я внутренность ее была видна как на  ладони.  И  то,
что он увидел, заставило его броситься назад к  постели,  схватить  свои
сапоги и с лихорадочной поспешностью натянуть их.
   Только одна лошадь стояла в конюшне. Его собственная. Ремни, которыми
были привязаны кони его  сводных  братьев,  волочились  по  соломе,  где
деловито расхаживали куры.
   Он быстро надел перевязь. Нет  смысла  проклинать  себя.  Что  бы  ни
заставило братьев обманом уехать без него, он не мог  этого  предвидеть.
Застегивая перевязь, он сбежал по каменным ступеням. Услышав  его  шаги,
девушка обернулась.
   - Куда они уехали? - резко спросил он.
   - Не знаю. На охоту, наверно. Они просили не  будить  тебя,  сказали,
что вернутся домой к завтраку. Вид у девушки был перепуганный.
   - Не дурачь меня, девушка. Дело спешное. Ты ведь должна догадываться,
куда они поехали. Что тебе известно?
   - Я.., нет, господин. Я не знаю. Я правду говорю,  господин.  Но  они
вернутся. Может быть, завтра. Может быть, через два дня. Я хорошо о тебе
позабочусь...
   Он грозно надвинулся на хрупкую фигурку. Увидел, что  она  задрожала.
Совладав с собой, Мордред заговорил мягче
   - Послушай.., тебя ведь зовут Бригита? Не надо меня бояться.  Я  тебя
не обижу. Но это важно. Это дело короля. Да, настолько  важно.  Давай  с
самого начала: как давно они уехали?
   - Часа четыре назад, милорд. Они уехали еще до рассвета.  Он  закусил
губу, потом все еще мягко произнес:
   - Хорошая девушка. Так вот, ты ведь еще многое можешь мне рассказать.
Ты, наверное, слышала,  как  они  разговаривали  между  собой.  Что  они
говорили? Они ведь поехали, чтобы встретиться с кем-то, не так ли?
   - Д.., да. С одним рыцарем.
   - А имени его они не называли? Это не Ламорак? Теперь она дрожала как
осиновый лист, ломая сложенные перед грудью руки.
   - Так как же? Давай же. Скажи. Ты должна сказать мне.
   - Да. Да. Это имя они назвали. Это тот дурной рыцарь, что  обесчестил
матушку моего господина. Он рассказывал мне об этом раньше.
   - Где они собирались встретить Ламорака?
   - Есть один замок на побережье, до него отсюда много миль. Когда  мой
господин ездил вчера в поселок, он слышал - поселок стоит на  купеческом
тракте, и мой господин ездит туда  за  новостями,  -  что  этого  рыцаря
Ламорака ждут в замке. - Теперь ее словно прорвало:
   - Его ждали морем, из Малой Британии, кажется, но возле замка нет  ни
одной гавани, ни одной бухты, где  мог  бы  безопасно  пристать  морской
корабль, да еще и погода стоит ветреная, так что,  купцы  говорили,  он,
наверное, пристанет  в  полудне  пути  верхом  к  югу,  а  потом,  когда
раздобудет лошадь, поедет по побережью. Господин мой  Гахерис  собирался
встретить его там, до того, как он достигнет замка.
   - Ты хочешь сказать, подстеречь и умертвить!  -  неистово  воскликнул
Мордред. - То есть если Ламорак не убьет его первым. И брата  его  тоже.
Что вполне возможно. Ламорак бывалый воин, один из Соратников  короля  и
умелый боец. А также он очень дорог королю.
   Она глядела на него во все глаза, лицо ее побелело как полотно.  Руки
ее сомкнулись на животе, словно защищая не рожденное еще дитя.
   - Если дорожишь жизнью своего господина, - мрачно проронил Мордред, -
скажи мне все, что тебе известно. Что это за замок? Каэр Морд?
   Она безмолвно кивнула.
   - Где он? Как далеко он отсюда? - Он  поднял  руку.  -  Нет,  обожди.
Собери мне еды и побыстрей, пока я седлаю коня. Чего  угодно.  Остальное
расскажешь мне, пока я  буду  есть.  Если  хочешь  спасти  жизнь  своего
господина, помоги мне собраться в дорогу. Поспеши же.
   Подхватив корзинку с яйцами,  Бригита  опрометью  убежала  со  двора.
Мордред плеснул себе в лицо воды из корыта,  потом  набросил  на  лошадь
узду, взнуздал и оседлал ее, но оставил стреноженной на  привязи,  после
чего бегом вернулся в башню. На стол у остывшего очага девушка  выложила
хлеб и мясо. Наливая ему вино, она плакала.
   Он быстро выпил, съел кусок хлеба, запив его глотком вина.
   - А теперь поскорей. Что случилось? Что еще ты слышала?
   Беда, грозившая Гахерису, развязала ей язык, и девушка с  готовностью
сказала:
   - После того, как ты вчера поднялся наверх, они все еще  говорили.  Я
уже легла. Я заснула, а потом, когда мой господин не пришел  ко  мне  на
ложе, я проснулась и услышала...
   - Что?
   - Он говорил об  этом  Ламораке,  которого  ждут  в  Каэр  Морд.  Мой
господин был полон радости, поскольку поклялся убить его, а теперь вот и
брат его приехал, в самый подходящий момент,  чтобы  отправиться  с  ним
вместе. Он сказал - мой господин сказал, - что это все промысел  богини,
что это она привела к нему  брата,  чтобы  помочь  отомстить  за  смерть
матери. Он поклялся на крови матери...
   Тут она запнулась и умолкла.
   - Да? А он сказал, кто пролил кровь его матери?
   - Ну как же, тот самый дурной рыцарь. Разве это не так, милорд?
   - Продолжай.
   - И потому он был вне  себя  от  радости,  и  они  собирались  уехать
немедля, ни слова тебе не сказав. Они  вообще  вчера  не  ложились.  Они
думали, я сплю, и вышли они очень тихо. Я.., я не посмела дать им знать,
что слышала их речи, мне было страшно, и потому я солгала тебе,  милорд.
Мой господин говорил  так...  -  она  сглотнула,  -  словно  он  лишился
рассудка.
   - Так оно и есть, - отозвался Мордред, -  ладно.  Именно  этого  я  и
боялся. А теперь скажи мне, каким путем они поехали. - Когда  она  снова
замялась, нетерпеливо прибавил:
   - Это невинный человек, Бригита. Если  твой  господин  Гахерис  убьет
его, ему придется держать ответ перед Верховным королем Артуром.  Да  ну
же, не плачь, девочка. Корабль, возможно, еще не пристал, и Ламорак  еще
не выехал в Каэр Морд. Если ты скажешь мне,  каким  путем  они  поехали,
мне, возможно, удастся догнать их до того, как случится беда.  Лошадь  у
меня отдохнувшая, а у Агравейна - усталая.
   С жалостью, которая примешивалась к отчаянной спешке, он подумал, что
бы ни случилось, девушка скорее всего  в  последний  раз  видела  своего
любовника, но тут уж он ничего не мог поделать. Она - лишь  еще  одна  в
перечне невинных жертв, что  унесла  с  собой  своей  жизнью  и  смертью
Моргауза.
   Налив немного вина, Мордред втолкнул чашу девушке в руку.
   - Вот, выпей. От этого тебе станет  лучше.  А  теперь  быстро.  Какая
дорога ведет к Каэр Морд?
   Даже  это  скромное  проявление  доброты  как  будто  повергло  ее  в
смятенье. Она выпила, глотая слезы.
   - Я не знаю наверняка, милорд. Но если ты поедешь в селенье - вон той
дорогой, - а оттуда к реке, там будет кузня и кузнец тебе все расскажет.
Он знает все пути. - Тут она вновь начала всхлипывать:
   - Он ведь не вернется больше, правда? Его убьют  или  же  он  оставит
меня и уедет на юг к великому двору, а у меня  нет  ничего,  и  как  мне
воспитывать его дитя? Чем мне кормить его дитя?
   Мордред выложил на стол три золотые монеты.
   - На время тебе этого хватит. А что до ребенка... - Он помялся, но не
добавил: "Лучше бы тебе его утопить, когда он родится".
   Это едва ли послужило бы ей утешеньем. А потому он просто простился с
ней и вышел во двор, где уже вовсю разгорался новый хмурый день.
   К тому времени, когда он достиг поселка, небо совсем  побелело,  и  в
домах уже зажигались огни и поднимались для дневных трудов жители. Двери
таверны были заперты, но шагах в ста от нее, там, где дорога  пересекала
неглубокий  ручей,  в  кузне  горел  свет  и  сам   кузнец,   позевывая,
потягивался у двери с чашей эля в руке.
   - Дорога на Каэр Морд? Ну как же,  хозяин,  эта  самая  она  и  есть.
Поезжай до бог-камня, а потом сверни на большой восточный тракт к морю.
   - Ты не слышал, не проезжали тут ночью всадники?
   - Нет, хозяин. Если я сплю, то сплю крепко, - отозвался кузнец.
   - А этот каменный бог, он далеко?
   Взглядом знатока кузнец окинул лошадь Мордреда.
   - Неплохая у тебя лошадка, хозяин, но, сдается, ты  проделал  немалый
путь. Да? Так я и думал. Ну что ж, если ты не слишком будешь  гнать  ее,
то к закату, может, и выедешь. А от камня не  более  получаса  до  моря.
Дорога эта хорошая. Не бойся, ты еще затемно доберешься в Каэр  Морд,  и
никакие невзгоды тебя в пути не застанут.
   - Вот в этом я сомневаюсь, - возразил Мордред  и  дал  шпоры  лошади,
оставив кузнеца удивленно глядеть ему вслед.

9

   Для Мордреда, выходца с Оркнейских островов, вид  бог-камня,  одиноко
стоявшего посреди пустоши, - вполне обычное зрелище. И все же  этот  был
не совсем привычным. Это был высокий стоячий камень, одиноко торчавший в
самом сердце болот. Его собратьев, что стояли  поодиночке  или  в  круге
камней, он не раз проезжал на оркнейских  пустошах;  но  те  камни  были
тонко  нарезанные  и  очень  высокие,  с  зубцами  или  щербинами  -   в
зависимости от того,  как  отломились  они  от  отца-утеса.  А  здесь  -
массивный и толстый серый  базальт  был  обтесан  в  виде  сужающейся  к
вершине  колонны.  У  подножия  его  покоилась   плоская   плита-алтарь;
черневшее на ней пятно вполне могло быть засохшей кровью.
   Он достиг камня на  закате,  когда  солнце,  низкое  и  красное,  уже
золотило косыми лучами черный вереск. Тронув коленями усталую лошадь, он
заставил ее подойти к самому камню. У подножия камня путь  раздваивался,
и Мордред повернул на юго-восток. По бледному небу с бешено несшимися по
нему  облаками  и  привкусу  соли  в  воздухе  он  распознал,  что  море
неподалеку. Впереди на краю вересковой пустоши вставал густой  и  черный
лес.
   Вскоре он уже въехал под сень деревьев, и  копыта  его  лошади  глухо
ударялись о толстый ковер опавшей  листвы  и  сосновых  иголок.  Мордред
пустил лошадь шагом. Он и сам устал, и лошадь, послушно бежавшая  ходкой
рысью весь день, едва переставляла ноги. И все же двигались они  быстро,
и оставалась надежда, что он поспеет вовремя.
   У него за спиной нагроможденья облаков приглушили  краски  заката.  С
приближением  вечера  поднялся  ветер.  Шелестели   листьями,   вздыхали
деревья. Ранее, чем ожидал Мордред,  лес  начал  редеть,  и  за  кронами
показалось светлое небо.
   Там была прогалина. Возможно, это и есть  просека,  по  которой  идет
тракт?
   Ответ он получил почти немедленно. Вероятно,  были  и  иные  звуки  -
топот копыт и лязг металла, - но ветер относил их в  сторону,  а  шелест
листвы заглушал их совсем. Но теперь откуда-то впереди послышался  крик.
Не предостереженья, страха или гнева, а крик радости, столь буйной,  что
звучал он почти безумно. Лошадь навострила уши, потом вновь прижала  их,
и глаза у нее закатились, открывая белки. Мордред дал ей  шпоры,  и  его
усталая кобыла перешла на тяжелую рысь.
   Во тьме леса он потерял узкую  тропку.  Вскоре  лошадь  уже  напролом
ломилась через подлесок. Жимолость обвивала заросли бузины и орешника, а
усиженные мухами папоротники  доставали  лошади  почти  до  брюха.  Рысь
замедлилась,  сменилась  шагом,  поскольку  продираться  приходилось   с
трудом; наконец Мордред резко натянул поводья.
   Отсюда, скрытая глубокой тенью под кронами деревьев, ему  была  видна
полоска вереска, тянувшаяся меж лесом и берегом, и рассекающий ее надвое
белый от пыли тракт. В пыли лежал Ламорак - мертвый.  Неподалеку  стоял,
опустив голову, конь, бока его тяжело вздымались. Возле тела, обнявшись,
приплясывали, смеялись  и  хлопали  друг  друга  по  плечам  Агравейн  и
Гахерис. Их кони, позабытые на время хозяевами, паслись поодаль.
   В это мгновенье ветер принес топот лошадиных копыт.  Братья  застыли,
отпустили друг друга  и  бросились  к  своим  скакунам,  чтобы  поспешно
запрыгнуть в седло. Мордреду показалось было, что они поскачут в укрытие
под сенью леса, где стоял он сам, наблюдая за происходившим. Но было уже
слишком поздно.
   Из-за поворота дороги,  ведшей  на  север,  галопом  вылетели  четыре
всадника. Вожак их  был  крупный  мужчина,  при  оружии  и  на  отличном
скакуне. Напрягая в сумерках зрение, Мордред разглядел герб вожака:  сам
Друстан с парой воинов спешил навстречу долгожданному гостю.
   А рядом с ним - кто бы мог  подумать!  -  скакал  Гарет,  младший  из
сыновей Лота.
   Друстан увидел тело. Крик его эхом разнесся по просеке,  он  выхватил
из ножен меч и на полном скаку понесся на двух убийц.
   Братья развернули лошадей ему навстречу, поспешно готовясь к бою,  но
Друстан, судя по всему, опознавший  своих  противников,  дернул  поводья
так, что заставил лошадь встать на  дыбы,  прежде  чем  остановиться,  и
бросил меч назад в ножны. Мордред остался стоять  в  тени,  выжидая.  Он
потерпел неудачу, и если он выедет теперь,  ему  нечего  будет  сказать,
чтобы убедить  новоприбывших  в  том,  что  он  непричастен  к  убийству
Ламорака, что он даже не знал о нем. Артуру известна правда, но Артур  и
его правый суд далеко.
   Но, похоже, суд и справедливость Артура имели силу и здесь.
   Друстан вновь тронул лошадь и подъехал к братьям,  чтобы  расспросить
их. Его солдаты последовали за господином. Гарет  спрыгнул  с  лошади  и
теперь стоял на коленях в пыли  подле  тела  Ламорака.  Потом  он  бегом
вернулся к кучке всадников и схватил под уздцы лошадь Гахериса, неистово
размахивая руками, пытаясь добиться от брата ответа на какой-то вопрос.
   Братья перешли на крик. Отдельные слова и фразы  с  трудом  удавалось
разобрать за неустанным шумом ветра  в  ветвях.  Гахерис  стряхнул  руку
Гарета. Он и Агравейн, судя по всему, вызывали Друстана на  поединок.  А
Друстан отказывался. Доносились обрывки его фраз, произносимых высоким и
ясным, жестким голосом:
   - Я не стану биться с вами. Королевский приказ вам известен. А теперь
я заберу тело в свой замок и предам его земле... Будьте уверены, что  со
следующим же королевским курьером вести о сегодняшних делах отправятся в
Камелот... А что до вас...
   - Трус! Боится сразиться с нами! - Ветер принес вопли ярости братьев.
- Мы не страшимся Верховного короля! Он наш родич!
   - Позор вам, если в ваших жилах течет его кровь! - строго и  напрямик
отвечал им Друстан. - Пусть вы и молоды, но вы уже убийцы и  истребители
добрых людей. Человек, которого  вы  злодейски  умертвили,  был  рыцарем
лучшим, чем когда-либо доведется стать вам. Будь я здесь...
   - И с тобой бы мы обошлись так же! - выкрикнул Гахерис. - Пусть  даже
ты привел с собой солдат, чтобы они защитили тебя...
   - Даже не будь их здесь, потребовалось бы нечто  побольше,  чем  пара
юнцов, - с презрением отозвался Друстан.
   Убрав в ножны меч, он повернулся спиной к  братьям.  По  его  приказу
стражники подняли тело Ламорака и вместе  с  ним  двинулись  в  обратный
путь. Потом, придержав коня, Друстан остановился переговорить с Гаретом,
который уже успел сесть в седло, но медлил, переводя взгляд  с  Друстана
на братьев. Даже на таком расстоянии Мордреду было видно, что  все  тело
его словно окостенело от горя. Кивнув  ему  и  не  удостоив  Гахериса  и
Агравейна и взглядом, Друстан повернул коня, чтобы последовать за своими
людьми.
   Мордред потихоньку  повернул  свою  лошадь  назад  в  лес.  Все  было
кончено. Агравейн, по всей видимости, отрезвевший, поймал брата за  руку
и, казалось, пытался образумить его. Длинные  и  все  удлиняющиеся  тени
ложились на дорогу. Стражники  скрылись  из  виду  за  поворотом.  Гарет
подъехал так, чтобы стать по другую  руку  Гахериса,  и  говорил  что-то
Агравейну.
   Потом Гахерис внезапно резким движеньем сбросил удерживавшую его руку
брата, дал  шпоры  коню  и  во  весь  опор  понесся  вслед  удалявшемуся
Друстану. Блеснул  его  всегда  готовый  на  недоброе  дело  меч.  После
минутного промедленья и Агравейн, пришпорив вдруг лошадь, поскакал вслед
за братом, на скаку выхватывая из ножен клинок.
   Гарет попытался схватить узду Агравейновой лошади, но промахнулся.  И
в вечерней тиши четко и ясно прозвенел его предостерегающий крик:
   - Милорд, берегись! Милорд Друстан, сзади!
   Не успел он выкрикнуть этих слов, а Друстан уже развернул коня. Двоих
нападавших он встретил разом. Агравейн нанес удар первым. Старший рыцарь
отвел удар своим мечом, а потом его клинок полоснул Агравейна по голове.
Лезвие прорезало кожу, погнуло металл и вошло в шею меж плечом и горлом.
Обливаясь кровью, Агравейн упал на седло. Прокричав  проклятье,  Гахерис
подал  лошадь  вперед  и,  когда  Друстан  наклонился  с  седла,   чтобы
высвободить свой меч, нанес сверху вниз рубящий удар. Но  конь  Друстана
подался назад и взвился на дыбы. Его окованные железом копыта ударили  в
грудь Гахерисовой лошади. Взвизгнув,  лошадь  ушла  в  сторону,  и  удар
Гахериса пришелся мимо. Тут Друстан послал коня вперед, нанес удар прямо
в щит Гахерису, отчего тот, и без того уже потерявший равновесие, рухнул
наземь, где и остался лежать без движения.
   Галопом примчался Гарет.  Друстан  развернулся  было  яро  в  сторону
нового противника, но увидев, что меч младшего брата так  и  не  покидал
ножен, поднял свой клинок.
   Тут  поспешно  вернулись  и  стражники,  оставившие  на  дороге  свою
печальную ношу. По приказу своего господина они, не церемонясь  особо  с
раненым,  перевязали  Агравейну  голову,  помогли  подняться   на   ноги
Гахерису, который хотя и пошатывался, но в  остальном  был  невредим,  а
потом поймали лошадей братьев. Друстан с холодной  учтивостью  предложил
им гостеприимство в своем замке "до тех пор, пока рана твоего  брата  не
исцелится", но Гахерис, выказав себя рыцарем столь же  неучтивым,  сколь
явил он себя предателем и убийцей ранее, только выругался и  отвернулся.
Друстан подал знак стражникам, которые сомкнули ряды.  Гахерис  принялся
кричать о "своем родиче Верховном короле" и пытался  сопротивляться,  но
его пересилили. Приглашение  превратилось  в  арест.  Наконец  стражники
уехали шагом, ведя между собой лошадей братьев, причем тело  потерявшего
сознание Агравейна оперли, чтоб не упало с седла, о Гахериса.
   Гарет глядел, как они уезжают, но не сделал  попытки  последовать  за
ними. Он даже не шевельнулся, чтобы помочь Гахерису.
   - Гарет? - окликнул его Друстан, который  уже  почистил  свой  меч  и
снова вернул его в ножны. - Гарет, какой у меня был выбор?
   - Никакого, - отозвался Гарет.
   Подобрав поводья, он развернул лошадь так, чтобы она стала вровень  с
конем Друстана. Они вместе двинулись по дороге на  Каэр  Морд  и  вскоре
скрылись за поворотом.
   В сгущающихся сумерках дорога была пуста. Узкий серп луны  встал  над
морем. Мордред вышел наконец из лесу и поехал на юг.
   Ту ночь он провел в лесу. Ночь выдалась промозглой, но для  тепла  он
завернулся в плащ и поужинал остатками хлеба и  мяса,  что  дала  ему  в
дорогу Бригита. Его стреноженная лошадь на длинной  привязи  паслась  на
прогалине. На следующий день, проснувшись, он поехал на юго-запад. Артур
должен прибыть в Каэрлеон, и он встретит  короля  там.  Спешить  некуда.
Друстан уже послал курьера с известием об убийстве  Ламорака.  Поскольку
Мордреда на месте не было, король, без сомнения, предположит  правду,  а
именно, что братья сумели, прибегнув к  обману,  сбежать  от  него.  Его
уделом было не сберечь Ламорака;  безопасность  этого  рыцаря  была  его
собственным делом, и он заплатил за  риск,  на  который  пошел;  задачей
Мордреда было найти Гахериса и привезти его на юг. Теперь же, как только
заживут  раны  близнецов,  об  этом  позаботится  Друстан.  Мордред  мог
по-прежнему держаться в стороне от этих пренеприятных событий, и он  был
уверен, что король это одобрит. Даже  если  братья  не  переживут  гнева
короля,  остальные  смутьяны  среди   "младокельтов",   сочтя   Мордреда
достаточно  честолюбивым  и  жаждущим  любой  власти,  какую  он   может
заполучить для себя, возможно, обратятся к нему и пригласят  вступить  в
их ряды. Что, как он подозревал, король вскоре попросит его сделать.  "И
если я сделаю это, - бормотал другой,  холодный  как  лед  голос  в  его
мыслях, - и будет кампания  по  смещению  и  уничтожению  Бе