ни на что иное:
я видела столько чудес и столько красивых мест! Думаю, до конца жизни  я
их не забуду.
   - А теперь, когда твой отец намерен удалиться от мира и  примкнуть  к
здешнему ордену, не покажется ли тебе твоя жизнь скучной и пустой  после
стольких приключений?
   Алиса покачала головой.
   - Во всех моих странствиях я не видела земли более красивой  и  места
более прекрасного, чем мой дом в Регеде. Даже Рим, Афины, даже Иерусалим
не могут сравниться с...
   - Иерусалим!
   Будто это имя было стрелой, попавшей в цель, - он вспомнил.  Вспомнил
поход, так горячо предпринятый ради королевы Морганы; Грааль, его личный
тайный план втереться в доверие к хранителям чудесной реликвии.
   - В чем дело? - спросила Алиса, встревоженная его видом.
   Но  Александр   только   отвернулся,   склонив   голову,   руки   его
непроизвольно  дергали  какой-то  безобидный  сорняк,  пустивший   корни
глубоко в землю у самой яблони. Наконец он заговорил, все еще  не  глядя
на девушку:
   - Я говорил с трактирщиком в поселке по дороге сюда.
   Это он рассказал мне об этом месте  и  об  удобном  ночлеге,  который
здесь можно найти. Он также сказал мне, что недавно  через  его  поселок
проехал кортеж, везущий великое сокровище, которое останется в монастыре
на хранении. Это ведь был твой кортеж? Рассказ трактирщика правдив?
   - Совершенно верно. Я уже сказала тебе,  что  мы  сопровождаем  юного
франка, который намерен присоединиться к здешним братьям. Он - принц  по
праву рожденья, и он привез с собой королевское сокровище.
   - Из Иерусалима?
   - О нет. Из Галлии. Полагаю, что вполне возможно, его сперва привезли
туда из Иерусалима или откуда-то из Святой Земли,  но  многие  годы  оно
находилось в Галлии. Его приобрела королева Клотильда,  жена  франкского
короля Хлодвига, и держала у себя в личной часовне. Это все, что я знаю,
если не считать того, что сейчас там война, так что Грааль был послан на
сохранение сюда.
   - Так это тот самый Грааль?
   - Так говорят.
   Он словно не заметил уклончивости ее ответа.  Он  вновь  хмурился  на
несчастный сорняк под своими пальцами.
   - Мне сказали, что Грааль  здесь,  в  Британии,  что  он  хранится  у
чародейки Нимуэ, королевы какого-то замка на севере. В  Регеде,  сказала
она.., сказали они.
   - Сокровище Максена. Да, это всем известно.
   - Тогда почему... - неловко начал он. - Ты, верно, удивилась, когда я
заговорил о ведьмах. Я думал, сокровище привезла  сюда  королева  Нимуэ,
быть может, она  остановилась  в  монастыре  по  пути  на  юг  ко  двору
Верховного короля. И ты была под вуалью, так что я, ну, я...
   - Принял меня  за  королевскую  чародейку?  -  рассмеялась  Алиса.  -
Понятно. И ты искал случая поговорить с ней. Могу я  спросить,  какой  у
тебя интерес к сокровищу Максена?
   - Я..,  конечно.  Разумеется,  я  тебе  скажу.  Позднее  я  все  тебе
расскажу. Но поверь мне, теперь оно совсем меня не интересует.  Не  так,
как интересовало раньше. Правильно ли я понял, что ты знаешь, где оно?
   - Я знаю, что супруг  королевы  Нимуэ,  Пеллеас,  владеет  замком  на
северо-западе, где-то у моря, в нескольких милях от границ наших земель.
Знаю, что у Нимуэ есть дом под  Камелотом,  то  есть  это  дом  Мерлина,
который зовется Яблоневый сад. Нимуэ подолгу  живет  там,  когда  король
Пеллеас ведет дела с Верховным королем. Но я не знаю, где она  поместила
сокровище Максена. Откуда мне  знать?  Никто,  думаю,  этого  не  знает.
Говорят, она прячет его с помощью чар до тех пор, пока в нем не настанет
нужда Артуру или Верховному королевству.
   Александр  молчал,  вспоминая.  Теперь,  когда  он  сидел  здесь   во
фруктовом саду, где в траве весело играли солнечные  зайчики  и  ветерок
заносил звуки и запахи свежего утра, казалось невероятным,  что  он  пал
жертвой дымных чар королевы Морганы.
   Алиса, увидев, как лицо его вновь омрачили печаль  и  тревога,  мягко
произнесла:
   - Но, может, ты думал, что ты сам нуждаешься в нем?
   Мне очень жаль. Похоже, простые смертные, как ты и я, не  имеют  прав
на него, даже если мы и можем отыскать то место, где прячется  остальное
сокровище - копье и Грааль. Быть может, теперь они недосягаемы даже  для
Нимуэ. Возможно, они у самого Мерлина, спрятаны в столпе его  света.  Ты
знаешь, что о нем говорят: он спит в собственном святом  холме  в  кругу
огней и  волшебных  красот  талисманов.  Так  что  тебе,  мой  господин,
придется удовлетворить свою душу созерцанием Грааля, который мы привезли
с собой из Галлии.
   - Да, этот... Грааль, который вы привезли. Вот чего я не понимаю.  Ты
говоришь так, как будто может быть более, чем чаща Тайной вечери.
   - Так оно и есть. - В голосе Алисы зазвенела печаль.
   - Что ты хочешь сказать?
   - Я уже рассказывала, что ездила в паломничества с отцом -  дважды  в
Иерусалим и дважды к гробнице святого Мартина во франкском  королевстве.
В таких местах, в особенности в Иерусалиме, паломникам предлагают купить
реликвии тех времен, когда Иисус ходил по земле; даже реликты его  самых
святых мгновений его  жизни  и  смерти.  И..,  но  мне  не  хотелось  бы
расстраивать тебя...
   - Нет. Продолжай.
   - Ну, есть люди, кто зарабатывает себе на пропитание такой  торговлей
- поскольку это и есть торговля.  За  реликвии  можно  выручить  хорошие
деньги, их с готовностью платят и бедные паломники, и  посланцы  богатых
церквей и знатных  дворов,  где  хотели  бы  владеть  подобными  вещами,
почитать их. Мне очень жаль, если ты этого не знал.
   - Лишь потому, что никогда не думал об этом! Но теперь, когда ты  мне
это сказала... Но не хочешь же ты сказать, что  сокровище  Максена,  все
эти символы власти - тоже фальшивка? Такого не может быть!
   - Разумеется, нет! Но  если  судить  по  тому,  что  о  них  говорят,
Максенов Грааль, так же как и  меч,  называемый  Калибурн,  -  предметы,
исполненные великого могущества и великой красоты, но и Максенов  Грааль
- в той же мере чаша, из которой пил Иисус, как и десяток других,  какие
я видела в Святой Земле.
   - И та, какую вы привезли с собой?
   - Это небольшая чаша из золота. Очень красивая,  чудесной  работы.  -
Алиса улыбнулась. - Но неужели ты думал, что Иисус и  его  последователи
ели и пили на золоте?
   - Я.., я никогда об этом так не думал.
   - Боюсь, его чаша была из глины. Простая плошка,  которая  давно  уже
разбилась вдребезги.
   - Но если ты это знаешь... - Александра, как с удовольствием заметила
Алиса, не встревожил недостаток веры в догматы, хотя он все еще  казался
озабоченным, - но если ты это знаешь, почему  ты..,  или  скорее  почему
герцог, твой отец... позволил этому приехавшему с вами  франку  привезти
этот "Грааль" здешним братьям? Уже теперь вся округа полна слухов о  его
святости. И местная беднота станет ожидать чудес!
   - Ну, тогда, вероятнее всего, они их получат, -  спокойно  отозвалась
Алиса.
   Теперь Александр уставился на нее уже в неподдельной тревоге,  и  тут
вдруг зазвонил к  молитве  колокол.  Подобрав  соскользнувшую  на  траву
вуаль, Алиса собралась подняться, но Александр протянул к ней руку.
   - Нет, прошу тебя, подожди. Скажи мне, что ты имела в виду. Ты  не..,
не можешь же ты говорить об обмане и фокусах.
   "Не можешь! Ты ведь сидишь здесь со мной в райском саду и  выглядишь,
как юный ангел".
   - Никаких фокусов тут нет. Все вполне  честно,  это  -  вопрос  веры.
Видишь ли, Хлодовальд - это франкский принц  -  верит;  старая  королева
верит; и здешние братья тоже верят. Эта вера и есть  истинный  "Грааль",
даже если настоящий и разлетелся на куски много сотен лет назад.
   Это идея, символ, такой, каким он мыслился в  ту  первую  вечерю.  Во
всяком случае, так говорит отец - и Иисус сам так сказал, если  помнишь,
- Ты так говоришь, словно ты его сама знала.
   - Думаю, знала, когда была совсем маленькой.
   Снова пауза, заполненная замолкающими  нежными  звуками;  стоило  эху
колокольного звона затихнуть, в саду воцарилась полная тишина.
   - Я прибыл, чтобы найти Грааль, - внезапно сказал Александр.  Даже  в
его собственных ушах эти слова прозвучали слишком громко,  и  дальше  он
заговорил тише:
   - Я приехал, совершая греховный поход за Максеновым сокровищем, я дал
клятву обманом или силой оружия привезти его той, кто жаждала  его  ради
власти, той, кому я служил. Другие  рыцари  также  скитались  по  разным
землям в подобном походе. Никто из них его не нашел, и по  меньшей  мере
двое умерли в поисках.
   - Тогда, - очень просто сказала Алиса, - они нашли свою правду. А ты?
Станешь ты продолжать? Это лицо, кому ты служишь,  потребует,  чтобы  ты
продолжал?
   - Я был послан дамой. Для меня это был великий поход и приключенье...
Для нее это было... - Он заставил себя замолчать.
   - Для нее, ты  сказал?  И  ради  силы?  Ну,  быть  может,  тогда  она
нуждается в нем, - продолжала Алиса. - У каждого свой Грааль.
   - Эта дама? - начал было он жестко, но, пристыженный, остановился.  -
Прости меня, - смиренно проговорил он. - Я совершил большое зло. У  меня
нет права говорить с тобой так, как я говорил, или говорить о.., о  ней,
как мне бы хотелось. Думаю, мне лучше оставить тебя.
   На этот раз она, останавливая его, подняла руку.
   - Нет. Пожалуйста, не уходи. Почему бы тебе не рассказать мне об этом
твоем походе, что так тяготит тебя?
   И потому он остался. Снова присев  подле  нее  на  теплую  траву,  он
рассказал ей все, начиная с солнечного начала в Крейг Эриэн  до  полного
теней вступления в Темную Башню. Тут он не смог заставить себя  поведать
ей все, но даже и так, когда он закончил, он остался сидеть в  печальном
молчании, не решаясь поднять на нее глаз, ожидая,  что  она  станет  или
упрекать его, или безмолвно и с отвращением отстранится.
   Действительно, Алиса какое-то время сидела в молчании, но  когда  она
заговорила, это было только для того, чтобы спросить:
   - А теперь?
   - Не знаю. Я не могу продолжать этот поход, не могу и отвернуться  от
него и отправиться на юг, чтобы  завершить  то  давнее  дело  с  королем
Марчем. Но оба моих похода нелепы, хотя  я  в  определенном  смысле  дал
клятву завершить их оба.
   Теперь я понимаю, что один из них греховен, а другой просто глуп.  Но
что мне остается? Что мне теперь делать?
   Алиса снова потянулась за упавшей вуалью.
   - Похоже, самое важное здесь то, что ты узнал от дамы Лунеды о тайных
собраниях недовольных политикой Верховного короля. Даже если  ты  ничего
не знаешь об их планах, ты знаешь хотя бы несколько имен, и одно из них,
безусловно, заинтересует моего отца. Так что... А,  слушай!  Думаю,  они
уже выходят из церкви. Не кажется ли тебе, что первое  и  самое  лучшее,
что ты можешь сделать, это пойти поговорить с моим отцом?

Глава 32

   Прошло,  однако,  еще  несколько  дней,  прежде  чем  Александр  смог
переговорить со старым герцогом. Когда Алиса, расставшись с ним у дверей
странноприимного дома для мужчин, присоединилась за завтраком  к  аббату
Теодору и своему отцу, она обнаружила, что весь аббатский дом  пребывает
в состоянии, какое в месте не столь тихом  и  определенно  мирном  можно
было бы назвать смятением и переполохом. Сам аббат поспешил ей навстречу
с тревожными вестями.
   Ее отцу совершенно внезапно и прямо в часовне под конец службы  стало
дурно. С утра он чувствовал себя как будто усталым и жаловался на легкое
головокружение, но отмел заботу своих  слуг  и  настоял  на  том,  чтобы
присутствовать на утреннем богослужении. Увидев, что Алисы нет в церкви,
он строго-настрого запретил передавать ей вести, могущие ее встревожить.
И действительно, на бдительный взгляд слуг, казалось, поначалу  все  шло
хорошо. Но под конец службы, когда герцог начал подниматься  с  коленей,
он внезапно покачнулся, потерял чувствительность в правой ноге и упал на
скамью. Двигаться он больше не  мог.  Когда  открылись  двери  церкви  и
оттуда  стали  выходить  прихожане,  перед  Алисой  предстала  небольшая
процессия встревоженных слуг, переносивших герцога в его  покой  в  доме
аббата; герцог был в сознании, но совершенно беспомощен.
   Волшебные минуты в саду и сам Александр  в  мгновение  ока  оказались
позабыты. Алиса не хотела  дольше  ждать:  подобрав  юбки,  взбежала  по
лестнице, чтобы увидеть отца.
   Он лежал в своей постели в гостевом покое аббата - роскошно  убранном
и удобном  помещении,  -  у  его  ложа  суетился  госпитальер,  которому
помогали одна из монахинь и собственная служанка Алисы Мариамна.
   Завидев отца, Алиса тут же метнулась к одру больного.
   - Отец? В чем дело? Как ты себя чувствуешь? Что случилось?
   Посеревшее лицо откинувшегося на подушки  герцога  казалось  усталым,
ему удалось выдавить улыбку, но заговорить он так и не смог. Худая  рука
лежала поверх одеяла, и Алиса, склонясь над отцом, взяла эту милую  руку
в обе свои ладони.
   - Отец.
   Аббат, последовавший, хотя и более чинно, в комнату недужного, сделал
шаг вперед, чтобы участливо положить Алисе руку на плечо.
   - Пребудь с миром, милое дитя. Успокойся. У твоего отца был небольшой
удар, но очень скоро он оправится. Герцог - человек сильный, и  он  -  в
том месте, где его окружат всей  возможной  заботой.  Брат  Лука  сейчас
скажет, что опасности нет. А теперь пойдем, дадим ему отдохнуть.
   Госпитальер, стоявший по другую сторону ложа, проверяя  пульс  своего
пациента, ободряюще улыбнулся, и некоторое время  спустя  им  с  аббатом
удалось уговорить Алису покинуть импровизированный лазарет.  Как  только
они вышли на лестницу и за ними затворилась дверь, оба монаха  поспешили
сказать девушке какие могли слова поддержки и утешения. Это что-то вроде
удара, сказали они, они уже сталкивались с подобным раньше,  и  хотя  не
так уж легко предсказать течение болезни,  этот  удар  довольно  слабый.
Чувствительность возвращается в конечности больного, герцог уже способен
пошевелить пальцами затронутой руки - его правой. Сердце бьется сильно и
ровно. И хотя он устал и мысли его слегка спутаны, он уже заговорил. Да,
слова выходят медленно и невнятно, но со временем все выправится.  Лучше
не давать ему пока говорить, сказал госпитальер, и пусть он тихо полежит
пару дней в постели. Если госпожа Алиса будет так добра сама  поговорить
с гонцом, она сможет потом успокоить своего отца. Очень важно, чтобы  он
пребывал в мире и покое.
   - Гонец? Какой гонец? - резко переспросила Алиса.
   - Так ты не знаешь?  Ну  да,  ты  ведь  поднялась  и  вышла  рано,  -
ответствовал аббат. - Сегодня утром из Замка  Розы  прискакал  верховой.
Герцог заперся с ним на полчаса, а то и больше перед  самой  службой.  Я
сам уже ушел в часовню, так что я его не видел. Но я не мог не  спросить
себя, не привез ли гонец каких-нибудь вестей, которые  могли  расстроить
твоего отца. Брат Лука считает, они отчасти могли стать причиной удара.
   Алиса почти чувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
   Дурные вести из Замка Розы? Пожар? Смерть?.
   - Я должна его видеть. Пожалуйста, могу  я  повидаться  с  ним  прямо
сейчас? Он еще здесь?
   - Да. - Они уже успели спуститься вниз и стояли у самых дверей  покоя
аббата. Послушник, занятый натиранием полов, немедленно поспешил  прочь.
- Я думаю, он отправился поесть. Госпожа Алиса, хочешь, я сопровожу тебя
повидаться с ним?
   - Благодарю тебя. Но... Все в порядке. Со мной все хорошо.
   Ты очень добр, но я  не  должна  отрывать  тебя  от  твоих...  -  Она
помедлила. Слово "обязанности" как-то не совсем подходило для галантного
господина аббата.
   - От моего завтрака? - улыбнулся аббат. - Тебе стоит тоже поесть, мое
дорогое  дитя.  Я  прикажу  принести  тебе  что-нибудь  в   монастырскую
приемную. Прими гонца там, и сможешь поговорить с ним наедине. А  вот  и
наш человек.

***

   Алиса почти ожидала увидеть Иешуа, но это был Адам, один из  замковых
слуг. Его вести, изложенные вкратце, были  сами  по  себе  не  столь  уж
мрачны, но несложно было угадать, что они могли  вывести  из  равновесия
человека пожилого и склонного к тревогам.
   Граф Мэдок вместо того, чтобы подождать возвращения герцога, как  его
о том просили, уже прибыл в Замок Розы. Он обосновался там  почти  месяц
назад и к тому же привел с собой  отряд.  Вооруженные  ратники,  пояснил
Адам, под предводительством капитана; как  это  ни  прискорбно,  они  не
слишком ладят с людьми герцога, и в помещениях слуг, и  в  конюшнях,  и,
если уж на то пошло, в остальных частях поместья, которое граф объезжает
со своей свитой. Разумеется, и слуги, и  фермеры  все  знают,  что  граф
Мэдок, за которого уже все равно что  сговорена  госпожа  Алиса,  вскоре
станет хозяином Замка Розы, и все же...
   - Я не сговорена за него, - бросила Алиса, можно  даже  сказать,  что
отрезала. - Никаких разговоров о браке еще не  было.  Какие  могут  быть
разговоры, пока герцог не вернулся домой? Граф Мэдок опережает  события,
но полагаю, это вполне понятно. Ну хорошо, так в чем же  дело?  Бельтран
послал тебя с какой-то жалобой?
   Бельтран был старшим домоправителем всего поместья.
   - Бельтран занемог, моя госпожа. Ему не моглось уже довольно давно, и
когда появился этот новый человек, Иешуа, он был только благодарен,  что
может передать ему дела. Очень способный малый  и,  похоже,  знает,  как
управляться по хозяйству, очевидно, поработал в знатном доме.
   - Да, да. Так что же плохого случилось?
   - Ну, Бельтран просил нас, пока сам он прикован к постели,  за  всеми
распоряжениями  обращаться  к  Иешуа,  и  мы  бы  с  готовностью  так  и
поступали, но пока мой господин твой отец не вернется домой, у еврея нет
никакой власти...
   - Кто это говорит? Мой отец дал ему письма, когда он уезжал от нас  в
Замок Розы из Гланнавенты. Вы все знаете, что он приехал от  герцога,  и
если Бельтран назначил его  старшим  домоправителем,  у  него  есть  вся
власть, какая ему нужна. Неужели кто-то усомнился в ней?
   - Граф Мэдок, моя госпожа. Он говорил о том, чтобы прогнать Иешуа.  И
еще некоторых из нас.
   - Правда? Граф Мэдок собирается прогнать слуг людей моего отца?
   - Он высказал такую угрозу, моя госпожа. И его люди слишком уж  много
себе позволяют в поместье. Уже есть... есть жалобы, моя госпожа.
   - Например?
   Впервые слуга вынужден был отвести  взгляд.  Он  что-то  пробормотал,
упорно рассматривая пыльные башмаки.
   Алиса, уже набравшая в рот воздуха для резкого  ответа,  выдохнула  и
заговорила гораздо мягче - Адам, я не маленькая девочка. Пока  мой  отец
болен, я хозяйка Замка Розы.  Жалобы?  Ты  хочешь  сказать,  со  стороны
женщин?
   - Да, у нас было несколько неприятных историй.  Муж  Бет  ввязался  в
драку, но это было еще до того. Но были и другие. Дело не только в этом.
Люди графа слишком  много  пьют,  и  от  этого  то  и  дело  проистекают
неприятности. Но пока ничего серьезного не произошло,  госпожа,  ничего,
что могло бы так подкосить моего господина. Вот только - мы все  думали,
вы вернетесь домой уже неделю как, но раз вы поехали  сперва  к  Святому
Мартину, Бельтран подумал, что было бы неплохо, если бы мой господин дал
ему письмо, какой-нибудь документ, доказывающий, что Иешуа и мы  по  его
слову поддерживаем порядок в замке, пока он не вернется домой. Вот и все
вести, какие я привез. И откуда мне было знать, что это так  подействует
на моего господина?
   Отвернувшись, Алиса быстро прошла к окну. Ее руки были крепко сжаты в
кулаки,  пульс,  учащенный  гневом,  бился,  будто  стремился   обогнать
обезумевшего коня. Она прекрасно знала, что стало для ее  отца  причиной
потрясения такого, что вызвало удар. Мэдок, в  своей  надменности  более
чем готовый  потребовать  себе  Алису,  а  вместе  с  ней  -  и  богатое
наследство, которое ему так не терпелось получить,  злоупотребил  своими
нетвердыми правами еще до их обсуждения и был настолько уверен в ней и в
себе самом,  что  если  верить  рассказу  Адама,  позволил  своим  людям
использовать ее дом как иноземный лагерь.
   Ну так вот,