ные от Фалдена.  -  Доверяю.  Смотри  только,  не  позволяй
разгружать,  пока  сполна  не  отсчитают  оговоренный  задаток...   Как,
постоишь сегодня ночью на вахте?
   - А то, кэп... - рассеянно отозвался могучий старпом.
   Глядя  на  него,  Кеннит  не  знал,  хмуриться  или  смеяться.   Как,
оказывается, просто купить мужчину. Предложи ему нетронутую невесту -  и
он твой с потрохами... Кеннит задумчиво потер подбородок, глядя в  спину
Соркору, удалявшемуся в сторону гавани. Над городом уже сгущались ранние
осенние сумерки.
   - Шлюхи, - пробормотал он себе под нос. - Насколько  же  проще  иметь
дело со шлюхами.
   Поднялся ветер, и сразу стало понятно, что зима не за горами. Она уже
царствовала всего в нескольких днях плавания к северу. Сменится  луна  в
небесах - и зима пожалует в Делипай.
   - А мне никогда не нравился холод, - подумал Кеннит вслух.
   - Холод никому не нравится, -  посочувствовал  тоненький  голосок.  -
Даже и шлюхам.
   Кеннит поднял рукав - медленно,  словно  его  амулет  был  насекомым,
способным от резкого движения сорваться в полет. Капитан  огляделся:  на
улице никого не было. Все же он притворился, будто поправляет манжету. И
тихо спросил:
   - Отчего ты решил сейчас заговорить со мной?
   - Ах, прошу прощения за беспокойство. - На маленьком лице  была  его,
Кеннита, собственная язвительная ухмылка. - Я-то думал, это ты первым ко
мне обратился. Я просто выразил покорнейшее согласие...
   - Так значит, в твоих словах не таилось никакого скрытого смысла?
   Лицо, изваянное из диводрева, задумчиво собрало губы бантиком.
   - Не больше, чем я мог бы усмотреть в твоих. - И  амулет  с  жалостью
посмотрел на своего обладателя:
   - Я ведь знаю только то, что  тебе  самому  известно,  приятель.  Вся
разница между нами состоит в том, что мой ум  гораздо  более  открыт.  Я
легче делаю выводы. Попробовал бы сам, а? Прямо сейчас. Скажи вслух: "Со
шлюхами иметь дело проще, но с течением времени  получается,  что  шлюха
обходится дороже, чем самая расточительная жена..."
   - Что?..
   - А? - обернулся к Кенниту старик, проходивший мимо по  улице.  -  Ты
мне что-то сказал?
   - Нет. Ничего.
   Старик присмотрелся:
   - Э, кого я вижу! Да никак сам капитан Кеннит с "Мариетты"? Тот,  что
освобождает рабов и приставляет их к пиратскому ремеслу?..
   Куртка деда заметно обтрепалась по рукавам, а один башмак  откровенно
просил каши.  Держался  он,  однако,  с  важностью  человека  далеко  не
последнего.
   Кеннит кивнул - да, мол, это и  правда  я.  А  на  последнюю  реплику
заметил:
   - Да, примерно так кое-кто про меня говорит.
   Старик натужно закашлялся и сплюнул в сторонку.
   - А еще кое-кто полагает, что мало в этом хорошего. Кое-кто  находит,
что тебя начало заносить на поворотах. Чем  больше  пиратов,  тем  легче
достается  добыча.  А  ежели  слишком  много  пиратов   станет   грабить
невольничьи корабли, как бы это не прогневало государя  сатрапа.  Так  и
боевых галер в наших водах можно дождаться. Купца-другого распотрошить -
это, парень, одно. Но сатрапу идет неплохой бакшиш с  продажи  рабов.  И
влезать в карман к человеку, который снаряжает военные корабли,  -  кабы
отдача не замучила. Догоняешь, о чем речь?
   - Да-да, - отозвался Кеннит чопорно. "Может, голову свернуть  старому
дураку? Ведь напрашивается..."
   А тот посипел, посипел, вновь сплюнул и скрипуче произнес:
   - Только я вот что скажу: пусть тебе, капитан  Кеннит,  какая  только
возможно власть в руки придет, вот. Наподдай ему как  следует,  паренек,
да еще за меня добавь парочку раз. Пора уж ему показать, что капля синей
туши,  вколотой  в  кожу,  -  не  основание  больше  не   считать   тебя
человеком... И не думай, я не то чтобы на каждом углу  про  это  болтаю.
Услышь люди, как я тут с тобой рассуждаю, и кое-кто был бы рад-радешенек
пасть мне заткнуть. Но, коли уж свел нас с тобой случай  -  дай,  думаю,
выскажу, чтоб ты знал: не всяк, который помалкивает в тряпочку,  -  тебе
враг. И все. Вот и все...
   Старикан вновь зашелся  свистящим  кашлем.  Похоже,  он  был  здорово
болен.
   Кеннит с интересом обнаружил, что роется  в  недрах  кармана.  Выудив
серебряную монетку, он протянул ее старику:
   - Уйми кашель глоточком бренди, дедушка. И доброго тебе вечера.
   Тот в величайшем изумлении уставился на денежку... Потом потряс ею  в
спину уходившему Кенниту:
   - Я за твое здоровьичко стану пить, кэп! Да! За твое здоровьичко!
   - За мое здоровьичко... - буркнул Кеннит больше про  себя.  "Вот  так
оно и бывает. Начал сам с собой разговаривать - и уже  не  остановиться.
Меньше надо нищим на улицах подавать. Люди-то в основном по двое  с  ума
сходят..." Он отставил неприятную мысль. По его наблюдениям,  избыточная
работа мысли вела прямиком к одиночеству и отчаянию. Уж лучше  вовсе  не
думать. Уподобиться Соркору.., который, по всей видимости, в  это  время
мечтал о застенчивой девственнице на своем ложе.
   Он, Кеннит, лучше пойдет и купит женщину, которая станет  повизгивать
и краснеть нисколько не хуже - если таково будет его желание, оплаченное
звонкой монетой...
   Им еще владела задумчивость,  когда  ноги  принесли  его  к  веселому
заведению Беттель. Вечер был не из теплых, но, странное дело,  у  порога
сшивалось гораздо больше бездельников, чем он ожидал. А еще там  торчали
двое вышибал - по обыкновению улыбчиво-наглых. Кеннит мысленно  пообещал
себе, что однажды  вот  ужо  сотрет  с  этих  рож  намертво  приклеенные
ухмылки.
   Один из двоих осмелился этак лениво обратиться к нему:
   - Вечер добрый, капитан Кеннит.
   - Добрый, - отозвался он весьма  сухо.  Кто-то  из  лоботрясов  пьяно
захохотал, отчего безмозглый смех распространился и  по  всему  сборищу.
Кеннит быстро взошел по  ступеням.  Музыка  сегодня  доносилась  изнутри
заведения определенно громче обычного, ноты звучали фальшиво.  Внутри  к
капитану  подскочил  все  тот  же  мальчик-слуга.  Кеннит  вытерпел  его
расшаркивания, рассеянно кивнул - дескать, удовлетворен, - и  шагнул  во
внутренние покои.
   Там, внутри, обстановка отличалась от привычной  настолько,  что  его
рука сама собой потянулась к рукояти шпаги. В  комнате  торчало  слишком
много народу - и это при том, что Беттель никогда не позволяла  клиентам
засиживаться. Пришел выбрать себе временную подружку - ну и забирай ее в
отдельную  комнату  веселиться.  Это  тебе   не   какой-нибудь   дешевый
матросский бордель, где девок можно было  шлепать  и  тискать,  пока  на
какой-нибудь не остановишься. Нет! У Беттель было  приличное  заведение.
Все чинно-благородно...
   Однако сегодня здесь явно происходило что-то не то. В  воздухе  витал
густой запах циндина, а в креслах, где принимали изящные позы  продажные
красотки, развалясь сидели мужчины. Девки же стояли по углам или  сидели
у клиентов на коленях. Улыбки у них были неуверенные,  смех  вымученный.
Кеннит обратил внимание, что они  все  время  поглядывали  на  бандершу.
Кеннит тоже на нее посмотрел. В этот раз ее черные  волосы  были  завиты
блестящими крутыми кудряшками. И даже многочисленные слои пудры не могли
скрыть капель пота на  ее  лбу  и  верхней  губе,  а  дыхание  явственно
отдавало циндином.
   - Капитан Кеннит, радость моя! - при виде него воскликнула Беттель  с
обычной своей наигранной приязнью. И пошла  навстречу,  распахивая  руки
для объятия - но, конечно, в последний момент  восторженно  заломила  их
перед грудью. Сверкнули позолоченные ноготки. - Посмотри только, радость
моя, что я для тебя приготовила! Подожди чуток и...
   - Не хочу ждать, - бросил Кеннит досадливо. Его глаза уже  обшаривали
комнату. "Где?.."
   - Я знала, я знала, что ты всенепременно пожалуешь! - знай  ворковала
бандерша. - Да, когда "Мариетта" причаливает в порту, это теперь  трудно
с чем-либо спутать! Мы  тут  все-все-все  истории  о  твоих  похождениях
слышали! Но мы будем так счастливы, так уж счастливы, если бы ты надумал
сам нам обо всем рассказать!..
   И она знай хлопала  накрашенными  ресницами,  не  забывая  выкатывать
пышную грудь, еле помещавшуюся в тесном вырезе платья.
   - Будь добра, мне то же, что и всегда, - сказал Кеннит.  Но  она  уже
ухватила его руку и собралась не то к сердцу прижать, не  то  утопить  в
ложбинке между волнующимися полушариями:
   - То же, что всегда? Да наплюй ты на это "всегда", мой капитан!  Люди
не затем  посещают  заведение  матушки  Беттель,  чтобы  получить  нечто
обычное. Пошли лучше со мной, я кое-что тебе  покажу.  Я  тут  для  тебя
кое-что приберегла...
   По крайней мере трое из торчавших в комнате слушали  их  разговор  со
вниманием, весьма выходившим за рамки приличного. И ни один из них  (как
заметил Кеннит) не обрадовался, когда Беттель потащила его к  озаренному
свечами алькову в сторонке от главного помещения.  Кеннит  преисполнился
любопытства и опаски - и заглянул внутрь.
   Он ее никогда раньше не видел. То ли новоприбывшая, то  ли  во  время
его прежних визитов всегда была занята. Если кто  западал  на  маленьких
светлокожих женщин -  это  был  идеал.  Большие  голубые  глаза,  личико
сердечком, на щеках - умело нанесенный румянец. Пухлый маленький  рот  в
красной помаде. Мягкие золотые волосы  послушными  колечками...  Беттель
нарядила  девушку  в  голубенькое  платье   и   снабдила   позолоченными
украшениями. И вот она поднялась со взбитых подушек и  нежно  улыбнулась
Кенниту. Она нервничала, но улыбалась все равно нежно. У нее даже  соски
были накрашены. Чтобы явственней выделялись  под  прозрачной  голубизной
платья...
   - Все для тебя, капитан Кеннит! - промурлыкала Беттель. - Сладенькая,
что  твой  мед.  А  уж  хороша-то,  ну  прям  куколка.  И  комната   уже
приготовлена. Самая большая. Ну? Тебе, наверное, сперва еду подать?  Как
всегда?
   Он улыбнулся бандерше.
   - Да. Сначала еду. В той комнате, которую я всегда занимаю.  И  пусть
придет моя всегдашняя женщина. Я,  знаешь,  в  куклы  играть  не  люблю.
Неинтересно мне это.
   Он повернулся и пошел прочь - к лестнице.  Лишь  напомнил  уже  через
плечо:
   - Да пускай Этта как следует вымоется. И вино, Беттель. Какое следует
вино.
   - Но капитан!.. - возопила она. В ее голосе вдруг явственно прозвучал
страх. - Пожалуйста! Испытай сперва Эворетту!..  Не  понравится  -  я  и
денег с тебя не возьму!..
   Кеннит уже шагал вверх по ступеням.
   - Ну и не бери. Потому что она мне не нравится.
   Поясницу заранее сводило от напряжения. Он успел рассмотреть в глазах
тех троих жгучую алчность. Кеннит достиг площадки и  открыл  дверь,  что
вела на узкую лесенку. Вошел и плотно  притворил  дверь.  Еще  несколько
быстрых, легких шагов - и он стоял на второй  площадке,  поменьше,  там,
где горел фонарь. Здесь лесенка делала крутой поворот.  Кеннит  бесшумно
ступил за угол и стал ждать. Очень тихо он вытащил  и  шпагу,  и  боевой
нож. Скоро внизу негромко скрипнула дверь: вот она открылась -  и  снова
закрылась. Осторожные шаги на лестнице... Судя по всему, за ним  шло  не
менее троих человек. Кеннит хищно улыбнулся. Уж лучше  он  пообщается  с
ними здесь, в тесноте, а не под открытым небом, в темноте  какого-нибудь
переулка. Здесь, если ему хоть сколько-то повезет, первого из  убийц  он
застанет врасплох...
   Долго ждать ему не пришлось. Они слишком спешили добраться  до  него.
Вот первый показался из-за угла.., и клинок Кеннита мгновенно  скользнул
по его горлу. Как просто!.. Кеннит с силой швырнул умирающего  назад,  и
тот, невнятно булькая кровью, завалился прямо на подельников.  Все  трое
откатились по ступеням назад. Кеннит тотчас прыгнул  следом.  Походя  он
расколошматил фонарь - и в рожи убийцам полетело  горячее  стекло  и  не
менее горячее масло. Они бешено матерились впотьмах:  истекающее  кровью
тело не давало им продвинуться дальше. Кеннит наудачу  сделал  несколько
выпадов шпагой. Оставалось только надеяться, что умирающий уже  сполз  к
их ногам: пырнуть его вдругорядь значило впустую потратить силы и время.
Поэтому  Кеннит  старался   метить   повыше.   Оба   раза   его   выпады
сопровождались воплями боли - к немалому удовлетворению капитана. Хорошо
бы еще лестница и закрытая  дверь  их  приглушили...  Кеннит  нимало  не
сомневался, что на самом верху его ждали еще сюрпризы. Что ж!  Не  будем
обманывать ничьих ожиданий!
   Уверившись, что та троица благополучно  откатилась  к  нижней  двери,
Кеннит устремился вперед, втыкая шпагу и кинжал во все, что  шевелилось.
На его стороне были  все  преимущества:  любой  кроме  него  самого  был
однозначно  врагом,  тогда  как  его  противники  в  темноте  и  тесноте
лестничной клетки могли с одинаковой вероятностью пырнуть  как  Кеннита,
так и друг друга. Один из них отчаянно искал ручку двери и вслух ругался
- не мог нашарить. В конце концов он  ее  нашел..,  и  вместе  с  двоими
умирающими вывалился на площадку.
   У основания лестницы стояла Беттель и с ужасом смотрела наверх.
   - Крыс что-то развелось, - заметил ей Кеннит. Еще один точный высверк
шпаги - и последний убийца умер, так и не успев подняться.  -  Что-то  у
тебя, Беттель, крысы прямо по лестницам шастают. Нехорошо...
   - Они меня заставили! Заставили! А я пыталась тебя не пустить наверх!
Ты видел, я пыталась!
   Жалобная мольба бандерши прозвучала уже у него  за  спиной  -  Кеннит
вернулся на лестницу. И заново притворил за собой дверь, очень  надеясь,
что звук не достигнет комнаты наверху. Тихо, точно  кот,  взбежал  он  в
темноте по ступеням, держа шпагу  перед  собой...  Перед  второй  дверью
немного помедлил. Если они там встревожились... Нет, если у них там было
на всех хоть немножко ума - за дверью  его  будут  ждать.  Он  осторожно
отодвинул засов.., поудобнее перехватил шпагу и кинжал.., и  по-прежнему
тихо, пригнувшись как можно ниже, бросился через порог.
   Там никого не было.
   Дверь в его любимую комнату оказалась закрыта, а из-за нее доносились
приглушенные голоса. Мужские голоса... Два человека, а может и больше. В
них звучало нетерпение.  Уж,  верно,  они  разглядели  в  окно,  как  он
подходил к заведению Беттель. Интересно, почему они не  устроили  засады
наверху лестницы? Понадеялись, что их приятели справятся с ним и затащат
к ним в комнату?..
   Поразмыслив, Кеннит решительно громыхнул в дверь кулаком.
   - Поймали!.. - выкрикнул он хрипло. И неприятели попались на  удочку:
какой-то недоумок тут же растворил дверь. Кеннит  всадил  ему  кинжал  в
самый низ брюха и с силой рванул кверху. К сожалению, выпустить кишки не
получилось, и даже хуже: кинжал и рука запутались в  просторной  рубахе.
Руку  Кеннит  высвободил,  а  клинок  пришлось  оставить.  Он  отшвырнул
раненого внутрь комнаты и сам прыгнул следом - навстречу шпаге  второго.
Тот неплохо встретил его выпад, отвел удар в сторону и ударил сам.  "Ишь
как мы фехтуем. Как вельможи... - пронеслось у Кеннита в голове.  Вражья
шпага едва не воткнулась ему  в  горло.  -  Что  за  показушная  игра  в
благородство!"
   Ему удалось быстро оглядеть комнату. В ней был еще один мужчина. Он с
самым сосредоточенным видом сидел в его, Кеннита, кресле возле огня, и в
руке у него был бокал кларета, но на коленях - хватило  благоразумия!  -
лежала наготове шпага, вынутая из ножен.  А  на  кровати  распростерлась
обнаженная Этта. На теле женщины и на простынях была кровь.
   - Ага. Король Кеннит явился проведать свою даму,  -  лениво  процедил
человек в кресле. И указал бокалом на Этту:
   - Думается, она вряд ли готова тебя принимать прямо сейчас. Мы тут  с
нею целый день забавлялись, так что  вряд  ли  она..,  скажем  так  -  в
настроении.
   Он определенно хотел отвлечь  внимание  Кеннита.  И  почти  преуспел.
Почти. В следующий миг Кеннит преисполнился сокрушительной ярости.  "Эта
комната.., всегда такая чистая и  приятная..,  в  почти  спокойном  доме
Беттель... Здесь я  наслаждался  покоем.  Но  после  сегодняшнего  этому
больше уже не  бывать.  Никогда  не  бывать.  Они  украли  у  меня  это.
Скоты!!!"
   Краем уха он расслышал доносившиеся с улицы крики и шум. Все громче и
громче... "Так. Надо побыстрее разделаться с тем первым, потом приколоть
говнюка в кресле..."  Но  только  успел  Кеннит  схлестнуться  с  первым
противником, как второй поднялся и  тоже  двинулся  к  нему  со  шпагой.
Видно, ума хватило смекнуть: подрядился убить, так не делай вида,  будто
честно дерешься. Кеннит, со своей стороны, понял, что  с  одним  клинком
против двух он навоюет немного. До чего ж скверно, что пришлось  бросить
кинжал!..
   "И какая глупая получится смерть", - сказал  он  себе,  отбивая  одну
шпагу своей, а вторую отводя рукавом. Хорошо хоть камзол был из  плотной
материи. Его  противник,  видя,  каким  образом  он  защищается,  сменил
тактику и принялся наносить режущие удары. Пришлось Кенниту пятиться. Он
уворачивался и парировал, парировал и уворачивался - ему было уже не  до
того, чтобы нападать самому. Двое посмеивались, от  души  перебрасываясь
шуточками - что-то там такое о королях, рабах и  потаскухах.  Кеннит  не
прислушивался,  ему  было  некогда.  Позволить  себе  отвлечься  значило
немедленно умереть. Все его внимание  было  накрепко  приковано  к  двум
шпагам перед лицом - и к людям по ту сторону  блестящих  лезвий.  "Скоро
придется выбирать, - понял он погодя. - Позволить им убить меня быстро -
или ждать, пока я выдохнусь и они смогут играть со  мной,  как  кошки  с
пойманной мышью?.."
   Он изумился не менее двоих нападавших, когда с кровати  вдруг  словно
само собой взвилось стеганое одеяло и  упало  на  одного  из  них.  Пока
убийца,  ругаясь,  выпутывался  из  одеяла,  через  комнату  полетело  и
остальное белье: толстые пуховые подушки,  развевающиеся  простыни.  Они
путались в ногах, обвивали руки со шпагами. Одна из простыней опустилась
прямо на голову  фехтовальщику  и  превратила  его  в  подобие  ожившего
мертвеца, облаченного в  саван.  С  улыбкой  мрачного  торжества  Кеннит
насквозь пронзил шпагой и простыню, и тело под ней. Когда он  высвободил
клинок, на белой материи распустился большой алый цветок. Этта с бешеным
визгом сгребла в охапку перину и с нею вместе прыгнула на своего второго
мучителя. Кеннит как раз добивал первого. Когда он обернулся,  Этта  уже
оседлала сбитого с ног мужчину и, нашарив под периной  его  голову,  что
было сил колошматила ею об пол. Он пытался подняться,  перина  заглушала
его рык. Кеннит со вкусом пырнул его  несколько  раз.  Потом,  с  трудом
переведя дух, направил шпагу туда, где у  поверженного  полагалось  быть
сердцу. Бьющийся ком под периной тут же затих, но Этта не отпускала его:
все лупила и лупила об пол головой...!
   - Хватит с него, пожалуй, - бросил Кеннит. Этта  разжала  руки...  Но
бухающий звук почему-то не прекратился.
   Они разом обернулись навстречу тяжелому  топоту,  приближавшемуся  со
стороны лестницы. Голая Этта скорчилась верхом на своей жертве,  оскалив
зубы, точно рассвирепевшая кошка. Кеннит, шагая через тела и раскиданное
белье, поспешил к двери, чтобы запереть ее. Ему помешал труп,  в  животе
которого торчал его кинжал. Кеннит начал было оттаскивать  мертвеца,  но
тут дверь распахнулась во всю ширь, да с такой  силой,  что  грохнула  в
стену. На пороге вырос Соркор!
   Он был красен от быстрого бега, и вместе с ним  в  комнату  ввалились
верные пираты с "Мариетты".
   - Старик... - отдуваясь, прохрипел Соркор. - Приперся  на  корабль...
Сказал, что ты пошел сюда и что ты, верно, в беде.
   - Вот что значит с толком потратить  монетку,  -  пропищал  тоненький
голосок.  Соркор  сразу  посмотрел  на  Этту,   думая,   что   это   она
заговорила.., и потупился,  отводя  глаза  от  нагой,  избитой  в  кровь
женщины. Этта же поднялась на  ноги,  повела  взглядом  на  уставившихся
мужчин - и, неловко нагнувшись,  потянула  к  себе  край  одеяла,  чтобы
прикрыться. Из-под одеяла показалась рука валявшегося на полу мертвеца.
   - Да уж, - заметил Кеннит сухо. - В беде. Было немн