ватил Грэйг. Отогнул уголок вуали и проказливо подмигнул матери.
     Она в очередной раз пришла в ужас:
     - Тебе все шуточки, Грэйг! Нет бы дома остаться, в безопасности! Рэйну, конечно, придется пойти, так же как и мне с твоими сестрицами. Но...
     - А кто поймет, чего ради я тащился сюда всю дорогу из Чащоб, а потом на бал не пошел? - поинтересовался Грэйг.
     - Особенно после того, как мы объявили его моим двоюродным братом, - согласился Рэйн.
     - Неужели невозможно сказать, будто он заболел? - схватилась за соломинку Нарья Тенира.
     - Невозможно. Обязательно кто-нибудь поинтересуется, почему никто не остался с болящим. Нет, мама, серьезно: я думаю, для того чтобы не привлекать лишнего внимания, мне как раз и надо играть свою роль, как было задумано. А кроме того... Неужели ты думала, что я устою перед возможностью самого сатрапа лицезреть нос к носу?
     - Грэйг, - сдалась она, - только умоляю тебя: обойдись сегодня без разных там диких выходок. Иди, если не можешь без этого обойтись. Но ради всего святого не поддавайся искушению и не делай ничего, что может повлечь твое разоблачение! - И Нарья устремила на сына пронизывающий взгляд:
     - Помни, ты можешь накликать беду не только на себя одного. Подумай хотя бы о своих сестрах!
     - Я буду невероятно учтивым и воспитанным жителем Чащоб, мама. Обещаю. Но давайте же будем собираться, не то опоздаем!
     - Твои сестры уже давно собрались, - устало проговорила Нарья. - Они ждут только меня, но много ли времени нужно старухе, чтобы одеться? Мне-то ни пудра, ни румяна уже не нужны, не то что этим молоденьким...
     Грэйг откинулся в кресле, язвительно фыркнув:
     - Сие означает, Рэйн, что мы успеем еще и покушать, и ванну принять, и одеться. Время, которое тратят на сборы женщины этой семьи, можно судовыми вахтами измерять...
     - Посмотрим еще, кто кого, - поддержал шутку Рэйн. - Как бы не пришлось тебе обнаружить, что одеваться подобно торговцу из Дождевых Чащоб, собравшемуся на бал, - та еще морока! Тем более что у нас держать личных слуг как-то не принято. И еще тебе надо хоть немного попрактиковаться, как пить вино, не откидывая вуали. Надень-ка ее... Лучше все тебе покажу прямо сейчас, чтобы ты, "младшенький", не осрамил меня перед высоким собранием!

***

     Внутренность нанятой кареты попахивала прокисшим вином. Мать самолично осмотрела все сиденья и тогда уже позволила Малте забраться и сесть. Бабушка же самым пристальным образом рассмотрела кучера, решая, достоин ли он везти их. Их возня бесконечно раздражала Малту. Плевать на паршивую карету... даже на нелепое платье. Сердце у нее все равно стучало чаще, чем подковы лошади по мостовой.
     Зал торговцев выглядел преображенным. В садах и на газонах повсюду вокруг были размещены сотни крохотных светильничков. В полусвете позднего летнего вечера они казались отражением мириадов звезд, смотревших с небес. Дорожки были перекрыты арками, увитыми зеленью. Повсюду стояли горшки с ароматными ночными цветами, привезенными для такого случая из Чащоб. Они таинственно мерцали, светясь в темноте. Все это великолепие Малта мельком разглядела из окошка кареты. Трудно было удержаться и не высунуть голову наружу, как делают дети. И вот наемная карета остановилась в хвосте длинной вереницы экипажей. Каждая по очереди останавливалась перед ступенями главного входа, и слуги, открыв дверки, почтительно высаживали дам. Малта повернулась к матери.
     - Ну? Как я выгляжу?.. - взволнованно спросила она. Кефрия не успела ответить - вместо нее подала голос бабушка:
     - Ты - прелестнейшая из всех, кого когда-либо здесь представляли. Такой, как ты, я не видела с тех самых пор, как здесь была представлена обществу твоя мать.
     И самое поразительное заключалось даже не в искренности, с которой бабушка произнесла эти слова. На миг Малта и сама поверила в услышанное - вот что удивительно. Она даже чуть выше приподняла подбородок. И стала ждать, когда дойдет очередь до их кареты.
     Слуга отворил дверцы. Первой наружу выбралась бабушка, за ней мать. Вдвоем они встали по сторонам, ни дать ни взять уже представляя ее, и слуга помог ей выйти. Она встала на дорожку, и маленький Сельден, невероятно приглаженный и причесанный, церемонно подал бабушке руку. Роника Вестрит улыбнулась и приняла его руку.
     Все кругом было таинственным и волшебным. По концам ступеней стояли маленькие разноцветные стеклянные чашечки, внутри каждой горела свеча. По ступеням поднимались члены других семейств, одетые в самые лучшие свои наряды. Они несли символические приношения торговцам из Дождевых Чащоб. Приношение Вестритов несла Кефрия, ведь она теперь носила звание торговца. Это был простой резной деревянный поднос, когда-то привезенный дедушкой Ефроном с далеких островов Пряностей. На подносе стояли шесть маленьких горшочков домашних заготовок. Малте было отлично известно, что приношения являлись действительно символическими. Это было простое выражение дружбы и памяти о родстве. И тем не менее она хорошо помнила времена, когда приношение Вестритов бывало, к примеру, штукой радужного шелка, да такой длинной и толстой, что дедушка едва мог сам нести ее, и папа ему помогал. "Какая, впрочем, разница!" - решительно сказала она себе.
     Бабушка словно подслушала ее мысли и шепнула ей на ухо:
     - А знаешь, кто сегодня будет принимать приношения? Наша давняя приятельница - Каолн Фьестрю! Ей всегда очень нравились наши засахаренные вишни. Она поймет, что мы думали именно о ней, когда выбирали подарок. Все будет хорошо!
     "Все будет хорошо..." Малта подняла глаза, глядя на вершину ступеней, и улыбка, появившаяся у нее на лице, была вполне искренней. "Все будет хорошо!" Бесконечное хождение по домашней лестнице под руководством Рэйч принесло свои плоды. Малта изящно тронула пальчиками юбки и приподняла их - чуть-чуть, лишь оторвав нижний край от земли. Она высоко несла голову и смотрела наверх, так, словно никогда даже не задумывалась об опасности самым непотребным образом завалиться, наступив на собственные юбки. Сегодня она шла впереди матери и даже впереди бабушки. Ярко освещенный вход в Зал становился все ближе...
     Она вошла, и ей показалось, будто она никогда прежде здесь не бывала. Ее встретило такое буйство света и красок, что зарябило в глазах. Еще далеко не все гости успели подъехать. Музыканты негромко играли, но танцы как таковые еще не начались. Напротив, люди собирались небольшими группками и разговаривали В дальнем конце Зала виднелись длинные столы, накрытые снежно-белыми скатертями, блиставшие серебром и хрусталем. Это для совместной трапезы, которая должна будет послужить символическим свидетельством дружбы и неувядаемого родства. Малта обратила внимание, что возвышение, обыкновенно предназначенное для гостей из Чащоб и членов удачнинского Совета, было существенно расширено. Вне всякого сомнения, там, за высоким столом, предстояло сидеть кроме прочих и сатрапу с Подругами. Малта даже задумалась: что это - честь? Или правителя страны просто выставляли на всеобщее обозрение?
     Она покосилась назад, на членов своей семьи. Мама и бабушка уже втянулись в светский ритуал узнавания и приветствия старых знакомых. На краткое время ее предоставили самой себе, и она могла без помех оглядеться. "Вот и кончается детство, - подумала она с невольной улыбкой. - В самый последний раз я могу ходить и разговаривать без особой оглядки на сословную спесь..."
     С момента, когда ее представят, она будет связана по рукам и по ногам неписаными правилами Удачного. Как тут не улучить последнюю возможность одной прогуляться кругом Зала?
     Но вот ее внимание привлек кто-то одновременно знакомый и незнакомый. К ней неслась Дейла Трелл - благоухающая духами, в облаке шуршащего шелка. Искрящиеся синие камни сверкали у нее на шее, на запястьях и на тонких серебряных цепочках, вплетенных в высокую прическу. Губы и веки Дейлы были искусно подведены. Она держалась прямо, точно аршин проглотивши, а вежливая улыбка на лице казалась нарисованной, как у куклы. Малта даже моргнула, чуточку напуганная неожиданной взрослостью Дейлы. Та этак холодновато смотрела на нее... Тем не менее Малта вдруг осознала, что под этой сияющей оболочкой таилась все та же Дейла Трелл, и широко улыбнулась подруге. Ухватив обе ее руки, она пылко пожала их и сказала:
     - Ну вот!.. Скажи, ты вправду верила, что это наконец произойдет?..
     На лице Дейлы, застывшем в маске доброжелательного интереса, не дрогнул ни один мускул. Зато сердце Малты успело перевернуться. Если Дейла сейчас проявит высокомерие, значит...
     Но тут деревянная улыбка Дейлы все же чуточку ожила. Она притянула Малту поближе к себе и шепнула:
     - Ну, я весь день сама не своя! Даже есть боялась - а то, думаю, еще начнет в животе бурчать! И вот приехали, и у меня таки бурчит - с голоду! Как у медведя какого! Малта, на тебя вся надежда! Посоветуй, что делать, если, к примеру, я буду с кем-нибудь разговаривать или танцевать, а оттуда - пи-и-и-иоу?..
     - А ты укоризненно посмотри на кого-нибудь другого, - в шутку посоветовала Малта. Дейла чуть не захихикала, но вовремя вспомнила о своем новом достоинстве. И быстренько вскинула веер, прикрывая смеющееся лицо.
     - Давай вместе пройдемся, - обратилась она к подруге. - И расскажи мне, пожалуйста, что ты слышала о происходящем в Удачном? А то я как в комнату ни войду, папа и Сервин немедленно прекращают все разговоры. Они говорят, что не хотят пугать меня такими вещами, которых я все равно не пойму. А мама только и рассуждает о том, что я не должна растопыривать локти да как быть, если я уроню что-нибудь со стола. Спятить можно!.. Слушай, неужели вправду может случиться война? Киттен Шайев, например, говорит, будто прямо сегодня, когда мы будем праздновать на балу, калсидийцы точно ворвутся в город, все сожгут и нас поубивают!.. - Дейла выдержала драматическую паузу, нагнулась к самому уху Малты и, прикрывшись веером, прошептала:
     - Вообрази только, что, по ее мнению, они собираются над нами сотворить!..
     Малта погладила руку подруги, желая утешить ее:
     - Думается, вряд ли они на это отважатся, пока здесь среди нас будет сатрап, с которым они вроде союзничают! Нашим торговцам ведь в случае чего всего-то и потребуется, что его в заложники взять. То, что он приехал на берег самым первым и даже без всякой калсидийской охраны, убеждает: он в самом деле приехал для мирных переговоров. И, что немаловажно, мы далеко не все здесь собрались! Живые корабли по-прежнему стоят дозором поперек гавани, и я слышала, что рыбаки с Трех Кораблей тоже приглядывают, что к чему, плавая кругом на своих лодочках! Все за то, что сегодня мы можем спокойно повеселиться!
     Дейла только головой покачала от изумления:
     - И как только это у тебя получается? С таким знанием дела обо всем судишь! Иной раз с тобой разговариваешь - ну просто почти как с мужчиной!..
     В первый миг Малта чуть не поперхнулась, но потом решила, что Дейла таким образом хотела сделать ей комплимент. Она хотела было передернуть плечами, но вовремя вспомнила, что ей следует вести себя, как положено даме. И она ограничилась тем, что слегка подняла бровь:
     - Ну, наверное, это оттого, что женщинам из нашей семьи последнее время приходится самим о себе заботиться... А мои мама и бабушка полагают - моя защита не неведение, а, наоборот, способность разбираться в происходящем... - И она понизила голос:
     - Кстати, ты слышала, что калсидийцы пропустили "Кендри" в гавань? Он совсем недавно ошвартовался, так что мы еще не получили известий, но я смею надеяться, что с ним прибыл Рэйн...
     С чего она взяла, будто Дейла должна была порадоваться за нее? У той, напротив, сделался озабоченный вид:
     - Ох, не обрадуют такие новости Сервина... Он-то думал непременно потанцевать сегодня с тобой раз или два... а то или больше, если бы здесь не было твоего воздыхателя!
     - Но ведь мне, - не утерпела Малта, - позволено будет сегодня танцевать с теми, с кем мне будет угодно? Я ведь Рэйну слова пока еще не давала! - И сама почувствовала, как всколыхнулись старые привычки:
     - Да, пожалуй, я приберегу один танец для Сервина. И возможно, еще кое для кого, - добавила она с таинственным видом. Потом, дав себе волю, обежала глазами пространство Зала, задерживая взгляд на молодых мужчинах. И спросила Дейлу так, словно они вместе выбирали сладости с блюда:
     - А ты с кем собираешься первый танец танцевать?
     - Четвертый, ты хотела сказать. У меня тут отец, брат и дядя, и каждый намерен потанцевать со мной после того, как я буду представлена... - Ее карие глаза вдруг округлились:
     - Ты знаешь, вчера мне такая жуть приснилась! Как будто меня представляют и я всем отдаю поклон... и вот тут-то швы расползаются, и у меня падает юбка!.. Я аж от собственного крика проснулась!.. Можешь вообразить себе худший кошмар?!
     Тут у Малты пробежал по спине легкий холодок... Яркий свет в зале как будто померк, музыка отдалилась и стихла... Она стиснула зубы, усилием воли разгоняя подступившую черноту.
     - Вообще-то могу, - сказала она. - Но смотри-ка, слуги уже стоят наготове у стола с закусками! Пошли возьмем что-нибудь, чтобы у тебя в животе урчать перестало!

***

     Давад Рестар вытер потные ладони о колени. И кто бы мог поверить в подобное?.. Он ехал на летний бал, как ездил все прошлые годы, но на сей раз не один, о нет, не один!.. Напротив него в карете сидел сам джамелийский сатрап. А рядом с государем - красавица Подруга по имени Кикки. В совершенно немыслимом платье, состоявшем сплошь из перьев и кружев. Рядом же с Рестаром сидела одетая гораздо более скромно - в простое платье цвета сливок, - но занимающая важное положение госпожа Серилла. Он, Давад Рестар, поведет их на бал. И будет сидеть рядом с ними за столом. И представлять их высшему обществу Удачного. Вот так-то. Вот так!..
     Ох, и покажет же он им всем...
     Он все отдал бы, лишь бы его возлюбленная жена дожила до этого вечера и увидела его своими глазами...
     Воспоминание о Дорилл вызвало кратковременную тень на его челе. И она, и сыновья Давала умерли много лет назад, когда торговцы из Чащоб принесли с собой в низовья реки бедствие, вошедшее в историю Удачного под именем Кровавого мора. Сколь многие умерли тогда, сколь многие!.. Особая жестокость мора была в том, что он оставил жизнь Даваду и тот с тех пор жил один, без конца разговаривая с тенями умерших, пытаясь вообразить, что они сказали бы или подумали о его каждодневных делах... Давад вздохнул и попробовал вернуть ускользнувшее чувство острого наслаждения настоящим. Дорилл радовалась бы за него и гордилась им. В этом он был уверен.
     Придется и другим торговцам Удачного признать, хотят они того или нет, что он-то был среди них самым проницательным и прозорливым. Сегодня Давад собирался свести всех со всеми. Сегодня сам сатрап будет ужинать среди них, и тут-то они вспомнят, что значит для Удачного Джамелия. А потом неделя полетит за неделей, и он, Давад, все время будет рядом с сатрапом, вместе с ним и его Подругами сводя на нет брешь между старинными семействами и "новыми купчиками"... Что касается барышей, которые все это дело должно было ему принести, то они поистине не поддавались никакому исчислению. Уже не упоминая того приятного обстоятельства, что оно вернет ему его положение среди старинных торговцев. Придется-таки им снова признать в нем равного. И даже более - согласиться, что он много-много лет провидел будущее гораздо зорче любого из них...
     Давад улыбнулся собственным мыслям и стал заново прокручивать завершающий штрих к своим стратегическим планам на сегодняшний вечер. Кикки с Сериллой, понятное дело, красавицы, но с Малтой Вестрит их смешно даже сравнивать. Да, они бесподобны как Сердечные Подруги, мыслительницы и подательницы мудрых советов. Однако сегодня Давад намеревался познакомить сатрапа с той, которая должна была сделаться ни больше ни меньше как сатрапессой. Он нимало не сомневался, что красота Малты уложит молодого сатрапа буквально наповал, и уже представлял себе, в какой небывалый праздник превратится их свадьба. Последуют одна за другой две церемонии: одна в Удачном, вторая в Джамелии. И конечно, Давад Рестар посетит обе. Тем самым, помимо прочего, будет спасено состояние Вестритов, а сам он будет оправдан в глазах Роники. Ну, а Удачный и Джамелия окажутся связаны уже навеки. И Давад Рестар останется в людской памяти как человек, примиривший два города. Пройдут годы, и дети сатрапа еще назовут его дядюшкой Давадом...
     Он даже хихикнул про себя, улетев мыслями далеко в славное будущее. Хихикнул - и обратил внимание, что Подруга Серилла непонимающе смотрит на него. Ему вдруг стало всей душой жалко ее. Уж конечно, после того как сатрап женится на девушке из Удачного, Серилла станет ему совсем не нужна. Давад наклонился к ней и ободряюще похлопал ее по колену.
     - Не горюй из-за своего простенького платьица, - шепнул он ей на ушко. - Я уверен, тебе окажут должные почести, достойные твоего положения при дворе, и не обратят никакого внимания, во что ты одета!
     Какое-то мгновение бедняжка просто таращила на него глаза. Потом она улыбнулась:
     - Ах, господин торговец Рестар. Как же ты добр, как пытаешься добрым словом поднять настроение...
     - Да какая тут особая доброта, - отмахнулся Давад. - Просто хочу, чтобы ты чувствовала себя легко и спокойно!
     И, довольный собой, откинулся к спинке сиденья. Да, сегодняшний вечер будет поистине судьбоносным. Давад в том нимало не сомневался.

ГЛАВА 32
БУРЯ

     - Малта! Дейла! Сколько можно бродить неизвестно где! Вас уже скоро представлять будут! - Голос Кефрии прозвучал обеспокоенно, но совсем не сердито. - Дейла, я только что видела твою мать: она искала тебя возле фонтана. Идем со мной, Малта!
     Она обнаружила обеих девочек за колонной около входа - они исподтишка смотрели на новоприбывших. Самое изысканное платье, по их обоюдному мнению, было у Киттен Шайев; какая жалость, что фигура у нее совершенно не подходила к линии выреза. Тритта Редорф явилась в шляпке, которая была явно великовата, но зато при каком веере!.. Крион Трентор заметно растолстел, с тех пор как начал приударять за Риэлль Крелл, и тем самым лишил себя грустного поэтического очарования. И его-то они некогда считали красавцем?.. Непостижимо. А вот Роэд Керн, по обыкновению крутой и опасный. Дейла чуть в обморок не хлопнулась при его появлении, Малта же, странное дело, подумала, что у Рэйна плечи не в пример шире.
     Жители Чащоб, которых легко было узнать по вуалям и капюшонам, появлялись один за другим и перемешивались с удачнинцами. Малта все высматривала Рэйна, однако тщетно.
     "Но как же ты узнаешь его? - все выспрашивала Дейла. - Они все одинаковые! Запакованные с ног до головы ... "
     Малта испустила ответный вздох, продолжая играть роль себя-в-прошлом-году:
     "Да уж небось узнаю, не бойся. Как увижу, так сердце и подпрыгнет... "
     Дейла сперва посмотрела на нее круглыми от изумления глазами, но потом они обе приглушенно расхохотались.
     Пока они подсматривали и шушукались, неловкость, возникшая между ними этой весной, растаяла без следа. Дейла заверила Малту, что ткани, пошедшие на ее платье, на три головы превосходили все, что можно было достать в нынешние времена. Малта же в ответ клялась, что лодыжки у Дейлы никакие не толстые, но даже если у нее и есть какие-то основания быть ими недовольной - что за беда? Все равно сегодня их ни одна живая душа не увидит!..
     Словом, давно уже Малта не чувствовала себя так по-девчоночьи здорово. Послушно уходя от подруги следом за матерью, она даже спрашивала себя, а надо ли было ей так торопиться во взрослую жизнь, оставляя в прошлом такие вот славные моменты?..
     Девушки, которым сегодня предстояло быть представленными, держались за ширмой, унизанной цветами и образовывавшей подобие алькова. Отцы, собиравшиеся представлять их и в дальнейшем вести по Залу в первом для них взрослом танце, нервно топтались снаружи, в то время как внутри за