ной
серебряной каймой.
     Последнее послание Ральфа обнадеживало. Время настало, стояла  черная
ночь. Она спрячет нас от людей Горлуа, которые в свою очередь предпочли не
выходить наружу. В полной темноте мы незамеченными выскользнули из лагеря.
Определившись,  мы  галопом  направились  к  Тинтагелю.  Только  очень  уж
подозрительный человек мог заметить, что это отнюдь не герцог Корнуолла со
своими тремя спутниками спешит ночью к своей жене. Утеру выбелили бороду и
наложили на часть лица повязку, чтобы скрыть  угол  его  рта  и  оправдать
изменившийся голос. Опущенный капюшон (неудивительно для  ночной  поездки)
скрывал черты лица. Он был  выше  и  крепче  Горлуа,  но  это  легко  было
изменить. Чтобы не узнали руки, принадлежавшие отнюдь не старику, он надел
боевые рукавицы. Ульфин вполне сошел за Джордана, одного из слуг Горлуа, -
тот был больше всего похож на Ульфина. Я переоделся под Бритаэля, друга  и
командира отряда войск Горлуа. Он был старше меня, но наши голоса походили
один на другой, и мне нетрудно было говорить на корнийском. У меня  всегда
получалось подделывать голоса. Кадал не переодевался. Ему  поручили  ждать
нас с лошадьми у замка и быть готовым передать послание.
     Я подъехал к королю и сказал ему на ухо:
     - До замка осталось меньше мили. Сейчас мы спустимся  на  берег.  Там
нас проводит Ральф. Я поеду вперед?
     Он кивнул. Даже в кромешной тьме я заметил блеск его глаз. И добавил:
     - И будь сдержанней, а  то  тебя  никогда  не  примут  за  Горлуа,  у
которого такой стаж семейной жизни.
     Утер рассмеялся. Я  обогнал  его  и  начал  осторожно  спускаться  по
истоптанному кроликами склону в узкую долину, спускавшуюся к морю.
     Долина оказалась не более чем оврагом с небольшим  ручейком  на  дне,
бегущим к морю. Ручей был в ширину около трех  шагов,  и  лошадь  спокойно
могла его перейти. В конце он спадал со скалы на галечный пляж. Мы поехали
вдоль него по одному в ряд, оставив ручей слева.  Справа  высился  крутой,
заросший кустами склон. Ветер дул с  юга-запада,  долина  же  выходила  на
север, поэтому ее склоны защищали нас от бури. Наверху  же  кусты  трещали
под напором шквалистого ветра, вниз летели  ветки  и  целые  сучья,  падая
прямо перед нами. Дорога  была  трудной,  даже  если  не  считать  погоду.
Лошадям передавалось наше напряжение, - один Кадал был спокоен, как скала,
- и мы с трудом их сдерживали. За четверть мили  до  моря  мы  свернули  и
направились через поток. Моя лошадь прижала уши и встала. Когда  я  пустил
ее галопом вверх по тропинке,  от  темноты  отделилась  тень,  испугавшись
которой, лошадь опять остановилась и взвилась  на  дыбы,  чуть  не  рухнув
вместе со мной со скалы.
     Фигура метнулась вперед  и  перехватила  уздечку,  притягивая  голову
лошади вниз. Животное встало, дрожа, все в поту.
     - Это Бритаэль, - сказал я. - Все в порядке?
     Послышалось восклицание, и человек приблизился на шаг, вглядываясь  в
темноту. Сзади остановился серый конь Утера. Человек неуверенно спросил:
     - Мой господин Горлуа?.. Мы не  ждали  вас  сегодня  ночью.  Какие-то
новости?
     Голос принадлежал Ральфу.
     - Ну как, в темноте сойдем? - спросил я своим голосом.
     Ральф перевел дыхание.
     - Да, милорд. Я уж подумал, что это на  самом  деле  Бритаэль.  Да  и
серая лошадь... Это король?
     - На сегодня это герцог Корнуолла. Все в порядке?
     - Да, сэр.
     - Тогда веди, у нас немного времени.
     Он взял мою лошадь под уздцы и повел за собой. Я был  ему  благодарен
за это. Тропа была по-настоящему опасной, узкой и скользкой. Она следовала
за каждым изгибом берега между шелестящими кустами. Я не пожелал  бы  себе
ехать по этой тропе на незнакомой и испуганной лошади даже днем.  За  нами
слышался неторопливый цокот копыт лошадей Кадала и Ульфина. Сразу за  мной
фыркал на каждый куст серый жеребец Утера, он  пытался  вырваться  из  рук
седока. Но тщетно, Утер мог укротить самого Пегаса.
     Моя лошадь опять чего-то  испугалась,  споткнулась  и  слетела  бы  в
обрыв, если бы не Ральф. Я выругался.
     - Далеко еще? - спросил я его.
     - Шагов двести до берега, сэр. Там мы  оставим  лошадей.  На  мыс  мы
заберемся пешком.
     - Клянусь богами бурь, я был бы рад очутиться, наконец,  под  крышей.
Неприятностей не было?
     - Никаких, сэр, - ему приходилось кричать,  чтобы  я  услышал.  Но  в
такой шторм нас невозможно было услышать,  находясь  дальше,  чем  за  три
шага. - Моя госпожа лично сказала Феликсу -  это  привратник,  -  что  она
попросила герцога приехать к ней, как только войска  встанут  в  Димилоке.
Все знают, что она беременна, и поэтому неудивительно, что ей хочется быть
рядом с мужем, даже  когда  армия  короля  так  близко.  Она  предупредила
Феликса, что герцог воспользуется потайным ходом, так как король  мог  уже
разослать своих лазутчиков. Воины герцога не должны  были  знать,  что  он
оставил гарнизон в Димилоке, сказала  она,  это  могло  породить  ненужную
тревогу, а король вряд ли окажется в Корнуолле так быстро... Феликс ничего
не подозревает. Да и с какой стати?
     - Привратник стоит на воротах один?
     - Да, но в сторожке сидят два воина.
     Ральф обрисовал помещение за потайной дверью. За небольшой дверцей  в
стене замка шла  длинная  лестница  наверх,  огибавшая  стену  справа.  На
полпути  находилась  широкая  площадка  с  комнатой  охраны  сбоку.  Потом
лестница снова вела наверх и заканчивалась секретной дверью, выводившей  в
покои.
     - Охрана знает? - спросил я.
     Он покачал головой.
     - Мы не посмели,  милорд.  Всех  людей,  оставшихся  с  леди  Игрейн,
выбирал лично герцог.
     - Лестница хорошо освещена?
     - Факелом. Я позаботился, чтобы он главным образом дымил.
     Я оглянулся. Ко мне  серым  привидением  приближался  жеребец  Утера.
Ральфу  приходилось  перекрикивать  ветер,  шумевший  наверху,  в  долине.
Король, видимо, заинтересовался нашим разговором, но он  хранил  молчание,
не нарушая его, с самого начала поездки. Похоже, он в самом деле доверился
времени и судьбе. Или мне.
     Я повернулся к Ральфу, наклоняясь через плечо лошади.
     - Пароль есть?
     - Да, милорд. Пароль - "пилигрим".  И  леди  послала  королю  кольцо.
Иногда его носит герцог. Вот, тропинка кончается. Начинается берег.  -  Он
остановился, успокаивая мою лошадь. Она спрыгнула вниз, захрустев галькой.
- Лошадей оставим здесь, милорд.
     Я с радостью спрыгнул на землю. Мы находились в небольшой, защищенной
от ветра бухте.  Слева  нависала  большая  скала.  Ее  выступ  подтачивали
морские волны, разбиваясь о нее и падая на берег белыми потоками с  шумом,
будто сталкивались две армии. Справа высилась другая скала, а  между  ними
по берегу лежали черные валуны,  вгрызающиеся  в  белую  пену.  Наш  ручей
впадал в море двумя каскадами, обрываясь на ветру тонким волосом. За всеми
этими водопадами, под самой большой скалой имелось место для лошадей.
     Ральф показал на крупный мыс слева.
     - Тропинка там. Скажи королю, чтобы шел  за  мной  и  следуй  за  ним
вблизи. Один неверный шаг, и прежде чем ты успеешь позвать на помощь, тебя
уже унесет волной к западным звездам.
     Серый жеребец топтался сзади. Король спрыгнул с  коня  и  восторженно
рассмеялся. Даже если его ночное  путешествие  обманет  его  ожидание,  он
останется собой: Утер не мог жить вне опасности и риска.
     Подъехали Утер с Кадалом и спешились. Кадал взял поводья. Утер  встал
со мной плечо к плечу, глядя на неистовый водоворот воды.
     - Придется сплавать ради нашей цели?
     - Может и до этого дойдет. Кажется, что волны подмывают самые стены.
     Утер неподвижно стоял, забыв о  ветре  и  дожде.  Подняв  голову,  он
смотрел на мыс. Высоко, в штормовой мгле, горел огонь.
     Я дотронулся до его руки.
     - Послушай. Все  идет  по  плану.  В  комнате  охраны  находятся  два
стражника, а у двери привратник Феликс. Света будет мало. Ты  знаешь,  где
вход.  Будет  достаточно,  если  при  входе  ты  буркнешь  Феликсу   слова
благодарности и быстро поднимешься наверх.  Старая  дама  Марция  встретит
тебя у покоев Игрейн и  проведет  туда.  Остальное  предоставь  нам.  Если
случится худшее, то нас, как и их, трое, в такую ночь никто не услышит  ни
звука. Я поднимусь за час до рассвета и пошлю за тобой Марцию. Все, больше
мы не сможем говорить. Иди вслед  за  Ральфом  внимательно,  дорога  очень
опасна. У него есть кольцо для тебя и пароль. Иди.
     Он безмолвно отвернулся и зашагал  по  сыпучей  гальке  к  ожидающему
пажу. Рядом со мной оказался  Кадал,  державший  в  руке  поводья  четырех
лошадей. Как и у меня, лицо  его  было  мокрым,  накидка  облаком  сбилась
вокруг него.
     - Ты слышал, что я сказал. За час до рассвета, - сказал я ему.
     Он тоже смотрел на скалу, где в высоту уходил замок. Через секунду  я
увидал в разрыве облаков стены крепости. Она  срослась  со  скалой,  почти
вертикально уходившей в море.  Мыс  и  материк  соединял  узкий  скалистый
гребень, отточенный  морем  подобно  клинку.  С  берега,  где  стояли  мы,
казалось, не было иного выхода, как через долину. Ни крепости,  ни  дамбы,
ни замка на скале, куда можно было бы забраться. Неудивительно, что  здесь
не оставили часовых. Дорогу же к потайной двери мог защитить один человек,
сражаясь против целой армии.
     - Я буду держать лошадей под навесом, в укрытии, - обратился  ко  мне
Кадал.  -  И  бога  ради,  если  только  охваченный  страстью  король   не
задержится, не опаздывайте. Если там только почуют неладное,  мы  окажемся
здесь, как крысы в западне. Эту долину можно перекрыть  так  же  спокойно,
как и дорогу к замку. А я особо не горю желанием пускаться в плавание.
     - И я. Ладно, Кадал, ты же все знаешь.
     - Я верю тебе.  Что-то  такое  в  тебе  сегодня  вечером  есть...  Ты
говоришь с королем особо не  задумываясь,  резче,  чем  со  слугой.  И  он
слушается тебя, не говоря ни слова. Да, ты знаешь, что делаешь. И  хорошо,
что так, хозяин Мерлин. В  противном  случае  на  карту  поставлена  жизнь
короля Британии из-за одной ночи любви.
     И здесь я поступил совершенно необычно для себя, что я обычно никогда
не делаю. Я положил свою руку на руку Кадала, державшего  поводья.  Лошади
стояли спокойно и горестно, подставив себя ветру и опустив головы.
     - Если Утер попадет сегодня ночью  во  дворец  и  окажется  с  ней  в
постели, - сказал я, -  то  клянусь  богом,  Кадал,  не  будет  уже  иметь
никакого значения, даже если его убьют в постели. В итоге сегодняшней ночи
появится  король,  чье  имя  станет  щитом  и  надеждой  для  всех  людей,
населяющих нашу землю от моря до  моря,  и  останется  им,  пока  море  не
поглотит землю, а люди не переселятся жить к звездам. Ты  думаешь,  Кадал,
что Утер - король? Это регент, живущий до него  и  для  него,  кто  придет
после, - короля прошлого и будущего. Сегодня ночью он даже  не  регент,  а
средство, а она - сосуд, я же... я - дух, слово, создание воздуха и  тьмы.
Я могу помочь не больше, чем тростник, гнущийся под  ветром,  направляемым
богом. И я, и ты, Кадал, мы беспомощны, как сухие листья, попавшие в  воды
этого залива. - Я снял свою руку с его. - Итак, за час до рассвета.
     - До встречи, милорд.
     Я оставил его и, сопровождаемый Ульфином,  последовал  за  Ральфом  и
королем, направился по гальке к подножию черной скалы.



                                    7

     Не думаю, что даже теперь, при свете дня, я смогу снова найти  дорогу
без помощи проводника, не говоря уже  о  том,  чтобы  взобраться  по  ней.
Первым шел Ральф, за ним, положив руку ему на плечо, - король. Я  держался
за  мантию  Утера,  Ульфин  за  мою  накидку.  К   счастью,   находясь   в
непосредственной близости от  стен  замка,  мы  были  защищены  от  ветра.
Обрушься на нас ветер, подъем стал бы невозможен, нас как перышки сдуло бы
со скалы. Но мы были не защищены с моря. Волны достигали  сорока  футов  в
высоту, а самые большие, башнеподобные, разбрасывали  воду  на  шестьдесят
футов вверх, окатывая нас соленым раствором.
     Бурлящее море оказало нам лишь одну услугу. Оно отражало скудный свет
небес, бросая его на скалу. Во всяком случае, мы видели  вверху  основание
замка и стены, поднимавшиеся со скалы.  Даже  в  сухую  погоду  эти  стены
труднодоступны,  сегодня  же  их  покрывала  блестящая  влага.  Я  не  мог
различить  ни  трещины   в   гладкой   сланцевой   синеве   стен.   Ральф,
останавливаясь, вел нас к ним, направляясь к уходящей в море стороне.  Там
он задержался и сделал нам  рукой  знак,  означавший  "осторожно!".  Он  с
предосторожностями обогнул угол и исчез из виду. Утер споткнулся, дойдя до
угла и  получив  толчок  ветра.  Он  приостановился  на  мгновенье,  затем
повернул, прижимаясь к поверхности скалы. Ульфин  и  я  двинулись  следом.
Несколько ярдов мы, как в кошмаре, ступали  черепашьим  шагом,  прижимаясь
лицами к мокрой, скользкой скале. Затем нависающий  выступ  укрыл  нас  от
ветра, и мы неожиданно ступили  на  предательски  мягкий  спуск,  покрытый
водорослями. Там, впереди, глубоко под скалой, скрытый  каменным  навесом,
находится тайный ход Тинтагеля.
     Я заметил, как Ральф бросил  долгий  взгляд  наверх,  перед  тем  как
зайти. Наверху не было часовых. Какой смысл держать людей  в  укреплениях,
выходящих на море? Он вытащил кинжал и раздельно постучал им в  дверь.  Мы
видели, как он стучит, стоя за его плечом, но не слышали  ни  звука  из-за
бушующего вокруг шторма.
     Привратник, видимо, ждал прямо за дверью. Она  немедленно  открылась.
Тихо отойдя на три дюйма, дверь застопорилась, и я услышал грохот цепи.  В
проем просунулась рука с факелом. Утер, стоя со  мной,  надвинул  поглубже
капюшон. Я выступил вперед, встав на расстоянии локтя от Ральфа и  прикрыв
накидкой нижнюю часть лица. Мои плечи были ссутулены против резких порывов
ветра и дождя.
     Под факелом показалась  часть  лица  привратника.  На  нас  уставился
зоркий глаз. На свет вышел Ральф и требовательно сказал:
     - Быстрей. Пилигрим. Это мы с герцогом.
     Факел поднялся вверх. На пальце Утера блеснул крупный изумруд.
     - Открывай, Феликс, - резко произнес я голосом Бритаэля. - Спаси нас,
ради бога, от этой погоды. Сегодня утром герцог упал с коня, и его повязка
намокает. Нас четверо. Поспеши.
     Цепь отстегнули, и дверь распахнулась. Ральф  положил  на  нее  руку,
держа дверь перед хозяином. Феликс отошел, и Утер зашел внутрь.
     Утер прошел перед склонившимся человеком и по-собачьи стряхнул  воду,
ответив неразборчиво на  приветствие  привратника.  Подняв  руку  и  снова
блеснув изумрудом, он быстро повернулся к ступеням и зашагал наверх.
     Ральф выхватил факел из рук привратника после того, как  я  и  Ульфин
прошли за Утером.
     - Я освещу им путь. Запри дверь. Позже  я  спущусь  и  расскажу  тебе
новости. Мы промокли, как последние собаки. Нам надо  к  огню.  В  комнате
охраны затопили?
     - Да. - Привратник уже отвернулся от двери. Ральф держал  факел  так,
что мы с Ульфином оставались в тени.
     Я направился вслед за  Утером,  за  мной  поспешил  Ульфин.  Лестницу
освещал лишь чадящий светильник, закрепленный на стене у широкой  площадки
наверху. Все оказалось легко и просто.
     Слишком легко. Внезапно на верхней ступеньке  тусклый  свет  усилился
светом пылающего факела. Из двери вышли два воина, держа наготове мечи.
     Утер, опережавший меня на шесть ступеней, слегка  замедлил  шаг.  Его
рука оказалась под плащом на мече. Я сам высвободил оружие в ножнах.
     Сзади послышались мягкие шаги Ральфа.
     - Милорд, герцог!
     Можно  представить,  с  какой  благодарностью  Утер   остановился   и
обернулся к нему, встав спиной к страже.
     - Милорд, позвольте осветить вам путь! Ах, у них есть факел!
     Он сделал вид, что только сейчас заметил воинов.  Он  промчался  мимо
Утера, крича им:
     - Хей, Маркус, Селлик, дайте мне ваш факел осветить  дорогу  милорду,
направляющемуся к своей госпоже. Этот окурок больше чадит, чем светит.
     Человек, державший факел, поднял его повыше, и  оба  воина  принялись
вглядываться в нас. Паж не колебался ни секунды. Он пробежал  прямо  между
мечами, выхватил факел у стражника, а первый  проворно  ткнул  в  бадью  с
песком, стоявшую у двери. Новый факел горел ярко, но его  пламя  постоянно
металось: Ральф не держал  его  ровно.  Пляшущие  гигантские  тени  стражи
скрывали нас от  их  глаз.  Утер,  пользуясь  игрой  света,  начал  быстро
подниматься, протянув вперед для приветствия руку с перстнем Горлуа. Воины
отошли к стене, по обе стороны от лестницы, но не убрали мечи.
     Сзади послышался слабый шорох: Ульфин освободил меч в ножнах. Мой уже
был наполовину вытащен. Не было никакой надежды проскочить мимо.  Придется
убивать,  и,  дай  бог,  без  шума.  Ульфин  приостановился,   подумав   о
привратнике. Он, возможно, будет  вынужден  заняться  им,  пока  мы  будем
биться с воинами.
     Но такая необходимость отпала. Неожиданно на второй  площадке  широко
открылась дверь, и в ярком свете перед нами  предстала  Игрейн.  Она  была
снова в белом, как и во время нашей предыдущей встречи,  но  это  была  не
сорочка. Длинное платье струилось водопадом  по  ее  телу.  Через  руку  и
плечо, по римскому обычаю, она  накинула  мантию  темно-синего  цвета.  Ее
волосы украшали самоцветы. Она протянула руки, и белое платье обнажило  ее
руки. На запястьях блеснуло золото.
     - Приветствую тебя, милорд.  -  Ее  высокий,  четкий  голос  заставил
воинов обернуться и  посмотреть  на  нее.  Утер  в  два  прыжка  преодолел
оставшиеся ступеньки, затем мимо воинов, скользнув плащом по их обнаженным
мечам и обогнав Ральфа с факелом, начал подниматься к Игрейн.
     Воины вытянулись, как по команде, прижавшись спинами к стенам.  Сзади
выдохнул Ульфин, когда он последовал за мной, а я спокойно  и  неторопливо
поднимался на верхнюю площадку. Да, родиться  принцем,  хотя  и  побочным,
что-нибудь да  значит.  Я  знал,  что  по  этикету  присутствие  принцессы
заставит воинов уставиться на стену  перед  собой,  не  замечая  никого  и
ничего, как будто они без глаз. Мы с Ульфином проследовали мимо обнаженных
мечей наверх.
     Утер поднялся к Игрейн и взял ее руки в свои. Там,  перед  освещенной
дверью, когда вражеские клинки остались блестеть внизу  в  свете  факелов,
король склонил голову и поцеловал Игрейн. Пурпурная мантия  короля  обвила
белое платье  герцогини.  За  ними  я  увидел  тень  старой  дамы  Марции,
державшей дверь.
     - Пошли, - сказал король. Укрываемые его огромной мантией они шагнули
в ярко освещенную комнату, и за ними закрылась дверь.
     Тинтагель был взят.



                                    8

     В ту ночь меня и Ульфина обслужили прекрасно. Едва дверь за королем и
Игрейн захлопнулась, а мы остались между запертой дверью наверху и стражей
внизу, снизу раздался звонкий голос.  Ральфа,  перекрывающий  звон  мечей,
наконец-то убираемых в ножны:
     - Клянусь богами и ангелами, ну мы и поработали сегодня! А когда  все
закончится, мне придется провожать всех обратно. У  вас  там  есть  огонь?
Хорошо. Можем обсохнуть, пока ждем. Можете  идти,  предоставьте  это  нам.
Идите, чего вы ждете? Получили  приказ!  И  помните,  никому  ни  слова  о
приходе герцога.
     Один из воинов, убрав меч, направился к себе  в  комнату,  но  другой
задержался, глядя на меня.
     - Это так, милорд Бритаэль? Мы можем быть свободны?
     Я начал медленно спускаться по лестнице.
     - Совершенно верно. Можете идти. Мы пошлем за вами привратника, когда
направимся обратно. Но главное - ни слова о приходе герцога. Смотрите! - Я
повернулся к Ульфину, смотревшему на меня  широко  раскрытыми  глазами.  -
Джордан, поднимись к двери и встань там на страже. Подожди, дай  мне  твой
плащ, я его просушу.
     Он с благодарностью ушел, сжимая наготове меч. В комнату