лась
говорить правду, так говори до конца.
   - Ага. Время от времени. Не так чтобы часто... На  самом  деле  всего
дважды. Начало мне, понимаешь, казаться, будто что-то вышло не так. Я же
слушала, о чем на "Проказнице" болтали матросы. И постепенно сообразила,
что люди от этого вроде как даже удовольствие получают. А я в тот раз  -
никакого. Тяжело, больно, мокро - и все. Так что собралась я с  духом  и
попробовала еще парочку раз. С разными мужчинами. Ну.., было неплохо.
   Брэшен поднял голову и заглянул ей в глаза.
   - То, как у нас с тобой было.., это ты называешь "неплохо"?
   И ей пришлось выдавить еще одно  нелегкое  признание.  Ей  показалось
даже, будто она добровольно отдает кому-то оружие.
   - У нас.., нет, не "неплохо", а так, как должно быть по-настоящему. И
я такого раньше никогда не испытывала. -  Его  глаза  опять  засветились
нежностью, которую она попросту не могла  вынести.  И  Альтия  предпочла
обидеть его:
   - Это все, наверное, из-за циндина! - Она отыскала во  рту  крохотную
его толику, не успевшую растаять. И пожаловалась:
   - Я рот обожгла.
   - Циндин так циндин, - согласился Брэшен. - Я слыхал, как  он  иногда
влияет на женщин... Женщины, правда, его стараются поменьше употреблять,
потому что он.., может вызвать месячные не вовремя.
   Смутился и замолчал.
   - Уж кто бы  мне  объяснял,  -  буркнула  Альтия.  Брэшен  больше  не
удерживал ее подле себя. Действие циндина кончалось, и  она  чувствовала
себя вконец разбитой и сонной.  Зато  в  голове  опять  начало  противно
стучать. Нет, надо вставать. Натягивать волглую одежду, идти на холод...
Ох. Еще минуточку. Еще минуточку... Сейчас она уйдет.., обратно  в  свое
одиночество. - Пойду я, - выговорила она. - Если нас тут застанут...
   - Ага, - сказал он. Но не пошевелился. Лишь провел рукой по ее  телу,
и там, где скользила его ладонь, кожа сама собой наполнялась трепетом.
   - Брэшен.., мы оба знаем, что больше нельзя...
   - Да. Да. Нельзя... - Он выдохнул эти слова ей в шею и начал медленно
целовать ее тело. - И больше  этого  не  случится.  Никогда.  Никогда..,
после еще одного самого-пресамого последнего раза...

ГЛАВА 21
ПОСЕТИТЕЛИ

   Роника со вздохом оторвалась от лежавшего перед нею гроссбуха:
   - Да? Что такое?..
   Рэйч ответила, беспокойно переминаясь:
   - Там... Дейла Трелл ждет в гостиной.
   Роника подняла брови:
   - Ждет? Почему?
   Дейла обыкновенно забегала к ним безо всяких церемоний. Они с  Малтой
вот уже года два числились лучшими подругами, так что  все  формальности
между двумя девочками давно отпали.
   Рэйч покосилась на дверь:
   - Там с нею ее старший брат... Сервин Трелл.
   Роника невольно нахмурилась.
   - Ну что ж, я приму его. Только не  здесь.  Проводи  его  в  утреннюю
комнату. Он не сказал тебе, зачем пожаловал?
   Рэйч прикусила губу:
   - Как выговорить-то, госпожа... Он сказал - он  к  Малте  с  визитом.
Вместе с сестрой...
   - Что?! - Роника подскочила, словно укушенная.
   - Я, - сказала Рэйч, - с вашими обычаями еще не настолько  знакома...
В этой части,  по  крайней  мере.  Но  мне  показалось,  что..,  так  не
подобает. Поэтому я и попросила их обождать в гостиной. - Ей  было  явно
не по себе. - Я надеюсь, я не навлекла никакой.., неловкости...
   - Не волнуйся, - ответила Роника решительно. - Если кто что и навлек,
так только сама Малта. Но и юному Треллу  следовало  бы  явить  побольше
хороших манер... Значит, говоришь, они в гостиной сидят?
   - Да. Мне, может.., закуску какую подать?
   Женщины обменялись взглядами, словно держа совет. Пред лицом подобных
незадач грань между служанкой и госпожой становилась исчезающе малой.
   - Ну.., да. Конечно, подай. Спасибо, Рэйч. Именно так мы  и  сделаем.
Лучше поступить по этикету, а не отчитывать  его,  точно  невоспитанного
мальчишку.., хотя бы он и вел себя именно  как  таковой.  -  Теперь  уже
Роника в задумчивости прикусила губу. - Расскажи Кефрии, передай ей этот
совет - и пускай она к нам присоединится. Потом принесешь  и  расставишь
закуски. Чуть-чуть подождешь - и сообщишь Малте, что ее гости ждут.  Все
из-за нее, так пусть посидит и послушает!
   Рэйч сделала глубокий вздох, точно солдат, идущий на битву:
   - Делается...
   Когда служанка ушла, Роника подняла руки  к  лицу  и  потерла  глаза.
Оглянулась на амбарные книги, которые ей пришлось отложить, - и покачала
головой. У нее устали глаза и  голова  разболелась,  но  она  так  и  не
придумала, каким образом  хоть  чуть-чуть  уменьшить  долги,  а  доходы,
наоборот, увеличить. Так что все, способное хоть на время отвлечь ее  от
горестных подсчетов, было весьма даже кстати. Даже неприятный  разговор,
коли он мог увести ее от раздумий над неразрешимым. Ну что  ж...  Роника
пригладила волосы, выпрямила затекшую спину - и  двинулась  в  гостиную.
Если промедлить,  она  утратит  решимость.  Как  ни  юн  Сервин,  нельзя
забывать, что он наследник  могущественной  семьи  Треллов.  Надо  будет
поставить его на место, но  мягко,  ни  в  коем  случае  не  оскорбив...
Тонкость обращения - вот что сейчас от нее потребуется...
   Она помедлила перед дверью гостиной, и тут ее окликнули сзади:
   - Мама!
   Роника обернулась и увидела спешившую к ней Кефрию. Причем  в  глазах
ее обычно кроткой дочери мерцали искорки гнева, а губы  были  решительно
сжаты. Роника даже не могла припомнить, чтобы Кефрия таким образом  себя
вела. Она предостерегающе вскинула руку.
   - Нельзя ссориться с Треллами, - очень тихо предостерегла она дочь. И
увидела воочию, как та мысленно взвесила ее слова.., и отвергла.
   - А с Вестритами - можно? - прошипела она так же негромко.  При  этом
интонации у нее были настолько отцовские, что Роника прямо-таки опешила.
А Кефрия распахнула дверь и первой шагнула в гостиную.
   Сервин виновато вскочил с краешка дивана, на  который  позволил  себе
присесть. Даже Дейла выглядела изумленной.  И  сразу  наклонила  голову,
высматривая кого-то в дверях позади Кефрии с Роникой.
   Роника все же не дала Кефрии первой открыть рот.
   - Малта сейчас присоединится к нам,  Дейла.  Уверена,  твоя  подружка
будет очень рада повидаться с тобой... И как приятно видеть тебя у нас в
гостях, Сервин! Ты не бывал у нас вот уже.., погоди, я и вовсе что-то не
припоминаю, чтобы ты нас посещал!
   Сервин отвесил глубокий поклон. Выпрямившись, он  улыбнулся,  впрочем
несколько натянуто:
   - Родители брали меня с собой на бракосочетание  Кефрии.  С  тех  пор
минуло несколько лет...
   - Почти пятнадцать, - заметила Кефрия. - Помнится, в детстве  ты  был
таким любознательным! Не забыл, как я тебя застукала у фонтана  в  саду?
Ты там золотых рыбок пытался ловить.
   Юноша стоя слушал ее. Роника старалась  определить,  сколько  же  ему
лет. Восемнадцать? Девятнадцать?..
   - Верно, - сказал он. - Да, я  тоже  припоминаю..,  что-то  такое.  Я
тогда действительно совсем маленький был.
   - Вот именно, - ответила Кефрия прежде, чем Роника успела  вмешаться.
- Кто же осудит маленького мальчика, который увидел что-то  блестящее  и
красивое и потянулся к нему! - И, улыбнувшись Сервину, добавила:
   - А вот и Рэйч закуски несет.  Садитесь,  пожалуйста,  и  будьте  как
дома.
   Рэйч подала кофе, маленькие  пирожные,  сливки  и  пряности.  Накрыла
маленький стол и  покинула  комнату.  Кефрия  принялась  потчевать  юных
гостей. Некоторое время говорили в основном о том, с чем лучше пить кофе
- с пряностями или со сливками. Когда все взяли по чашке, Кефрия наконец
села и с улыбкой обвела взглядом гостей.
   Дейла явно очень нервничала: сидела на  самом  кончике  стула  и  все
поглядывала на дверь. "Наверное, - решила про себя Роника, -  ждет,  что
вот  сейчас  появится  Малта  и  уведет  ее  из  взрослой   компании..."
Оставалось только надеяться, что именно это было причиной  ее  волнения.
Кефрия же устремилась в атаку.
   - Итак, Сервин, что же тебя сегодня к нам привело?
   Он смело посмотрел ей в глаза, но ответил спокойно и тихо:
   - Меня.., нас с сестрой пригласила Малта. Как-то под  вечер  я  водил
Дейлу на рынок за покупками, и там мы случайно встретили Малту.  Мы  все
вместе перекусили. И Малта пригласила нас зайти к вам домой.
   -  Вот  как.  -  Судя  по  тону,  Кефрия  не  собиралась  подвергнуть
рассказанное им сомнению. Роника только надеялась,  что  ее  собственная
тревога не была столь же заметна. А Кефрия продолжала:
   - Моя легкомысленная дочурка забыла предупредить нас, что вы намерены
заглянуть.  Что  ж,  таковы  все  девочки,  а  Малта,  я  полагаю,  даже
легкомысленней многих. Головка у нее так забита всякими глупостями,  что
уже места не остается ни для вежливости, ни для здравого смысла...
   Роника слушала дочь едва ли вполуха. Она уже задавалась вопросом, как
это Малта ухитрилась в одиночку выбраться на рынок. И вправду ли встреча
с молодым Треллом была такой уж случайной,  какой  сам  Сервин  старался
представить ее. Она внимательно посмотрела на Дейлу. Не может  ли  быть,
что девочки сговорились и сообща подстроили эту "случайность"?..
   Как нарочно, именно тут  в  комнате  появилась  Малта.  Сперва  в  ее
взгляде отразился форменный ужас: как, мол, вышло, что Сервин  с  Дейлой
распивают кофе с ее бабкой и матерью, да еще мило беседуют?..  Но  потом
на ее лице возникло выражение хитрой расчетливости - по  мнению  Роники,
исключительно неприятное. "Да когда ж эта девчонка  успела  стать  такой
наглой и своевольной?.." Было  совершенно  ясно,  что  она  намеревалась
пообщаться с Дейлой и Сервином, так сказать, без посторонних. И, по всей
видимости, никак не ждала их именно  сегодня.  И  хотя  ее  волосы  были
только что причесаны, а на губах угадывалась даже толика  помады,  одета
она была все же так, как положено одеваться девочке ее  лет.  В  простое
платье из шерстяной ткани, украшенное вышивкой по вороту  и  подолу.  Но
надо было еще видеть, как именно  она  это  платье  носила:  туго-натуго
перетянув кушаком, чтобы по возможности подчеркнуть и  талию,  и  грудь,
начинавшую округляться. Я, мол, вам не ребенок!  Я  -  женщина,  которую
насильно рядят в детские платья!..
   И Сервин Трелл сразу вскочил на ноги, как если  бы  в  комнату  вошла
взрослая девушка, а не девочка-подросток.
   Значит, все было именно так, как опасалась Роника, и даже значительно
хуже.
   - Малта, - кивнула дочери Кефрия. И улыбнулась:
   - Тут Дейла пришла тебя навестить. Но, может, ты для  начала  с  нами
кофе и пирожных отведаешь?
   Дейла и Малта переглянулись. Дейла сглотнула, облизала губы...
   - А потом, может, ты  нам  покажешь  вьюнок,  который,  ты  говорила,
собирался цвести? - сказала она.  Прокашлялась  и  обратилась  к  Кефрии
несколько громче, нежели следовало:
   - Тогда на рынке Малта нам рассказывала про ваши теплицы. И мой  брат
очень заинтересовался цветами.
   Кефрия растянула губы в улыбке.
   - В самом деле? Как мило. Значит, сходим посмотрим. По правде говоря,
Малта так редко заглядывает в цветочные парники - я воистину  удивляюсь,
что она еще помнит про наш вьюнок. Пожалуй,  я  даже  сама  его  Сервину
покажу! В конце концов, - и она  обратила  лучезарный  взгляд  на  юного
Трелла, - Сервина, как я понимаю, даже с золотой рыбкой нельзя  оставить
наедине...
   Ронике стало почти жалко  юношу:  бедняга  кое-как  вымучил  ответную
улыбку, изо всех сил делая вид, будто не понимает  истинного  смысла  ее
слов.
   - Спасибо, Кефрия, - сказал он. - Ты очень любезна...
   Вот так. А ведь Роника была совершенно уверена, что расхлебывать кашу
придется именно ей. Значит,  по  крайней  мере  в  этой  области  Кефрия
надумала взять власть в свои руки... И,  пока  приканчивали  пирожные  и
кофе, Роника ограничивалась лишь светскими замечаниями.  Присматривалась
и наблюдала. Скоро она пришла к выводу, что заговорщицами были  Дейла  и
Малта. Причем Дейла  гораздо  больше  Малты  мучилась  от  неловкости  и
вранья. Малта же чувствовала себя если не вполне как рыба в воде, то  по
крайней мере настроена была решительно. И так  строила  свою  застольную
беседу и все поведение, что парень помимо воли только на нее и  смотрел.
Он явно понимал, до чего  неподобающая  создалась  ситуация,  но  ничего
поделать не мог. Точно мышь, загипнотизированная змеей.  Он  старательно
поддерживал с Кефрией вежливый разговор, но все время косился на  Малту,
улыбавшуюся ему поверх чашки. Роника мысленно только руками  развела.  И
Кефрия еще беспокоилась,  что  Малта  слишком  наивна,  чтобы  войти  во
взрослое общество, и что этой наивностью могут нехорошо  воспользоваться
мужчины!.. Скорее уж получилось бы наоборот... Малта взирала на  Сервина
с хищной алчностью кошки, вышедшей на охоту. И Роника понять  не  могла,
что было важнее для ее внучки: заполучить  мужчину  -  или  сам  процесс
охоты. Сервин был очень молод. И, судя по тому,  что  Ронике  доводилось
слышать о нем, - мало искушен в подобной игре. Если Малта слишком  легко
сумеет  его  завоевать..,  а  он  до  сих  пор  выказывал   очень   мало
сопротивления ее чарам... Малта, скорее всего, в итоге отвергнет  его  и
устремится к иным, более престижным победам...
   Так и вышло, что Роника словно  бы  заново  увидела  свою  внучку.  И
открывшееся было равно несимпатично ей как в женщинах, так и в мужчинах.
Маленькая хищница - вот как ее следовало назвать... И Роника  спрашивала
себя, а не слишком ли уже поздно пытаться что-то исправить. Как и  когда
умудрилась маленькая девочка вырасти в.., нет, не в женщину, но в алчную
самку-завоевательницу?.. "А  может,  это  и  хорошо,  что  Кайл  отозвал
Уинтроу из монастыря, - поймала она себя на неожиданной мысли.  -  Пусть
наследие славных торговцев Вестритов отойдет не ей, а ему!"
   Ей вновь вспомнился Уинтроу. Она очень надеялась, что у мальчика  все
было хорошо. "Не стоит обольщаться, - сказала она себе. - Будем уповать,
что он по крайней мере останется жив!"
   На сегодняшний день из  монастыря  пришло  одно-единственное  письмо.
Какой-то Бирандол спрашивал о судьбе мальчика и о том, как скоро следует
ждать его возвращения. Роника прочитала письмо и  передала  его  Кефрии.
Пусть отвечает, как сочтет нужным...
   Иногда Ронике хотелось по первое число  всыпать  дочери,  неспособной
даже в малом противостоять Кайлу. А надо бы, ох надо было  бы  заставить
его ответить за всю - по слезинке - за всю боль, что он успел  причинить
в считанные месяцы со дня кончины Ефрона. Взять хоть того же Уинтроу. По
совести говоря, это было настоящие похищение. И заточение в  рабство  на
его же фамильном корабле. И одному  Са  было  известно,  что  сталось  с
Альтией... Роника провела немало  бессонных  ночей,  лежа  в  темноте  и
бесконечно гадая, где теперь была и  что  делала  ее  своенравная  дочь.
Может, ее тело уже догнивало где-нибудь в безвестной, выкопанной  наспех
могиле?.. Или она жила здесь рядом, в Удачном.., в  каком-нибудь  жутком
притоне..,  пускаясь  во  все   тяжкие,   чтобы   заработать   себе   на
пропитание?.. В этом Роника, правда, весьма сомневалась. Последнее время
она очень тщательно собирала  все  городские  сплетни  и  слухи.  Но  ни
словечка о дочери ее ушей так и не  достигло.  Если  Альтия  была  жива,
значит, она  уехала  из  Удачного.  Но  вот  при  каких  обстоятельствах
уехала?..
   Ее родной город  больше  не  был  тем  тихим  и  добротно  устроенным
уголком, каким его знали каких-нибудь  пять  лет  назад.  Расплодившиеся
"новые купчики" принесли с собой уйму всяческой скверны. И в том числе -
совершенно неприемлемое, с точки зрения  Роники,  отношение  к  женщинам
вообще и к служанкам в частности. "Новые купчики" по  преимуществу  были
мужчинами. Ронике было неведомо, как они обращались с женщинами  у  себя
дома, там, откуда приехали, но  здесь  их  женщины  состояли  скорее  на
положении рабынь. А уж с рабами они обращались  хуже,  чем  со  зверьем.
Роника была попросту потрясена, когда у  нее  на  глазах  прямо  посреди
рынка один такой купчик влепил затрещину слуге. И дело было  даже  не  в
самом ударе. В старинных семействах Удачного - как, впрочем,  повсюду  -
тоже хватало скорых на расправу тиранов, от которых приходилось страдать
и прислуге, и даже домашним. Такие люди рано или поздно бывали  наказаны
вполне по заслугам: слуги  принимались  лгать,  красть  все,  что  плохо
лежит, и работали не иначе как спустя  рукава...  Нет,  Ронику  потрясла
реакция ударенного слуги. Он лишь отшатнулся.., и не издал ни звука.  Не
пригрозил уйти от такого скверного нанимателя. Даже  не  пожаловался  на
несправедливое наказание... И, поскольку он сам ничего не  предпринял  в
собственную защиту, за него не стали заступаться и окружающие.  Ибо  при
виде такого поведения невольно закрадывалась мысль: а может, поделом ему
досталось?.. И он принял оплеуху как вполне заслуженное  наказание?..  И
народ промолчал...
   Можно было заключить, что с некоторых пор слуги в Удачном делились на
два разряда. Одних  следовало  назвать  истинными.  Таких,  как  Нана  и
подобные  ей.  Им  платили  жалованье,  и  никто  не  покушался  на   их
достоинство и личную жизнь. Ибо служение  Вестритам  составляло  долг  и
обязанности Наны, но тем ее жизнь отнюдь не исчерпывалась. В отличие  от
слуг новоприбывших, которых иначе как рабами именовать было  невозможно.
Все  существование   этих   несчастных   было   направлено   только   на
удовлетворение  малейших  прихотей  господина.   Дело,   что   говорить,
незаконное... Но кто пойдет проверять, кем именно является тот или  иной
слуга - платным работником или подневольным  рабом?  И  как  это  вообще
возможно проверить? Если начать спрашивать их самих -  каждый  станет  с
пеной у рта утверждать, будто получает полновесное жалование. Просто это
жалованье сразу отсылают домой. Семье... Каждый скажет, будто как нельзя
более своей жизнью доволен. Да еще и заявит, что сам,  по  доброй  воле,
себе эту жизнь выбрал... Ронику всякий раз охватывало  омерзение,  когда
она принималась гадать, какого рода угрозы держали  несчастных  в  таком
униженном  подчинении.  И  ведь  эти  угрозы   наверняка   приводили   в
исполнение, и не единожды. Для устрашения...
   - Всего доброго, госпожа Роника Вестрит.
   Она  не  вздрогнула  от   неожиданности   -   сказалось   многолетнее
самообладание. Сервин, оказывается, уже  стоял  перед  ней,  склоняя  на
прощание голову. Роника кивнула в ответ.
   - Всего доброго, Сервин Трелл. Надеюсь, тебе понравится наш цветочный
парник. А если вьюнок вправду окажется так хорош,  пусть  Кефрия  срежет
для тебя цветущий побег. Кое-кто считает это жестоким, но мы, знаешь ли,
привыкли подрезать растения,  чтобы  они  красиво  выглядели  и  обильно
цвели.
   - Понятно, - сказал Сервин, и она уверилась, что юноша  действительно
понял. Он еще раз поблагодарил ее и следом за Кефрией вышел из  комнаты.
Малта и Дейла, шепчась на ходу, убежали за ними. Надо было  видеть,  как
Малта поджимала губы, как у нее раздувались ноздри - ну ни дать ни взять
воплощенное разочарование и обида. Ясно как Божий день: она рассчитывала
поболтать с Сервином наедине. На худой конец - в обществе его сестры.  А
зачем?..
   Может статься, Малта и сама толком не знала ответа...
   Это-то Ронику больше всего и пугало. Малта готова была очертя  голову
ринуться в омут любовных интриг. А последствия едва  себе  представляла.
Или не представляла вообще.
   И Роника была вынуждена задаться вопросом: а кто, собственно,  в  том
виноват?.. Все дети росли у нее в доме. У нее на глазах. Она  все  время
имела возможность их видеть: за столом, во время игры, в саду...  И  она
всегда видела в них лишь детей. Не  завтрашних  взрослых,  не  маленьких
человечков, которым предстояло очень скоро вырасти и занять свое место в
жизни... Нет - для нее они всегда  были  просто  детьми.  "Сельден...  -
подумалось ей. - Где он сейчас, чем занят?  Наверное,  с  Наной.  Или  с
учителем. Он под надежным присмотром, ему ничто не гроз