он рассказывал.
     - Ну а хозяин?
     - Нет. Но если здесь было  подземелье, то  я  могу  показать,  в  каком
месте. Там подземная вода. А где вода, там небось и молились.
     -  Там  не  было воды, когда я...  - Я вдруг  кожей  почувствовал,  как
пахнуло холодом. - Подземная вода? Где же?
     -  Под  вон  теми камнями. В  добрых  два человеческих  роста глубиной,
пожалуй что.
     Я  обвел  взглядом тщедушного чумазого человечка,  опять  увидел  ясные
серые глаза, ореховый посох у ног.
     - Так ты можешь находить воду под землей? С помощью ореховой палки?
     - Ею всего проще. Но бывает, я и без нее чую.
     - А металл? Ты золото тут отыскал тем же способом?
     - Один только  раз. Зато большой кусок. Вроде обломок какой-то  фигуры,
наподобие собаки. Хозяин  у меня отнял. Теперь, если еще сыщу, ни за что ему
не скажу. А так  все одна медь, медные монетки. Я их там, наверху, нахожу, в
разрушенных домах.
     - Понятно. - Я задумался о том, что ко времени моего прошлого посещения
святилище уже  не менее столетия стояло заброшенное, но, когда его  строили,
наверно,  рядом бил источник. - Если ты покажешь мне то место, где есть вода
под камнями, получишь немного серебра.
     Он не тронулся с места. Взгляд его стал подозрительным.
     - Значит, там и лежит это сокровище, что ты ищешь?
     - Надеюсь, - с улыбкой ответил  я ему.  - Но тебе там нечем поживиться,
дитя. Ведь, чтобы сдвинуть камни, понадобятся люди с ломами, а они ничего не
уделят  тебе  от  своей  находки, тогда как я, если ты  покажешь мне  место,
обещаю тебе награду.
     Он  еще немного  посидел на  камне, болтая босыми ступнями, и о  чем-то
сосредоточенно  думал.  Потом   засунул  руку  в  складки  кожаной   юбочки,
составлявшей  его единственную одежду,  извлек  на  свет  и протянул  мне на
грязной ладони маленькую серебряную монету.
     - Я уже получил награду, господин. Тут были другие,  которые тоже знали
про это сокровище.  Откуда мне было догадаться, что оно  твое? Я показал им,
где копать, и они отодвинули камни и забрали ларец.
     Молчание.  Здесь,  с  подветренной  стороны горы,  погода  была  тихая.
Залитый  солнцем мир  закрутился, как волчок,  стремительно удаляясь;  потом
перестал вращаться и вернулся на прежнее место. Я присел на каменную глыбу.
     -  Господин!  - Мальчик спрыгнул на землю и прошлепал  босыми ногами ко
мне. Остановился, немного  не дойдя  и глядя с  опаской,  готовый  чуть  что
броситься бегом прочь. - Господин! Если я что не так сделал...
     - Ты  не виноват. Как ты мог знать?  Нет, нет, не убегай, расскажи мне,
как было дело. Я не причиню тебе зла. Разве я могу? Кто были те люди и давно
ли они забрали ларец?
     Он еще  раз  с опаской  на меня  покосился, но,  как видно, решился мне
поверить. И стал оживленно рассказывать:
     -  Да  всего  два дня,  как они здесь  были.  Двое мужчин, не знаю, кто
такие, но только они рабы. Сопровождали госпожу.
     - Госпожу?
     При  виде  моего лица он попятился  на полшага, но дальше отступать  не
стал.
     - Ага. Госпожа. Приезжала  сюда два дня назад. Волшебница, я думаю. Так
прямо и пошла к месту,  будто собака к миске  с кашей. Совсем почти верно на
землю указала и говорит.  "Здесь копайте". Те двое давай отваливать камни. А
я наверху, вон там, сидел.  Вижу, они надрываются, да не туда их повело. Ну,
я спустился. Сказал  ей, как вот  тебе,  что могу находить, что  скрыто  под
землей. Она мне: "Прекрасно.  Тут где-то кусок металла зарыт.  Только я план
потеряла. Но точно  знаю, где-то здесь. Меня прислал владелец. Если  укажешь
нам  точно, где копать, будет тебе за это серебряная монетка". Я тогда  им и
показал. Ничего себе, кусок металла! Да моя орешина прямо из  рук вырвалась,
словно собака кость выхватила. Тут небось золота лежало навалом?
     - Да уж лежало, - ответил я. - И ты видел, как они выкопали ларец?
     - Ну да. Я ведь ждал монетку.
     - Ах, верно. Каков же он был?
     - Большой такой ящик. - Он обозначил, разведя руки, размеры ларца. - По
виду  тяжелый.  Открывать они  его не открывали. Она велела поставить его, а
потом вот так наложила на крышку ладони.  Говорю тебе, она волшебница. Стоит
так,  задрала  голову  и  смотрит  аж на Снежную гору,  вроде  бы  с  духами
беседует. Там на вершине один  обитает,  знаешь? Рассказывают,  он  когда-то
смастерил меч. Этот меч теперь у короля. Его добыл для короля  Мерлин, отнял
у властелина гор. Слыхал?
     - Да, - ответил я. - А что потом?
     - А потом они его унесли.
     - Куда, ты не видел?
     - Отчего же, видел. Вниз, к городу. - Он  стал ковырять босыми пальцами
рыхлую землю, и взгляд  его сделался  задумчив.  -  Она сказала,  ее прислал
владелец.  Это была  неправда? Таким нежным голосом  говорила. А у рабов  на
одежде - значки с короной. Я подумал, наверно, королева.
     - И не ошибся. - Я расправил плечи.  -  Не гляди так, мальчик. Ты ничем
не  провинился.  Наоборот, ты  сделал  больше, чем многие  мужчины  на твоем
месте: сказал  правду. Ты  мог промолчать и  заработать  еще одну серебряную
монетку, показал бы мне место  и ушел бы своей дорогой. Поэтому я вознагражу
тебя, как обещал. Держи.
     - Но это серебро, господин. И просто так, ни за что?
     - Совсем нет. Ты сообщил мне весть, которая, быть может, стоит половины
королевства, а то и больше. Королевский выкуп, вот как  это называется.  - Я
поднялся  на ноги. - Не старайся понять мои слова,  дитя. Оставайся здесь  с
миром, смотри за овцами и найди свое счастье, и боги да пребудут с тобою.
     - И с тобою, господин, - отозвался он, вытаращив глаза.
     -  Посмотрим, - сказал я, -  быть может, они и не оставили меня. Теперь
только надо, чтобы они послали мне судно, держащее путь на  юг, на котором я
мог бы отплыть обратно.
     И я  пошел вниз, а он  стоял и изумленно  смотрел мне вслед,  сжимая  в
грязном кулаке серебряную монетку.
     На следующий день в гавань вошел корабль, плывший на юг,  и  с вечерним
отливом  пустился в дальнейший путь. Я был на этом корабле и пролежал внизу,
беспомощный  и  страдающий,  все пять  суток, пока  он  не  доставил  меня в
Севернский залив.

     5
     Ветры дули сильные,  хотя и  переменчивые. Но к тому времени, когда  мы
достигли Севернского залива,  установилась хорошая погода, и мы, не заходя в
Маридунум, двинулись к эстуарию Северна.
     В  Сегонтиуме,  наведя  справки,  я узнал, что  корабль Моргаузы  "Орк"
держит путь  к Инис Витрину  с заходом  по крайней  мере в два промежуточных
порта.  А так как, по счастью, мое судно было более быстроходным, им едва ли
удастся  меня намного  опередить.  Я,  конечно, мог посулить  моему  шкиперу
денег, чтобы  он  тоже  зашел на остров,  но  там меня сразу  же узнали бы и
подняли шум, а  шума  мне желательно было избежать. Если  б я  только  знал,
встретив Моргаузу, что в ее руки попали священные предметы из  храма Митры и
что она по-прежнему обладает в  какой-то  мере магической силой  (в этом,  я
полагал, можно  было довериться мальчику), я бы рискнул отплыть вместе с нею
на "Орке", хотя это путешествие могло стоить мне жизни.
     Когда  Артур  ожидается обратно,  я не  знал,  но, если я до самого его
прибытия буду прятаться, Моргауза встретится с ним раньше  меня. Вся надежда
моя  была на  то, чтобы как-то связаться с Вивианой. Я, правда, понимал, чем
это может мне  грозить. Воскресение из мертвых редко проходит с успехом, как
знать, а вдруг и она тоже захочет помешать моей встрече с Артуром, опасаясь,
как бы я не занял прежнего  места  в государстве и в его сердце. Но моя сила
перешла к ней. А Грааль принадлежит будущему, и будущее - за  ней. Я не  мог
не  предупредить  ее,  что у  нее  появилась  соперница.  Похищение сокровищ
Максена грозило бедой, и закрывать на это глаза не приходилось.
     Но вот, к моей великой радости,  наше судно зашло  в эстуарий Северна и
стало  подыматься  меж  сужающихся  берегов  вверх по  течению.  Наконец  мы
причалили к маленькой пристани при впадении  речки Фром. Оттуда  вела прямая
хорошая дорога до  города Акве Сулис, что в  пределах Летней страны. На этот
раз  я оплатил проезд одним из драгоценных  камней,  сорванных  с  гробового
покрова, и мне еще хватило на то, чтобы купить добрую лошадь, наполнить едой
переметные мешки и сменить одежду. Не медля более, я поехал в город.
     Я полагал, что  в  этих  краях люди едва ли признают во мне знаменитого
волшебника Мерлина.  За  время заточения  я  сильно  отощал, волосы  мои все
поседели,  отросла длинная косматая борода. Но  на всякий случай я  все-таки
решил  объезжать хутора  и селения стороной  и останавливаться в придорожных
корчмах. Ночевать  под  открытым  небом  я  не  мог,  погода  день  ото  дня
становилась все хуже, и  путешествие, как и следовало ожидать, давалось  мне
тяжело. К  вечеру  первого же дня  я совсем обессилел  и был рад завернуть в
чистенькую корчму, миль пять или шесть не доезжая города Акве Сулис.
     Прежде чем спросить еды, я поинтересовался, что слышно нового, и узнал,
что Артур  вернулся  в Камелот. На мои вопросы о Вивиане мне тоже отвечали с
готовностью,  но не  столь определенно.  "Мерлинова  любовь" -  так  они  ее
величали. И еще "Королевская волшебница". После чего  следовал  какой-нибудь
захватывающий рассказ; а вот где она теперь находится, никто толком не знал.
Один утверждал,  что в  Камелоте  при  короле; другой возражал, что она  уже
месяц  как  покинула  дворец; что-то там такое произошло в  Регеде, какая-то
история с королевой Морганой и державным мечом короля.
     Так, стало быть, с Вивианой мне  не встретиться; зато  Артур дома. Даже
если корабль Моргаузы  уже пристал к острову, она вполне могла промедлить, а
не сразу явиться  к  королю. И, если я  поспешу,  я еще,  может быть,  успею
повидать его прежде нее.  Я торопясь поел, расплатился, велел слугам седлать
моего коня и  снова отправился в  путь. Правда, сам  я устал, но с  утра  мы
проехали всего каких-то десять миль, и конь мой был свеж. Я  не гнал его - я
знал, что он может скакать хоть до утра.
     Светила луна, дорога была в исправности, и мы  ехали быстро.  Добрались
до  Акве Сулис  еще до  полуночи.  Городские ворота были  уже заперты,  и  я
направил коня в объезд под стеной. Два раза меня окликали - стражник у ворот
осведомился,  что  мне  здесь  надо,  и  отряд  воинов Мельваса  хотел  меня
задержать.  Но  я показывал  фибулу с  драконом,  коротко  говорил:  "  Дело
короля!" - и всякий раз  королевский  знак или мой уверенный голос оказывали
свое действие, и меня пропускали. Через милю или две дорога раздваивалась, и
я поехал по той, которая вела на юго-восток.
     Солнце  вкатилось  красным кругом на льдистое пустое небо. Передо мной,
на мили  вперед, тянулась дорога, пересекая холодную холмистую  равнину,  на
которой там  и сям белеют, словно кость, известковые обнажения и  скрюченные
редкие  деревья все изогнулись к северо-востоку, послушные штормам. Мой конь
то брел шагом, то переходил на  тряскую рысь. А я ехал словно во сне, сам не
чуя в своей усталости,  как ныли мои затекшие члены. Поравнявшись с колодой,
где  поят  лошадей, я из жалости  к обеим измученным тварям  натянул  удила,
кинул коню  охапку сена из сетки, подвешенной к  седлу,  а  сам, усевшись на
край колоды, поел сухих ягод с черным хлебом и медом.
     День светлел, искрилась изморозь на траве. Было холодно, я разбил корку
льда,  сковавшую  воду  в колоде, умыл  лицо  и руки.  Это  освежило меня. Я
почувствовал, что весь дрожу. Если мы с конем хотим остаться  в  живых, надо
двигаться дальше. Я снова взнуздал  его и подвел к колоде, чтобы, забравшись
на  ее  край, сесть в седло. Но тут он вскинул  голову, навострил уши;  чуть
погодя и я услышал стук копыт:  кто-то  быстрым  галопом скакал  по дороге -
верно, выехал из города, как только отперли ворота.
     Вскоре я завидел его  вдали:  молодой всадник гнал во весь опор рослого
сизо-чалого скакуна. В ста шагах я разглядел на нем знаки королевского гонца
и, спустившись с колоды на землю, вышел на дорогу с поднятой рукой.
     Он бы не остановился, но дорога  в этом месте сужается, зажатая с одной
стороны выступом скалы, а с другой - крутым обрывом, да еще поильная  колода
торчит на повороте. И я, развернув коня, окончательно перегородил ему путь.
     Всадник натянул удила и, придерживая нетерпеливого скакуна, крикнул:
     - Ну, что тебе? Если ты ищешь попутчика, приятель, то разве  не видишь:
я тебе не компания!
     - Вижу. Ты - гонец короля. Куда скачешь?
     - В  Камелот. - Он  был молод, рыжеволос, румян  и горяч, как  положено
рыжим,  и  открыто  гордился  своей  должностью.  Но  ответил он мне  вполне
любезно. - Король возвратился  домой, и я должен поспеть туда  к завтрашнему
утру. А что у тебя случилось, старик, лошадь захромала? Коли так, тебе лучше
всего обратиться...
     -  Нет. Я  управлюсь, спасибо. Ради  такой  малости я бы  тебя не  стал
останавливать. Но я хочу, чтобы ты передал от меня кое-что королю.
     Он  выпучил глаза, а  потом  расхохотался,  и  его дыхание вырвалось  в
ледяной воздух белым облаком.
     -   Королю,   он  говорит!   Прошу  прощения,  добрый  господин,  но  у
королевского гонца есть  дела поважнее, ему недосуг передавать королю всякие
басни от встречных и  поперечных. Если  ты с прошением,  то поезжай назад  в
Каэрлеон.  Король прибудет туда к  Рождеству. Ты  как  раз  поспеешь,  ежели
поторопишься...  - Он уже  готов  был  дать шпоры чалому. - Так  что  сделай
милость, освободи дорогу, дай мне проехать.
     Я не сдвинулся с места. И тихо проговорил:
     - Ты бы все-таки выслушал меня.
     Он сердито повернулся  и выхватил хлыст. Я подумал, что  сейчас он меня
переедет. Но он встретился со мною взглядом и так  и  не  произнес того, что
было у него на языке.  А чалый в  предчувствии хлыста  рванулся было вперед,
но,  осаженный, сердито фыркнул, выпуская из ноздрей, словно  дракон,  белые
клубы  пара.  Всадник  кашлянул, вопросительно  смерил меня взглядом и снова
посмотрел  мне в глаза. Я видел, что его недоумение все возрастает. Стараясь
не уронить себя и в то же время уступая, он сказал:
     - Хорошо,  господин, я  могу  тебя  выслушать. И  я,  конечно, согласен
захватить, что тебе надо, если только ноша будет  не слишком тяжела. Но  нам
не положено делать  работу простых  посильных, и  я обязав поспеть к месту в
срок.
     -  Знаю. Я не стал бы  тебя беспокоить, но  у меня важное  известие для
короля, а как ты сам сказал, ты до него доберешься много раньше меня. Сообщи
ему вот что: ты обогнал в пути старца, который передал тебе знак; он сказал,
что  направляется в Камелот повидаться  с королем,  но едет небыстро, и если
король  захочет поскорей его увидеть, то должен выехать навстречу. Покажешь,
какой дорогой я еду,  да непременно скажи, что я заплатил  тебе из денег для
перевозчика. Теперь повтори, пожалуйста.
     Эти люди приучены запоминать,  что им поручено,  слово в слово. Нередко
их посылают с  вестью те, кто  не  умеет писать. И он,  не  размышляя,  стал
повторять за мной:
     - Я обогнал в пути  старца,  который передал  мне знак; он  сказал, что
направляется в Камелот, чтобы повидаться с королем. Но едет небыстро, и если
король захочет поскорей его увидеть, то должен... Но послушай, что же это за
поручение? Не  в своем  ты  уме, что  ли? Ты словно поручаешь мне прислать к
тебе короля. Ни много ни мало!
     Я улыбнулся.
     - Пусть так. Если тебе  очень не по сердцу такое поручение, я, пожалуй,
мог бы выразиться и поосторожнее. Но в любом  случае позаботься о том, чтобы
передать его королю с глазу на глаз.
     -  Еще  бы  не с глазу на глаз!  Послушай, господин, я не ведаю, кто ты
такой, наверно,  ты  важная птица,  хотя и не скажешь по виду,  но,  клянусь
богом путников,  если ты хочешь послать меня за королем, надо, чтобы знак  у
тебя был убедительный, да и плата тоже?
     - Об этом не беспокойся. - Я завернул мою  фибулу в виде дракона куском
холста  и запрятал  в  коробок. Теперь я  передал  ее  ему вместе со  второй
золотой  монетой,  которой  были  придавлены мои  веки в  гробнице. При виде
золота он выпучил  глаза, потом  подбросил на  ладони  коробок.  И спросил с
сомнением в голосе:
     - А тут что?
     - Всего лишь знак, о котором была речь. И повторю еще раз: дело срочное
и  очень  важно, чтобы ты  передал королю этот знак,  когда останешься с ним
один на один. Ладно  еще, если при Бедуире, но никого другого  при этом быть
не должно. Ты меня повял?
     - Да, но... - Он молниеносным движением кисти и колена отвернул от меня
своего  чалого, и не успел я  протянуть руку,  как он уже вскрыл коробок. На
ладонь ему выпала моя застежка с драгоценным королевским драконом на золотом
поле. - Вот это? Но это же королевский знак!
     - Да.
     - Кто ты? - резко спросил он.
     - Кузен короля. Так что не опасайся передавать королю мое поручение.
     -  У  короля нет  кузенов, кроме  Хоэля  Бретонского.  Но  и  Хоэлю  не
полагается  королевский  дракон.  Один только...  - Он вдруг обезголосел,  и
краска отлила от его щек.
     - Король догадается, кто я, -  сказал я. - Не думай, что я осуждаю тебя
за  недоверие и  за то,  что ты  вскрыл коробок.  Ты верно служишь королю, я
скажу ему это.
     - Ты  - Мерлин! - сдавленным  шепотом произнес он,  облизнув пересохшие
губы.
     -  Правда  твоя.  Теперь  ты понимаешь, почему  при  твоем разговоре  с
королем никто не должен присутствовать? Король тоже будет потрясен. Не бойся
меня.
     -  Но...  Но Мерлин умер и  похоронен.  - Он был бел  как мел.  Поводья
выпали  у  него  из ослабевших пальцев, и чалый, воспользовавшись  свободой,
сразу опустил голову и начал щипать траву.
     Я поспешно сказал:
     - Не  урони  застежку. Поверь, приятель, я не призрак. Не всякая могила
ведет на тот свет.
     Я хотел такими словами его ободрить,  но он  только сильнее  побледнел,
если это еще было возможно.
     - Милорд. Мы же думали... Ведь все знали...
     - Считалось, что я умер? Да, я знаю. -  Я говорил буднично, деловито. -
Но на самом деле  я  только погрузился в болезненный сон, подобный смерти. А
потом  очнулся.  Только и всего.  Теперь  я  выздоровел и снова  поступил на
службу к  королю... но тайно. Никто не должен этого знать, прежде чем узнает
король и побеседует со  мной. И я ни  перед кем бы не открылся, только перед
тобой - личным гонцом короля. Теперь ты понял?
     Этими словами, как я и рассчитывал, мне удалось вернуть ему уверенность
в себе. Румянец снова заиграл у него на щеках, расправились плечи.
     - Понял, милорд.  Король будет очень рад,  милорд. Когда ты умер... ну,
то есть, когда ты... когда это с тобой  случилось, он на три дня заперся ото
всех людей  и  никого  не допускал  к  себе, даже  принца Бедуира.  Так  мне
рассказывали.
     Он разговорился и снова изъяснялся в полный голос, охваченный радостным
предвкушением того, как  он  доставит королю столь добрую весть.  Золоту  он
радовался  меньше  всего.  Поведав  мне  всю  скорбную повесть  о  том,  как
почившего  Мерлина  "оплакивало  все королевство, вот ей  же богу,  господин
мой!",  он  снова натянул удала,  чалый  оторвался от  заиндевелой  травы  и
замотал головой.
     -  Ну,  тогда  я  поехал? - весело и  возбужденно  сказал  мой  румяный
собеседник.
     - Когда ты рассчитываешь быть в Камелоте?
     - Завтра к полудню, если ничего не помешает и будут хорошие подставы. А
вернее, что  к исходу  дня. Но, может, ты приладишь моему коню пару крыльев,
если уж на то пошло?
     Я засмеялся.
     - Для этого мне надо  сначала получше оправиться от болезни. Но вот еще
что, прежде чем ты уедешь... Король должен получить еще одно известие. Ты не
везешь ли ему из Акве Сулис весть о прибытии  королевы Оркнейской? Я слышал,
что  она  держит путь морем на  Инис Витрин, надо думать, что к королевскому
двору.
     - Да, это  правда.  Она уже  приехала,