е  завела.  Нет,  это  были
именно народы: уйма людей говорила  с  явным  джамелийским  акцентом,  а
иные, если судить по  одежде,  выглядели  вовсе  приезжими  из  Калсиды.
Мужчины - сплошь молодые, мало кто был старше тридцати лет.  Они  носили
широкие  мечи  в  богатых  ножнах,  украшенных  филигранью,  и   открыто
подвешивали  кошельки  к  поясам,  словно  для  того,  чтобы  похвастать
богатством. Их разодетые спутницы были облачены в  платья  с  разрезами,
открывавшими полупрозрачные, нижние юбки.  И  уж  косметика,  призванная
деликатно подчеркивать внешность, была ими давно  и  прочно  отвергнута.
Они "штукатурились" так, что истинные черты лиц угадывались с превеликим
трудом.   Мужчины   разговаривали   громкими   голосами,   громче,   чем
требовалось, - как бы затем, чтобы привлечь к себе побольше внимания,  -
и в основном держали напыщенный, самоуверенный тон. Женщины двигались ну
в точности как нервные молодые кобылки: без конца встряхивали головами и
преувеличенно  жестикулировали  в  разговоре.  Они  пользовались   очень
крепкими духами и вставляли в уши серьги величиной с хороший  браслет...
Словом, самые отъявленные и роскошные куртизанки прежнего Удачного рядом
с ними выглядели бы серенькими голубками на фоне пышнохвостых павлинов.
   Но был и другой разряд народа,  также  бросавшегося  Альтии  в  глаза
непривычностью своего облика. Это были рабы с татуированными лицами,  и,
в отличие от щеголей и щеголих, они вели себя очень тихо, явно  стараясь
привлекать  поменьше  лишних   взглядов.   Итак,   число   "подневольных
служителей" в Удачном возросло, причем многократно. Рабы таскали тяжести
и держали под уздцы коней. Вот прошли две девушки, а  за  ними  поспевал
мальчик, пытавшийся удержать над ними зонтик, дабы лиц  юных  хозяек  не
коснулось ласковое весеннее солнце... Это не  вполне  ему  удавалось,  и
младшая, обернувшись, устроила ему настоящую  выволочку  -  отругала,  а
потом съездила по  уху.  Альтия  едва  удержалась,  чтобы  на  месте  не
расквасить ей нос.  Мальчишка  был  слишком  мал  для  подобной  работы.
Довольно и того, что он босиком шлепал по холодной каменной мостовой...
   - Если все принимать так близко  к  сердцу,  однажды  оно  просто  не
выдержит, - произнес тихий голос прямо у нее над ухом. - Увы, этих  двух
так воспитывали, что их сердца успели уже отмереть...
   Альтия вздрогнула, обернулась и увидела Янтарь. Их глаза встретились,
и Янтарь подняла  бровь:  дескать,  все  ясно.  Золотая  женщина  тотчас
напустила на себя высокомерие:
   - Хочешь заработать грошик, морячок? Помоги мне  перетащить  эту  вот
деревяшку...
   - Почту за честь, - ответила Альтия, кланяясь,  как  было  принято  у
моряков. С рук на руки приняла  у  Янтарь  толстую  колоду  красноватого
дерева и  немедленно  обнаружила,  что  та  была  гораздо  тяжелее,  чем
выглядела. Она попыталась перехватить  колоду  поудобнее  и  заметила  в
топазовых глазах подруги отблеск веселья. Янтарь  пошла  впереди,  держа
путь через рынки на улицу Дождевых  Чащоб.  Альтия  отправилась  следом,
держась, как подобает, в двух шагах позади.
   Как выяснилось, на знакомой улице тоже многое изменилось. Раньше лишь
несколько лавочек выставляли на ночь охранников и всего одна-две держали
их целый день. Теперь почти у каждой двери красовался угрюмый громила  с
коротким мечом или по крайней мере здоровенным тесаком при бедре.  Да  и
сами двери не  стояли,  как  прежде,  гостеприимно  распахнутыми,  и  уж
подавно  никто  не  выставлял  перед  ними  свои  товары   на   открытых
прилавочках. Нынче диковинными и полумагическими товарами,  привезенными
из Чащоб, можно было любоваться разве что  сквозь  надежно  зарешеченные
витрины. А ароматы? Куда подевались ароматы редкостных специй, почему не
переговаривались на ветру воздушные колокольчики?..
   Народу на улице было по-прежнему хоть пруд  пруди,  но  в  повадке  и
покупателей,   и   продавцов    сквозила    этакая    недоброжелательная
настороженность, наблюдать которую было до крайности неприятно.
   ...И даже у запертой двери магазинчика Янтарь  стоял  страж.  Молодая
женщина в кожаном камзоле. Скучая в ожидании хозяйки,  она  развлекалась
тем,  что  жонглировала  сразу  тремя  дубинками,  по  виду  далеко   не
игрушечными. У нее были длинные светлые волосы,  связанные  в  хвост  на
затылке. Она улыбнулась Альтии, показав разом все зубы. Ну прямо  кошка,
завидевшая жирную мышь!.. Альтия прошмыгнула мимо нее бочком.
   - Подожди снаружи, Йек, - сухо обратилась Янтарь  к  стражнице.  -  Я
откроюсь чуть погодя.
   - Как скажешь, хозяйка, - ответствовала та. Говорила она  с  каким-то
незнакомым чужеземным акцентом. Еще один  задумчивый  взгляд  в  сторону
Альтии - и она вышла, аккуратно притворив за собой дверь.
   - И где ты только ее откопала такую?.. - невольно спросила Альтия.
   - О-о, это старинная приятельница... Воображаю, как она разочаруется,
обнаружив, что  ты  -  женщина!  А  она  обнаружит,  ибо  ничто  еще  не
ускользало от ее взгляда... Нет-нет, не  бойся,  твоей  тайне  ничто  не
грозит. Йек как никто другой умеет держать рот на замке. Видит  все,  но
ни о чем не болтает... Идеальная служительница!
   - Забавно... Вот уж не думала, что у тебя слуги водятся!
   - Я и правда стараюсь не держать слуг,  но  так  уж  получается,  что
страж при дверях нынче попросту необходим. Видишь ли, я перебралась жить
в другое место, а ворья в Удачном за последнее время развелось уже сверх
всякой меры, вот и пришлось нанимать сторожа на ночь. Ну, а Йек как  раз
было негде жить, так что мы с  ней  очень  удачно  столковались.  -  Тут
Янтарь взяла у Альтии красную колоду и отложила в сторонку. А  потом,  к
немалому удивлению девушки, ухватила ее за плечи и отстранила  на  длину
вытянутых рук:
   - А парнишка из тебя получился что надо! Можно ли винить Йек  за  то,
что она на тебя пялилась! - Янтарь  тепло  обняла  Альтию  и,  выпустив,
сказала:
   - Как же я рада, что ты вернулась живой и здоровой! Я часто думала  о
тебе и все гадала, как ты там, в море? Пошли в  заднюю  комнату,  я  чаю
согрею, там и поговорим...
   И, еще не договорив, она  повела  Альтию  за  собой.  Задняя  комната
представляла собой все ту же захламленную пещеру, которую Альтия помнила
по прошлому разу. Повсюду стояли верстаки с раскиданным  инструментом  и
недоделанными бусинами. Одежда, висевшая  на  крючках  или  уложенная  в
сундуки. В одном углу - кровать, в  другом  -  неприбранная  лежанка.  И
очаг, в котором теплился огонек.
   - Чай - это здорово, только времени у меня нет, - сказала  Альтия,  -
по крайней мере сейчас. Мне надо кое-кому срочное послание передать.  Но
я сразу загляну к тебе, как только смогу! Я так и хотела сделать, а  тут
ты первая меня на улице разглядела...
   - Для меня очень важно, чтобы ты  в  самом  деле  зашла,  -  ответила
Янтарь, и тон ее был настолько серьезен, что  Альтия  подняла  голову  и
пристально посмотрела ей в глаза. - Это  дело  такого  рода,  -  сказала
Янтарь, - что в двух словах все равно ничего не объяснишь.
   Альтия ощутила укол любопытства, но у нее своих забот  было  по  уши,
так что пришлось отложить расспросы на потом.
   - У меня тоже есть к тебе разговор с глазу на глаз, - сказала она.  -
Причем вопрос достаточно деликатный. Может, мне тут вообще встревать  не
по чину... но дело  в  том,  что  она...  -  Альтия  сглотнула.  -  Нет,
наверное, надо тебе сказать, причем прямо сейчас... хотя я  с  капитаном
Тенирой еще об этом не  заговаривала...  -  Альтия  тряхнула  головой  и
пошла, что называется, напролом:
   - Ты понимаешь, я тут плавала на живом корабле... на "Офелии".  Вышло
так, что бедняжке здорово досталось, и мне кажется, что ты могла  бы  ей
помочь. На подходах к Удачному мы сцепились с  калсидийской  галерой,  и
Офелия обожгла себе все  руки,  пока  от  них  отбивалась.  Сама-то  она
говорит, что ей совершенно не больно... вот только руки держит все время
сомкнутыми...  или  еще  как-нибудь  долой  с  глаз  их   прячет...   Я,
собственно, даже не знаю, насколько сильно она пострадала и может ли  ей
помочь такой опытный резчик, как ты, ведь она обгорела, но я...
   - Сцепились? С галерой? Они напали на вас?.. - в  ужасе  переспросила
Янтарь. - Прямо здесь? В водах Внутреннего Прохода?..  -  Она  с  трудом
выдохнула и уставилась мимо Альтии,  ни  дать  ни  взять  созерцая  иные
пространства и времена. Ее голос зазвучал как-то странно:
   - Воистину, злая судьба сорвалась с цепи  и  мчится  на  нас!  Иногда
время течет медленно и дни тянутся за днями, убаюкивая  нас  и  вынуждая
думать, будто неизбежное, которого мы все страшимся, грянет еще очень не
скоро... А потом - р-раз! - и вдруг наступают те  самые  черные  дни,  о
которых говорили пророчества, и мы понимаем, что  безвозвратно  упустили
время, когда еще не поздно было  отвратить  от  себя  самое  страшное!..
Сколько же мне надо прожить, пока я наконец  поумнею?..  Нет  времени...
его нет... да и не  было  никогда.  Завтра  может  и  не  наступить,  но
вереница "сегодня" сплетается в цепь,  и  "сейчас"  -  это  единственный
срок, который нам дан, чтобы что-нибудь предпринять...
   Альтия ни с того ни с сего вдруг почувствовала себя  отомщенной.  Она
ведь примерно это рассчитывала услышать  от  матери.  Как  странно,  что
истинный смысл случившегося мгновенно поняла  эта  чужачка,  не  имевшая
никакого касательства к торговым семьям Удачного!..
   Янтарь  между  тем  напрочь  позабыла  о  чае,  которым  только   что
собиралась поить гостью. Резким движением она откинула  крышку  сундука,
задвинутого в уголок, и принялась без разбора выкидывать оттуда одежду.
   - Сейчас, сейчас... Сейчас я соберусь и  пойду  с  тобой.  Только  не
будем терять времени попусту! Рассказывай! Начни прямо с того дня, когда
ты ушла из моего дома. Расскажи обо всем, даже о мелочах, которые и тебе
самой покажутся несущественными...
   Повернувшись к  маленькому  столику,  она  открыла  стоявший  на  нем
ящичек, быстро оглядела лежавшие там кисточки и горшочки и сунула ящичек
под мышку.
   Альтия проговорила с невольным смешком:
   - Слушай, Янтарь, если я  начну  подробно  рассказывать,  это  займет
много часов... если не дней!
   - Вот поэтому-то давай начинай прямо сейчас. Пока я переодеваюсь!
   И, подхватив охапку одежды, Янтарь скрылась за  деревянной  ширмой  в
углу. Делать нечего, Альтия повиновалась, углубившись в свои приключения
на "Жнеце". Она едва  успела  живописать  первые,  самые  мучительные  и
трудные месяцы и как ее в конце концов вычислил Брэшен...  И  тут  из-за
ширмы возникла Янтарь.
   Хотя нет... какая Янтарь? Ничего общего! Перед Альтией стояла чумазая
девка-невольница. На обветренной щеке раскинулась  татуировка.  Половину
губы и левую ноздрю украшала большая засохшая  болячка.  Немытые  волосы
выбивались из кое-как заплетенной косы.  Штопаная-перештопаная  юбка  из
грубого полотна, торчащие из-под нее  грязные  босые  ноги...  На  одной
щиколотке  -  повязка,  весьма  далекая  от  чистоты.  Вместо  кружевных
перчаток, которые обычно носила Янтарь,  -  холщовые  рабочие  рукавицы.
Альтия в некотором остолбенении наблюдала за тем, как она  разложила  на
столе  совершенно  неописуемый  мешок  и   стала   складывать   в   него
инструменты...
   - Ну,  ты  даешь!  -  выговорила  Альтия  наконец.  -  И  где  только
научилась?..
   - Да я же тебе рассказывала. Я же столько ролей на сцене играла... да
и в жизни тоже. А в последнее время именно  этот  наряд  оказался  самым
полезным. Рабы - они же невидимки. На них никто не обращает внимания.  Я
могу пойти в таком виде куда угодно, и никто на меня лишнего взгляда  не
бросит. И даже мужчин, готовых  в  охотку  потискать  рабыню,  неизменно
отпугивает  явная  грязь  и  несколько  гадких,   удачно   расположенных
струпьев...
   - Но неужели улицы  Удачного  стали  настолько  опасны  для  женщины,
гуляющей без сопровождения мужчины?
   Янтарь почти что с жалостью на нее посмотрела...
   - Ты же сама видишь, что происходит... Нет, ты не  видишь.  Рабыни  -
это не женщины, Альтия. А рабы - не мужчины. Они просто вещи. Имущество.
Товар на продажу. Ну и  какое  дело  рабовладельцу,  если  одну  из  его
"вещей" вдруг  изнасилуют?  Если  женщина  потом  забеременеет,  у  него
появится еще один раб, вот и все. А не забеременеет, так  о  чем  вообще
разговор? Взять  хоть  того  мальчика,  за  которого  ты  чуть  было  не
вступилась на улице... Может, он каждый  вечер  засыпает  в  слезах,  но
хозяину от этого ни жарко ни холодно. Какой ему убыток или  прибыток  от
слез маленького раба? Или от синяка, что он  сегодня  получил?  Если  же
парнишка из-за дурного обращения сделается злым и строптивым, его просто
продадут другому владельцу... который станет обходиться с ним еще  хуже.
Видишь ли, как только где-нибудь  узаконивают  рабство,  нижние  ступени
общественной лестницы становятся  ужасающе  скользкими...  Стоит  начать
измерять человеческую жизнь деньгами, и окажется, что эта цена  способна
уменьшаться грошик за грошиком, пока совсем ничего не останется.  Когда,
допустим, старуха перестает отрабатывать еду, которую ей выделяют... Ну,
сама понимаешь... - И Янтарь вздохнула. Но потом резко выпрямилась:
   - Не время сейчас для таких разговоров!
   Ненадолго  склонилась   перед   зеркальцем   на   столе,   придирчиво
разглядывая  свое  отражение.  Затем  подхватила  изорванный  платок   и
повязала им голову, низко натянув на уши и лоб.  Мешок  с  инструментами
нырнул в корзинку для покупок  на  рынке.  В  последнюю  очередь  Янтарь
спрятала свои серьги:
   - Вот так... А теперь пошли! Выберемся через заднюю дверь.  На  улице
возьми меня за руку, обними, в общем, начни  приставать,  как  будто  ты
нахальный  мальчишка-матрос.  И,   главное,   по   дороге   рассказывать
продолжай...
   К искреннему изумлению  Альтии,  немудреная  хитрость  сработала  как
нельзя лучше. Те из прохожих, кто вообще обращал на  них  хоть  какое-то
внимание, немедленно отворачивались, передергиваясь от отвращения. И все
это  время  Альтия,   следуя   наставлениям   Янтарь,   не   переставала
рассказывать.  Несколько  раз  у  ее   спутницы   вырывались   невнятные
восклицания, как если бы  она  собиралась  перебить,  но  стоило  Альтии
умолкнуть - следовало немедленное: "Нет-нет, продолжай...  вот  выслушаю
все - тогда и вопросы буду задавать...
   Никто и никогда еще не слушал Альтию  настолько  внимательно.  Янтарь
буквально впитывала каждое слово, как губка воду.
   Когда наконец они  приблизились  к  таможенной  пристани,  Янтарь  на
минутку утянула Альтию в сторону и спросила:
   - Как ты собираешься представить меня кораблю?
   - Для начала я проведу тебя на борт. Я же ничего не успела обсудить с
капитаном Тенирой. -  И  Альтия  нахмурилась,  только  тут  как  следует
сообразив, что, кажется, сама себя втравила в очень неловкую ситуацию. -
Так что ты сперва будешь представлена капитану  и  Грэйгу,  а  уж  после
пойдешь знакомиться с Офелией.  Честно  говоря,  я  не  знаю,  насколько
дружелюбно они отнесутся... и к тебе, и к самой мысли о том, что кто-то,
не являющийся коренным  уроженцем  Удачного,  станет  заботиться  об  их
корабле...
   - Ну, на этот счет тебе нечего волноваться.  Я,  когда  захочу,  могу
любой пень обаять. Итак, полный вперед!
   Возле корабельного трапа Альтию никто не окликнул. На  всякий  случай
она воровато огляделась по сторонам и сделала  знак  Янтарь  подниматься
следом. На них никто не смотрел, кроме  двоих  стражников,  выставленных
таможней. Один брезгливо скривился, второй понимающе гыгыкнул  -  знаем,
знаем, мол, мы эти мальчишеские забавы!.. И ни тот, ни другой не подумал
останавливать юнгу, вздумавшего провести на борт случайную шлюшку.
   И лишь у  вахтенного,  дежурившего  на  палубе  "Офелии",  недоуменно
поползли кверху брови,  но  Альтия  прижала  палец  к  губам,  и  матрос
послушно прикусил язык. Он даже проводил их  до  дверей  каюты  капитана
Тениры и подождал рядом, пока Альтия стучала.
   - Входи, кто там, - отозвался изнутри  Томи  Тенира.  Альтия  мотнула
головой, приглашая Янтарь следовать за собой, и вошла.
   Капитан сидел за столом, склонившись над пергаментом и держа  в  руке
перо,  а   Грэйг   смотрел   в   иллюминатор.   Оглянувшись   и   увидев
замарашку-рабыню,  Грэйг  непонимающе  сморщился,   а   капитан   строго
осведомился:
   - Эт-то что еще за дела?..
   - Я - совсем не то, что ты видишь перед собой, господин мой, - не дав
Альтии вымолвить ни слова, ответствовала Янтарь. Ее голос, а  паче  того
выговор и произношение каждого слова соответствовали самому что ни  есть
благородному происхождению. - Покорнейше прошу  извинить  меня  за  этот
маленький маскарад. Мне просто показалось, что так оно безопасней. Нас с
Альтией с некоторых пор связывает сердечная дружба, и  она  скажет  вам,
заслуживаю ли  я  доверия.  Она  рассказала  мне  о  том  прискорбнейшем
нападении, которому вы подверглись по дороге сюда. И я здесь  не  только
ради  того,  чтобы  предложить   вам   союзничество   в   противостоянии
несправедливым налогам. Я хотела бы также осмотреть руки Офелии и, может
быть, исправить нанесенный ущерб.
   Вот так. Она в самом деле на одном дыхании складно и  четко  изложила
все то, над чем Альтия бекала и мекала бы еще  долго.  Высказалась  -  и
стояла перед капитаном тихая, строгая и прямая, сложив руки на груди.  И
без трепета и смущения смотрела в глаза обоим Тенира.
   Мужчины переглянулись. И первое же, что  произнес  капитан,  попросту
потрясло Альтию:
   - Ты думаешь, что в самом деле способна поправить руки Офелии? А то я
с болью слежу, как она, бедняжка, стесняется своего внешнего вида...
   Альтию до глубины души тронуло глубокое чувство, с которым он говорил
о своем корабле.
   - Пока я не знаю, - честно ответила Янтарь. - Мне  слишком  мало  что
известно о диводреве и его свойствах. Мой скромный опыт  свидетельствует
лишь о том, что оно исключительно мелкослойно и  плотно.  Эта  плотность
могла предохранить пострадавшие части от действительно глубоких  ожогов.
Но что-либо определенное я смогу сказать только после подробного осмотра
ее рук, а может, даже и позже.
   - Тогда пойдем и немедленно займемся ее ладошками, - объявил  капитан
Тенира. И бросил на Альтию почти извиняющийся взгляд:
   - У тебя, верно, есть весточка ко мне от твоей  матери...  не  думай,
что я не сгораю от нетерпения скорее выслушать ее. Но ты же понимаешь...
"Офелия" - мой корабль!
   - Конечно, она - превыше всего! -  горячо  согласилась  Альтия.  -  Я
именно об этом и думала, когда пригласила сюда свою подругу Янтарь!
   - Весьма в твоем духе, - тепло заметил Грэйг.  Набравшись  храбрости,
он тронул Альтию за руку. И отвесил Янтарь краткий поклон:
   - Для меня большая честь - знакомство со всяким, кого Альтия называет
другом или подругой. Других верительных грамот мне не требуется!
   - Да! - остановился капитан Тенира. - Мой сын напомнил мне о  хороших
манерах. Прости, госпожа. Я - Томи Тенира, торговец Удачного, владелец и
капитан живого корабля "Офелия". А это мой сын, Грэйг Тенира.
   Тут до Альтии запоздало дошло, что она так и не удосужилась  выяснить
фамилию  Янтарь.  Она  стала  судорожно  думать,  как  бы   обойти   эту
неловкость, представляя подругу, но та отрекомендовалась сама:
   - Я - резчица Янтарь, ремесленница с улицы Дождевых Чащоб. И  я  рада
буду познакомиться с вашим кораблем!
   Покончив  таким  образом  с  формальностями,   капитан   Тенира   без
дальнейшего промедления повел  всех  наружу.  Офелию  явственно  снедало
самое жгучее любопытство. Она смерила  девку-грязнулю  взглядом,  полным
столь сложных чувств, что Альтия помимо воли расплылась  в  улыбке.  Как
только Офелии объяснили, кто такая Янтарь и в чем смысл  ее  присутствия
на борту, носовое изваяние без всякого колебания  повернулось  к  ней  и
протянуло для осм