моего, короля.  Да-да,  в  эту  прекрасную
рубашку. А почему бы и нет?
   Спасибо. И ожерелье из цитринов. А теперь кинжал,  чтобы  разделывать
им мясо... Нет, больше ничего. Не  могу  же  я  отправляться  ужинать  с
братом во всеоружии? - Он снова поцеловал жену. - И хватит твоих тревог,
Анна. Укладывай мальчика, а я очень скоро вернусь.  Сомневаюсь,  что  мы
засидимся допоздна. Можешь  быть,  уверена,  я  не  стану  задерживаться
больше необходимого!
   - Ну, надеюсь, ты вернешься трезвым,  -  улыбнулась  она,  и  они  со
смехом расстались.

***

   Было поздно. Покой в угловой башне, где спали Анна и Бодуин,  выходил
на западную сторону замка. Хотя до моря было более  полумили,  шум  волн
здесь был слышен всю ночь: одна  за  другой  волны  бесконечной  чередой
накатывались на берег, с  грохотом  разбивались  о  камни  в  расщелинах
скалистого побережья. В узкие без слюды окна задувал ветер, в это  время
года мягкий и полный запахов с наскальных пастбищ и морской соли.
   В углу комнаты, подальше от окон младенец Александр крепко  спал  под
мягкими покрывалами, сотканными женщинами принцессы  из  шерсти  местных
овец. Его мать, метавшаяся  в  бессоннице  на  огромной  постели,  резко
повернула голову на подушке, подняла руку, чтобы отвести длинные тяжелые
волосы. Если б только она смогла заснуть! Если бы только Бодуин пришел в
свою постель! Тогда бы они вместе посмеялись над  ее  страхами  и,  быть
может, занялись любовью и заснули в мире.  Но  лежать  здесь,  спрашивая
себя, что там говорит брат-лис, что планирует, что делает... Невольно ее
мысли возвращаются в прошлое, ко временам,  когда  зависть  и  искренняя
неприязнь Марча к младшему брату проявлялись  в  мелочных  и  мелких,  а
иногда и не столь мелких деяниях. А в последнее время эта горькая  злоба
как  будто  обратилась  и  на  ребенка.  Маленький  Александр,  который,
несмотря на всю свою храбрость и веселье, совсем еще дитя  и  беспомощен
против мощи и власти Марча. Власти, какой Лис в один из своих  внезапных
приступов ярости может счесть уместной воспользоваться.
   Наконец! Кто-то быстро  поднимался  по  ступеням  винтовой  лестницы.
Долгий вздох облегчения замер у Анны в горле, и она села среди  подушек.
Это - не шаги Бодуина, и  тот  неизвестный,  кто  приближается,  ступает
неловко, тяжелым шагом и шумно и совсем не заботится о спящих наверху. И
он вооружен. Ей слышно, как бряцает и звякает в ножнах меч,  задевая  об
округлые стены башенной лестницы.
   Вот он уже почти у двери. Не успели еще замереть тяжелые шаги, а она,
выпрыгнув из кровати, уже подбежала к сыну, волоча за собой  наброшенное
на плечи покрывало, и с обнаженным мечом Бодуина  в  руках  стала  перед
колыбелью.
   Когда послышался стук, к ужасу своему Анна поняла,  что  в  дверь  не
стучат, а ударяют ногой в тяжелом сапоге.
   - Анна! Принцесса? Ты спишь?
   Острие меча качнулось  и  опустилось,  но  отчаянное  напряжение  еще
сковывало ей члены. Она признала голос Друстана, но удар ногой в  дверь,
слова с придыханием и нетвердые  шаги  могли  быть  лишь  предвестниками
несчастья, Метнувшись к двери, она отворила ее.
   За дверью, занеся ногу для нового удара, действительно стоял Друстан.
Он был очень бледен, и под  своим  просторным,  все  скрывающим  плащом,
казалось, был полуодет. Рубаха его была открыта у ворота.  И  рукава  не
подвязаны. На  коже  его  выступил  пот,  дышал  он  тяжело.  Когда  она
распахнула шире дверь, он, шатаясь,  сделал  несколько  шагов,  едва  не
споткнувшись о порог, и она поняла,  что  это  от  груза,  скрытого  под
плащом.
   - Анна, - тяжело выдохнув, начал Друстан, и когда он  вышел  на  свет
одинокой свечи, она увидела, что за груз пригибает его к земле.
   Во внезапной тишине шорох его плаща, которому он дал  соскользнуть  с
тела Бодуина, показался столь же громким,  сколь  шум  морских  волн  за
окном. Без слов он ждал, пока она в  ночной  сорочке,  сжимая  на  груди
концы покрывала, стояла, не в силах пошевелиться,  не  в  силах  отвести
взгляд.
   Дыхание замерло, жизнь замерла.
   А потом вернулась болью, будто кровь после  морозного  укуса.  Сделав
несколько, теперь уже мягких, шагов к кровати, Друстан  опустил  на  нее
тело молодого  принца.  И  в  это  мгновение  дитя  в  колыбели  в  углу
завозилось под одеялами, пробормотало что-то и заснуло вновь.  Но  когда
Анна с криком упала на тело своего мужа, Друстан схватил ее за  плечо  и
вновь заставил принцессу встать на ноги.
   - Послушай меня, госпожа! Сейчас не время для горя!
   Король - да, о разумеется, это  король,  кто  же  еще?  -  был  почти
безумен и клялся извести все исчадие своего  брата,  а  это  означает  -
тебя, Анна, и мальчика. Ты меня понимаешь?
   Вам обоим грозит опасность. Ты должна уехать, бежать из замка, бежать
из самого Корнуолла. У тебя же есть куда от-. правиться?  Во  имя  неба,
госпожа, послушай меня! Времени нет! Разбуди мальчика!
   - Как это могло случиться? И почему?
   Она едва слышала, что он говорил. Побелев, Анна не слышала, не видела
ничего вокруг и не могла оторвать взора от израненного трупа,  лежавшего
во все растекающейся луже крови на постели.
   - По Марчевому хотению, - сурово ответил Друстан. - Навязанная ссора,
потом высокие слова - и вот уже  выхвачен  меч.  Когда  ему  требовались
причины? Или тебе нужно доискиваться хотя бы одной?
   - Он был невооружен, - бесцветно сказала она.
   Наклонившись, Друстан осторожно вызволил меч из ее пальцев.
   - Я вижу.
   - И Марч не мог не видеть.  И  конечно,  даже  он  не  был  бы  столь
бесчестен, чтобы обнажить меч против безоружного.
   - Он был пьян. Так скажут потом...
   - Так скажут. - Ее голос был горьким от презрения.  -  И  потому  они
сочтут, что это его извиняет. Но я, - изрекла принцесса Анна, -  никогда
не прощу.
   - И не следует, - быстро вставил Друстан. - Послушай, потом еще будет
время подумать, что тебе делать. Но сейчас ты должна уехать и забрать  с
собой сына. Слушай. Это случилось после того,  как  они  поужинали.  Они
сидели вдвоем. Оставили себе вино и отослали слуг. Король слишком  много
выпил, и тогда и случилось злодеяние. Но Бодуин, хоть он и был  вооружен
только кинжалом, которым резал мясо за ужином, защищал себя  благородно.
Началась схватка, были перевернуты столы и  скамьи,  и  король,  слишком
опьяненный вином и яростью, поднял такой крик, что  пробудил  в  дальних
комнатах слуг, которые тут же прибежали в его покои. Они опоздали спасти
Бодуина, но один из них побежал за мной, и когда я пришел во  внутренний
покой короля, я застал твоего господина, каким ты его видишь,  и  король
кровоточи...
   - А... - вот и все, что сказала принцесса, но Друстан все же ответил:
   - Пара неглубоких ран, просто царапины, но слуги потребовали  повязок
и мазей, прибыл лекарь и общими усилиями они задержали короля  в  покое.
Но он еще лютует. Только вот кричит теперь об измене и клянется, что  ты
и вон тот младенец поплатитесь за нее жизнью.
   - За что?
   - За измену, какую совершил твой супруг, защищаясь от своего  пьяного
короля. - И затем добавил с яростью:
   - Какое это имеет значение? Это случилось! Я принес тебе его,  но  ты
не можешь остаться и похоронить его тело, не можешь даже оплакать.  Ради
ребенка, Анна, уезжай поскорее!
   Звук у двери заставил их обернуться. Меч  Друстана  в  мгновение  ока
покинул свои ножны, но из дверного проема на них глядело лицо всего лишь
одной из женщин принцессы, встревоженной и любопытной.
   - Моя госпожа? Я что-то слышала.., э-э-э-э-э!
   Она увидела залитое кровью тело на постели, и из  горла  ее  вырвался
почти что визг. Этот визг разбудил малыша, который  захныкал,  протестуя
против такого пробуждения, и плач его вывел Анну из  шока,  похожего  на
кошмарный сон. Потом будет достаточно времени плакать  безутешной  жене,
сейчас она - принцесса и мать принца. И это была как раз та ситуация,  о
которой они с Бодуином говорили и даже, неохотно, заранее строили планы.
Его сын должен быть спасен. Бодуин мертв. И они не предусмотрели  ценную
помощь Друстана, который, возможно, прямо сейчас рискует ради них  своей
жизнью. Он уже послал своего слугу за лошадьми - это он ей сказал,  пока
она и женщина начали поспешно собирать вещи, -  и  слуга  сопроводит  их
первую часть пути. Не было нужды обсуждать, куда им  направиться.  И  об
этом было не раз говорено. Дальний  родственник  Анны  владел  замком  в
нескольких неделях пути к северу, далеко  за  пределами  Корнуолла  и  в
более мирных  краях  -  достаточно  далеко,  чтобы  чувствовать  себя  в
безопасности. Со смерти родственника замок  пребывал  на  попечении  его
вдовы, которая пообещала, буде возникнет нужда, приютить Анну и ее сына.
Даже король Марч не сможет напасть на них там.
   Вот так и вышло, что каких-то двадцать минут спустя Друстан, с  мечом
наготове в правой руке и маленьким мальчиком в  левой,  распахнул  ногой
дверь, готовясь первым спуститься по башенной лестнице. Анна и Сара,  ее
служанка, набили, сколько решились унести с собой, в узлы, которые можно
было бы запихнуть  в  седельные  сумки.  Принцесса  выступила,  все  еще
вооруженная мужниным мечом.
   - Скорее, скорее, - поторапливал Друстан.
   Но уже переступив порог,  Анна  внезапно  обернулась.  И  побежала  к
постели. Остальные двое ожидали печального  прощания,  поцелуя  на  челе
трупа. Дитя на плече у мужчины безмолвно глядело,  расширив  полные  сна
глаза.
   Анна склонилась над постелью. На какое-то мгновение могло показаться,
что она в безумии борется с телом мужа.
   Когда же принцесса выпрямилась, они увидели, что  она  сняла  с  него
вышитую рубаху, которую так недавно он надевал  с  ласковым  смехом.  На
груди, где цветные шелка складывались в узор, потемневшие кровавые пятна
уже коробили ткань.
   Казалось, с  поцелуями  было  покончено.  С  мгновение  Анна  стояла,
прижимая к себе окровавленную рубашку, потом обратилась  к  человеку  на
постели.
   - Мой господин, - сказала жена принца  Бодуина,  -  твой  сын  станет
носить твою рубашку и  твой  меч.  И  когда  он  вырастет,  он  отплатит
корнуэльскому зверю за эту ночь. Это я обещаю  тебе,  и  эти  трое  тому
свидетели.
   На том она повернулась и последовала за  Друстаном  туда,  где  возле
оседланных лошадей ждали слуги.

Глава 3

   С высокого неба смотрел затянутый  дымкой  месяц  и  почти  не  давал
света. Беглецам приходилось двигаться осторожно. Но когда  они  достигли
прибрежной дороги, само море как будто отражало свет в  небеса,  и  путь
перед ними простерся яснее. Несколько миль они держались вдоль берега, с
плеском пересекая вброд протоки и, насколько решались на неровной тропе,
погоняли лошадей. Наконец дорога пошла резко вверх  к  гребню  холма,  а
затем к болотам, где старая  римская  дорога  по  мосту  переходит  реку
Тэймарес. Отсюда на северо-запад вел прямой как стрела путь.
   Даже без отраженного морем света здесь ехать было легче.
   Хотя мощеную дорогу покрывали выбоины и местами  она  поросла  сорной
травой, путь был в  сравнительно  неплохом  состоянии.  Некоторое  время
спустя небо прояснилось, показав немногие звезды.
   Горен, слуга, которого послал с ними Друстан, знал путь, а оседланные
им лошади были сильными и свежими. Небольшая кавалькада  продвигалась  с
неплохой скоростью. У Анны, глядевшей вперед меж  ушей  своего  гнедого,
пытаясь избежать ям, все еще не было времени для горя. Все  ее  существо
теперь было нацелено на бегство, на то, чтобы увезти сына  в  безопасное
место.  Меч  Бодуина  в  ножнах  был  приторочен  к  луке   седла,   его
окровавленную рубашку  она,  поспешно  свернув,  затолкала  в  седельную
сумку, а огромный гнедой, на котором она  ехала,  был  любимым  жеребцом
мужа. Пока хватало и этого. Все, что любил Бодуин, было  с  ней,  а  сын
Бодуина крепко спал на руках у Сары.  Анна  глядела  на  темную  дорогу,
погрузившись в мысли о предстоящем пути,  и  скакала,  спасая  все,  что
осталось ей от мужа.
   Однако не проехали они и десяти миль, как Горен повернулся  в  седле,
настойчиво указывая назад. Через пару минут и Анна услышала этот звук  -
топот копыт, все приближавшийся по дороге.
   Она хлестнула поводьями по шее гнедого, и тот ускорил свой и  так  не
медленный бег. За спиной у нее ребенок  завел  сонное  хныканье,  и  она
услышала напуганный голос Сары, Которая пыталась утихомирить его.
   - Бесполезно, госпожа, - задыхаясь, сказал Горен. - Нам не  выдержать
такой скачки. Твоя Сара - наездник посредственный, и  на  таком  галопе,
стоит только ее кляче споткнуться...
   - Сколько за нами лошадей? Ты можешь определить?
   - Две по меньшей мере. Может, и  не  больше.  Но  и  двоих  всадников
достаточно, - мрачно отозвался провожатый.
   - Так что  же  нам  делать?  Остановиться  и  схватиться  с  ними?  Я
вооружена, ты тоже, и к тому времени, когда они нас  настигнут,  мы  уже
переведем дух, а они нет. Если мы отойдем с дороги к болоту...
   - Хорошо бы, но пока рано. Есть тут  одно  место  неподалеку,  старая
каменоломня. Деревья там растут густо - ветра немного. Хорошее  укрытие.
Это все, что мы сможем сделать, - добраться туда и  надеяться,  что  они
проедут мимо.
   -  Или  что  это  безобидные  путники  и  к  нам  не  имеют  никакого
отношения?
   Но в ту отчаянную ночь, когда беглецы слышали за своими спинами топот
копыт, в такое не верилось. Она ничего не сказала до тех пор, пока через
несколько минут Горен не указал куда-то впереди себя, а потом и сама она
увидела более плотную тьму каменоломни и  укрывающих  ее  деревьев.  Они
свернули лошадей с тракта.
   Соскользнув с седла, Горен принял поводья  трех  лошадей  и  увел  их
поглубже в рощу, где остановился, прижимая их морды к своему телу, глуша
лошадиное  всхрапывание  складками  своего  плаща.   Беглецы   ждали   в
неподвижном  напряжении.  Приближавшийся  топот  быстро  становился  все
громче, и вот.., он уже  совсем  рядом.  Когда  всадники  поравнялись  с
заброшенной каменоломней, их галоп так и не замедлился.
   Погоня проходила мимо.
   Александр  почти  проснулся,  когда  лошадь  Сары   остановилась,   и
обнаружил, что неудобно спеленут в странном  месте  в  темноте.  Яростно
оттолкнув с лица покрывала кулачками, он издал крик ярости и ужаса.
   Галоп замер. Лошади остановились, оскальзываясь  и  хрипя,  и  кто-то
вполголоса отдал приказ. Потом, судя по  звуку,  всадники  подскакали  к
входу в рощицу, и мужской голос окликнул из темноты:
   - Принцесса Анна?
   Спасения не было.
   - Кто это? - прочистив горло, отозвалась она. - Я, кажется, знаю твой
голос. Это ты, Садок?
   - Он самый, госпожа.
   - У тебя ко мне дело?
   Возникла многозначительная пауза, которая говорила сама за  себя  так
же, как и выкрикнутый что есть мочи вызов Потом голос ответил:
   - Король не дозволяет тебе покинуть двор. Он  поручил  мне  передать,
что он тебе не враг. То, что случилось этой ночью...
   - Садок, ты знаешь, что случилось этой ночью?
   Снова пауза, лошади переступают с ноги на  ногу  и  тяжело  вздыхают.
Наклонившись через шею гнедого, Анна поспешно прошептала Горену:
   - Отпусти мои поводья. Я выеду и поговорю с ними. Садись на лошадь  и
забери у Сары мальчика. Возможно, они не знают, что ты с нами, поэтому у
тебя будет шанс бежать и увезти ребенка.
   - Но их же только двое, госпожа. Если я смогу задержать их достаточно
долго...
   - Нет. Нет. Делай, как я  говорю,  но  подожди,  пока  я  с  ними  не
договорила. Садок был другом моему господину. Если ничего не получится и
я буду вынуждена отправиться с ними, то оставь Сару - ее они не тронут -
и спасай мальчика.  Если  сможешь.  Ты  знаешь,  куда  мы  направлялись.
Сохрани его в безопасности, и да пребудет с тобой Господь.
   - И с тобой, госпожа.
   Горен отодвинулся подальше в тень и, чтобы скрыть его беседу с Сарой,
Анна снова повысила голос:
   - Кто это с тобой, Садок?
   - Мой брат, принцесса. Мой брат Эрбин. Ты его знаешь.
   - Да. Так хорошо же. Я выхожу.
   За спиной у себя она услышала скрип кожи - это Горен садился в седло.
Александр затих. Повернув голову гнедого, Анна выехала на залитую лунным
светом дорогу.
   Ожидавшие ее всадники не сделали ни единого движения в ее сторону,  и
хотя, без сомнения, оба они были вооружены,  никто  не  обнажил  оружия.
Может  быть,  осталась  еще  надежда?  Анна  попыталась  дышать  ровнее,
натянула поводья, остановившись вровень с лошадью Сад ока, потом,  резко
подняв голову, откинула на спину капюшон плаща.
   Лунный свет там сиял ярче, и оба всадника были видны как  на  ладони.
Садок был молод, одних лет с мертвым Бодуином; при дворе Марча Садок был
с самого детства, и оба воина давно прониклись симпатией друг  к  другу.
Садок и его брат Эрбин участвовали вместе с Бодуином в  сражении  против
саксских кораблей. Возможно, конечно, возможно - бежали в отчаянии мысли
Анны, - что, посылая свою экспедицию, король Марч ошибся в выборе людей,
как это  нередко  случалось  в  ходе  его  пестрого  и  полного  насилия
правления?
   Садок прочистил горло.
   - Принцесса, мне очень жаль. Господь свидетель,  я  любил  Бодуина  и
никогда не пожелал бы зла тебе, но...
   - Или сыну Бодуина?
   Их лошади стояли почти плечом к плечу. Лицо Анны, в обрамлении темных
вьющихся волос, казалось очаровательным и нежным,  лунный  свет  стер  с
него морщины, оставленные усталостью  и  горем.  Ее  глаза,  огромные  и
темные, были теперь вровень с глазами  Садока.  И  Садок  прочел  в  них
страх, потом мольбу. Рука, державшая поводья,  была  такой  маленькой  и
хрупкой. Анна честная,  Анна  чистая,  кроме  мужа  на  мужчин  глаз  не
подымавшая, использовала бы любое доступное оружие, чтобы спасти  своего
сына. И  потому  сейчас  она  глядела  на  Садока  испуганными  молящими
глазами, а под скрывающими все складками темного плаща  правая  ее  рука
уверенно лежала на рукояти Бодуинова меча.
   И голосу она не позволила дрогнуть:
   - Садок, Эрбин... Если вы знаете, что  случилось  с  моим  господином
сегодня ночью, вы знаете и то, почему это произошло. И вы знаете, что не
ради доброго дела и не с добрым сердцем король  хочет  вернуть  в  замок
меня и мое дитя. Меня он,  может,  и  пощадит,  но,  уж  конечно,  убьет
Александра, как убил он его отца, и по той же причине.
   Садок, которого, как и  половину  обитателей  замка,  подняли  пьяные
крики Марча, когда тот вырвался из удерживавших его рук лекаря и слуг  и
понесся с мечом в руке по комнатам и переходам в жажде убийства, не  мог
сказать ничего, кроме хриплого:
   - Принцесса...
   - В более счастливые времена ты звал меня по имени...
   - Анна. - По иронии судьбы отчаяние сквозило в голосе  Садока,  а  не
Анны. - Твои слова верны, Господь тому свидетель! И, Господь  свидетель,
я не желаю тебе зла, и Эрбин не желает тоже. Но что  мы  можем  сделать?
Король Марч ни за что не поверит, что мы не смогли вас догнать, а если и
поверит, он пошлет за тобой других. А ты... -  в  этом  долгом  пути  по
открытому краю болот на краю королевства тебя, безусловно,  поймают  еще
до того, как достигнешь границ. Но если ты позволишь  нам  отвезти  тебя
сейчас домой, и мы поедем медленно, как требует того должное обращение с
мальчиком . тогда, к тому времени,  когда  мы  достигнем  замка,  король
отрезвеет. Тогда будет день и замок будет  полон  людей,  тех,  кто  был
друзьями твоему господину и тебе... Тогда, конечно, даже он...  -  Садок
умолк.
   - Да, даже он. - Голос принцессы звучал резко - Даже он - как ты  так
стараешься обойти правду словами - не станет убивать  меня  и  мое  дитя
хладнокровно и на глазах всего двора. Может, и не станет. Но сколько  он
даст нам времени? Сколько, а, Садок?
   - Любовь народа...
   - Плевать мне на любовь народа! Что может сделать этот жалкий  сброд?
Будь у них власть, они давно бы уже  выгнали  Лиса  и  взяли  правителем
моего супруга. Как, если ему будет позволено  жить,  однажд