гда он увидел, как Иешуа уносит  ребенка
вниз, а потом возвращается  поговорить  со  мной  и  капитаном,  оставив
Хлодовальда одного у меня в каюте, он  решил,  что  ему  предоставляется
возможность отхватить недурной куш. Он  намеревался  убить  мальчика,  а
потом потребовать награды от короля Лотаря.  Он  взял  бы  что-нибудь  с
собой в доказательство своего подлого деяния, потом просто прыгнул бы за
борт и доплыл до берега - как ты помнишь, тогда до островов было  совсем
недалеко. Ну так вот, сменившись с  вахты,  он  пошел  вниз  с  кувшином
подогретого вина, которое, как он объяснил страже, я  приказал  принести
мальчику, а часовые, признав в нем одного из матросов, его пропустили.
   - И он напал на меня, думая, что перед ним Хлодовальд?
   - Он  так  сказал.  Ты  стояла  на  коленях  у  бортового  отверстия,
завернувшись в платье и с распущенными по спине  волосами,  так  что  он
принял тебя за ребенка,  вскарабкавшегося  на  кресло,  чтобы  выглянуть
наружу. Она зажал тебе рот рукой, чтобы помешать позвать  на  помощь,  и
оттащил от стены,  чтобы  заколоть.  И  тут  обнаружил,  что  держит  не
ребенка, а юную женщину. Тут  проснулся  мальчик  и  поднял  тревогу.  А
остальное ты знаешь.
   - Не совсем. Убийца, надо полагать, мертв?
   - Да.
   С мгновение она стояла молча, водя рукой по начищенному дереву перил.
   - Это Хлодовальд его убил?
   - Ну конечно, нет. Первый случайный удар был  удачным;  он  перерезал
сухожилия на запястье негодяя, что  заставило  его  бросить  кинжал.  Но
потом, когда первый испуг миновал и мальчик понял, что происходит и  где
он - что он в безопасности на бабушкином корабле,  -  он  был  даже  рад
предоставить все дело нам с капитаном. Если не считать...
   - Чего, отец?
   - Если не считать того, что он настаивал, чтобы негодяй исповедался и
получил отпущение грехов перед смертью, - сказал герцог.
   - Хлодовальд на этом настаивал?
   - Да.
   - А-а-а. - Это был скорее вздох, чем звук, потом Алиса подняла глаза.
- Так будем надеяться, что все позади и что  неудачливый  убийца  сказал
правду. Он действительно действовал на свой страх и риск? Он  правда  не
подослан Лотарем или кем-либо из дядьев...
   - Можно считать это правдой. Эту часть  своей  исповеди  он  произнес
открыто.
   Алиса снова вздохнула, на сей раз с облегчением.
   - Так что они не знают, где находится Хлодовальд.  Благодарение  Богу
за это! Так, значит, все и вправду закончилось,  он  в  безопасности,  и
скоро мы будем дома... Интересно, как он  там  устроится?  Бедное  дитя,
после всего, что ему выпало пережить... Иешуа рассказал тебе, что именно
произошло во дворце?
   - Только то, что он сам знает.  Он  был  со  свитой  королевы,  когда
Хильдеберт и Лотарь послали за мальчиками, чтобы подготовить их, как они
заявили,  для  коронации.  А  следующее  известие  они  получили,  когда
ставленник Лотаря, некто по имени Аркадий, явился к королеве возвестить,
что  мальчики  схвачены,  изолированы  от  своих  наставников  и   своих
собственных слуг и заперты в отдельные покои до тех  пор,  пока  они  не
откажутся от претензий на земли своего отца -  Как  Хлодовальду  удалось
бежать?
   -  Еще  раньше  его  переправили  в  укрытие.  Его  наставник  что-то
заподозрил и с помощью слуги потихоньку вывел мальчика из дворца. Они не
решились отвезти его назад к королеве Клотильде, но слуга поспешил к ней
рассказать о случившемся, и она послала Иешуа  отвезти  его  на  юг,  на
"Меровей" и препроводить под мою опеку. Двигались они в обход, но в пути
им не встретилось никаких препятствий, и наставник поскакал назад, чтобы
известить королеву, что ее младший внук в безопасности.
   - Значит, вскоре она  узнает,  что  мальчик  с  тобой  и  на  пути  в
Британию?
   - Да. И она умоляла меня позаботиться о том, чтобы он  был  принят  в
какой-нибудь религиозный орден. Судя по всему  -  это  я  знаю  со  слов
Иешуа, - она всегда надеялась,  что  младший  из  внуков  посвятит  себя
святой жизни, а сейчас, похоже, это единственное, что ему осталось.
   - Если он согласится.
   - И то верно. Он,  возможно,  полон  мыслей  о  кровавой  мести.  Для
Меровинга это было бы  естественно.  Пока  нам  не  представится  случай
поговорить с принцем, мы ничего не узнаем. Но все идет к  тому,  что  на
первое время монастырь будет для него наилучшим местом.
   - Монастырь Святого Мартина?
   - Почему бы и нет? Это недалеко от Замка Розы, и я  сам  вскоре  буду
там. Мы можем остановиться в обители по  пути  домой,  и  я  поговорю  с
аббатом Теодором, Ага, погляди, вон там на горизонте... Вполне возможно,
это уже Нант. А вот и Иешуа спускается вниз, чтобы  разбудить  принца  и
предложить ему отобедать с нами.  С  ним  надо  быть  очень  осторожным,
Алиса. Один Господь знает, сколько горя  и  страхов  обрушилось  на  это
дитя.
   - Он очень юн, - практично отозвалась Алиса, - и скорее  всего  очень
голоден. Так что, надеюсь, с Божьей помощью все пройдет хорошо.

***

   В главной каюте  не  было  никого,  кроме  слуг,  которые,  расставив
приборы и блюда, по знаку герцога удалились.  Когда  за  ними  закрылась
дверь на трап, отворилась внутренняя дверца, и в дверном проеме появился
Хлодовальд, за которым тенью маячил отец Ансельм.
   Алисе  показалось,  что  перед   ней   вновь   стоит   Теодовальд   -
светловолосый  мальчик,  худощавого  сложения,  но  гибкий  как  прут  и
порывистый, с той же гордой осанкой. Были  тут  и  широко  расставленные
голубые глаза, и выдающийся нос, который потом,  во  взрослом  возрасте,
станет орлиным, но линия рта у него была более нежная,  чем  у  старшего
брата, и в этом ребенке, что вполне понятно, не было ничего  от  озорной
самоуверенности брата.
   Он помылся и как мог оправил одежду, но надеть ему пришлось все ту же
покрытую дорожной пылью и грязью рубаху и тунику, очевидно, единственную
одежду, какую собрали ему в ночное бегство. Хотя  день  выдался  теплым,
Хлодовальд еще кутался в темный плащ, натянув на голову капюшон.
   Священник нагнулся и прошептал что-то ему на ухо,  потом  с  поклоном
покинул каюту. Мальчик еще медлил на пороге.
   -  Добро  пожаловать  к  нашему  столу,  принц.  -  Алиса  с  улыбкой
приподняла крышку одного из блюд. - Я  рада,  что  ты  спал  так  долго.
Надеюсь, ты отдохнул и оправился, и теперь голоден? Не согласишься ли ты
отобедать с нами?
   Отступив на шаг в сторону, герцог указал на кресло с высокой  спинкой
во главе стола, но мальчик в ответ на это только покачал головой. Сделав
несколько быстрых шагов вперед, он резким  движением  сбросил  с  головы
капюшон.
   Жест оказался одновременно драматичным и  поразительным.  Его  волосы
были  коротко  обрезаны.  Длинные  пряди,   символ   королевской   крови
Меровингов, исчезли; волосы висели прямые, густые  и  короткие,  неровно
обрезанные так, что только-только прикрывали уши. Предполагаемый  король
Орлеанский этим своим деянием отрекся от престола.
   Мальчик не произнес ни слова, но  стоял  прямой  как  стрела,  высоко
подняв голову, с вызовом, почти с  агрессией,  что,  должно  быть,  было
единственным, что выдавало неуверенность  в  себе  и  в  завтрашнем  дне
принца династии Меровингов. Пока Алиса и ее отец искали подходящих  слов
- любых слов, - рука принца поднялась жестом, какой Алиса помнила по его
брату: взмах руки, чтобы отвести назад тяжелую гриву  волос.  Но  пальцы
наткнулись на неровные концы и соскользнули на голую шею.
   - Такое странное ощущение, - неуверенно произнес принц. - Холодно.
   - Дорогое дитя, - мягко сказал герцог. - Ты хорошо поступил. Позже мы
поговорим, а теперь отдохни и поешь с нами.
   Алиса только снова улыбнулась и начала накладывать еду.
   Иногда герцог вновь попытался  препроводить  мальчика  к  креслу  ибо
главе стола, последний, покачав головой, пододвинул себе табурет:
   - Я больше не принц, мой господин. Это место - для тебя.

***

   Разумеется, он был очень голоден, и за отлично приготовленным  обедом
от его скованности не осталось и следа. Ни Алиса, ни герцог не упоминали
о трагических событиях в Париже,  но  Хлодовальд,  быть  может,  вопреки
недавно пережитым страхам и тревогам,  казалось,  жаждал  поговорить  об
этом.
   - Иешуа рассказал мне, что случилось.  Мои  дядья  знали,  что  народ
любит бабушку, и потому, желая захватить  наши  земли,  нуждались  в  ее
поддержке или хотя бы в ее видимости.
   Они, конечно, знали, что бабушка никогда по доброй воле не окажет  им
ее,  так  что  послали  эту  крысу  -  тварь  моего   дяди   -   Аркадия
Клермонтского, чтобы тот обманом или силой вынудил ее поддержать их.  Но
это вы, наверное, уже знаете?
   - Не важно. Продолжай.
   Хлодовальд положил ножку каплуна, с которой обгрызал  мясо,  и  вытер
пальцы.
   - Он появился рано утром. Бабушка  весь  день  и  всю  ночь  до  того
постилась, молясь за душу моего отца, и еще не завтракала. Вот это время
он и выбрал, чтобы пробиться к ней и сказать, что мои братья -  пленники
и что им грозит смерть, если только они не откажутся от  своих  прав  на
отцовские земли. Показав ей кинжал и  ножницы,  он  заявил,  что  это  -
единственный выбор. Он кричал  на  нее.  На  мою  бабушку!  И  никто  не
осмелился даже пальцем его тронуть. Его люди стояли у  ворот,  и,  кроме
того, она не знала, где держат моих братьев.
   Потянувшись  за  кубком,  Хлодовальд  сделал  большой  глоток,  потом
отодвинул тарелку в сторону. Ни Алиса, ни герцог не произнесли ни слова,
ожидая, пока мальчик совладает с собой и закончит свою историю.
   Хотя герцог все это уже слышал от Иешуа, рассказ этот  получился  тем
более трогательным, что звучал  он  из  детских  уст,  с  подробностями,
почерпнутыми, вероятно, от какого-нибудь  слуги,  присутствовавшего  при
событиях. Они услышали, как старая королева, изнуренная постом, в страхе
за судьбу мальчиков и в ярости  от  предательства  сыновей,  ответила  с
гневом и природной надменностью:
   - Я скорее увижу их мертвыми, чем с обрезанными волосами.  Они  кровь
от крови Хлодвига! Они короли!
   Вне себя от горя и ярости, она почти прокричала свой ответ, но когда,
после нескольких минут  краткого,  но  страстного  взрыва  рыданий,  она
забрала бы свои слова назад, Аркадий был уже за воротами и со  всех  ног
спешил ко двору своего хозяина.
   Хлодовальд пересказывал это почти без эмоций,  как  человек,  еще  не
пришедший в себя от потрясения после такой трагедии.
   - Но мы слышали, когда однажды ночью остановились в дороге - я  забыл
название места, но тамошние монахи были добры к нам, - что моих  братьев
перенесли в церковь Святого Петра в Париже, и что бабушка позаботилась о
том,  чтобы  они  были  похоронены  со  всеми  положенными  королевскими
почестями, и что народ плакал и занавесил улицы траурными флагами.
   - Но как такое возможно? - едва смогла проговорить потрясенная Алиса.
- Конечно же, твои дяди...
   -  После  того,  как  злое  дело  свершилось,  они  бежали.  -  Голос
Хлодовальда звучал безразлично. - Из страха. Теперь они станут ссориться
и поубивают друг друга. Это в руках Божьих.
   - Но, может быть, если народ любит твою бабушку  и  оплакивает  твоих
братьев, они захотят, чтобы ты вернулся?
   - Нет.  Бабушка  теперь  уйдет  в  монастырь.  Она  давно  собиралась
распроститься с миром. А я... -  Поднялась  остриженная  голова.  -  Мне
никогда не придется стать королем.
   - Не придется? - удивленно переспросил герцог.
   Хлодовальд встретил его взгляд почти что с вызовом.
   - Я собственными руками обрезал волосы. Я хочу, чтобы вы это знали. Я
сделал это не из страха.
   - Тебе нет нужды объяснять мне это, принц Хлодовальд. Я  полагаю,  ты
решил ступить на стезю служения Господу. Как и я сам. Мы с  дочерью  уже
говорили об этом.
   Пройдет еще много времени, прежде чем мы достигнем  Британии,  и  его
хватит для того, чтобы строить планы на будущее. Мы препроводим  тебя  в
безопасное место, и позднее, когда ты достигнешь зрелости, ты сам будешь
знать, какое принять решение.
   - Я вернусь домой, - сказал  Хлодовальд.  Он  говорил  без  горя  или
гнева, почти безразлично, отчего его слова прозвучали более  непреложно,
чем клятва.
   - Домой? Во франкские королевства? - воскликнула Алиса. - В Орлеан?
   - В Орлеан, наверное, нет. Но в мою собственную землю. Пусть  вернусь
я не как король, но вернусь. У меня есть  кое-что,  что  я  должен  буду
привезти назад в мою страну.
   - Что же это?
   - С вашего позволения?  -  Соскользнув  с  табурета,  мальчик  быстро
прошел во внутреннюю каюту и минуту спустя вернулся с ларцом.
   - Никто не войдет? - спросил он, бросив быстрый взгляд на дверь.
   - Без моего соизволения никто, - отозвался герцог.
   - Тогда я вам покажу. Мне это  доверила  бабушка,  она  умоляла  меня
сохранить это и когда-нибудь привезти назад.
   Раздвинув грязные тарелки, Хлодовальд поставил ларец на  стол,  потом
приподнял крышку. На первый взгляд ларец был  полон  некрученого  шелка,
светлого и сияющего.
   - Твои волосы?  -  удивленно  спросила  Алиса.  Длинноволосые  короли
считали этот символ столь священным, как настоящая корона.
   Но  Хлодовальд  отодвинул  шелковистую  массу,  чтобы  показать,  что
пряталось в ней. Кубок, еще более  золотой,  чем  золотистые  волосы,  с
драгоценными геммами, алым, зеленым и золотистым сверкающими на  ручках.
Прекрасная вещица, безусловно, очень дорогая, но, судя по всему,  в  ней
скрывалось больше, чем было видно с первого взгляда. Высвободив чудесную
вещицу из укрывавших ее прядей, мальчик перекрестился, потом  повернулся
и поглядел сияющими глазами на герцога и Алису.
   - Это Грааль! - благоговейно произнес он. - Истинная  Чаша!  Это  сам
Грааль!

***

   - Во всяком случае, - сказал Ансерус своей дочери, когда  они  стояли
на палубе "Меровея", пробиравшегося в  шумную,  полную  кораблей  гавань
Нанта, - он никому больше о нем не рассказал. Даже Иешуа. Так что у  нас
недурной шанс беспрепятственно причалить с вещицей -  и  мальчиком  -  в
Гланнавенте, а  потом  спокойно  пересечь  Регед  до  монастыря  Святого
Мартина.
   - Но, отец, это не может быть Грааль! Ты же сам знаешь, что не может!
   - Знаю. Надо думать, я не меньше любого другого видел "истинных чаш",
переходящих за деньги из рук в руки по всему Иерусалиму. Пусть  так,  но
все равно - это немалое сокровище. Сокровище, которое будет иметь  самое
практическое применение.
   - Какое?
   - Мальчик был вынужден покинуть свое королевство, отречься  от  него,
не имея при себе ничего, кроме одежды на плечах. Так вот, монахи Святого
Мартина примут его даже без моего попечительства из  одного  милосердия,
но если он принесет с собой нечто столь ценное - а в том, что  эта  вещь
..редкая и древняя, можно не сомневаться, - так что же, он принесет свой
вклад в монастырскую казну.
   - Но если он скажет им, что это Грааль...
   - Послушай, Алиса. Если люди верят - если им нужен фокус для веры,  -
то Грааль или нет, эта чаша будет для них столь  же  истинной,  сколь  и
крест, какой ты или я могли бы вырезать из дерева из нашего собственного
сада в Регеде. Разве ты не понимаешь, дитя?
   - Д-да. Да, полагаю, ты прав. Но...
   -  Поэтому  мы  никому  ничего  не  скажем.  А  аббат  Теодор  примет
собственное решение. Что случится потом - его забота.  Гляди,  мы  почти
причалили. Очень скоро надо будет спешить. Где твоя служанка, милая?
   - Гадать недолго, - рассмеялась Алиса, - очевидно, делает все, что  в
ее силах, чтобы Иешуа помог ей с моими вещами. Ты,  думаю,  знаешь,  что
здесь  происходит.  Как  только  Иешуа  благополучно  препроводит  пр...
Хлодовальда в монастырь Святого Мартина, нам придется найти ему место  в
Замке Розы.
   - Если долг не отзовет его назад на службу королевы, я буду более чем
рад взять его к себе, - с  улыбкой  отозвался  герцог.  -  Я  уже  думал
поговорить с ним об этом. Бельтран, как и я, стареет, и, думаю, он будет
рад опытному помощнику. Когда мы достигнем монастыря Святого Мартина,  я
намерен задержаться там на пару дней, чтобы  посмотреть,  как  устроится
мальчик, и кое-что обсудить  с  аббатом  Теодором,  так  что,  возможно,
отправить Иешуа с самыми тяжелыми коробами домой прямо из Гланнавенты  -
неплохая идея. Как ты считаешь? Он сможет предупредить Бельтрана о  том,
что мы вернулись раньше, чем ожидали, и помочь ему, если потребуется.
   - Я уверена, это отличная идея! Они нас не ждут по меньшей  мере  еще
месяц, и все до одной комнаты будут перевернуты вверх дном  для  уборки!
Можно мне сказать Мариамне?
   - Разумеется. - Герцог улыбнулся.  -  Она,  возможно,  сможет  помочь
уговорить его остаться, во всяком случае, до тех пор, пока ты не выйдешь
замуж. Когда меня в замке больше не будет, мне будет спокойнее,  если  я
буду знать, что у тебя есть  слуга  столь  храбрый  и  преданный,  каким
выказал себя Иешуа.
   Тем временем их корабль подошел к пристани, и Алисе в суматохе сборов
и схода с корабля удалось, хотя и не без труда, отрешиться от  мыслей  о
том, что ожидало ее дома.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ

АЛЕКСАНДР ВЛЮБЛЕННЫЙ

Глава 24

   Было бы утомительно подробно описывать весь тот слишком стремительный
и неизбежный  процесс,  превративший  Александра  в  любовника  королевы
Морганы. Она выхаживала его, и если слабая лихорадка предпочла  подольше
не отпускать свою жертву, то, что же делать, очаровательная королева тем
больше  времени  проводила  в  лазарете  и  тем  чаще  варила  ему  свои
действующие исподволь снадобья  из  трав  и  плодов  и  других,  тайных,
ингредиентов. Дама Лунеда держалась  замкнуто  и  отчужденно;  остальные
молодые рыцари из  свиты  Морганы,  возможно,  улыбались  или  дулись  и
перешептывались меж собой, но сама королева ничего  не  видела,  ни  для
чего не находила времени, кроме одного Александра.
   Наконец лихорадка спала. Возможно, были и те, кто  заметил,  что  она
отпустила юношу  лишь  тогда,  когда  он  надежно  запутался  во  власти
королевиных чар, когда все увидели, что думает он лишь  о  ней  одной  и
тоскует по ее прикосновению, ее взгляду, ее присутствию,  -  ну  что  ж,
тогда Моргана  перестала  навещать  лазарет,  предоставив  роль  сиделки
старой Бригите.
   С того времени юный принц стал быстро набираться сил  и  вскоре  смог
уже вставать с постели, стоять и ходить по покою,  сам  без  посторонней
помощи совершать омовения и одеваться. Что он и сделал однажды  вечером,
когда Бригита оставила его. Вынув  лучшую  свою  одежду,  выстиранную  и
тщательно сложенную в одном из ларей,  Александр  отправился  на  поиски
королевы.
   Королевские покои, где поместили Александра, находились в центральной
части замка, двери их открывались в коридор, ведший направо и  налево  к
башням-сестрам. Александр помедлил у двери, спрашивая  себя,  где  лежит
главная лестница, которая приведет его  вниз  в  приемные  покои  замка.
Теперь он уже не  сомневался,  что,  обладая,  как  это  было  очевидно,
милостью королевы, он будет принят дамой Лунедой и  гостеприимный  замок
широко распахнет перед ним свои двери. Но сколь бы ни  было  велико  его
желание вновь увидеть Моргану,  он  сознавал,  что  вежливость  требует,
чтобы он сперва повидал  хозяйку  замка,  выразил  ей  свое  почтение  и
благодарность  и  подождал  приглашения  присоединиться  к  собравшемуся
обществу за ужином.
   Прямо  на  Александра  бежал  по  коридору  паж  Морганы,   очевидно,
посланный с каким-то поручением. Александр остановил его, подняв руку.
   - Минутку, подожди! Как тебя зовут?
   - Грегори, господин.
   Паж рассматривал его с любопытством, которое Александр счел  лестным.
Королевины слуги,  без  сомнения,  шептались  о  нем,  и  он  подумал  -
понадеялся, - что знает, о чем говорили на половине слуг.
   - Итак, Грегори, не можешь ли  ты  сказать,  где  мне  найти  госпожу
Лунеду? Она свободна в этот час, чтобы принять меня?
   - Даже не знаю, что тебе  сказать,  господин.  Но  я  знаю,  где  ты,
вероят