Нет, мне нет нужды спрашивать. Моего отца? Зачем еще ты бы  хранила
такое.
   Это его рубаха?
   Не говоря ни слова, Анна кивнула. Ее сын стоял  до  того  на  коленях
возле короба, брезгливо ощупывая запачканную ткань.  Теперь  он  схватил
рубаху обеими руками, прижал ее к груди. Он вскочил на ноги.
   - Как он был убит? Ты говорила мне... Ты позволила мне думать, что он
умер от болезни! Но это.., почему ты прятала эту страшную вещь  все  эти
годы? Он был подло убит, в этом все дело? В этом? Кто его убил?
   Тут она повернулась. В снопе  солнечного  света  из  окна,  Александр
вытянулся  во  весь  рост,  прижимая  к   груди   рубаху   с   поблекшей
окровавленной вышивкой.
   - Король Марч, - коротко ответила Анна.
   - Я так и думал! Я догадался! Когда бы ни упоминалось это имя, у тебя
был в точности такой вид! Мама, расскажи мне, как это было.
   - Хорошо. Настало время тебе узнать. - Она сделала ему знак  положить
рубаху назад в короб,  потом  как  будто  с  облегчением  откинулась  на
подушки. Мгновение слабости пришло и миновало, настало  время  отпустить
так давно лелеемый призрак.
   - Присядь рядом со мной, милый, вот сюда к окну. И слушай.
   Она рассказала ему все с самого начала,  с  того  дня,  когда  боевые
корабли саксов вошли в укрытую скалами бухту. Голос  ее  звучал  сухо  и
ровно, давным-давно из него были изгнаны горе и боль, но они  вплетались
в рассказ, когда она описывала, как смеялся вместе с ней Бодуин, надевая
новую вышитую рубаху. Александр потянулся накрыть ладонь  матери  своей.
Анна ровным голосом продолжала  рассказывать  о  бегстве,  о  встрече  с
Садоком и его братом, о безопасном убежище Крейг Эриэн.
   Юноша заговорил было, собираясь предложить слова утешения, но женщина
лишь покачала головой. Высвободив руку из-под его ладони, она  поглядела
на него в упор. Взгляд ее был сух и очень горек.
   - Мне не нужно утешения.  Мне  нужно  отмщение.  Много  лет  назад  я
поклялась, что когда ты, мой  сын,  вырастешь  и  станешь  взрослым,  ты
разыщешь короля Марча и прикончишь эту злобную лису. Ты сделаешь это.
   Юному Александру и в голову не пришло, что он может поступить  иначе.
Так он и воскликнул и, вскочив на ноги, тут же  принялся  строить  планы
путешествия в Корнуолл, но мать остановила его:
   - Нет. Дослушай до конца. Я говорила тебе, что собиралась  рассказать
тебе все, когда тебе минет восемнадцать. Я сделала это сейчас, поскольку
твоя утренняя стычка с людьми Марча меняет все дело.
   - Но как?
   - Разве ты не понял?  Той  ночью  Садок  был  послан  убить  нас.  Он
пообещал мне, что расскажет Марчу, что ты мертв и, если понадобится, что
и меня нет в живых. Разве тебе не пришло в голову, что думай Лис, что ты
еще жив, он давно послал бы людей разыскать и убить нас? И  конечно,  он
прислал бы соглядатаев в Крейг Эриэн. Куда еще я могла привезти тебя?
   - Так эти люди были шпионами?
   Анна молча рассматривала сына. Это был высокий  юноша,  голубоглазый,
как и его отец, с густыми волосами, темно-русой волной ложащимися ему на
плечи, худощавый, но мускулистый мальчик. Все тело его  было  напряжено,
как натянутая  тетива,  и  резкий  солнечный  свет,  падавший  из  окна,
подчеркивал воинственное выражение его лица, сам он казался  воплощением
великолепного юного воина. Нет нужды -  снисходительно  призналась  сама
себе Анна, - нет нужды такому человеку, молодому и красивому, и  хозяину
маленького уютного замка и плодородных земель, с добрыми слугами и умной
матерью, иметь еще и быстрый ум.
   И без тени раздражения ответила:
   - Нет. Думаю, утреннее столкновение было случайным.
   Но это были люди Марча, и если по чистой случайности они тебя  узнали
- тебя, плоть от плоти твоего отца, его воплощение, - по  возвращении  в
Корнуолл они расскажут Лису, что сын Бодуина жив-здоров и что найти  его
можно в Крейг Эриэн. А убив этого человека - нет, друг мой,  погоди,  не
прерывай меня, я знаю, что ты был вынужден убить его, - ты дал ему повод
послать сюда людей, чтобы они закончили работу,  возложенную  много  лет
назад на Сад ока.
   - Так что с того? - победно возразил Александр.  -  Я  поеду  первым!
Если я выеду прямо сейчас и буду без отдыха гнать лошадей, в Корнуолле я
окажусь раньше их!
   - Но какая судьба тебя там ждет?  Следует  поступить  иначе.  Времена
изменились, Александр. Сегодня утром ты убил потому, что на тебя напали,
этого никто не сможет оспорить...
   - Но ты же сказала, это даст Марчу повод разыскать и  убить  меня  за
это!
   - Марч повинуется своему капризу, а не закону. А я говорю  о  законе.
Убить сегодня - ты был вправе.  Но  убивать  исключительно  из  мести  и
притом поднять руку на короля - нет, времена изменились. Это должно быть
сделано по закону. Ты поедешь к Верховному королю и представишь ему свое
дело и доказательства. Ты  явишься  в  Круглый  зал  и  расскажешь  всем
Соратникам мою повесть, покажешь им  окровавленную  рубаху  и  попросишь
суда Верховного короля. По рассказам гонцов и  по  рассказам  всех,  кто
имел дело с Марчем, Корнуэльский Лис не питает особой любви к Верховному
королю, и похоже, что  неприязнь  их  взаимна.  Так  что  Артур,  вполне
вероятно, позволит тебе вызвать Марча на поединок и сразиться с  ним  по
закону Божьего суда. Ты молод, Александр, и это даст тебе время и  опыт,
чтобы стать достойным соперником Марчу. Ты еще не готов к такому бою,  а
наша стрела не должна пролететь мимо цели. Разве ты не  понимаешь?  Было
время - в первые годы, - когда я все на  свете  бы  отдала  в  обмен  на
смерть Марча, какой бы она ни была, но с годами  мы  становимся  мудрее.
Если ты поедешь сейчас в Корнуолл и тебе удастся,  хотя  лишь  один  Бог
знает как, убить Лиса и избежать мечей его стражи,  ты  сам  предстанешь
перед сходом, обвиненный Артуровыми  слугами  закона,  и  мы  ничего  не
добьемся. Поезжай сперва к Артуру, тогда на нашей стороне будут и право,
и закон.
   - А Верховный король мне поверит?
   - Думаю, да. Он хорошо знает Марча. И при корнуэльском  дворе  должны
еще оставаться те, кто помнит ту страшную ночь. Друстана  сейчас  нет  в
Корнуолле; он в своем  замке  на  Севере,  но  он  поддержит  нас,  если
возникнет нужда, и, конечно, есть еще Садок, а он...
   Анна внезапно охнула, ее рука, вспорхнув птицей, прижалась к горлу.
   - Садок! И Эрбин! О Бог мой, мне следовало сразу  об  этом  подумать!
Как только эти люди вернутся к Марчу с  докладом,  нетрудно  догадаться,
что станется с Садоком и его братом!
   Не успела она договорить, как Александр уже опустился на колени возле
ее кресла.
   - Позволь мне поехать сегодня! Матушка, выслушай меня!
   Ты сама только что сказала, что собиралась рассказать  мне  о  смерти
отца,  когда  мне  исполнится  восемнадцать,  а  потом  послать  меня  к
Верховному королю за отмщением убийцам.
   - Да, но...
   - Этот день настал! То, что случилось сегодня, - это же  судьба!  Как
бы то ни было, это случилось, и, ты  сама  так  сказала,  нас  поджидает
опасность, так что  могут  значить  какие-то  пара  месяцев?  Мне  будет
восемнадцать всего через год!
   Так что я поеду теперь, сегодня...
   -  Сегодня?  Александр,  нет,  послушай!  Даже  если  бы  было  можно
отпустить тебя в это странствование...
   - Так чем раньше, тем лучше! -  Он  захлебывался  скороговоркой,  его
горячность сметала все возражения, будто могучий  ветер.  Это  была  его
стезя, мужское дело, и сам он уже  мужчина,  выдержавший  первый  бой  и
убивший первого врага. На это ему не нужен  ум  и  проницательность;  он
отцов сын - весь храбрость и великодушие,  но  также  и  слишком  юн,  и
слишком неопытен, чтобы видеть в этом приключение, как в полных подвигов
и чудес легендах, что он слушал ребенком.
   - Но почему нет? С хорошими лошадьми и парой-тройкой верных людей мы,
будь уверена, догоним эту парочку  гораздо  раньше,  чем  они  достигнут
Марчевых границ. У них же нет причин торопиться. На деле они даже  будут
оттягивать тот момент, когда придется отчитаться Марчу о  том,  как  был
убит их вожак. Они не станут спешить,  даже  если  везут  вести  о  сыне
Бодуина. Судя по тому,  что  о  нем  рассказывают,  этот  король  вполне
способен отрезать язык тому, кто принесет ему дурные новости!
   - Но... Что, если тебе не  удастся  нагнать  их?  Если  они  поскачут
другой дорогой? В любом случае ты не знаешь дороги.
   - Я возьму с собой кого-нибудь, кто знает  местность,  пару  человек.
Увейна, думаю, он хороший боец, и еще одного - но не  больше.  Втроем  и
налегке мы будем продвигаться намного быстрее. Мы их нагоним, не бойся.
   - А тогда что?
   Он вскочил на ноги.
   - И ты еще спрашиваешь? Они не принесут своих вестей королю  Марчу  и
не подвергнут опасности Садока и его брата.
   Ты ведь этого хочешь, не так ли? - Что-то  в  выражении  лица  матери
заставило его остановиться. - В чем дело, матушка?
   Знаешь, тебе ведь нет нужды бояться за меня.  Они  нас  не  ждут.  На
нашей стороне неожиданность и...
   - Не в том дело. Ты забываешь. Маловероятно, что эти  люди  -  шпионы
Марча, с чего бы тут быть соглядатаям? Скорее всего они оказались  здесь
случайно и совсем по другому делу. И мне хотелось бы знать, что  это  за
дело.
   Александр в замешательстве воззрился на мать.
   - Ты хочешь сказать, надо оставить им жизнь? Людям Марча?
   - Пусть так. Пока мы не знаем, кто они, мы не знаем, не были  ли  они
друзьями Бодуина, твоего отца. Я не могу рисковать тем,  что  ты  убьешь
людей, которые, возможно, противились убийству твоего отца, может  быть,
даже сражались бок о бок с ним, когда он поджег сакские корабли. Правда,
они служат Марчу, но я не допущу, чтобы  они  были  убиты,  пока  мы  не
узнаем больше.
   - Да.., понимаю. И получим вести из Корнуолла?
   - И это тоже. Поверь мне, Алекс, если они покажутся опасными,  мы  не
дадим им вернуться со своими сведениями к хозяину. Но если это были люди
Бодуина, они и не станут этого делать.
   - Пожалуй, нет. Ну хорошо, матушка, разумеется, я  поступлю,  как  ты
говоришь. Мы привезем их тебе -  и  на  всех  нас  не  будет  ни  единой
царапины. Довольно скучное получается предприятие!
   Он поднес к губам ее руку. Разочарованная мина исчезла  с  его  лица,
сменившись тенью былой горячности.
   - Но по возвращении ты дашь мне позволение отправиться к Друстану,  а
потом с ним - к Верховному королю?
   Анна с улыбкой провела пальцами по его щеке.
   - Как я могу тебя останавливать? Конечно. Но помни еще  одно,  Алекс.
Даже если тебе придется послать Увейна  или  второго  слугу  вперед,  не
заезжай сам за границу  Марчева  королевства.  Пока  не  время.  Мы  еще
слишком мало знаем.
   Ты дашь мне это обещание?
   - Ну.., да, полагаю, да. Да, матушка, обещаю.
   На том  и  остановились.  Далее  этого,  она  знала,  она  не  вправе
оберегать его. Хотя до его восемнадцатилетия оставался  еще  почти  год,
Анна понимала, что не в силах воспрепятствовать  Александру  делать  то,
что он пожелает. Но она была довольна. Он сдержит свое слово,  а  потом,
когда, как она  и  планировала,  он  вместе  с  Друстаном  отправится  в
Камелот.
   Он проделает этот путь в  безопасности  с  крепким  мечом  и  здравым
руководством, пока не  сможет  сам  потребовать  одобрения  и  поддержки
Артура. Но в основном она испытывала глубокое облегчение и освобождение.
Скорбная ноша, какую она влачила все эти  годы,  груз  знания  и  страха
перед действием и еще большего страха перед бездействием спал с ее плеч.
   И, как он сказал, день настал.
   Анна сделала глубокий вздох:
   - Так поезжай с моим благословением, и да пребудет с тобой Господь.

Глава 12

   Никак нельзя было предугадать, какой дорогой  отправятся  корнуэльцы,
но Александр недолго думал, какой им выбрать путь - кратчайший. А потому
из Крейг Эриэн они выехали на юго-восток,  чтобы  пересечь  реку  Уай  у
римского моста в Блестиуме, а оттуда дорога вела через  холмы  к  долине
Северна и удобной переправе к востоку от Венты.
   Сразу за Блестиумом, небольшим городком, не без основания гордившимся
славным постоялым двором, дорога уходила в холмы, местами  сужаясь  так,
что почти превращалась в пастушью  тропу.  Но  погода  стояла  отличная,
земля под копытами лошадей была сухой, и  продвигались  путники  быстро.
Они ни разу не заметили тех, кого  преследуют,  и  каменистый  тракт  не
сохранил следов подков, но тут и там  встречались,  к  примеру,  конские
яблоки у обочины - верные признаки того, что  какие-то  путники  все  же
недавно  проехали  этим  путем.  До  паромной  переправы  через   Северн
оставалось не более мили, когда в угасающем свете дня  Александр  и  его
спутники спешились на прогалине у хижины  дровосека,  чтобы  дать  отдых
лошадям и самим подкрепиться провизией из седельных сумок.
   Хижина стояла заброшенная, так как дровосеки ушли по  хорошей  погоде
глубже в лес, к тому же в ней воняло, и поскольку ночь выдалась сухая  и
теплая, спать они устроились под открытым  небом.  Увейн  и  Бранд,  оба
хорошо знавшие дорогу, заверили  Александра,  что  первый  паром  пойдет
через реку вскоре после рассвета, так что нет никакой  нужды  появляться
на  берегу  ранее  этого  часа.  Хижина,  в  которой  ночевал  паромщик,
находилась на противоположном берегу реки. А потому вся  троица  уселась
за нехитрый ужин, и вскоре Александр,  завернувшись  в  плащ  от  ночной
росы, уснул  под  мирное  всхрапывание  пасшихся  поодаль  лошадей  Утро
настало светлое и  радостное,  предрассветный  туман  венками  висел  на
ветвях деревьев, одеялами укутывал холмы.
   Они выехали на длинный спуск, ведший к пристани парома, когда  солнце
только-только выбиралось из-за гребней далеких холмов, и перед путниками
стелились длинные синие тени.
   Туман  перинами  лежал  над  водами  притоков,  и  в   его   прорехах
поблескивала гладкая как  зеркало  вода.  Воды  реки  набухали  утренним
приливом, а над головой с  криками  кружили  морские  птицы.  Паром  уже
проделал две трети пути через реку, туман рассеивался - и вот над гладью
Северна  показался  коричневый  парус.  Бранд  рассказывал  путникам  об
известной ему таверне, примостившейся  на  повороте  дороги  в  каких-то
нескольких милях за переправой,  и  мысль  о  сытном  завтраке  веселила
сердца.
   - Если они  здесь  проезжали,  мы  сможем  расспросить  паромщика,  -
заметил Увейн. - А если нет, значит,  мы  их  обогнали  и  вполне  можем
подождать их на старом тракте на Гвелум.  Они  ведь  не  ждут  погони  и
лошадей не гонят.
   В этом, во всяком случае, он был прав. Корнуэльцы не  торопясь  ехали
той же дорогой, что и Александр с его людьми, причем не слишком  спешили
вернуться домой со своими печальным новостями. Случай распорядился  так,
что они не узнали Александра,  так  что  единственные  их  новости  были
совсем безрадостными и рассказать было не о  чем,  кроме  как  о  гибели
одного из доверенных людей Марча. А Марч, как  верно  угадал  Александр,
был не из тех повелителей, кто сдержанно выслушивает дурные вести. Итак,
они не спешили и потому пропустили вчерашний паром, так что им  пришлось
провести ночь в  развалюхе  у  кромки  воды,  где  оставался  на  ночлег
паромщик, когда случай или дурная  погода  препятствовали  последней  за
день переправе, Когда, покинув сень деревьев, из лесу выехала кавалькада
Александра и, цокая копытами по гравию, начала спускаться  по  склону  к
воде, два корнуэльца как раз выводили своих  лошадей  из  хижины,  глядя
лишь на приближавшийся с приливом парус.
   На шум копыт они обернулись, но не с тревогой - мечи их  не  покидали
ножен. Знак Корнуэльского Вепря ясно белел на груди их туник.
   Один из корнуэльцев,  крупный  мужчина,  придерживавший  узду  чалой,
внезапно выкрикнул нечто нечленораздельное, и меч, сверкнув  на  солнце,
как будто сам выпрыгнул из ножен ему в руки.
   - Это он! - завопил второй. - Это тот юный мерзавец, что убил Кинона!
   Не успели Александр и его люди опомниться, а корнуэльцы уже  вскочили
в седло и с оружием в руках понеслись им навстречу.
   Быстрота и натиск нападения не оставляли  времени  для  раздумий,  не
говоря уже о словах и разъяснениях. С лязгом сошлись  клинки,  закружили
лошади, подковами высекая искры из гравия. Не  было  ни  шанса  крикнуть
"остановитесь", ни маневра для переговоров; и  никакой  возможности  для
сына Бодуина назвать  себя,  чтобы  узнать,  на  чью  сторону  стали  бы
пятнадцать лет назад эти корнуэльцы.
   Александр никак не мог знать, что человек, убитый им  в  том  роковом
поединке, приходился братом воину, который теперь стремился - с силой  и
боевой выучкой, гораздо большими, чем те, какими обладал юный принц, - в
свою очередь, убить его самого.
   Впоследствии Александр так и не  смог  вспомнить,  что  именно  тогда
произошло. Крупный воин на чалой загнал его в  глухую  оборону,  шаг  за
шагом заставляя  отступать,  гнедой  Александра  метался  из  стороны  в
сторону, оскальзываясь на камнях, отступал к насыпи и канаве  у  дороги.
Это совсем не походило на поединок с Киноном; тогда не  было  места  для
страха или опьянения: время казалось бесконечным  и  одновременно  будто
летело вскачь. Послышался  грохот,  потом  резкий  вскрик  -  лишившаяся
седока лошадь  налетела  на  чалую  Александрова  противника,  и  в  это
мгновение сам Александр почувствовал, как его меч  проходит  под  защиту
корнуэльца. Корнуэлец отвел удар, но острие меча уже было окровавлено.
   Александр же хватал ртом воздух, с усилием и хрипом  втягивая  его  в
легкие, с трудом проталкивая через оскаленные в крайнем напряжении зубы.
Безжалостно пришпорив коня, он послал его на чалую  -  и  в  этот  самый
момент корнуэлец, оправившись, отвел меч принца вверх по широкой дуге  и
занес свой клинок для решительного смертельного удара.
   Этот удар лишь чудом не задел принца, упал на плечо, где его задержал
наплечный ремень. Тут в  коня  Александра  врезалась  лошадь  Бранда,  и
Брандов меч - металл завизжал о металл  -  отвел  клинок  корнуэльца  и,
пройдя через  кожаный  латный  воротник,  вошел  прямо  в  горло  врага.
Корнуэлец тяжело упал на гравий, а  его  лошадь,  всхрапывая  от  ужаса,
развернулась и галопом  унеслась  в  лес,  обрызгивая  по  дороге  камни
кровью.
   - Ты ранен, господин?
   Александр, еще не оправившийся  от  возбуждения  схватки,  потрясенно
покачал головой, пытаясь при этом нетвердой рукой вложить меч в ножны.
   - Это его кровь. Она хлынула потоком... Я должен поблагодарить  тебя,
Бранд. Думаю, без тебя он меня бы одолел. Он ведь мертв?
   - Да, господин. Оба мертвы. У нас не было времени ни на что иное.
   - Знаю. Ничего не поделаешь. Ты цел?
   - Да, господин, но Увейн ранен.
   - Тяжело?
   Тыльной стороной запачканной кровью ладони Александр стер со лба пот.
Солнце, только-только поднявшееся над холмами, било ему прямо  в  глаза,
ослепляя косыми, неимоверно яркими  лучами.  Как  быстро  пролетела  эта
отчаянная схватка!
   Он спрыгнул с седла и, бросив поводья Бранду, побежал туда, где лежал
Увейн.
   Лежавший на земле воин был ранен в бок.  Чуть  выше  бедренной  кости
зияла рваная рана. Когда Увейн и Александр смыли большую часть крови - к
ближайшей прибрежной отмели сбегал с насыпи небольшой родничок,  -  рана
оказалась чистой на вид, но была глубокой и  рваной  и  продолжала  вяло
кровить даже после того, как ее по мере сил обработали и перевязали.
   - Паром, - встревоженно сказал Александр, который, стоя  на  коленях,
подносил чашку с водой  к  губам  раненого  Увейна.  -  Если  мы  сможем
перенести его на паром, а потом донести хотя бы до таверны, о которой ты
говорил...
   - Взгляни, - указал за спину Александра Бранд.
   Александр   поднялся   на   ноги.   Перед   ним   простиралось   ярко
поблескивавшее на солнце устье реки, веселый ветерок разгонял  последние
клочья тумана. Коричневый парус все еще виднелся на воде, но теперь  был
уже почти у дальнего берега.
   Александр отк