все,  что
Малта могла про них сказать, глядя на темные плащи с капюшонами. Нет, не
все. Ткань плащей определенно была не  простая!  Когда  носители  плащей
стояли не двигаясь, она была черной, а при малейшем движении  расцветала
мерцающими красками - зеленой, красной и синей...
   - Добрый вечер, торговец  Рестар,  -  прозвучало  приветствие  из-под
одного капюшона. Женский голос показался Малте пронзительным.
   - Госпожа Винтальи... - Давад склонился еще ниже. - Добро  пожаловать
в Удачный, на бал праздника урожая!
   - Спасибо, Давад. Увидимся внутри?
   - Всенепременно, - отозвался Рестар. -  Вот  только  перчатки  найду.
Завалились куда-то в карете, никак не достать...
   - Ах, вечно у тебя что-то случается, - ласково попрекнула его госпожа
Винтальи. Все же голос  у  нее  был  не  вполне  человеческий.  Вот  она
двинулась следом за остальными, а ноздрей Малты неожиданно достиг резкий
запах человеческого пота, разлившийся в тихом осеннем воздухе. Пахло  от
Давада, успевшего, оказывается, взмокнуть.
   Едва за торговцами из Чащоб затворились двери,  как  он  стремительно
обернулся и напустился на Малту. То есть прямо-таки схватил ее за  плечо
и хорошенько встряхнул!..
   - Где твоя бабушка? - спросил он негодующе. И, прежде чем она  успела
ответить, потребовал:
   - Где твоя мать?
   Она могла бы соврать. Могла бы заявить, что они уже прошли в  зал,  а
она задержалась подышать  вечерней  прохладой.  Но  вместо  этого  Малта
ответила просто:
   - Я приехала одна! - Отвела глаза и заговорила тише,  спокойней,  как
подобало при беседе двух взрослых людей:
   - Видишь ли, с тех пор как не стало дедушки,  они  заделались  совсем
домоседками. Это очень грустно видеть. Но я-то понимаю, что, если  я  не
буду выходить в свет, то просто сойду с  ума!  Ты  себе  представить  не
можешь, какое мрачное у меня было вре...
   Она успела только ахнуть - Рестар крепче  стиснул  ее  руку  и  силой
впихнул внутрь кареты:
   - Живо! Живо полезай, говорю,  пока  кто-нибудь  тебя  не  увидел!  Я
надеюсь, ты ни с кем не успела переговорить?
   - Я.., нет! Только с Дейлой и ее братом.  Я  только  что  приехала...
Отпусти, Давад! Платье помнешь!..
   Его поведение потрясло и напугало  ее.  Загнав  Малту  в  карету,  он
решительно влез туда следом за ней. "Да что у него на  уме,  в  самом-то
деле?.."  Малте  доводилось  слышать  россказни  о   самых   невероятных
поступках, совершаемых мужчинами в угаре  страсти  и  похоти.  Но  чтобы
Давад Рестар?.. Как отвратительно! "Да он же.., старик!"
   Усевшись, он стал захлопывать дверцу, но на сей раз  упрямый  замочек
наотрез  отказывался  защелкиваться.  Так  и  пришлось   Даваду   просто
придерживать дверцу рукой.
   - Кучер!.. - крикнул он. - Живо к  городскому  дому  Вестритов!  -  И
рявкнул на Малту:
   - А ты сядь! Я тебя домой отвезу.
   - Нет! - вскочила Малта, - Выпусти немедленно!.. Я пойду на бал!.. Ты
не смеешь так со мной поступить!.. И вообще.., ты мне не отец!
   Торговец Рестар, тяжело  переводя  дух,  держал  непослушную  дверцу.
Лошади взяли с места, карета дернулась, и Малту бросило на сиденье.
   - Да, я тебе  не  отец,  -  кивнул  Давад.  -  И  за  это  я  склонен
возблагодарить Са, ибо поистине не знал бы, как с тобой поступить,  будь
ты моей дочерью! Бедная Роника... Это после всего, что она за  этот  год
вынесла!  Казалось  бы,  хватит  ей  и  того,  что  тетка  твоя  исчезла
неизвестно куда - так  тут  еще  и  ты  самовольно  заявляешься  на  бал
праздника урожая.., разодетая, точно дешевая  джамелийская  потаскуха!!!
Что скажет твой отец, когда все узнает?
   Он вытащил  из  рукава  обширный  носовой  платок  и  вытер  покрытый
испариной лоб. Малта отметила про себя, что на нем были  синие  штаны  и
камзол - все те же, что он надевал и в прошлом году,  и  в  позапрошлом.
Костюм был явно тесноват в талии, а  внутри  кареты  попахивало  кедром:
наверняка этот камзол так и провалялся в  сундуке  со  времени  прошлого
бала. "И он еще осмеливается меня поучать по части модной одежды!!!"
   - Это платье, - сказала Малта, - мне сшили на заказ!  Специально  для
сегодняшнего бала!.. На деньги, которые мне папа  именно  с  этой  целью
оставил!.. Так что совсем даже  он  не  рассердится,  узнав,  что  я  их
потратила так, как он сам предложил!.. А вот зачем ты похитил его  дочку
прямо на улице и куда-то ее  против  ее  воли  повез  -  этим  он  точно
поинтересуется!..
   Она много лет знала Давада. Ей было отлично известно,  как  легко  он
шел на попятный, стоило ее бабушке повысить на него голос.  Малта  очень
ждала, что и у нее получится так же... К ее немалому удивлению и досаде,
Давад только фыркнул.
   - Пусть, пусть придет и спросит меня,  когда  возвратится.  И  я  ему
расскажу, как пытался спасти ваше доброе имя. Неужели  у  тебя  никакого
стыда нет, Малта Вестрит?.. Сопливая девчонка.., одеваешься,  как  самая
настоящая.., хм... Да еще и смеешь явиться в таком виде на бал!.. Теперь
остается только молить Са, чтобы оказалось, что  больше  никто  тебя  не
узнал. И, что бы ты тут мне ни задвигала - нипочем не поверю,  что  твои
мама с бабушкой хоть отдаленно подозревали об этом платье и о  том,  что
ты собралась на бал.., в то время, когда порядочной девочке следовало бы
носить траур по дедушке!
   И на  это  тоже  она  могла  бы  ответить  достойно.  Причем  дюжиной
способов. Через неделю она придумает множество вариантов и даже будет  в
точности знать, как именно следовало бы произнести тот или  иной.  Но..,
все это позже. А в тот момент в голову ей не пришло ни единого толкового
слова,  и  она  молчала,  снедаемая  беспомощной  яростью,   а   карета,
покачиваясь, неумолимо несла ее домой.
   Когда они прибыли, Малта не стала дожидаться, пока Давад  вылезет  из
кареты, - протолкалась мимо него и первая поспешила к знакомой двери.  К
сожалению, при этом за дверцу экипажа зацепилась кисточка на юбке. Малта
услышала звук рвущейся ткани и  обернулась  с  восклицанием  отчаяния..,
слишком поздно! Кисточка, а с нею кусок зеленого шелка в руку длиной уже
свисали с дверцы. Давад мельком  посмотрел  на  утраченный  лоскут  -  и
захлопнул дверцу, как припечатал. Прошел  мимо  Малты  к  двери  дома  и
громко позвонил, призывая слуг.
   Ему ответила Нана...  "О  Са,  почему  именно  Нана?"  Старая  нянька
сердито уставилась на Давада. Потом - на Малту, которая ответила  на  ее
взгляд со всем возможным высокомерием. На  мгновение  Нана  приняла  вид
оскорбленный и недоумевающий... Потом ахнула от ужаса. И завизжала:
   - Малта!.. Это ты или не ты? Что ты наделала!.. Что же ты наделала!..
   На  эти  вопли,  естественно,  немедля  сбежался  весь  дом.   Сперва
появилась мать - и  буквально  расстреляла  Давада  Рестара  негодующими
вопросами, ни на один из которых он не  сумел  ответить.  Потом  выплыла
бабушка - в ночной рубашке и халате, с  волосами,  увязанными  в  ночной
платок. Для начала она отругала Кефрию за шум и крик,  поднятый  посреди
ночи... При виде внучки бабушка внезапно покрылась бледностью.  И  сразу
отпустила всех слуг, кроме Наны, да и ту отправила готовить  чай.  Потом
бабушка крепко ухватила Малту за запястье и  потащила  ее  через  зал  в
комнату, которая была раньше дедушкиным  кабинетом.  Вот  все  собрались
внутри, в том числе Кефрия и Давад.., и только тогда бабушка  обратилась
к Малте.
   - Изволь объясниться! - приказала она.
   Малта выпрямилась:
   - Я очень хотела пойти на бал Подношения. Папа сказал, что мне можно!
И притом - во взрослом бальном платье, достойном молодой женщины!  Я  не
сделала ничего такого, чего стоило бы стыдиться!
   И сама залюбовалась достоинством, с которым все это выговорила.
   Бабушка Роника поджала бледные губы... Когда  она  заговорила,  в  ее
голосе прозвенел лед.
   - Значит, - сказала она, - ты и на деле такая же пустоголовая, как на
вид. - И она  отвернулась  от  Малты,  явно  перестав  обращать  на  нее
какое-либо внимание:
   - Ох, Давад, как  же  мне  отблагодарить  тебя  за  то,  что  вовремя
притащил паршивку домой? Надеюсь только, что, спасая нашу репутацию,  ты
не слишком подмочил собственную. Много ли народу успело заметить ее.., в
таком виде?
   Торговцу Рестару определенно сделалось не по себе:
   - Немного.., я надеюсь. Сервин Трелл с младшей  сестрой.  И  еще  его
приятель... Хорошо бы этим  и  кончилось!  -  Он  помолчал,  раздумывая,
говорить ли правду. Потом сказал:
   - Она все еще была там, когда прибыло семейство Винтальи, ну, то, что
сегодня представляло Чащобы. Но, думается, они ее не заметили. Хоть  раз
мое толстое брюхо послужило доброму делу... - И Давад, криво  усмехаясь,
потер пузо. - Я спрятал ее за собой, а как только они прошли -  сунул  в
карету... Естественно, рядом был мой лакей, - добавил он неохотно.  -  И
другие семьи торговцев приезжали в каретах.  Надеюсь,  однако,  что  все
сошло не слишком заметно! - Он помолчал,  а  потом  с  самым  несчастным
видом добавил:
   - Вы, конечно, понятия не имели, что она затеяла?..
   - Лично я ничего не знала. Заявляю об этом с  облегчением,  но  и  со
стыдом, - сурово ответила бабушка. И повернулась к матери Малты,  причем
в глазах у нее было готовое вырваться обвинение:
   - Кефрия! Знала ли ты, что на уме у твоей дочери? - И, прежде чем  та
успела ответить, продолжила:
   - А если не знала, то почему? Как так могло получиться?
   Малта ждала, чтобы мама заломила руки и ударилась в слезы. Так всегда
раньше и происходило... На сей раз Малта просчиталась.
   - Как ты могла поступить так со мной? - спросила Кефрия.  -  За  что,
Малта? За что? - В ее голосе звучало неподдельное горе.  -  Разве  я  не
говорила  тебе,  что  требуется  всего  лишь  чуть-чуть  подождать?  Что
настанет время, и тебя должным образом представят? Введут в  общество?..
Что же заставило тебя.., на это пойти?
   Кефрия была в отчаянии. Малта на  миг  кое  в  чем  усомнилась..,  но
только на миг.
   - Я очень хотела пойти на бал  праздника  урожая.  Я  говорила  тебе!
Много-много  раз  говорила!  Я  очень  просилась,  умоляла,  чтобы  меня
пустили! Только кто меня слушал! Даже после того, как папа разрешил  мне
пойти и сказал, что  у  меня  будет  настоящее  платье!..  -  Тут  Малта
помедлила, ожидая, что мать кивнет и тем подтвердит данное ей  обещание.
Но Кефрия лишь смотрела  на  нее  в  молчаливом  остолбенении,  и  Малта
перешла на крик:
   - Удивляешься? Ну и поделом тебе! Я просто сделала то, что  папа  мне
разрешил!..
   Что-то переменилось в лице Кефрии. Очень нехорошо переменилось.
   - Знала бы  ты,  до  чего  мне  охота  прямо  сейчас  по  щекам  тебя
отхлестать.., так что лучше говори-ка повежливей, девка!
   Никогда прежде мать не говорила с ней в таком тоне. "Девка"! Вот как,
значит, она ее назвала! Точно Малта была ей не дочерью, а служанкой!..
   - Ну так отхлещи!.. - в ярости взвизгнула Малта. - И так уже мне весь
вечер испортили, как только могли! Давай, поколоти меня прямо  здесь,  у
всех на глазах! И покончим с этим!..
   Какие блистательные планы пошли прахом, какие сладкие мечты оказались
безжалостно втоптаны в грязь... Можно ли вообще после этого жить?
   Давад Рестар так и заерзал на стуле.
   - Я, пожалуй, пойду... - буркнул он торопливо. И поднялся.
   - Да ладно, сядь ты, Давад, - вздохнула бабушка устало. - Сейчас  чай
принесут. Хоть чаем-то можем мы тебя попоить за  то,  что  ты  всех  нас
сегодня спас?.. И, пожалуйста, не смущайся театральными истериками  моей
внучки. Неплохо, конечно, было бы задать Малте какую следует  взбучку  -
небось всем  стало  бы  легче.  Только  мы  никогда  еще  до  такого  не
опускались.., пока.
   Она скупо улыбнулась торговцу Рестару и взяла  его  за  руку.  Отвела
противного толстяка назад к его стулу, и он послушно уселся. Малту  чуть
не стошнило... Да как могли они настолько не брезговать старикашкой -  с
его лысиной, блестящей от обильного пота, и плохо сидящей,  давным-давно
вышедшей из моды одеждой?.. Как могли они еще и благодарить  его  за  ее
унижение?!
   В комнату вошла Нана с подносом и  чайными  принадлежностями.  Из-под
мышки у  нее  торчала  бутылка  вина,  на  руке  висело  полотенце.  Она
поставила поднос и бутылку на стол - и подала Малте влажное полотенце.
   - Вытрись! - коротко приказала старая служанка.
   Все взрослые посмотрели на Малту.., потом  отвернулись.  Ей  позволят
выполнить распоряжение  без  посторонних  глаз.  На  миг  Малта  ощутила
благодарность.., но потом до нее дошло. Ее опять унижали.  Ей  приказали
вытереться, точно чумазой девчонке!..
   - Не буду!.. - взвыла она. И швырнула полотенце на пол.
   Последовало нескончаемое мгновение  тишины.  Потом  бабушка  спокойно
поинтересовалась:
   - Ты что, не понимаешь, что смахиваешь на дешевую шлюху?
   - Нет! - объявила Малта во всеуслышание. -  Не  понимаю!  -  Червячок
сомнения вновь шевельнулся в ней, но она подавила это чувство. -  Сервин
Трелл  вовсе  не  нашел  меня  непривлекательной!  И   это   платье,   и
подкрашенные глаза - последняя столичная мода!..
   - Среди проституток. Охотно верю, - продолжала бабушка неумолимо. - И
я, кажется, не говорила, что ты "непривлекательна". Только вот не та это
привлекательность, к которой приличной женщине следовало бы стремиться.
   - Вообще-то... - нерешительно начал было Давад, но бабушка перебила:
   - И еще. Здесь тебе не Джамелия. И ты  -  не  потаскуха.  Ты  -  дочь
старинной и  гордой  торговой  семьи,  в  которой  не  принято  вот  так
выставлять себя напоказ перед людьми... Удивляюсь я, как  ты  ухитрилась
до сих пор этого не понять?
   - Тогда.., тогда я хочу жить в Джамелии и быть потаскухой! -  яростно
закричала Малта. - Все лучше, чем  с  вами  здесь  задыхаться!  Вы  меня
заставляете одеваться и вести себя, точно я маленькая девочка, а я почти
уже взрослая женщина! Я должна быть все время тихая, всегда  вежливая..,
незаметная! А я не хочу!!! Не хочу так расти, не  хочу  быть  как  вы  с
мамой! Я хочу.., быть красивой, и веселиться, и чтобы меня  замечали,  и
чтобы мужчины ухаживали за мной и посылали мне цветы и подарки! Не  хочу
одеваться по прошлогодней моде, да еще делать вид, будто это меня ничуть
не волнует!.. Я хочу...
   - Вообще-то, - неуклюже вмешался Давад, - примерно такая мода нынче в
Джамелии. Этак с  прошлого  года...  Одна  из..,  ммм...  Подруг  нашего
сатрапа появилась на людях в таком  же  убранстве.  В  смысле..,  ммм..,
уличной женщины. Нет, не на официальном мероприятии, просто  на  частной
вечеринке, хотя и большой. Она желала таким образом заявить  о  своей..,
ммм.., абсолютной преданности сатрапу и готовности исполнять  любую  его
прихоть. Желала выглядеть и чтобы с ней обращались как с его... -  Давад
перевел дух. - Я бы нипочем не стал с вами это обсуждать, - заметил  он,
ужасно стесняясь. - Но это вправду случилось, и.., ммм.., в  последующие
несколько месяцев породило, скажем так, эхо в модной одежде. И  тени  на
ушах, и все эти.., ммм.., доступные разрезы на юбках...
   Он залился густой краской и смолк.
   - Так вот, - сердито мотнула головой бабушка, - вот до чего докатился
наш сатрап! Он не держит обещаний, данных его дедом и отцом.., да еще  и
низводит  своих  Сердечных  Подруг  до  уровня   шлюх,   годных   только
удовлетворять его похоть! А ведь было же время,  когда  семьи  гордились
своими дочерьми, удостоенными звания Подруг, ибо это был важный пост при
дворе,  и  от  женщины  требовалось  искусство   дипломата   и   немалая
мудрость... Во что же он их теперь  превратил?  В  свой  гарем?..  Какое
безобразие! Ни за  что  не  позволю,  чтобы  моя  внучка  таким  образом
одевалась, даже если подобное и у нас в моду войдет...
   - Ты хочешь, чтобы я стала такой же старой и таким же  синим  чулком,
как вы с мамой! - выкрикнула Малта запальчиво.  -  Чтобы  я  из  ребенка
сразу превратилась в старуху! А я не хочу! Я совсем другого хочу!
   - Никогда в жизни, - произнесла Кефрия, - я  не  разговаривала  таким
образом со своей матерью. И не  потерплю,  чтобы  ты  вот  так  отвечала
бабушке. Если...
   - Если бы ты ей отвечала, как я, может, тогда бы ты сумела пожить!  -
заявила Малта. - Но ты не сумела! Спорю на что угодно,  ты  всегда  была
серенькой мышкой, тихой и послушной. В один год тебя показали  обществу,
а на другой уже выдали замуж..,  как  откормленную  корову,  которую  на
ярмарке продают! Всего один сезон веселья  и  танцев  -  и  вот  ты  уже
замужем, чтобы плодить младенцев тому,  кто  предложит  твоим  родителям
самый выгодный брачный контракт!.. - Старшие потрясенно молчали, и Малта
обвела их глазами:
   - А я этого не хочу, мамочка. Вот. Я хочу пожить в свое удовольствие!
Хочу наряжаться! Посещать  всякие  замечательные  места,  где  весело  и
красиво! Я не хочу замуж за какого-нибудь причесанного  и  приглаженного
сынка из "приличной купеческой семьи", которого вы мне подберете. Я хочу
когда-нибудь поехать в Джамелию, хочу побывать при дворе сатрапа - и  не
как замужняя дама с целым выводком малышни!!! Я хочу быть  свободной!  Я
хочу...
   - По миру ты нас хочешь пустить, вот что, - сказала бабушка негромко.
И принялась разливать чай - спокойно, неторопливо. - Только и слышно  от
тебя: "я хочу", "я хочу". А о нуждах семьи у тебя и мысли не появляется.
- И подняла глаза:
   - Тебе вина или чаю, Давад?
   - Чаю, пожалуйста, - отозвался он с благодарностью. - Ты  уж  извини,
мне особо засиживаться некогда. Надо  успеть  хотя  бы  к  Представлению
Подношений. Мне ведь, вы знаете, за себя там выставить некого...  И  еще
госпожа Винтальи, кажется, со  мной  хотела  переговорить.  Вас-то  они,
конечно, не ждут в этом году из-за траура...
   И он неловко умолк.
   - Твой чай, - улыбнулась бабушка. И посмотрела на Нану:
   - Нана, милая... Очень не хочется тебя об  этом  просить,  но  ты  не
уложишь  Малту  в  постель?  Да  проследи,  чтобы  прежде  она  вымылась
хорошенько. Ты уж прости, что приходится к тебе обращаться...
   - Не беспокойся, госпожа моя. Я тебе всегда рада услужить.
   Вот это было верно. Сколько помнила  ее  Малта,  Нана  была  крупной,
сильной - и совершенно неумолимой. Она схватила ее за руку и потащила из
комнаты. Малта пошла не сопротивляясь - не потому,  что  ее  сломили,  а
просто чтобы сохранить остатки достоинства.  Она  вытерпела,  пока  Нана
раздевала ее,  и  сама  забралась  в  горячую  ванну,  которую  Нана  ей
приготовила. Она вообще этой противной властной  няньке  не  сказала  ни
слова - хотя та беспрерывно зундела  у  нее  над  ухом,  вновь  и  вновь
повторяя, как ей, Малте, надо бы постыдиться.
   "А мне совсем даже и не стыдно! Ну вот нисколечко! - упрямо  твердила
про себя Малта. - И ничуть я вас не боюсь! Вот вернется  папа,  придется
тебе, мамочка, и тебе, бабушка, ему отвечать за все, что вы тут со  мной
сделали!"
   Мечты о страшной мести согревали душу и помогали  терпеть.  И  еще..,
воспоминание о взгляде Сервина Трелла и о той сладостной дрожи,  которую
она при этом ощутила. Сервин, по крайней  мере,  отныне  знал,  что  она
больше уже не дитя!

ГЛАВА 19
СВИДЕТЕЛЬСТВО

   - Сильно болит?
   - А ты можешь чувствовать боль?
   - Ну, не так, как вы, люди, но...
   - Тогда зачем спрашиваешь? Что бы я ни  ответил,  для  тебя  это  все
равно будет лишено смысла.
   Последовало долгое молчание... Проказница сложила руки под  грудью  и
смотрела прямо перед собой, пытаясь справиться с нарастающим отчаянием и
горем. Их с Уинтроу отношения  не  улучшались.  Со  времени  злополучной
стоянки в Крессе он затаил обиду и с каждым днем все более  отдалялся  и
отгораживался от нее. Общение,  предназначенное  доставлять  радость  им
обоим, становилось пыткой.
   Северный ветер подгонял судно на юг, в  теплые  края.  Погода  стояла
отменная.., но больше ничего хорошего в жизни  не  наблюдалось.  Команда
ополчилась  на  Уинтроу  -  а  стало  быть,   и   на   нее.   Проказница
прислушивалась к разговорам