ечто похожее на удовольствие. Альтия свирепо обернулась к ней, но Кефрия спокойно выдержала ее взгляд. - Ты, по-моему, опять забываешь, что звание торговца в этой семье ношу я, а не ты. И я не настолько впала в гордыню, чтобы отвергать единственную помощь, которую нам, быть может, предложат. - И Кефрия повернулась к Брэшену:
     - Что же нам требуется, чтобы приступить к делу? С чего начнем?
     Брэшен кивнул на Малту:
     - Младшенькая права. Начинать надо с денег. - Следующий кивок предназначался Ронике:
     - Почтенной вдове капитана придется поднажать на Давада Рестара, с тем чтобы он самым выгодным образом преподнес наше предложение Ладлакам. Помогут делу и все прочие владельцы живых кораблей, буде они пожелают хотя бы высказать свое одобрение. Ну и если бы Малта подговорила своего ухажера тоже высказаться "за", это не повредило бы... Сам я знаком с некоторыми живыми кораблями, так что попробую поговорить непосредственно с ними. Вы, может быть, удивитесь, но живой корабль очень даже способен как следует повлиять на свое собственное семейство... - Он перевел дух и потер ладонями виски. Заново сложил свой платок... - Альтия права в том, - продолжал он, - что с набором команды могут быть трудности. Я займусь этим немедленно. Заведу разговоры в тавернах - набираю, мол, славных ребят для рискового дела... Те, что откликнутся, будут втайне подозревать, что подряжаются пиратствовать. Надо думать, имя Совершенного отпугнет кое-кого, но...
     - Моя с вами ходи! Моя в море плавай!
     Все обернулись к мальчишке. Он слегка покраснел, но глаз, устремленных на Брэшена, не отвел. Блюдо, на котором ему принесли еду, выглядело таким чистым, словно его только что вымыли. А мальчик, насытившись, похоже, обрел кое-какое присутствие духа.
     - Неплохо сказано, сынок, вот только ты еще чуть-чуть маловат... - Брэшен не сумел выговорить это с полной серьезностью.
     Мальчишка возмутился:
     - Моя рыбачь вместе с батя, когда налетай охотники за рабами! Моя умей управляйся на корабле! - И он повел тощими плечами:
     - Море - здорово! Лопата, стойло, говно - погано! Сильно воняй!
     - Ты теперь свободен, - ласково обратилась к нему Кефрия. - Ты можешь отправиться, куда захочешь. Почему бы тебе не вернуться домой, к семье?
     Худенькое лицо на мгновение окаменело. Казалось, эти слова вновь погрузили паренька в немоту. Но затем он встряхнулся и проговорил как-то очень по-взрослому жестко:
     - Дом - нету. Там кости, зола, все. Моя лучше опять в море. Я моги выбирай, так? Моя освободи, так?
     И он посмотрел на них с таким вызовом, как будто ждал, что они это оспорят.
     - Ты в самом деле свободен, - заверила его Альтия.
     - Тогда моя ходи с ним!
     И мальчик кивнул на Брэшена. Тот медленно покачал головой.
     - Есть идея, - неожиданно вмешалась Малта. - Команду можно купить. Я видела в Удачном немало моряков с татуированными лицами. Почему бы просто не купить сколько-то матросов?
     - Потому что рабство есть зло, - сухо заметила Альтия. - Хотя... хотя я знаю уйму рабов, которые с радостью пойдут на риск наказания, но сбегут и присоединятся к команде. Это те, кого похитили из поселений на Пиратских островах. Думаю, они будут рады пуститься в сколь угодно опасное путешествие, лишь бы им пообещали шанс вернуться домой. Кое-кто из них, может статься, даже знаком с плаванием в тамошних водах.
     Кефрия осведомилась нерешительно:
     - Но можно ли будет доверять матросам-невольникам?
     - На корабле они прекратят быть рабами, - сказал Брэшен. - А что до меня, если мне придется выбирать между крепким, умелым беглецом и опустившимся пьянчужкой, то я без колебания найму беглеца! Признательность человека, которому дали еще одну жизненную возможность, она дорогого, знаете ли, стоит...
     Сказав так, он вдруг о чем-то задумался и умолк.
     - Я, я, я! Можно подумать, тебя уже уполномочили команду набирать! - взъелась Альтия. - Если уж впутываться в подобное предприятие, то по части команды мое мнение должно быть решающим!
     - Альтия! - ахнула Кефрия. - Уж не думаешь ли ты о том, чтобы самой с ними отправиться?
     - А ты уж не думаешь ли, будто я дома останусь? - Альтия смотрела на сестру, как на сумасшедшую. - Еще чего! Если мы отправляемся за "Проказницей", я должна быть на борту!
     Кефрия пришла в окончательный ужас:
     - Но... но это же неподобающе! "Совершенный"... такой ненадежный корабль... с ужасным сбродом вместо команды... он отправится в опасное плавание, и не исключено, что придется даже сражаться! Нет, нет, немыслимо! Что скажут люди о Вестритах, если мы позволим тебе отправиться на таком корабле?
     Взгляд Альтии сделался каменным:
     - Я бы больше волновалась о том, что скажут люди, если мы переложим на чужие плечи весь риск по вызволению нашего семейного корабля. Мыслимо ли говорить, будто это жизненно важное дело, и просить друзей оказать нам помощь, но тут же заявлять, будто одному из членов семьи "не подобает" рисковать самому?
     - Честно говоря, я считаю, ей стоит плыть, - заявил Брэшен. То, что кое у кого из присутствующих просто отвисли челюсти, его ничуть не смутило. Обращался же он к Кефрии, понимая, что окончательное решение остается все же за ней:
     - Если всем не будет ясно до боли в глазах, что это предприятие затеяно именно Вестритами, никто из старинных торговцев нас не поддержит. "Что? - скажут они. - Доверить живой корабль никчемному отпрыску торговой семьи, лишенному наследства? И чужестранке?.." А если... лучше сказать - когда мы снова завладеем "Проказницей", ей несомненно понадобится Альтия. Еще как понадобится!.. - И он осторожно заглянул всем по очереди в глаза:
     - Вот только сдается мне, что ей не следует плыть ни в качестве капитана, ни старпома, ни даже члена команды. Матросня будет вся из крутых ребят, таких, что в подчинении их придется держать порой кулаками. Крепко подозреваю, мы наберем таких, которые не зауважают тебя, пока ты их башкой о палубу не приложишь. Это у тебя, Альтия, вряд ли получится... А просто работать изо всех сил с ними бок о бок - к сожалению, этим их уважения не заслужишь... Будут то и дело "на вшивость" тебя проверять, пока однажды бока не намнут.
     Глаза Альтии сузились:
     - Повторяю для бестолковых, Брэшен Трелл: мне не нужны няньки! Если припоминаешь, я доказала, что гожусь кое на что, и не в телесной силе было дело. А мой отец всегда говорил: доброго слова не стоит такой капитан, который мордобоем порядок наводит!
     - У него для этого старпом был, - парировал Брэшен. И гораздо мягче добавил:
     - Твой отец, Альтия, был замечательным капитаном, плававшим на чудесном корабле. К нему охотно собирались самые лучшие моряки, и не ради высокого заработка... Боюсь только, у нас не будет таких возможностей, как у него. И людей мы не сможем набирать с таким разбором, как он... - Тут Брэшен невольно зевнул и очень смутился. - Устал, - пояснил он коротко. - Пока не посплю хоть чуть-чуть, ничего нового не придумаю... Что ж, сейчас мы хоть знаем, с какими трудностями придется столкнуться!
     - Только одну позабыли, - вмешалась Янтарь. Все повернулись к ней, и она сказала:
     - Мы приняли как данность, что "Совершенный" охотно отправится с нами... Между тем я бы за это не поручилась. У него своих страхов хоть отбавляй. Он иногда ведет себя, точно напуганный мальчик, а временами приходит в дикую ярость, что может быть очень опасно. Поэтому, если мы собираемся достигнуть успеха, нам жизненно необходима его добрая воля. Если попробовать принудить его - рассчитывать не на что...
     Роника спросила:
     - Как тебе кажется, его трудно будет уговорить?
     Резчица пожала плечами:
     - Понятия не имею... Совершенный абсолютно непредсказуем. Сегодня он с тобой во всем соглашается, а на другой день или через неделю меняет свое мнение на противоположное. И ничего не поделаешь, нам придется с этим считаться...
     - Совершенным мы займемся, когда черед дойдет. Для начала нам нужно, чтобы Давад Рестар добился от Ладлаков согласия так или иначе уступить его нам.
     - Думается, как раз этим я могла бы заняться, - сказала Роника, и был в ее голосе отзвук холодной стали. Кефрия на миг даже посочувствовала Даваду. - Полагаю, не позже чем завтра к полудню я получу определенный ответ... Зачем бы откладывать? Надо сразу брать быка за рога!
     Брэшен тяжело вздохнул.
     - Значит, договорились, - сказал он. - Я приду завтра ближе к вечеру... Роника, Кефрия, спокойной ночи... Доброй ночи, Альтия.
     Внимательный слушатель мог бы заметить, что с Альтией он попрощался чуть-чуть иным тоном, чем с остальными.
     - Доброй ночи, Брэшен, - отозвалась Альтия.
     Янтарь тоже распрощалась со всеми. Альтия собралась было проводить их до двери, но тут поднялся мальчишка, и Кефрия в который раз осудила младшую сестру за способность действовать по первому побуждению.
     - Альтия, тебе еще надо придумать, где мальчика уложить, - сказала она.
     Однако паренек покачал головой:
     - Не-а! Моя с ним уходи! - И он мотнул головой в сторону Брэшена.
     - Я сказал - нет, - проговорил Брэшен тоном решительного отказа.
     - Моя свободный, так? - уперся бывший невольник. И склонил голову, уставившись на Брэшена исподлобья:
     - Твоя не моги меня останавливай!
     - Не очень-то на это рассчитывай, - зловеще предупредил Брэшен. Но потом смягчился:
     - Слушай, парень, недосуг мне еще и о тебе думать. У меня даже дома нет, чтобы тебя с собой взять. Шляюсь, знаешь ли, сам по себе...
     - Моя тоже, - заявил мальчишка спокойно.
     - Да пусть идет, - вступилась Янтарь. Странная задумчивость отражалась на ее лице. Она кривовато улыбнулась и добавила:
     - Плохая примета - дать от ворот поворот первому же члену команды, да еще такому, кто больше всех жаждет служить!
     - Тетка прав! - тут же заявил нахальный мальчишка. - Эл не уважай того, кто не рискуй! Твоя рискни - возьми моя. Твоя не пожалей!
     Брэшен плотно зажмурился и затряс головой. Но, когда он пошел к выходу из комнаты, мальчишка последовал за ним, и Брэшен больше не пытался отделаться от него. Янтарь смотрела на них, чуть заметно улыбаясь.

***

     - Как ты думаешь, они вправду могут вернуть папу домой? - тихо спросила Малта, когда гости вышли.
     Пока Кефрия думала, что на это ответить, заговорила Роника.
     - Деньги у нас тают, милая. Так что нет никакого смысла отказываться от этого риска. Если получится, значит, семейное состояние удастся спасти. А если нет - значит, быстрее пойдем на дно. Только-то и всего...
     Кефрия про себя ужаснулась - как можно открывать ребенку такую жестокую правду! - но, к ее удивлению, Малта медленно кивнула.
     - Я о том же думала, - сказала она.
     За весь минувший год они с бабушкой в самый первый раз согласились на чем-то. И разговаривали друг с другом уважительно и спокойно, как подобает членам семьи.

ГЛАВА 20
ПИРАТСТВО

     При виде добычи все ее сомнения рассеялись, словно утренний туман под лучами жаркого солнца. Совместные духовные поиски с Уинтроу, его заботы и четкие нравственные принципы - все спало с нее, как спадает недолговечная краска с пробуждающегося диводрева. Стоило ей услышать крик впередсмотрящего, увидеть вдалеке парус - и нечто древнее зашевелилось в ней, внятно подсказывая: "Настало время охоты!"
     Когда пираты на палубе подхватили донесшийся с мачты яростный крик, она присоединилась к ним, издав пронзительный вопль ястреба, пикирующего на свою жертву. Потом сделалось возможно разглядеть не только парус, но и сам корабль, отчаянно удиравший от "Мариетты". "Мариетта" под командованием Соркора гналась за ним, как охотничья собака за дичью. "Проказница" до поры скрывалась за мысом, но вот настало время - и она присоединилась к погоне.
     Команда ринулась на мачты и погнала "Проказницу" так, как еще никто и никогда не гонял ее. Они добавляли и добавляли парусов, пока мачты и реи* <Рей, рея - на парусном судне горизонтальная поперечина на мачте, служащая для крепления и натяжения парусов.> не начали постанывать от напряжения. Крылатый размах парусов, бешеный ветер, со свистом бивший в лицо... В недрах памяти дрогнули тени воспоминаний, не имевших никакого отношения к опыту человеческих жизней, поглощенных в свое время Проказницей. Она простерла руки вперед, словно пытаясь достать ими убегающий корабль, и пальцы сами собой скрючились наподобие когтей. В ее теле, лишенном сердца и крови, зародилось неистовое биение. Проказница исступленно тянулась вперед, доски корпуса шевельнулись, плотнее прилегая одна к другой, сглаживая самомалейшие неровности. Команда отозвалась возбужденными криками: их любимица еще быстрее полетела вперед. Белоснежная пена двумя крыльями разлеталась из-под форштевня*... <Форштевень - передний брус по контуру носового заострения судна, соединяющий обшивку правого и левого борта>
     - Вот видишь? Видишь? - торжествующе прокричал Кеннит, стоявший на баке, у носовых поручней. - Это у тебя в крови, красавица моя, и я с самого начала все знал! Вот ради чего ты появилась на свет! Таскаться потихоньку туда-сюда с грузами, точно какая-нибудь деревенская баба с ведерком воды, - это не для тебя! За ними, девочка моя, за ними! Ага!.. Они заметили тебя, они тебя заметили! Смотри, как заметались! Вот только им все равно уже ничто не поможет!
     Уинтроу стоял рядом с капитаном, до боли в пальцах стискивая поручни. Бешеные поцелуи соленого ветра выжимали слезы из глаз. Он не произносил ни звука - стоял, крепко сжав зубы и столь же крепко удерживая в себе неприятие происходившего. Однако сердце неистовыми ударами гнало по жилам кровь, наполняя все его существо азартом погони. Как он ни сражался с собой, душа так и трепетала в ожидании неминуемой схватки. Он мог сколько угодно отгораживаться от собственных чувств. Но скрыть их от Проказницы было свыше его сил.
     Кеннит с Соркором выбрали для нападения отнюдь не первое подвернувшееся судно. Слухи о "Заплатке" достигли ушей Соркора еще много недель назад; когда Кеннит стал выздоравливать, он поделился новостями со своим капитаном. "Заплатку" водил по морям капитан Эвери. Этот человек во всеуслышание хвастался - и в Джамелии, и в нескольких портовых городах помельче, - что, мол, ни один на свете пират, каким бы тот ни был праведным или дерзким, не вынудит его отказаться от работорговли. Узнав об этом, Кеннит сразу пошел к Проказнице и рассказал ей о глупой похвальбе Эвери. Репутация этого последнего была и так всем известна. Он перевозил далеко не абы какой груз - только самые ценные и дорогие товары. В частности, лучшее, что производила Джамелия: драгоценные курения, изысканные вина, благовония, ювелирные изделия из серебра. А также образованных невольников, годных работать в качестве учителей, домашних слуг и управителей имений. У него даже были в Калсиде постоянные покупатели, заранее знавшие, что Эвери доставит только самое лучшее. Имея с ним дело, за ценой они обычно не стояли.
     Уж что говорить - добыча что надо. Правда, в обычной жизни Кеннит вряд ли выбрал бы "Заплатку" для преследования и нападения. Чего ради связываться с очень быстрым, хорошо вооруженным судном, на котором к тому же плавает отлично вышколенная команда? Море большое - можно полегче жертву найти... На свою беду, Эвери последнее время трепал языком очень уж часто. И очень уж бесшабашно. Подобную наглость далее терпеть было нельзя. У Кеннита тоже имелась репутация, которую он не мог позволить себе подмочить... В общем, большую глупость сотворил Эвери, за глаза бросив ему вызов.
     Кеннит несколько раз ездил на "Мариетту", подробнейшим образом согласовывая с Соркором план захвата "Заплатки". Проказнице было известно, что они обсуждали наилучшее место для засады, но ничего определенного ей не сообщили. Она любопытствовала, задавала вопросы. Ответы были очень уклончивыми.
     И вот два пиратских корабля сходящимися курсами неслись на добычу, и Проказница поневоле припомнила то, что накануне вечером сказал ей Уинтроу. Разговаривая с ней, он без обиняков осудил Кеннита.
     "Он охотится за этим кораблем не из жажды справедливости, а только ради славы, - сказал Уинтроу. - На других работорговых судах перевозится гораздо больше невольников, причем в совершенно жутких условиях... ну да ты сама знаешь. Эвери же, как я слышал, своих рабов хоть и помещает в трюм, но никогда не заковывает, и у них всегда в достатке еды и питья. Поэтому он довозит свой живой товар здоровым и полноценным и, соответственно, выручает за него отличные деньги. Так что Кеннит решил погнаться за Эвери не из ненависти к рабству, а ради славы и богатой добычи..."
     Тогда, вечером, она долго размышляла над услышанным. А потом ответила:
     "Когда он об этом думает, он чувствует совсем не то, о чем ты говоришь".
     Впрочем, она не пожелала вдаваться в подробности, поскольку сама была не слишком уверена, что же именно чувствует Кеннит. Она знала: имелись в его душе потаенные глубины, куда не было доступа никому. И поэтому вслух Проказница заговорила совсем о другом:
     "Думается, рабы, сидящие у него под палубой, воспримут свободу с не меньшей радостью, нежели те, кого в пути лишают самого необходимого. По-твоему, рабство делается приемлемым, если с рабом обращаются точно с призовым скакуном или любимой собакой?"
     "Нет, конечно!" - горячо возразил Уинтроу, и с этого момента ей удалось направить разговор в более приемлемое русло, к таким темам, которые она могла обсуждать с большей уверенностью.
     И лишь сегодня ей удалось распознать тайные движения души Кеннита, сопровождавшие каждое упоминание о "Заплатке". Жажда погони, охотничья страсть - вот что это было такое. Небольшой корабль, удиравший от них на всех парусах, был сущим красавцем и именно поэтому притягивал Кеннита так же неодолимо, как порхающая бабочка привлекает кота. Привычка к рассудочности до сих пор удерживала Кеннита от нападения на великолепную дичь. Но если эта дичь ему еще и вызов бросала - тут уж он удержаться не мог!

***

     ...Расстояние между "Проказницей" и двухмачтовой "Заплаткой" явственно сокращалось, и Уинтроу места себе не находил от тошнотворных предчувствий. Он много раз предупреждал Кеннита: на палубах "Проказницы" ни в коем случае не должно происходить никакого кровопролития. Он сделал все, чтобы объяснить пирату, что в этом случае корабль навеки впитывает память погибших, но, кажется, так и не втолковал ему, какой это тягостный груз. Если же Кеннит не послушает предупреждений, если позволит сражению переметнуться на ее палубу или, еще хуже, начнет именно там предавать казни пленников - Уинтроу был уверен, что корабль не сможет справиться с этим. Во всяком случае, когда он попытался убедить капитана, что "Проказницу" вообще нельзя использовать для морского разбоя, Кеннит выслушал его со скучающим видом, а потом сухо спросил: "А для чего, по-твоему, я решился на захват живого корабля?" Уинтроу предпочел на это лишь пожать плечами и промолчать. Если бы он стал далее убеждать или умолять, Кеннит, чего доброго, надумал бы показать, кто в доме хозяин. То бишь кто господин и над ним, Уинтроу, и над кораблем.
     Команда "Заплатки" бегала по снастям, отчаянно работая с парусами. Преследуй их одна "Мариетта", они могли бы и ускользнуть. Однако живой корабль был не только проворней, но и шел очень выгодным курсом - как раз чтобы прижать "Заплатку" в узком проливе. Было, впрочем, мгновение, когда Уинтроу показалось - сейчас "Заплатка" все-таки пролетит мимо них и вырвется в открытое море. Однако не удалось. С борта "Заплатки" донеслась гневно выкрикнутая команда, и невольничий корабль оказавшийся перед выбором - вылететь на мель или потерять ход, - сделал последнее. За что и поплатился. Буквально минуты спустя "Мариетта" и "Проказница" врезались в него с обеих сторон. С палубы "Мариетты" взлетели абордажные крючья и впились в палубу "Заплатки".
     Ее команда, исчерпавшая усилия к бегству, немедленно занялась обороной, благо для этого все было загодя приготовлено, причем в немалом количестве. Для начала полетели