  Рэйна  Хупруса.  Какое  спокойствие
воцарится  в  доме,  когда  в  нем  не   станет   подловатой   маленькой
интриганки...
   Но потом Роника вообразила  Малту  в  роли  невестки  Янни  Хупрус  и
невольно поморщилась. Ох, нет...  Проблему  по  имена  "Малта"  породили
Вестриты, значит, Вестритам с ней и разбираться. Надобно придержать ее в
доме, пока не выучится вести себя, как того требует фамильная честь...
   Иногда Ронике  казалось,  что  добиться  этого  возможно  только  при
посредстве ремня.
   Она  вернулась  к  себе.  В  своих  комнатах  она  чувствовала   себя
более-менее  спокойно.  С  наступлением  весны  она  все  здесь  убрала,
вычистила и хорошенько проветрила. Так она поступала каждый год. На  сей
раз - не помогло... Повсюду стойко держался если не сам  запах  болезни,
так воспоминание о нем. Даже солнечный  свет,  лившийся  сквозь  высокие
окна, казался... ненастоящим. А чистые простыни на постели выглядели  не
просто свежими и уютными, нет, от их белизны исходил прямо-таки  ледяной
холод. Роника подошла к своему туалетному  столику,  села  перед  ним...
Посмотрела на себя в зеркало...  Малта  была  права:  она  действительно
превратилась в замшелую старуху. Красивой она себя никогда  не  считала,
но, пока жив был Ефрон, следила за собой самым тщательным образом. А  не
стало его  -  и  все  отошло,  забылось,  стало  ненужным.  Она  как  бы
прекратила быть женщиной. Морщины на лице беспрепятственно  углублялись,
кожа на горле отвисла... Несколько баночек со  снадобьями,  стоявшие  на
столе, покрывал тонкий слой пыли. А когда она открыла  свою  шкатулку  с
драгоценностями, лежавшие там украшения показались ей и знакомыми,  и  в
то же время чужими. Когда она  в  последний  раз  задумывалась  о  своей
внешности?.. Когда в последний раз обращала  внимание  на  свое  лицо  и
одежду?..
   Роника глубоко вздохнула.
   - Ефрон... - тихо выговорила она. Просто вслух произнесла его имя, но
были в ее голосе и мольба, и  вина,  и  последнее  "прости".  Потом  она
распустила волосы. Тряхнула  головой,  разбрасывая  их  по  плечам...  и
нахмурилась: ей бросилось в глаза, как они поредели. Она подняла руки  к
лицу, и пальцы ощутили бумажную сухость кожи. Она попробовала разгладить
морщины,  залегшие  возле  рта.  Укоризненно  покачала  головой   своему
отражению в зеркале - и  сдула  пыль  с  баночек.  Взяла  одну  из  них,
открыла...
   Она как раз кончала наносить духи, когда в дверь постучали. Так робко
и неуверенно стучать могла только Рэйч.
   - Входи, - произнесла Роника, не поворачивая головы. С  тех  пор  как
уволилась Нана, Рэйч осталась единственной домашней прислугой - и это  в
доме, где когда-то жизнь кипела ключом!..
   Рабыня вошла в комнату, и Роника тотчас поняла причину ее  посещения.
Только  появление  Давада  Рестара  могло  наполнить  глаза  Рэйч  такой
затаенной ненавистью! Ибо Рэйч по-прежнему винила Давада в смерти своего
сынишки, погибшего на борту его работоргового корабля. О Даваде при  ней
лучше  было  совсем  не  упоминать  -  в  ее  глазах  тотчас  вспыхивала
убийственная ненависть... и  только  в  такие  моменты  молодая  женщина
казалась воистину живой; все остальное время она пребывала словно  бы  в
спячке.
   - Ох нет, только не это... -  простонала  Роника  чуть  слышно.  Увы,
реальность отменить было нельзя, а состояла она в том,  что  Рестар  уже
дожидался в гостиной.
   - Прости, госпожа, - бесцветным голосом  произнесла  Рэйч.  -  Пришел
торговец Рестар. И он утверждает, что непременно должен тебя повидать...
   - Не за что просить прощения,  -  с  глубоким  вздохом  ответствовала
Роника. И поднялась из-за столика:
   - Скажи, что я спущусь немедленно, как только оденусь... Нет. Не ходи
к нему и не говори ничего. Раз уж он  не  потрудился  прислать  гонца  и
заранее уведомить меня о своем визите - значит, пускай сидит там и ждет,
пока я буду готова его принять. А ты, пожалуйста, помоги мне одеться.
   Ей хотелось вдвоем с Рэйч этак  по-женски  подшутить  над  Давадом...
ничего не получилось.  Рэйч  не  улыбнулась,  ее  губы  так  и  остались
сведенными в  одну  прямую  черту.  Давад  Рестар  прислал  Рэйч  в  дом
Вестритов, когда лежал при смерти Ефрон.  Сам  он  говорил,  что  желает
посильно помочь, но Роника крепко подозревала  -  на  самом  деле  Давад
хотел просто сбыть с рук эту женщину, глядевшую на него так,  будто  она
собиралась в следующий миг воткнуть ему нож в  спину.  Тем  не  менее  с
точки зрения закона Рэйч по-прежнему принадлежала ему. В смысле, с точки
зрения джамелийского права, признававшего рабство. Законы  Удачного  еще
не опустились до такой низости. Здесь Рэйч называлась более обтекаемо  и
благозвучно - "подневольной служанкой".
   Ох  и  развелось   же   последнее   время   в   городе   этих   самых
"подневольных"... Роника обращалась с Рэйч  так,  как  обращалась  бы  с
наемной, сугубо вольной служанкой.
   Она отнюдь  не  стала  торопиться,  выбирая  себе  наряд,  и  наконец
остановилась на платье из бледно-зеленого льняного полотна. Как все-таки
давно она не надевала ничего, кроме балахонистого  домашнего  одеяния!..
Даже когда все  юбки  были  благополучно  подхвачены  кушаками,  а  верх
зашнурован на спине, Роника чувствовала себя в этом  платье  необъяснимо
нагой. Она помедлила перед зеркалом, заново окидывая себя взглядом.  Что
тут сказать!.. Выходное платье не сделало ее красавицей. И молодости  ей
не вернуло. Тем не менее в нем она  снова  выглядела  так,  как  следует
выглядеть  владычице  старинного  торгового  клана.  Ухоженной,   полной
достоинства.  Она  помедлила  перед  шкатулкой  с  украшениями...  Потом
решительно обвила свое  горло  жемчугами  и  вставила  в  уши  жемчужные
серьги. "Вот так. И пусть маленькая распутница только попробует еще  раз
заявить, будто я - замшелая, отставшая от моды старуха..."
   И Роника победительно отвернулась от зеркала, чтобы  натолкнуться  на
взгляд округлившихся глаз Рэйч. И ощутила, что изумление служанки льстит
ей.
   - Пойду спущусь к Даваду, - сказала она. - А ты принеси,  пожалуйста,
с кухни кофе и каких-нибудь  простых  коржиков.  Только  самых  простых,
хорошо? Я не хочу, чтобы он засиживался.
   - Слушаю, госпожа.
   Рэйч склонилась в коротком реверансе и молча ушла.
   Шурша юбками, Роника проследовала по широкому коридору в  гостиную...
Жемчуга приятно холодили ей кожу. Странное дело,  но  как,  оказывается,
меняется самоощущение от того,  что  ты  всего-то  лишь  переоделась  да
чуть-чуть поухаживала за собой!.. И это при том,  что  в  глубине  очень
мало что изменилось. По-прежнему присутствовала и неизбывная  скорбь  по
Ефрону, и гнев из-за всего, что постигло ее после его смерти. Целую зиму
она не ведала покоя, принимая удары,  сыпавшиеся  один  за  другим.  Как
верила она в своего зятя - и как жестоко ей пришлось  обмануться!  Из-за
неумеренной жадности Кайла  сбежала  из  дому  Альтия.  Его  властность,
граничившая с жестоким подавлением чужой воли, совсем парализовала  волю
Кефрии.  И  в  довершение  всего  выяснилось,  что  дочь  Кайла,  Малта,
вознамерилась, похоже, вырасти точным подобием обожаемого  папочки...  С
ума сойти можно. Кефрия, правда, еще несколько месяцев тому назад твердо
пообещала, что начнет твердой рукою перевоспитывать дочь... Вспомнив  об
этом, Роника лишь еле слышно  хмыкнула  себе  под  нос.  Так  называемое
перевоспитание пока дало единственный результат -  день  ото  дня  Малта
становилась все изворотливей...
   У двери гостиной Роника приостановилась  и  решительно  выдворила  из
головы все подобные мысли. Волевым усилием разгладила  нахмуренный  лоб,
сотворила на лице вежливую полуулыбку.  Повела  плечами,  выпрямилась...
распахнула дверь и вплыла в комнату со светским приветствием на устах:
   - Доброе утро, Давад. Твой приход... Какая приятная неожиданность!
   Он стоял к ней спиной. Он успел снять с полки книгу и просматривал ее
возле окна. Спина у него была широкая и со  всех  сторон  круглая,  туго
затянутая в темно-синий камзол, и на какое-то мгновение он живо напомнил
Ронике большого жука. Он закрыл книгу и повернулся к хозяйке дома.
   - Да уж, "приятная неожиданность"... Сам  знаю,  что  грубость.  Даже
мне, человеку, не украшенному тонкостью манер, ясно, что  я  должен  был
прислать человека и осведомиться, когда тебе  было  бы  удобнее  принять
меня. Но я знал, что ты ответишь отказом, и потому... Ах,  Роника!..  Да
ты же просто потрясающе выглядишь!..
   И он так по-свойски откровенно оглядел ее с головы до ног, что Роника
помимо воли ощутила  румянец,  выступивший  на  щеках.  Круглая  румяная
физиономия Давада расплылась в широченной улыбке.
   - Я так привык видеть тебя либо в трауре, либо в тусклых  затрапезных
халатах, что уже и забыл, как ты по-настоящему  выглядишь...  А  ведь  я
помню это платье! Оно очень давнишнее, верно? Уж не его ли ты  надевала,
когда праздновали свадьбу Кайла и Кефрии?.. Как же оно тебя  молодит!  И
ты с тех пор нисколько не растолстела - по-прежнему влезаешь в него...
   Роника с шутливой укоризной погрозила ему пальцем.
   - Давад, Давад, - сказала она старинному другу дома. - Только ты один
в столь краткой речи способен испортить такое количество комплиментов!
   Он смотрел на нее непонимающе и смущенно, будучи не в силах -  как  с
ним часто бывало - уразуметь собственную бестактность.
   Роника опустилась на диван.
   - Садись, - пригласила она Давада. -  Сейчас  Рэйч  принесет  кофе  и
коржики... Должна только  предупредить  тебя  -  времени  у  меня  очень
немного. Сегодня мы ждем в гости Рэйна Хупруса. Он едет  на  свидание  к
Малте, а у меня еще ровным счетом ничего не готово!..
   - Знаю, - отмахнулся Рестар. - В городе только и сплетен, что об этом
ухаживании. Верно, странно немножко,  что  молодому  человеку  дозволено
ухаживать за той, что еще не была  представлена  обществу  как  взрослая
женщина?.. Ну, то есть она-то сама, разумеется, не считает, что  еще  не
готова... После той ее выходки прошлой зимой на  балу...  Да.  Право,  у
меня язык не поворачивается осуждать тебя за то, что  хочешь  как  можно
скорей выдать ее замуж. Чем раньше эта девочка обзаведется  мужем  и  на
том успокоится, тем и лучше... для всего  города.  -  Давад  кашлянул  и
замолчал. В самый первый раз на его лице появилось  выражение  некоторой
неловкости. -  Собственно,  Роника,  по  этой-то  причине  я  к  тебе  и
ввалился, - сказал он затем. - И, боюсь, мне придется  тебя  просить  об
очень большом благодеянии...
   - О благодеянии? - Роника ничего не могла понять, но ей стало  не  по
себе. - Которое, я полагаю, как-то связано с приездом к нам Рэйна?
   - Да... Все очень просто. Пригласи и меня. Я тебя очень прошу!
   Если бы Роника не так хорошо владела собой, у нее точно отвалилась бы
челюсть. По счастью, судьба  оградила  ее  от  необходимости  немедленно
отвечать - вошла Рэйч с кофейным подносом. Роника ее сразу же отпустила,
ибо не видела смысла заставлять Рэйч подавать кофе человеку, которого та
ненавидела. Хозяйка дома стала  разливать  кофе  сама,  и  это  дало  ей
некоторое время для размышления.
   Но прежде чем она успела  про  себя  сформулировать  вежливый  отказ,
Давад заговорил снова.
   - Я знаю, это не очень согласуется с правилами  приличия,  но  я  уже
придумал, как их обойти!
   Роника решила быть вполне откровенной.
   - Давад,  -  сказала  она,  -  мне  совершенно  не  хочется  обходить
приличия.  Хупрусы  -  могущественная  семья,  имеющая  большой  вес   в
обществе. А я сейчас не могу позволить себе обижать кого-либо в Удачном,
тем более юношу из подобного семейства. И, кстати, ты не сказал,  почему
тебе так хочется быть  здесь,  когда  мы  станем  его  принимать.  Ведь,
согласно традиции,  когда  юноша  первый  раз  приходит  на  свидание  к
девушке, присутствует только ее семья. С тем, знаешь ли,  чтобы  паренек
уверенней себя чувствовал...
   - Знаю, все знаю. Но, поскольку  Ефрона  больше  нет,  а  отец  Малты
находится в плавании, я подумал, что  ты  можешь  представить  меня  как
старинного друга... что-то  вроде  вашего  защитника  на  время  полного
отсутствия в доме мужчин...
   Говоря таким образом, Рестар все посматривал на Ронику, и  его  голос
постепенно делался тише и тише... пока совсем не замолк.
   - Давад, - сказала она  негромко,  но  в  голосе  звучало  внутреннее
напряжение.  -  Ты  отлично  знаешь,  что  я  никогда  не  нуждалась   в
мужчине-защитнике. Когда девочки были еще малы, а Ефрон уходил в море, я
ведь ни разу не обращалась к его друзьям  с  просьбой  заключить  вместо
него какую-то сделку или помочь мне  выпутаться  из  каких-то  жизненных
неприятностей. Я всегда и со всем справлялась сама! И всему Удачному это
отлично известно. Это  моя  сущность,  Давад.  И  вот  теперь,  когда  я
осталась совершенно одна, что же, я вдруг испугаюсь, разахаюсь  и  начну
прятаться у тебя за спиной? Ох,  не  получится...  Рэйн  Хупрус  сегодня
приедет знакомиться с семьей девушки, которую намерен взять  в  жены.  И
пусть он увидит нас такими, каковы мы в действительности!
   После столь  энергичного  высказывания  Ронике  потребовалось  слегка
перевести  дух,  и  Давад  воспользовался  моментом,   чтобы   торопливо
произнести:
   - Это не потому, Роника. Это нужно мне самому...  Я  тебе  все  честь
честью скажу. Тебе, верно, с этого выгоды никакой,  даже  наоборот,  для
тебя мое присутствие может обернуться некоторой неловкостью... Са  свидетель! - некоторые семьи в Удачном
мне вообще  уже  отказали  от  дома.  Я  сам  знаю,  что  от  меня  одни
неприятности... Сначала говорили, что я недостаточно обходителен. Верно,
я тонкостям не обучен... Не то что моя Дорилл, покойница. Это она всегда
заботилась о нашей репутации в обществе...  После  ее  смерти  многие  в
Удачном продолжали меня по-доброму принимать  -  не  иначе  в  память  о
ней...  Но  год  от  году  все  меньше  торговцев  ко   мне   относилось
по-дружески... наверное, я обижал людей, сам того не  замечая...  И  вот
теперь, сколько есть у  нас  старинных  семей,  но  только  для  тебя  я
по-прежнему друг... - Он примолк и тяжело вздохнул. - Я совсем один, мне
не к кому обратиться. Я знаю, мне  надо  как-то  восстанавливать  старые
связи... Так вот, если бы я смог завязать торговые отношения с  жителями
Чащоб, я, пожалуй, добился бы  прежнего  положения.  Да,  многим  у  нас
совсем не по вкусу то, за что я  ратую...  Люди  говорят,  что  я  готов
лизать пятки "новым купчикам", что я веду с ними дела и тем самым предал
старинные фамилии, что я обесчестил себя причастностью к работорговле...
Но ты-то знаешь - я поступаю так только лишь для того, чтобы  выжить.  А
что мне еще остается?.. Посмотри на меня. У меня никого нет. Мне  не  на
кого рассчитывать, кроме как на свои мозги и деловую хватку. У меня  нет
жены, которая утешала бы меня в трудный час... нет детей, чтобы оставить
им нажитое... И я занимаюсь только тем, чтобы обеспечить себе  кое-какие
доходы на старость. А потом... что будет потом - меня не очень  заботит.
- Тут он выдержал довольно-таки  наигранную  паузу  и  добавил  гаснущим
голосом:
   - Я - последний в роду...
   Примерно на половине этой нескончаемой жалобной песни  Роника  устало
прикрыла глаза. Когда же  Рестар  вновь  испустил  скорбный  вздох,  она
подняла веки.
   - Давад, - проговорила она тоном предупреждения. - Стыд и  срам  тебе
за то, что пытаешься провести меня на подобной мякине. Не  буду  я  тебя
жалеть, не надейся. И себя жалеть я тоже не буду. Может, каждый из нас и
сидит сейчас в яме, но, сознайся честно, мы их сами  себе  выкопали.  Ты
отлично знаешь первопричины всех своих горестей; ты сам  их  мне  только
что перечислил. И, если ты действительно  хочешь  восстановить  уважение
старинных фамилий, для начала перестань заигрывать с "новыми  купчиками"
и проталкивать в Совете решения, выгодные для них.  Прекрати  бесчестить
себя торговлей людьми. Перестань сам отрекаться от себя - и былые друзья
вернутся к тебе... Не  сразу,  конечно,  ведь  ты  на  тако