сегодня, когда  он
позволил  себе  немного  поваляться  в  постели,  Кефрия  сразу  затаила
надежду, что настроение супруга меняется к лучшему. Когда же он сообщил,
что нынче они вместе  позавтракают  -  надежда  переросла  почти  что  в
уверенность. Но.., когда они наконец заговорили об Уинтроу,  она  тотчас
распознала в его голосе такие знакомые  нотки.  И  поняла,  что  спорить
бесполезно.  Если  она  хотела  мира  в  семье,  с  надеждами  следовало
распроститься.
   Вот уже две недели  прошло  с  того  дня,  когда  Кайл,  влепив  сыну
затрещину, отослал его на корабль. И за все это  время  он  ни  разу  не
заговорил об Уинтроу первым. А когда Кефрия принималась расспрашивать  -
отвечал односложно. Она чувствовала себя почти так же, как  когда-то,  в
первые дни после его отбытия в монастырь. Не имея представления  о  том,
что с ним сталось, она даже поволноваться за него как следует не  могла,
ибо не знала, о чем следует беспокоиться. Ей просто мерещились неведомые
опасности,  расплывчатые,  безымянные  и  оттого  еще  более   страшные.
Мерещились все время, пока ее ум  не  оказывался  занят  чем-либо  иным:
Кефрия переживала то за мать, молча несшую  свое  горе,  то  за  Альтию,
пропавшую неизвестно куда. Что ж, ей оставалось утешаться хоть тем,  что
на сей раз она доподлинно знала, где находится Уинтроу.  И  потом,  Кайл
был ему все же отцом. Уж он не допустит,  чтобы  с  мальчиком  произошло
какое-либо несчастье. И не утаит от нее, если в самом деле будет  о  чем
беспокоиться. Кому, как не отцу, лучше всех знать, как следует поступать
с сыном?.. Да и твердая рука  все  же  великое  дело  и  иногда  ой  как
требуется! В конце концов, что она, Кефрия, могла понимать в  воспитании
подрастающих мальчиков?..
   Она глубоко вздохнула, силясь привести нервы в порядок, и  перешла  к
следующей теме:
   - А.., приходила ли Альтия к кораблю?
   Кайл сдвинул брови.
   - Ни разу с того дня, когда ее прогнал прочь этот идиот  Торк.  Я  же
распорядился только на борт ее не пускать, но с  причала  гонять  ее  не
приказывал. Жалко, что у недоумка не хватило соображения  позвать  меня,
когда она появилась. Уж я бы силком оттащил  ее  туда,  где  она  должна
находиться - домой!
   Было вполне очевидно, что мнением самой Альтии по данному вопросу  он
интересовался в самую последнюю очередь. Если интересовался вообще.
   В комнате никого не было, только горничная прислуживавшая за  столом,
но Кефрия невольно понизила голос:
   - Представь, она даже не зашла навестить маму. Я знаю, я  спрашивала.
Она вообще дома не появлялась! Кайл,  как  ты  думаешь,  где  она  может
сейчас быть? Мне уже кошмары по ночам снятся. Что если ее убили?  Или..,
похуже что сделали? А сегодня ночью мне знаешь  какая  мысль  пришла?  А
вдруг она.., как-нибудь тайно пробралась на  Проказницу?  У  нее  всегда
была такая прочная связь  с  кораблем...  И  у  нее  достанет  упрямства
проникнуть на борт, где-нибудь спрятаться и  тихо  сидеть,  пока  вы  не
уйдете далеко в море и возвращаться станет слишком хлопотно, и...
   - На корабле ее нет. - Тон, которым  произнес  это  Кайл,  однозначно
свидетельствовал о его отношении к женским глупостям.  -  Скорее  всего,
она прячется где-нибудь в городе. Кончатся денежки -  и  заявится  домой
как миленькая... Так вот, когда это произойдет, я хочу, чтобы ты была  с
ней построже. Никаких чтобы мне ахов, охов и рассказов о том, как вы  за
нее волновались. Не квохчи, как курица. И с бранью на  нее  не  налетай,
она ее пропустит мимо ушей. Просто прояви твердость. Держи ее без гроша,
пока не начнет вести себя как положено. Да и  потом  вожжи  не  очень-то
распускай! - Он дотянулся через стол и ласково взял руку жены, что плохо
вязалось с его жесткими речами:
   - Могу я довериться тебе в этом, дорогая? Ты ведь сделаешь  это?  Для
ее же блага, так?
   - Ну... - замялась Кефрия. - Это будет не особенно  просто...  Альтия
привыкла добиваться своего. И потом, наша мама...
   - Я знаю.  Твоя  мать  сейчас  сомневается  в  правильности  решений,
которые недавно  приняла.  Поэтому  в  нашем  деле  она  очень  скверный
советчик. Она только что потеряла мужа и боится лишиться еще  и  дочери.
Но она вернее всего потеряет Альтию именно в  том  случае,  если  начнет
потакать ее диким  выходкам.  Если  же  она  хочет,  чтобы  у  нее  были
по-прежнему две дочери, пусть вынудит ее вернуться домой и  начать  жить
как подобает. Я, впрочем, догадываюсь, что твоя  мать  сейчас  несколько
иначе смотрит на вещи... И тем не менее, дай ей какое-то время,  Кефрия.
Если уж на то пошло, дай время им  обоим.  Обожди  немного,  и  они  еще
увидят нашу правоту, еще придут нас же с тобой благодарить. Э.., что там
еще?
   Кайл и Кефрия оглянулись на стук в дверь. Из-за угла выглянула Малта.
   - Можно войти? - осведомилась она боязливо.
   - У нас с твоей матерью важный разговор, - непререкаемо заявил  Кайл.
По его мнению, на этом вопрос был исчерпан, и, более не глядя  на  дочь,
он  снова  повернулся  к  жене.  -  Я,  знаешь  ли,  тут  выкроил  время
просмотреть  счета  и  бумаги,  касающиеся  наших  владений  на  севере.
Арендаторы  фермы  в  Инглби,  оказывается,  последние   три   года   не
выплачивали полную ренту. Надо их выселить. Или ферму продать.  Одно  из
двух.
   Кефрия взяла свою чашку и сжала ее покрепче обеими руками.  Когда  ей
приходилось противиться мужу, она всякий раз ужасно нервничала, и  порою
от этого у нее начинали дрожать руки. Она знала, что Кайл страшно  этого
не любил.
   - Ферма в Инглби, - сказала она, - принадлежит маме. Это  была  часть
ее приданого при замужестве. А живет там ее бывшая нянька с  мужем.  Оба
они уже совсем старенькие. Мама всегда говорила Тэтне, что непременно  о
ней позаботится, так что...
   Кайл так стукнул чашкой  о  блюдце,  что  чай  выплеснулся  на  белую
скатерть. И сердито, раздосадованно вздохнул.
   - Вот такого рода рассуждения нас и пустят когда-нибудь по миру. Нет,
Кефрия, я не против благотворительности. И я всей  душой  за  то,  чтобы
хранить верность прежним друзьям. Но если твоей матери так уж приспичило
позаботиться о  чете  старых  развалин,  пусть  бы  перевезла  их  сюда,
разместила во флигеле, где живут слуги, и заняла каким-нибудь  делом,  с
которым они еще способны справляться Им тут и удобней было бы, и  пользу
какую-никакую  бы  приносили.  Но  целую  ферму  им  отдавать?  Чтобы  я
понимал...
   - Тэтна выросла в Инглби... - начала было Кефрия. Но тут же осеклась,
испуганно  ахнув:  мозолистая  ладонь  Кайла  с  силой   опустилась   на
столешницу.
   - А я, - сказал он, - вырос во Фроммерсе, но там никто не подарит мне
дома, когда я состарюсь и разорюсь оттого,  что  хозяйство  как  следует
вести не умел! Вот что, Кефрия. Помолчи чуток и дай  мне  закончить  то,
что я тебе пытаюсь сказать. Мне отлично известно, что ферма  принадлежит
твоей матери.  Мне  известно  и  то,  что  у  тебя  нет  права  напрямую
распоряжаться ее собственностью. Я просто хочу, чтобы ты передала ей мой
совет.  И  предупредила,  что  деньги  из  наследства  твоего  отца   на
поддержание этой  фермы  тратиться  больше  не  будут.  Никакого  больше
дармового ремонта и всякого такого прочего. Если они там не  могут  сами
себя обеспечивать, пускай все так и приходит в негодность. Ее  воля.  Но
деньги на ветер бросать мы больше не будем. Вот и все, что  я  собирался
сказать.  -  Тут  он  неожиданно  повернулся  на  стуле,  и  его   палец
изобличающе указал в сторону двери:
   - Теперь ты, Малта. Ты что, подслушивать взялась за старшими? Если ты
желаешь поступать, точно пронырливая девочка-служанка, я тебя быстренько
и работать вместе со слугами приставлю...
   Малта вновь высунулась из-за угла, за которым стояла. Вид у нее был в
достаточной мере напуганный:
   - Прости, прости, папочка. Я просто хотела дождаться, пока вы с мамой
кончите говорить. Мне надо тебе что-то сказать...
   Кайл испустил страдальческий вздох. И скосил глаза на жену:
   - Когда наконец дети будут приучены не перебивать взрослых, Кефрия?..
Ладно, Малта, входи. Я вижу, ты все равно неспособна ждать вежливо  и  с
терпением. Ну, что тебе?
   Малта на цыпочках проникла  в  комнату,  но  потом,  видя,  что  отец
недовольно хмурится, быстренько подбежала. Встала перед ним и  торопливо
присела в поклоне. И объявила, стараясь не смотреть на мать.
   - Тут недавно был летний бал... Мы не ходили туда  из-за  дедушки,  я
понимаю. Но через семьдесят два дня  состоится  бал  в  честь  праздника
урожая...
   - И что?
   - Я хочу пойти.
   Отец раздраженно мотнул головой:
   - Ну и в чем дело? Хочешь - и пойдешь. Ты же всегда ходила на балы. С
шестилетнего возраста. Как и все члены купеческих семейств.  Кроме  тех,
кто должен ходить в море, как я. Думается, кстати, я не успею  вернуться
ко времени этого бала. Но ты-то пойдешь и сама  это  знаешь.  Чего  ради
пристала?
   Малта украдкой глянула на мать, увидела неодобрение у нее на  лице..,
и вновь самым честным образом уставилась на отца:
   - А вот мама говорит, что в этом году мы, может, и не  пойдем.  Из-за
траура по дедушке. - И набрала в грудь побольше воздуху:
   - А еще она говорит, что, даже если мы и пойдем, я еще слишком  мала,
чтобы шить мне настоящее бальное платье. А я, папочка, ну  так  не  хочу
идти на Осеннее Подношение в детском платьице!.. Ну почему  Дейла  Трелл
во взрослом платье пойдет? Она мне ровесница!
   - Делла Трелл на одиннадцать месяцев старше тебя, - вмешалась Кефрия.
Она сама чувствовала, как вспыхнули у нее щеки. Как смела ее дочь прийти
с этим к отцу? Тоже, нашла великую несправедливость! - И лично я  весьма
удивлюсь, - продолжала она, - если Дейла  действительно  будет  на  балу
одета как взрослая. Я сама была впервые представлена на балу  Подношения
как женщина, когда  мне  уже  стукнуло  пятнадцать..,  даже  шестнадцать
почти! И потом, у нас же траур! Какие обновки? Нам не подобает...
   - А платье может быть и темным. И Карисса Крев  почему-то  ходила  на
бал всего через два месяца после того, как умерла ее мать!
   - Мы, - сказала Кефрия твердо, - пойдем на осенний  бал  только  если
твоя бабушка это одобрит. А я не думаю, чтобы она одобрила. Но даже если
мы пойдем, ты будешь одета так, как подобает девочке твоего возраста.
   - Ты меня одеваешь, как маленькую! - выкрикнула Малта. Она прямо-таки
надрывалась от горя и несправедливости. - А я больше не маленькая! Папа!
Папочка!.. Она меня заставляет ходить в юбках до щиколотки!.. С  рюшками
и оборками по краю!.. Все боится, что я по лужам бегать начну! И  волосы
заплетать заставляет, как будто мне семь лет, и  бантики  на  воротничке
завязывать, и носить только цветы, а украшения не разрешает, и...
   - Хватит! -  попробовала  Кефрия  приструнить  дочь.  Но  тут,  к  ее
несказанному удивлению, Кайл раскатисто рассмеялся.
   - Ну-ка, Малта, поди сюда. Только сперва слезки утри. Вот так.  -  И,
когда дочь приблизилась, усадил ее к себе на колени:
   - Значит, ты думаешь, что уже доросла одеваться как взрослая женщина?
Этак ты скоро потребуешь, чтобы мы поклонникам в  гости  к  тебе  ходить
разрешили.
   - Папочка, осенью мне уже будет тринадцать... - начала было Малта, но
он прижал палец к губам:
   - Ш-ш.., тихо. - И посмотрел через ее голову на жену. - Допустим,  вы
пойдете на бал, - начал он осторожно. - Ну и что  страшного  произойдет,
если на девочке будет бальное платье?
   - Но она еще маленькая!.. - вскинулась Кефрия.
   - Да уж прямо, - улыбнулся  Кайл.  В  его  голосе  звучала  отцовская
гордость. - Скажешь тоже. Посмотри внимательнее на  свою  дочь,  Кефрия.
Маленькие девочки не бывают такими.., округлившимися. Как  говорила  моя
матушка: "Мальчик становится мужчиной, когда делается способен  доказать
свое мужество. А девочка становится взрослой женщиной, когда ей приходит
желание повзрослеть". - Он погладил туго заплетенные волосы Малты, и она
ответила ему сияющим взглядом. Потом с мольбой посмотрела на мать.
   Кефрия попыталась не показать, какое потрясение испытала. Вот уж чего
она никак не ждала, так это того, что муж примет сторону дочери.
   - Кайл, - выговорила она. - Малта. Но это же  .,  как-то  нехорошо..,
так не принято...
   - И что тут  нехорошего?  Кому  что  повредит?  В  этот  год  или  на
следующий - велика ли разница, когда именно она станет надевать  длинные
юбки. Лишь бы они ей шли...
   - Но ведь ей всего двенадцать...
   - Почти тринадцать! - Малта почувствовала слабину и принялась усердно
давить. - Ну мамочка, ну скажи "да"! Ну пожалуйста! Скажи,  что  в  этом
году я пойду на Осеннее Подношение и буду  одета  в  настоящее  взрослое
бальное платье...
   - Нет. - Кефрия была намерена до последнего  стоять  на  своем.  -  Я
сказала: мы пойдем, только если твоя бабушка того  пожелает.  Иначе  это
будет против всяких приличий. И ты меня не переубедишь.
   - Но если мы все-таки пойдем? Если? -  принялась  канючить  Малта.  И
снова повернулась к отцу:
   - Ну папочка, ну скажи, что если мама позволит пойти  на  бал,  то  у
меня будет взрослое платье...
   Кайл обнял дочь, прижимая к себе.
   - Может, на этом и договоримся? - предложил он Кефрии. И обратился  к
Малте:
   - Итак, ты идешь на бал только если идет твоя бабушка.  И  чтобы  мне
никакого нытья по этому поводу. Но если она решит идти, ты  тоже  идешь,
причем в бальном платье.
   - Ой, папочка! Спасибо, папочка!
   Малта сияла так, словно он исполнил величайшее желание всей ее жизни.
Кефрия же испытала нечто столь похожее на гнев, что у  нее  даже  голова
слегка закружилась.
   - А теперь ступай, Малта, - сказала она. - Мы с твоим  отцом  еще  не
кончили говорить. И раз уж ты собралась одеваться как взрослая, придется
тебе проявить сноровку,  как  взрослой.  Я  хочу,  чтобы  ты  быстренько
закончила вышивку, которая у тебя вот уже три недели на пяльцах.
   - Но это же целый день займет! - снова возопила возмущенная Малта.  -
А я хотела еще к Кариссе зайти, а потом с нею вместе  на  улицу  Ткачей,
присмотреть ткани для...
   Недовольный крик, впрочем, скоро перешел  в  бормотание,  а  потом  и
вовсе  умолк:  Малта  разглядела  выражение  лица  матери  и   правильно
истолковала ею. Она закрыла рот и опрометью удрала из комнаты.
   Как только она скрылась из глаз, ее отец  заразительно  расхохотался.
По мнению Кефрии, худшей обиды нанести ей он не  мог.  Кайл  заметил  ее
обиженный взгляд, но, вместо того чтобы загладить неловкость, рассмеялся
еще веселее.
   - Посмотрела бы ты сейчас на себя в зеркало!  -  кое-как  выдавил  он
наконец. - Как ты смешно дуешься оттого, что дочка тебя на  кривой  козе
сумела объехать. Ну и что я, по-твоему, должен был делать? Сама  знаешь,
что она моя любимица и всегда ею была. А кроме того... Ну в самом  деле,
что плохого случится, если она во взрослом платье пойдет?
   - Это привлечет к ней внимание, которое она еще не научена  правильно
воспринимать. Кайл.., когда девушка в первый раз надевает бальное платье
ради праздника Подношения, это означает не просто лишний клок  ткани  на
юбку. Это значит, что отныне она представлена всему Удачному  как  новая
женщина своего семейства. Отныне за ней  позволено  ухаживать.  И,  если
кто-нибудь попросит ее руки, семья обязана будет  всерьез  рассматривать
это предложение...
   - Ну и что? - Кайл слегка ерзнул на стуле. - Мы же не  обязаны  сразу
говорить "да"...
   Кефрия неумолимо продолжала:
   - Ее станут приглашать танцевать. И не мальчики-ровесники, с которыми
она до сих пор танцевала. Они-то до сих  пор  еще  мальчишки,  а  она  -
взрослая девушка. Она будет танцевать с мужчинами. Молодыми и старыми. А
она.., мало того, что танцевать толком не  умеет,  она  еще  не  обучена
тому, как вести беседу с мужчинами. Она понятия не  имеет,  как  вежливо
избавляться от.., нежеланных знаков  внимания.  Она  может  по  незнанию
сказать или сделать нечто такое, в  чем  разглядят  скрытое  приглашение
продолжать. Может нервно заулыбаться или  глупо  хихикнуть,  чем  только
подстегнет назойливого кавалера. Как жаль, что ты дал ей разрешение,  не
обсудив сперва со мной что к чему!..
   Некоторое смущение Кайла в один миг сменилось раздражением. Он резким
движением поднялся и швырнул салфетку на стол:
   - Все понятно! Может, мне вообще переселиться жить на корабль,  чтобы
не мешать тебе направлять дела и судьбы этой семьи? Ты, кажется,  совсем
забыла, что Малта - не только твоя дочь, но и моя! И если  к  двенадцати
годам она не умеет ни танцевать, ни вести себя в обществе, - может, тебе
на себя оборотиться с упреками по этому поводу?..  Сперва  ты  отсылаешь
моего сына к жрецам в монастырь, а теперь еще и  от  всякого  участия  в
воспитании дочери отстранить хочешь?
   Кефрия уже висела у него на рукаве:
   - Кайл, Кайл! Ну пожалуйста, сядь. Я совсем  не  это  имела  в  виду.
Конечно, я очень хочу, чтобы мы вместе растили  наших  детей.  Просто..,
нам следует быть очень осторожными во всем, что касается  доброго  имени
Малты. Мы же хотим, чтобы у нее была репутация, какая  подобает  девушке
из хорошей семьи...
   Но Кайла не так-то просто было утихомирить.
   - Вот и займись с ней танцами, светскими манерами и  чем  там  еще..,
вместо того чтобы за вышивку ее засаживать. А у меня и на корабле хлопот
полон рот. И сопляк, из которого мужика делать надо. Причем  сопляком-то
он стал из-за решения, которое через мою голову приняли!
   Он стряхнул руку Кефрии с рукава, словно сшиб  муху.  И  стремительно
вышел из комнаты.  Кефрия  так  и  осталась  стоять,  зажимая  себе  рот
ладонью...
   Некоторое время спустя она вернулась к своему стулу и медленно  осела
на сиденье. Попробовала перевести дух и поднесла руки к вискам. В голове
стучало, а глаза жгли невыплаканные слезы. Сколько  напряжения,  сколько
ссор за последние дни... Ей казалось, что в этом доме уже целую вечность
не бывало ни минуты покоя. Кефрии вдруг мучительно захотелось  вернуться
в те благословенные времена, когда отец был деятелен и здоров  и  они  с
Альтией ходили в море на корабле, а она  с  матерью  сидела  себе  дома,
управляясь с детьми и хозяйством...
   В те времена каждое возвращение Кайла в гавань  становилось  для  нее
праздником. Он тогда был капитаном "Отважного", и люди отзывались о  нем
только хорошо. И красив-то он, и смел,  и  воспитан...  Когда  он  бывал
дома, они с ним каждый день допоздна валялись в  постели,  а  потом  под
ручку прогуливались по улицам. Он всякий раз  привозил  полный  сундучок
подарков - детям и ей, а она с ним чувствовала себя, точно в первый день
после свадьбы. Но когда ему пришлось взять под свое начало "Проказницу",
он  сразу  стал  таким..,  серьезным.  И  таким..,  таким...  -   Кефрия
безуспешно пыталась подыскать нужное слово. Властолюбивым, -  подумалось
ей, но она отмела эту мысль. "Он просто принял на себя  ответственность,
-  решила  она.  -  И  со  времени  кончины   отца   распространил   эту
ответственность буквально на все. Не только на семейный корабль, но и на
ведение дома, управление земельными владениями,  воспитание  детей...  И
даже, - горестно добавила она про  себя,  -  хочет  распоряжаться  моими
матерью и сестрой..."
   ...А раньше они с  ним  допоздна  разговаривали  по  вечерам.  Просто
болтали ни о чем,  и  это  им  нравилось.  Кайлу  нравилось  распахивать
оконные занавеси, чтобы лунный свет без помех  заливал  их  постель.  Он
рассказывал ей о  ярости  штормов,  которые  ему  довелось  пережить.  О
великолепии корабля, идущего на всех парусах... А как он смотрел на  нее
тогда, как прикасался! И она понимала, что значит для  него  не  меньше,
чем море...
   Теперь он очень мало с ней говорил. Разве только о том, как  продавал
груз и брал на борт новый. Он без конца напоминал ей, что разорение  или
процветание семейства Вестритов зависело отныне токмо и  единственно  от
него. И вновь и вновь клялся,  что  вот  ужо  преподаст  урок  торговц