устно.
   Иногда, вот как теперь, Гентри начинало  казаться,  что  за  всю  его
жизнь с ним ничего по-настоящему веселого и не случалось.
   - Со змеями я  все  равно  поделать  ничего  не  могу,  -  сказал  он
Проказнице.
   - Знаю, знаю... Я должна сама справиться с этим. И  я  справлюсь.  Но
сегодня.., это не змеи. Это нечто другое...
   -  Что  же?  -  спросил  он  терпеливо.  "Она  свихнулась.  Ну  точно
свихнулась... И я помог довести ее до подобного состояния!"
   Иногда ему казалось, что слова  носового  изваяния  следовало  просто
пропускать мимо ушей - так, как если бы  она  была  обычной  рабыней  из
трюма,  молящей  о  милосердии.   Иногда,   наоборот,   Гентри   начинал
усматривать свой прямой долг  в  том,  чтобы  выслушивать  ее  бредни  и
пытаться рассеять владевшие ею беспочвенные страхи. Ибо то, что  он  про
себя  называл  сумасшествием,  на   самом   деле   было   неспособностью
игнорировать человеческое несчастье, до отказа наполнявшее ее  трюмы.  И
он, Гентри, помогал этому несчастью  водворяться  у  нее  на  борту.  Он
приделывал цепи, он заводил на борт рабов, он своими  руками  приковывал
мужчин и женщин в темноте глубоко под палубами, по которым теперь ходил.
Он и теперь обонял вонь,  которую  они  производили  помимо  собственной
воли, и слышал отголоски их криков. "А может, это  не  она  спятила,  а,
наоборот, я? У меня ключ висит на поясе - а я ничего не предпринимаю..."
   -  Я  не  знаю,  что  именно,  -  сказала  Проказница.  -  Но  что-то
надвигается на нас... Что-то очень опасное!
   Гентри показалось, она говорила точно больной ребенок в жару, видящий
кругом себя в потемках персонажей из кошмарного сна. В ее голосе звучала
невысказанная мольба: "Ну сделай так, чтобы они ушли..."
   - Это просто  шторм  собирается,  -  сказал  Гентри.  -  Мы  все  его
чувствуем, да и волны делаются выше. Но с нами все будет хорошо, ведь ты
великолепный корабль. - И попробовал ободрить ее:
   - Небольшая трепка тебе только на пользу пойдет!
   - Нет, - сказала она. - Шторм я рада приветствовать: может, хоть вонь
сделается чуточку меньше. Я совсем не шторма боюсь...
   - Что же я могу для тебя сделать... - пробормотал Гентри. Помедлил  -
и задал свой обычный вопрос:
   - Хочешь, я разыщу Уинтроу и к тебе его приведу?
   - Нет, нет, не надо, - повела она головой. Разговоры об Уинтроу  явно
не доставляли ей удовольствия; она сама не упоминала  о  нем  и  ему  не
давала.
   - Что ж, - сказал Гентри. - Если придумаешь, что я мог  бы  для  тебя
сделать, просто дай знать.
   И повернулся идти.
   - Гентри! - окликнула она торопливо. - Гентри, постой!
   - Да, Проказница? Что такое?
   - Я говорила тебе, чтобы перебрался на другой корабль...  Помнишь,  я
говорила тебе? Чтобы ты себе другое место нашел?..
   - Помню, - кивнул он неохотно. - Помню...
   И снова Гентри  повернулся  идти,  но  тут  же  едва  не  налетел  на
человека, неожиданно шагнувшего к нему из темноты.  Старпом  шарахнулся,
едва не вскрикнув от неожиданности. Мгновением позже он  разглядел,  что
перед ним был всего лишь Уинтроу. Ночь сделала мальчишку, облаченного  в
затасканное тряпье, похожим на бесплотного духа. Уинтроу выглядел  очень
исхудавшим, на бледном - как у любого раба - лице выделялись татуировки,
казалось,  они  ползли  по  щеке.  И  он  до  того   провонял   миазмами
невольничьего трюма, что Гентри отступил прочь еще прежде, чем успел  об
этом подумать. Старпом предпочитал вообще не встречаться с Уинтроу, а уж
посреди ночи да наедине - это  было  удовольствие,  мягко  говоря,  ниже
среднего. С некоторых пор мальчишка начал казаться Гентри этаким ходячим
упреком, живым напоминанием обо всем, чего моряк пытался не замечать.
   - Чего  надо?  -  грубо  спросил  он,  но  ему  самому  показалось  -
прозвучало это как плач.
   - Один из рабов умирает, - просто ответил Уинтроу. - Хорошо бы его на
палубу вынести.
   - Ну и чего ради, если он все равно умирает? -  с  прежней  грубостью
осведомился Гентри, пытаясь спрятать за резкими словами свое собственное
отчаяние.
   - Но почему бы и нет? - спросил Уинтроу негромко. - Когда  он  умрет,
вы же всяко вынесете его наверх, чтобы избавиться от тела. Так почему бы
не сделать это чуть раньше, чтобы он хоть перед смертью чистым  воздухом
подышал?
   - Чистым воздухом? У тебя что, совсем нос заложило? На  этом  корабле
такого места уже не осталось, где бы не смердело!
   - Допускаю, что тебе именно так и  кажется.  Но  ему  точно  было  бы
здесь, наверху, перед смертью легче дышать.
   - Я не могу просто так вытащить раба на палубу и оставить его  здесь!
Кого прикажешь приставить, чтобы за ним присматривать?
   - Я бы и присмотрел, - ровным голосом предложил Уинтроу. - Да и  кому
какая от него может быть угроза? Он  в  таком  жару,  что  будет  просто
лежать, глаз не раскрывая, пока не помрет.
   - Жар? - насторожился Гентри. - Он что, из этих "расписных"?
   - Нет, он из переднего трюма.
   - Тогда почему его лихорадит? У нас до  сих  пор  только  "расписные"
болели! - Гентри говорил сердито и  так,  словно  Уинтроу  был  во  всем
виноват.
   - Его укусила крыса. Его сосед говорит, что с того укуса, похоже, все
и началось. - Уинтроу помялся. -  Может,  его  вообще  следовало  бы  на
всякий случай убрать от других.
   Гентри фыркнул:
   - Думаешь сыграть на моих страхах, чтобы своего добиться, так?
   Уинтроу смотрел на него спокойно, не отводя взгляда:
   - Тогда назови мне хоть одну стоящую причину, по которой  не  следует
вынести этого бедолагу на палубу умирать.
   - У меня нет свободных  людей,  чтобы  таскать  его  туда-сюда  прямо
сейчас. Идет большая волна, шторм надвигается. Мне вся вахта  на  палубе
нужна, до человека, - не ровен час, понадобятся! Мы входим в  пролив  со
сложным фарватером: тому, кого шторм  застигает  именно  здесь,  следует
держать ухо востро!
   - Если ты дашь мне ключ, я сам его наверх вытащу.
   - Ты?.. Вытащишь из переднего  трюма  наверх  взрослого  мужика?..  В
одиночку?..
   - Значит, кто-нибудь еще из рабов мне поможет.
   - Вот что, Уинтроу... - начал Гентри раздраженно,  но  тут  вмешалась
Проказница.
   - Пожалуйста, Гентри, - тихо сказала она. -  Пожалуйста,  пускай  его
вынесут.
   Гентри очень не хотелось им уступать... Почему - он сам не взялся  бы
объяснить. Ему давался шанс явить вполне посильное  милосердие  -  а  он
только желал отказать. Почему? Наверное,  потому,  что,  если  правильно
было  пожалеть  этого  умирающего,  значит..,  значит...   Он   отбросил
беспокоящую мысль. Он, в конце концов, был на этом  судне  старпомом,  у
него была куча обязанностей, и самая основная - поддерживать на  корабле
тот и именно тот порядок, которого пожелал капитан. И даже если бы прямо
сегодня он встал перед ним и заявил: "Это не правильно!" -  что  изменил
бы его единственный голос?
   - Ты, помнится, говорил: если, мол, я  вспомню,  чем  ты  можешь  мне
угодить, чтобы я только сказала, - напомнил корабль.
   Гентри посмотрел  вверх,  на  вечернее  небо,  обложенное  густеющими
облаками. "Если Проказнице не потрафить, она упрется, и тогда шторм  нас
оттреплет вдвое хуже, чем мог бы..." Гентри страсть не хотелось перечить
кораблю именно теперь.
   - Если волнение еще усилится, палубу начнет "мыть", - предупредил  он
их обоих.
   - Думается, - сказал Уинтроу, - он вряд ли заметит...
   - Ох, Са!.. - с чувством воскликнул Гентри. - Я не могу доверить тебе
свои ключи, парень. И не могу  разрешить  вывести  на  палубу  здорового
раба. Ладно - если уж надо это сделать, чтобы  угодить  кораблю,  я  все
сделаю сам! Только давай поторопимся... - И громко прокричал:
   - Эй, Комфри! Присмотри тут, на палубе! Я  иду  вниз.  Понадоблюсь  -
зови сразу!
   - Так точно, старпом!.. - долетело из полутьмы.
   - Валяй, показывай, куда идти, - нарочито грубовато обратился  Гентри
к Уинтроу. - Если в переднем трюме вправду какая хворь  завелась,  всяко
мне самому лучше взглянуть!

***

   Уинтроу молча вел его по  корабельным  недрам...  Он  просто  не  мог
придумать, что бы такого сказать Гентри, кроме просьбы, - а  ее  он  уже
высказал. Он очень болезненно чувствовал всю бездну разницы между ним  и
собой. Гентри, правая рука и надежный советник его отца, был от Уинтроу,
раба и обесчещенного сына, дальше, чем небеса от земли. И  потому,  ведя
Гентри по  направлению  к  набитому  невольниками  переднему  трюму,  он
чувствовал себя так,  будто  ведет  постороннего  знакомиться  со  своим
личным кошмаром.
   Гентри дал ему нести фонарь. Тот отбрасывал  яркий  круг,  освещавший
гораздо больше, нежели  свечки,  к  которым  успел  привыкнуть  Уинтроу.
Оттого ужас человеческого унижения  и  уничтожения  ощущался  еще  вдвое
острей. Уинтроу старался дышать как можно реже,  да  и  то  делая  очень
мелкие вдохи. Это было искусство, которому он успел  обучиться.  Гентри,
шедший сзади, время от времени давился  кашлем,  а  один  раз,  кажется,
старпома едва не стошнило. Уинтроу не оглядывался... Было и так  ясно  -
Гентри как старпом не обязан был сам спускаться в невольничьи трюмы.  Он
и не спускался. У него другие люди в подчинении были - их при надобности
и посылал. Уинтроу про себя весьма сомневался, что его отец  со  времени
выхода из Джамелии вообще заглядывал вниз.
   Поблизости от умирающего им  пришлось  низко  нагнуться.  Здесь  рабы
лежали так плотно,  что,  делая  шаг,  трудно  было  на  кого-нибудь  не
наступить.  При  виде  яркого  фонарного   света   несчастные   начинали
шевелиться и тихонько шушукаться.
   - Вот тот, о ком я говорил,  -  показал  Уинтроу.  И  пояснил  жрецу,
лежавшему рядом:
   - Это Гентри, старпом... Он согласился позволить мне  вынести  твоего
друга наверх.
   Раб-жрец приподнялся, моргая в ярких лучах фонаря.
   - Да пребудет с тобою милость  Са,  -  сказал  он  старпому.  -  Я  -
Са'Адар.
   Гентри никак не прокомментировал ни того, что невольник  вздумал  ему
представиться, ни  того,  что  он  претендовал  на  священнический  сан.
Уинтроу показалось, что старпом почувствовал себя неудобно  -  как  это,
его представляли рабу!.. Нагнувшись, Гентри  опасливо  потрогал  горячую
кожу умирающего раба.
   - Жар, - объявил он, как будто это и так не было очевидно. -  Вынесем
его отсюда, пока зараза не распространилась.
   И  он  потянулся  вбок,  к  толстенной  скобе,  загнанной  в   дерево
"Проказницы". К  скобе  крепилась  длинная  цепь,  державшая  целый  ряд
невольников. Соленость морского воздуха и влажные человеческие испарения
успели потрудиться  над  висячим  замком.  Гентри  пришлось  повозиться,
прежде чем замок, скрежетнув, разомкнулся. Ему пришлось еще  бороться  с
дужкой, никак не желавшей выходить... Но  вот  наконец  свободный  конец
цепи упал на грязную палубу.
   - Отстегни этого малого от остальных,  -  велел  старпом  Уинтроу.  -
Потом закрепишь прочих - и  потащим  его  на  палубу.  Да  пошевеливайся
давай! Не нравится мне что-то, как "Проказница" идет по этой волне!
   Уинтроу без  труда  понял:  Гентри  просто  не  хотел  прикасаться  к
заросшей гнусной слизью цепи, что проходила сквозь  кольца  всех  ножных
кандалов. Что  до  самого  Уинтроу  -  его  человеческие  испражнения  и
свернувшаяся кровь с некоторых пор волновали всего менее. Держа  в  руке
фонарь, он пополз на карачках вдоль ряда рабов, с  рокотом  и  звяканьем
протаскивая цепь сквозь кольца, пока не добрался до умирающего  -  и  не
высвободил его.
   - Погоди.., прежде чем ты его заберешь... - попросил раб-священник. И
нагнулся прикоснуться ко лбу своего друга:
   - Да благословит Са тебя, орудие Своего промысла... Покойся с миром.
   ...И тут же, безо всякой паузы, с  быстротой  кусающей  змеи  Са'Адар
подхватил с полу фонарь - и с силой метнул. Мощи и меткости  его  броска
оставалось только изумляться. Уинтроу успел заметить, как округлились от
ужаса глаза Гентри - а в  следующий  миг  тяжелый  металлический  фонарь
угодил старпому прямо в лоб. Стекло от удара разбилось, Гентри повалился
со стоном. Фонарь упал рядом с ним и покатился под  уклон,  ибо  корабль
как раз кренился на борт. По полу пробежала масляная дорожка, но  огонек
не погас.
   - Лови фонарь! - рявкнул  на  Уинтроу  Са'Адар,  выдергивая  цепь  из
обмякших рук мальчика. - Живо, живо, пока пожар не начался!
   Предотвращение пожара было делом первейшим, тут двух мнений  быть  не
могло. Уинтроу бросился за фонарем, замечая в то же время, как  слева  и
справа от него начали шевелиться рабы. Металл гремел по металлу - цепь с
лихорадочной быстротой продергивали сквозь ушки кандалов. Уинтроу  сгреб
фонарь и поспешно поднял его, убирая подальше  от  разлитого  масла.  Он
вскрикнул, поранив ногу о кусок  разбившегося  стекла,  но  вскрик  боли
тотчас сменился воплем ужаса - он  увидел,  как  один  из  освобожденных
рабов для начала сомкнул руки на горле потерявшего  сознание  Гентри  и,
кажется, вознамерился его придушить.
   - Нет!.. - закричал Уинтроу... Но раб уже приподнял старпома - и  что
было силы шарахнул его головой о  ту  самую  скобу,  к  которой  недавно
крепилась цепь. Уинтроу увидел, как мотнулась голова старпома,  и  понял
каким-то внутренним чутьем, что его заступничество опоздало. Гентри  был
мертв... А рабы освобождались с такой быстротой,  с  какой  вообще  было
возможно продергивать цепь.
   - Отлично сработано, малыш, - хлопнул Уинтроу по плечу один из рабов.
Мальчик смотрел на тело старпома... Он  видел,  как  тот  же  самый  раб
отцепил ключи от  пояса  Гентри.  Все  происходило  так  быстро,  и  он,
Уинтроу, определенно был частью происходившего, но где именно  было  его
место? Он не знал. Уж в убийстве Гентри участвовать он всяко не хотел...
   - Он не был плохим человеком! - вдруг крикнул Уинтроу. - Не надо было
его убивать!..
   - Тихо! - резким голосом приказал Са'Адар. - Всех переполошишь, а  мы
еще не готовы! - И он оглянулся на Гентри:
   - Хороший человек, говоришь? А как же он мирился с тем, что  на  этом
корабле  происходило?  Иногда  требуется  жестокость,  чтобы  превозмочь
жестокость еще большую, - добавил  он  уже  тише.  Такого  изречения  Са
Уинтроу до сих пор не слыхал... Са'Адар вновь посмотрел Уинтроу в глаза.
- Ты вот о чем лучше подумай, - велел он ему. - Стал бы ты  нас  обратно
приковывать, как он тебе приказал?.. Ты, сам носящий на лице татуировку?
   Ответа  ждать  он  не  стал,  и  Уинтроу  испытал  этакое   виноватое
облегчение, ибо не знал, как ответить. Если, заново прикрепив  цепь,  он
сохранил бы  жизнь  Гентри..,  стал  бы  он  это  делать?  Если,  заново
прикрепив цепь, он обрек бы всех  этих  несчастных  на  жизнь  в  вечном
рабстве.., стал бы он это делать?  Сколько  вопросов,  а  ответов  -  ни
одного. Уинтроу снова посмотрел в застывшие черты  Гентри...  Он  крепко
подозревал, что и старпом ответов на такие вопросы не знал.
   Жрец между тем быстро ходил по трюму туда и сюда, отмыкая  одну  цепь
за другой. Бормотание освобождавшихся рабов сливалось  с  гулом  стихии:
снаружи вовсю разыгрывался шторм.
   - Проверь карманы ублюдка: может,  там  и  от  этих  кандалов  ключик
найдется, - попросил кто-то хриплым шепотом, но Уинтроу не  пошевелился.
Просто не мог. Лишь наблюдал с  ошарашенной  отстраненностью,  как  двое
рабов обшаривали одежду старпома. Кандальных ключей у Гентри при себе не
было, но его поясной нож и иные мелкие принадлежности живо разошлись  по
рукам. Кто-то из невольников мимоходом плюнул на тело... А  Уинтроу  все
никак не мог сдвинуться с места. Стоял столбом, держа в руке фонарь, - и
смотрел, смотрел...
   - До настоящей свободы нам еще далеко, -  тихо  обращался  Са'Адар  к
окружившим  его  людям.  -  Но  мы  выберемся,  если  будем  вести  себя
по-умному. А потому - тихо! Всем  молчать!  Надо  освободить  как  можно
больше народу, пока на палубе ни о чем не догадываются.  Мы  превосходим
числом, но мы истощены и в цепях. С другой стороны,  этот  шторм  вполне
может сыграть нам на руку...  Они  все  будут  заняты,  а  потом  станет
слишком поздно! - Тут он обернулся к  Уинтроу  и  улыбнулся,  но  улыбка
вышла жесткая. - Пошли, паренек! Тащи фонарь! Потрудимся во имя Са!..  -
И тихо предупредил остальных:
   - Посидите еще в темноте, а мы  пока  выпустим  остальных.  Терпение,
друзья! Терпение и отвага! Молитесь! И помните:  если  вы  слишком  рано
поднимете шум, вы всех нас обречете на смерть, да  и  то,  что  совершил
этот храбрый малыш, пойдет  коту  под  хвост!  -  И  опять  обратился  к
Уинтроу:
   - Показывай, куда идти. Надо один за другим обойти все трюмы, и тогда
мы сможем застать команду врасплох. Это наш единственный шанс...
   Уинтроу, онемевший от  потрясения,  повел  его  в  темноту...  Сверху
раздался первый перестук тяжелых  капель  по  палубе:  начинался  дождь.
Шторм,  разыгрывался  шторм...  И  грозил  охватить  корабль  не  только
снаружи, но и изнутри.

***

   - Плевать мне на погоду... Я хочу этот корабль!
   - Так точно, кэп. - Соркор, казалось, собрался  было  сказать  что-то
еще, но передумал.
   - Пустимся за ним, - продолжал Кеннит. Он стоял на шкафуте и  смотрел
вдаль, держась за поручни обеими руками, по-сухопутному.  Там,  впереди,
поблескивал серебром корпус живого корабля, резавшего высокие волны.  Он
звал Кеннита, он манил... - У меня есть предчувствие, -  не  отрывая  от
него взгляда, проговорил капитан. - Этот будет нашим!
   Налетевший гребень ударил "Мариетту" в скулу. Взвилась  пена  и  всех
вымочила с ног до головы. Ледяная  вода  приятно  захолодила  болезненно
горевшее тело, но даже этот, в общем-то,  легкий  толчок  едва  не  снес
Кеннита с ног.., вернее, с ноги. Лишь руки на поручнях и крепкая  хватка
помогли ему удержать равновесие. "Мариетта" перевалила гребень и нырнула
вниз, и Кеннит  опять  едва  устоял.  Он  уронил  костыль,  и  деревяшку
немедленно утащила вода,  ринувшаяся  в  шпигаты.  Пришлось  еще  крепче
вцепиться в фальшборт и проорать Соркору, скрывая свой позор:
   - Проклятье! Да выровняй же ее!
   Вряд ли, правда, старпом  услышал  его.  Только  что  стоявший  подле
капитана, он уже убежал к штурвалу и теперь раздавал команды матросам.
   - Давай я в каюту  тебя  отведу?  -  возникла  у  Кеннита  за  плечом
вездесущая шлюха. На самом деле он только что собирался именно это ей  и
приказать. Она, как всегда, все испортила. Теперь придется ждать,  чтобы
позволение себя отвести выглядело как его собственная идея, а не ее. Или
пока он не придумает достойного повода туда отправиться. Вот же херня!..
Здоровая  нога  начала  уже  уставать.  А  больная  просто   свисала   -
бесполезный груз, горячий, тяжелый ком боли.
   - Принеси мою палку, - велел он ей. И немало повеселился, глядя,  как
она гоняется за треклятой деревяшкой по палубе, захлестываемой  волнами.
В то же время было  заметно,  что  ноги  Этты  обрели  истинно  моряцкую
цепкость. Никакой неловкости в ее движениях теперь  не  было.  Будь  она
мужчиной, Кеннит, пожалуй,  сказал  бы,  что  у  нее  задатки  толкового
моряка.
   А потом - со всей внезапностью, столь характерной для здешних  вод  -
на них обрушился мощный дождевой шквал. Струи и полотнища воды  хлестали
по кораблю, а ветер, казалось, дул сразу со всех сторон. Но рев  Соркора
перекрывал шум непогоды - старпом дельно и четко командовал.  Между  тем
то, что началось как обычный средненький  шквал,  быстро  перерастало  в
нечто принципиально иное. В Хаузеровом проливе всегда  было  течение,  и
при некоторых фазах прилива довольно-таки  кляузное..,  но  в  этот  раз
шторм явно  сговорился  с  водными  потоками  -  вместе  они  подхватили
"Мариетту" и отправили ее в самый настоящий полет над  волнами.  Впереди
летел живой корабль... Кеннит смотрел во все глаза, ожидая, когда же там
начнут сворачивать паруса: Соркор скоро загнал команду на  реи  -  брать
рифы. Скорость и так уже превосходила всякое вероятие, и  Кривой  остров
был совсем недалеко. Навер