- Да?
     Я тщательно обдумывал слова.
     - Не все мне до конца понятно. Я думал  о  Сердике.  Кажется,  Камлак
собирается убить меня. И, по-моему, использует для этого смерть  деда.  Он
скажет, что его убил мой раб. Никто не поверит, что я здесь ни при чем. Он
заточит меня у церковников, а у них я умру тихой смертью. К этому  времени
слухи возымеют действие, и никто не пикнет. Став монахиней,  мать  уже  не
будет иметь при дворе права голоса. - Я  взял  кубок.  -  Как  можно  меня
бояться, Галапас?
     Он не ответил, лишь кивком указал на чашу.
     - Заканчивай. А затем ты должен идти, дорогой мой.
     - Идти? Но если я вернусь, меня или убьют, или  посадят...  Разве  не
так?
     - Да, если они тебя найдут, то попытаются...
     - Но если я останусь с тобой, - с нетерпением возразил я, - то  никто
не узнает. Ты и я увидим их в долине за милю. Они никогда не найдут  меня.
Даже если меня найдут и придут сюда, тебе ничего не грозит.
     Он покачал головой.
     - Для этого еще не настало время. Когда-нибудь, но  не  сейчас.  Тебе
больше не спрятаться. Твоему соколу не забраться обратно в яйцо.
     Я оглянулся на выступ  скалы,  где  перед  уходом  оставил  терпеливо
сидящего сокола, похожего на сову, которую держала  при  себе  Афина.  Там
никого не было. Я протер глаза тыльной стороной ладони и моргнул, все  еще
не веря. Скала стояла пустая.
     - Галапас, он улетел?
     - Да.
     - Ты видел, как он улетел?
     - Он улетел, когда ты позвал меня в пещеру.
     - Я... куда?
     - На юг.
     Я допил зелье до конца и выплеснул остатки на землю, оставив их богу.
Кубок поставил на землю и потянулся за накидкой.
     - Мы увидимся еще?
     - Да. Обещаю тебе это.
     - Тогда я приду еще раз?
     - Я уже пообещал. Однажды эта пещера и  все,  что  в  ней  находится,
перейдут к тебе.
     Холодный ветер, проникший снаружи, пошевелил мою накидку и волосы  на
затылке.  По  коже  побежали  мурашки.  Я  поднялся,  запахнул  накидку  и
застегнул заколку.
     - Едешь? - Галапас улыбался. - Ты настолько мне  доверяешь?  Куда  ты
поедешь?
     - Не знаю. Сначала, наверное, домой. У меня есть время  подумать.  Но
пока я еще нахожусь на  божьей  стезе.  Ощущаю  дующий  ветер.  Почему  ты
улыбаешься, Галапас?
     Он не ответил. Он  поднялся,  притянул  меня  к  себе,  наклонился  и
поцеловал сухим и легким старческим поцелуем. Тело будто пощекотали. Затем
Галапас подтолкнул меня к выходу.
     - Езжай. Я приготовил твоего коня.
     В  долине  шел  дождь,  холодный,  мелкий   и   пронизывающий.   Вода
скапливалась в складках накидки, стекала по плечам и  лицу,  смешиваясь  с
льющимися слезами.
     Я плакал второй раз в своей жизни.



                                   11

     Ворота конного двора были заперты. Этого я и ожидал. Сегодня  с  утра
я, не таясь, проехал через главный двор. У меня на плече  сидел  сокол.  Я
мог вернуться тем же путем когда угодно, хоть ночью,  придумав  историю  о
потерявшейся птице и поисках, затянувшихся до темноты. Но не сегодня.
     Сегодня меня никто не будет ждать и выслушивать.
     Хотя налицо и была настоятельная необходимость поспешить, я придержал
нетерпеливого коня и медленно  и  тихо  проехал  под  дворцовой  стеной  в
направлении моста. Всю дорогу заполняла шумная толпа с  факелами.  Дважды,
пока я ехал к мосту, из города галопом выезжали всадники и направлялись за
реку, на юг.
     Голые и  мокрые  ветви  деревьев  из  фруктового  сада  нависали  над
бечевником. Под высокой стеной была ниша, скрытая ветвями. Я соскользнул с
коня, завел его под знакомую яблоню и привязал. Встав на седло и  какое-то
мгновенье удерживая равновесие, я подпрыгнул и ухватился за висевшую  надо
мной ветку.
     Рука соскочила со скользкой ветки, и я  остался  болтаться  на  одной
руке. Найдя ногами опору, я забрался наверх. В считанные секунды я был  на
стене и спрыгнул на мягкую землю сада.
     Слева находилась высокая стена, скрывавшая сад моего деда,  справа  -
голубятня и высокая терраса, на которой любила посидеть  со  своей  пряжей
Моравик. Впереди располагались лачуги прислуги. К моему облегчению, я  был
скрыт тьмой. Шум и свет сконцентрировались  слева  за  стеной,  в  главном
здании дворца.  Издалека  доносились  звуки  приглушаемой  дождем  уличной
суматохи.
     В моем окошке не светилось ни огонька. Я побежал. Мне и в  голову  не
могло прийти, что они принесут  его  сюда,  домой.  Его  подстилка  лежала
теперь не у двери, а в углу, рядом  с  моей  кроватью.  Все  обошлось  без
пурпура и факелов.  Он  лежал,  как  его  бросили.  В  полусумраке  я  мог
различить неуклюже растянувшееся тело с откинутой рукой.  Пальцы  касались
холодного пола. В темноте трудно было определить, какой смертью он умер. Я
склонился над ним и поднял его руку. Она уже остыла и начала  коченеть.  Я
нежно опустил ее на подстилку рядом  с  телом.  Метнувшись  к  кровати,  я
стащил с нее мягкое шерстяное покрывало  и  накрыл  им  Сердика.  Раздался
мужской голос, кого-то позвали, и за колоннадой послышались шаги. В  ответ
прокричали:
     - Нет. Он здесь не появлялся. Я смотрю  за  дверью.  Пони  еще  не  в
конюшне.
     - Нет. Никаких признаков. -  И  немного  спустя  в  ответ  на  другой
вопрос: - Ладно. Он не мог далеко уехать. Он часто задерживается допоздна.
Что? Хорошо!
     Шаги быстро затихли. Наступила тишина.
     Где-то между колоннами находилась лампа. Ее света, проникавшего через
приоткрытую дверь, было достаточно, чтобы осмотреться. Я  бесшумно  поднял
крышку сундука и вытащил одежду:  свою  лучшую  накидку  и  пару  запасных
сандалий. Затолкал все это в сумку вместе с остальными вещами: гребнем  из
слоновой кости, парой застежек и корнийской брошью.  Это  я  мог  продать.
Взобравшись на кровать, я выкинул сумку за окно. Затем вернулся к Сердику,
откинул покрывало и, стоя на коленях, ощупал  его  тело.  У  него  остался
кинжал. Неловким движением пальцев я потянул застежку, и она  развязалась.
Я взял ремень с мужским кинжалом. Он  был  вдвое  длиннее  моего  и  остро
заточен - можно убить человека. Свой кинжал положил рядом на подстилку. Он
мог бы пригодиться ему там, куда он собрался.  Хотя  вряд  ли.  Он  всегда
обходился руками.
     Я завершил приготовления. Глядя на него, какое-то мгновение, словно в
хрустальном отражении, мне представилось, как при свете факелов, при общем
молчании на пурпур кладут  моего  деда.  Здесь  -  лишь  темнота.  Собачья
смерть. Рабская смерть.
     - Сердик, - позвал я вполголоса. Я  не  плакал.  Все  закончилось.  -
Сердик, спи спокойно. Я устрою тебе похороны, какие ты хотел. Как королю.
     Я подбежал к двери и послушал. Проскользнув к опустевшей колоннаде, я
снял сверху лампу. Она была тяжелая, и пролилось масло. Ну да, он наполнял
ее как раз сегодня вечером.
     Вернувшись в комнату, я поднес лампу к телу.  Теперь  -  этого  я  не
видел в пещере - мне было видно, как он умер. Ему перерезали горло.
     Даже если бы я не хотел этого, оно бы  случилось.  Лампа  дрогнула  в
моей руке, и нагретое масло  расплескалось  по  покрывалу.  На  него  упал
горящий кусочек фитиля.  Масло,  зашипев,  вспыхнуло.  Я  бросил  лампу  и
несколько секунд  наблюдал,  как  занималось  пламя,  вспыхнувшее  тут  же
костром.
     - Отправляйся к своим богам, Сердик, - сказал я и прыгнул на окно.
     Я приземлился на свою котомку и, схватив сумку, побежал  к  стене  со
стороны реки.
     Чтобы не испугать коня, я перебрался через стену в  нескольких  ярдах
от него и кинул сумку прямо в канаву.
     Стоя на парапете, я оглянулся. Пламя занялось. В  моем  окне  полыхал
красный свет. Тревогу еще не подняли. Оставались считанные секунды, прежде
чем заметят пламя или почуют дым. Я перебрался  через  парапет.  Только  я
поднялся на ноги, как рядом появилась высокая тень и кинулась на меня.
     Тяжелое тело придавило меня  к  земле,  к  грязной  и  мокрой  траве.
Широкая ладонь зажала  мне  рот.  Рядом  послышались  быстрые  шаги,  звук
вынимаемого металла и мужской голос, говоривший по-бретонски:
     - Погоди. Пускай сначала расскажет.
     Я лежал не шелохнувшись. Несложная задача, если учесть,  что  у  меня
перехватило дыхание, а  к  горлу  был  приставлен  нож.  После  этих  слов
нападавший недовольно хрюкнул, приподнялся и отвел нож на пару дюймов.
     - Это всего лишь  мальчишка,  -  сказал  он  с  удивлением,  почти  с
отвращением. Ко мне он  обратился  по-уэльски:  -  Чтоб  ни  звука,  иначе
перережу горло. Ясно?
     Я кивнул. Он отвел руку, встал, поднял  меня.  Я  оказался  вмятым  в
стену. К моей ключице приставили нож.
     - Что это ты вытворяешь, выскакиваешь из дворца  как  крыса,  которую
преследуют собаки, воришка? Давай говори, крысенок, пока не придушил.
     Он встряхнул меня, как самую настоящую крысу.
     - Я не сделал ничего плохого! Отпустите меня! - выдавил я.
     Из темноты донесся тихий голос второго человека:
     - Вот. Он что-то перебросил через стену. Сумка, полная барахла.
     - Что там? - спросил державший меня. - Тихо, ты! - Это уже  обращаясь
ко мне.
     Угрожать мне не было никакой необходимости. Я  чувствовал  в  воздухе
дым и заметил, как огонь перебрался уже на крышу.  Я  прижался  плотнее  к
стене, скрываясь в ее черной тени.
     Второй копался в моей котомке.
     - Одежда, сандалии, какие-то украшения, вроде...
     Он вышел на бечевник. Мои глаза привыкли к  темноте,  и  я  определил
его. Это был пронырливый человек с покатыми плечами, с  узким  заостренным
лицом и редкими волосами. Прежде оба мне не встречались.
     Я с облегчением вздохнул.
     - Вы не люди короля! Кто вы? Что вам здесь надо?
     Проныра перестал рыться и уставился на меня.
     - Не твое дело, - сказал громила, державший меня. - Спрашивать  будем
мы. Почему ты боишься людей короля? Ты их всех знаешь?
     - Конечно. Я живу во дворце. Я раб.
     - Маррик, - резко дернулся проныра, - смотри, там начался  пожар.  Не
дворец, а осиное гнездо. Не будем тратить время на  это  рабское  отродье.
Режь ему горло и бежим, пока есть время.
     - Подожди, - сказал громила. - Он может кое-что знать. Слушай, ты...
     - Если вы собираетесь резать  мне  горло,  то  какой  смысл  мне  вам
что-нибудь говорить? Кто вы?
     Он всмотрелся в меня, пригнув голову.
     - С чего бы ты так закукарекал? Бежавший раб, говоришь?
     - Да.
     - Украл?
     - Нет.
     - Нет? Украшения в сумке? А это - это не накидка раба. -  Он  сжал  в
кулак ворот одежды. Мне  пришлось  поизвиваться.  -  А  пони?  Ну,  давай,
выкладывай правду.
     - Ладно, - проскулил я, как настоящий  раб,  трусливо  и  прибито.  -
Прихватил немного вещей. Это пони принца  Мирдина.  Конь  убежал.  Честное
слово, сэр. Принц уехал сегодня и еще не вернулся.  Он  упал  с  коня,  он
дрянной наездник. Мне повезло, пока его не хватятся, я буду уже далеко.  -
Я умоляюще схватился за его одежду. -  Пожалуйста,  сэр,  отпустите  меня.
Пожалуйста! Я не опасен!
     - Маррик, ради всех святых, у нас  нет  времени.  -  Огонь  занимался
вовсю. Из дворца неслись крики. Проныра потянул громилу за руку. -  Прилив
заканчивается. Лишь богам известно, на месте ли корабль  в  такую  погоду.
Прислушайся к шуму. Они могут появиться здесь в любую минуту.
     - Не появятся, - сказал я. - Им хватит забот с тушением пожара. Когда
я убегал, он прилично разгорался.
     - Когда ты убегал? -  Маррик  даже  не  шевельнулся.  Он  внимательно
поглядел на меня сверху вниз и ослабил руку. - Это ты устроил пожар?
     - Да.
     Их внимание полностью переключилось на меня.
     - Зачем?
     - Они ненавистны мне. Они убили моего друга.
     - Кто?
     - Камлак и его люди. Новый король.
     Установилась тишина. Сейчас я мог разглядеть Маррика получше.
     Это был крупный, плотный мужчина с копной черных волос. В его  темных
глазах отсвечивало пламя.
     - А если бы остался, они бы  убили  меня  тоже.  Я  поджег  дворец  и
убежал. Пожалуйста, отпустите меня.
     - Зачем им  было  тебя  убивать?  Теперь-то  понятно  -  весь  дворец
превратился в костер. Но до этого?
     - Не за чем. Просто я давно служил королю и много слышал. Рабы слышат
все. Камлак думает, что я опасен. У него есть различные планы.  Я  знаю  о
них. Поверьте мне, сэр! - вполне искренне сказал я. - Я служил ему так же,
как и королю, верой и правдой. Но он убил моего друга.
     - Какого друга? Почему?
     - Другого раба. Сакса по имени Сердик. Он разлил на ступенях масло, а
старый король поскользнулся. Это произошло случайно, но они перерезали ему
горло.
     Маррик повернулся ко второму человеку.
     - Слышал, Ханно?
     - Это верно. Я слышал то же самое в городе, - и  снова  обратился  ко
мне. - Ладно, расскажи нам еще. Ты знаешь планы Камлака?
     Здесь Ханно опять вмешался, не скрывая волнения.
     - Ради бога, Маррик.  Если  тебе  кажется,  что  он  может  быть  нам
полезен, давай возьмем его с  собой.  Поговорить  можно  и  в  лодке.  Еще
немного  -  и  прилив  закончится,  лодка  уйдет.  Скорее  всего,   погода
испортится, и я боюсь, что они не станут ждать.
     По-бретонски же он добавил: "Мы всегда сможем избавиться от него".
     - Лодка? - спросил я. - Вы уйдете по реке?
     - А как же еще? Думаешь, мы пройдем по дороге? Посмотри на мост, - он
мотнул головой. - Ладно, Ханно, спускайся, мы подойдем.
     Он потащил меня через бечевник. Я повис у него на руках.
     - Куда ты меня тащишь?
     - Не твое дело. Умеешь плавать?
     - Нет.
     Маррик рассмеялся не вселяющим надежды смехом.
     - Тогда для тебя это не имеет значения, верно? Пошли, пошли.
     Он снова зажал мне рукой рот и оторвал меня от земли, будто  я  весил
не больше котомки. Мы спускались к реке, маслянисто блестевшей в темноте.
     Это была обычная рыбацкая лодка, сплетенная  из  ивняка  и  обтянутая
кожей; ее спрятали под кустами у самой воды.  Ханно  уже  поднимал  якорь.
Спотыкаясь и скользя,  Маррик  спустился  вниз,  скинул  меня  в  лодку  и
забрался сам. Лодка отошла  от  берега,  и  я  снова  почувствовал  у  шеи
холодное лезвие ножа.
     - Ясно? Пока мост не скроется из виду, рта не открывать.
     Ханно оттолкнулся веслом, и нас подхватило течение.  Ханно  заработал
веслом и направил лодку к южному пролету моста. Меня под  охраной  Маррика
посадили на корме. Когда мы были уже далеко от берега, я  услышал  громкое
испуганное ржанье Астера, почуявшего дым. В отблесках неистового пожара  я
увидел, как он отделился от стены и, волоча оборванную  привязь,  помчался
подобно привидению вдоль по бечевнику. Случись хоть потоп, он  вернется  к
воротам конюшни, и его обязательно найдут.  Интересно,  что  подумают  обо
мне, когда хватятся? Сердика больше нет, как и моей комнаты. Догадаются ли
они, что я обнаружил тело Сердика и в страхе уронил лампу, при этом сгорел
сам? Что бы они ни думали, теперь это для меня не имеет  значения.  Сердик
отправился к своим богам, а я похоже, направляюсь к своим.



                                   12

     Черневший свод моста со стремительной быстротой приближался к нам. Мы
плыли вниз по течению. Начался отлив. Последняя волна подхватила  лодку  и
понесла в море.
     Маррик убрал нож от моей шеи.
     - Хорошо отделались. Этот чертенок  оказал  нам  отличную  услугу  со
своим пожаром. Никто не обратил внимания на реку и лодку,  проплывшую  под
мостом. Ну что, приятель, теперь послушаем тебя. Как зовут?
     - Мирдин Эмрис.
     - Но ты же сказал... Ну-ка постой! Мирдин, говоришь? Не  побочный  ли
ты сын?
     - Он.
     Маррик присвистнул. Ханно задержал весло в воздухе  и  сделал  мощный
гребок. Лодку качнуло.
     - Слышал, Ханно? Он побочный сын! Но скажи, почему ты назвался рабом?
     - Я не знал, кто вы, а вы не узнали меня. Поэтому я подумал, что если
вы воры или люди Вортигерна, то отпустите меня.
     - Сумка, пони и  все  прочее...  Получается,  что  ты  в  самом  деле
ударился в  бега?  М-да...  -  задумчиво  проговорил  он.  -  Если  верить
россказням, то тебя особо не за что винить. Но зачем устраивать пожар?
     - Я сказал вам правду. Камлак убил  ни  за  что  моего  друга,  сакса
Сердика. Я думаю, он сделал это только потому, что  тот  принадлежал  мне.
Камлак хотел использовать его смерть против меня. Они  подкинули  тело  ко
мне в комнату, чтобы я увидел. По обычаю  саксов  люди  попадают  к  своим
богам через огонь. Потому я и поджег комнату.
     - А остальные во дворце отправляются к дьяволу?
     - В крыле прислуги никого не было, -  с  безразличием  ответил  я.  -
Народ или ужинал, или меня искали, или обслуживали Камлака. Удивительно, а
может быть, и  нет,  но  как  быстро  люди  привыкают  к  новым  хозяевам.
Наверняка пожар потушат прежде, чем огонь успеет добраться до  королевских
апартаментов.
     Он долго молча глядел на меня. Нас все еще  несло  на  волнах  отлива
прямо в устье. Ханно не делал попыток пристать к какому-нибудь  берегу.  Я
запахнул поплотнее накидку и поежился.
     - К кому ты бежал? - спросил Маррик.
     - Ни к кому.
     - Погоди, приятель, мне нужно знать правду, иначе сейчас же  полетишь
за борт, будь ты хоть королем. Слышишь меня? Ты бы не протянул  и  недели,
если бы тебе не к кому было бежать. О ком ты думал? О Вортигерне?
     - А что, идея, правда? Камлак за Вортимера.
     - Что? - воскликнул он. - Ты уверен?
     - Никакого сомнения. Он давно носился с этой идеей, потому и ссорился
с королем-отцом. В любом случае он со своими людьми  ушел  бы  к  нему.  А
сейчас, имея королевство в своем распоряжении, он просто не пустит к  себе
Вортигерна.
     - А кого же он пустит?
     - Этого я не знаю. Кого, в  самом  деле?  Насколько  вы  можете  себе
представить, он не очень-то откровенничал об этом до  последнего  времени,
пока не умер мой дед.
     - Хм. - Маррик поразмыслил с минуту. - У старого короля  остался  еще
один сын. Если знати не понравится этот союз...
     - Вы имеете в виду  ребенка?  Не  слишком  ли  просто  получается?  У
Камлака есть хороший пример. Вортимер оказался бы совсем в  другом  месте,
если бы его отец не проделал то, что собирается проделать Камлак.
     - А что он собирается проделать?
     - Вам известно об этом столько же, сколько мне. А потом, зачем я буду
все рассказывать, не зная, кто вы? Не пора ли открыть себя?
     Он пропустил мимо ушей мой вопрос.
     - Похоже, ты прилично знаешь всю кухню. - Его голос звучал задумчиво.
- Сколько тебе лет?
     - Двенадцать. В  сентябре  исполнится  тринадцать.  Для  того,  чтобы
понять Камлака и Вортимера, не надо быть семи пядей во лбу. К  тому  же  я
слышал это собственными ушами.
     - В самом деле? Клянусь Тельцом! А что ты еще слышал?
     - Очень много. Я все время путался  под  ногами.  На  меня  никто  не
обращал внимания. Моя мать сейчас уходит в монастырь Святого Петра, и я не
отдал бы ломаного гроша за мое будущее. Поэтому решил смыться.
     - К Вортигерну?
     - Понятия не имею, - искренне ответил я. - У меня не было конкретного
плана. Может быть, и к Вортигерну. Кроме него, никого не  остается.  Саксы
волками вцепились в горло британцам и будут рвать Британию на клочки, пока
ничего не останется. К кому же еще?
     - Ну, - сказал Маррик, - к Амброзиусу.
     Я рассмеялся.
     - Ну, конечно, к Амброзиусу. Я  думал,  вы  серьезно.  Я  по  акценту
понял, вы из Малой Британии, но...
     - Ты же спрашивал, кто мы. Мы люди Амброзиуса.
     Установилась тишина. Устье исчезло из виду. Далеко на  севере  мерцал
огонек - маяк. Дождь уменьшился, а скоро перестал совсем. Стало холодно, с
берега  дул  ветер.  По  воде  пошла  зыбь.  Лодку  кидало  и  качало.   Я
почувствовал первые признаки морской болезни. От холода и дурноты я крепко
сцепил руки на животе.
     - Люди Амброзиуса? - резко спросил я. - Выходит,  вы  лазутчики?  Его
шпионы?
     - Называй нас верными людьми.
     - Вых