красиво и вместе с
тем как необычайно!
   Но тут восклицание Мэйбл и вызвавшее его  течение  мыслей  были  прерваны
чьим-то легким прикосновением к ее  плечу;  думая,  что  это  отец,  девушка
обернулась и увидела рядом с собой  Следопыта.  Спокойно  опираясь  на  свой
длинный карабин, он, по обыкновению беззвучно смеясь, обвел  широким  жестом
вытянутой руки обширную панораму озера и леса.
   - Здесь перед вами два наших царства - мое и Джаспера,  -  сказал  он.  -
Озеро принадлежит ему, лес - мне. Наш малый  любит  похвалиться  обширностью
своих владений, но я говорю ему, что деревья занимают  на  земле  не  меньше
места, чем его излюбленная вода. Вы, однако, Мэйбл, годитесь и  для  того  и
для другого. Как я замечаю, страх перед мингами и наш ночной поход нисколько
не отразились на вашем хорошеньком личике.
   - Я вижу  Следопыта  в  новой  роли:  ему  угодно  расточать  комплименты
глупенькой девочке!
   - Не глупенькой, Мэйбл, нисколько не глупенькой. Сержантова дочка не была
бы достойна своего отца, вздумай она говорить или делать глупости.
   - А стало быть, ей не надо льститься на коварные, угодливые речи. Но  как
же я рада. Следопыт, что вы  снова  с  нами.  Хоть  Джаспер  и  не  особенно
тревожился, я боялась, как бы  с  вами  или  вашим  другом  не  приключилось
чего-нибудь на этом ужасном перекате.
   - Джаспер слишком хорошо  нас  знает,  чтобы  подумать,  будто  мы  могли
утонуть. Мне такая смерть на роду не  написана.  Разумеется,  плыть  с  моим
длинным ружьем было  бы  затруднительно,  а  мы  с  "оленебоем"  в  стольких
переделках побывали вместе - и на охоте и в стычках с дикарями и французами,
- что расстаться с ним я ни за что не решусь. Но  мы  отлично  перешли  реку
вброд, там достаточно мелко, за исключением  нескольких  омутов  и  яров,  и
вышли на берег, даже не замочив наши  ружья.  Пришлось,  правда,  переждать,
потому что ирокезы нас караулили. Но, как только негодяи завидели фонари,  с
которыми сержант и другие вышли вас встречать, я понял, что они  уберутся  -
ведь можно было предположить,  что  нам  будет  выслана  помощь.  Мы  с  час
терпеливо сидели на камнях, пока не миновала опасность. Терпение -  одно  из
величайших достоинств настоящего лесного жителя.
   - Как я рада это слышать! Я так о вас беспокоилась, что с трудом  уснула,
несмотря на всю свою усталость.
   - Да благословит бог вашу  доброту,  Мэйбл!  Да,  таковы  они,  преданные
нежные сердца! Признаюсь, я тоже обрадовался, увидев фонари, спускающиеся  к
реке, - ведь это было добрым знамением того,  что  вы  в  безопасности.  Мы,
охотники и проводники, грубый народ, но и у нас  есть  чувства  и  мысли  не
хуже, чем у любого генерала в армии. Мы с Джаспером предпочли бы умереть, но
не допустили бы, чтобы с вами что-нибудь случилось, поверьте!
   - Большое вам спасибо.  Следопыт,  за  все,  что  вы  для  меня  сделали.
Благодарю вас от чистого сердца, и будьте уверены, я все, все передам  отцу.
Я уже многое ему рассказала, но еще далеко не достаточно.
   - Полноте, Мэйбл! Сержант знает, что такое лес и  краснокожие,  настоящие
краснокожие, так что  нечего  ему  и  рассказывать.  Ну  что  ж,  вот  вы  и
встретились с вашим батюшкой. Надеюсь, старый  честный  сержант  не  обманул
ваших ожиданий?
   - Я нашла в нем близкого, родного  человека.  Он  принял  меня  так,  как
только отец может принять свое дитя. Скажите, Следопыт, а  вы  давно  с  ним
знакомы?
   - Это смотря как считать. Мне было двенадцать лет, когда  сержант  первый
раз взял меня с собой в разведку, а с тех пор прошло добрых двадцать лет. Мы
с ним немало исходили троп, когда вас еще и на свете не было, и, если  бы  я
не так хорошо управлялся с ружьем, вас, пожалуй, и  сейчас  не  было  бы  на
свете.
   - Что вы хотите этим сказать?
   - Это не потребует многих слов. Индейцы напали на нас из засады,  сержант
был тяжело ранен, и, кабы не мое ружье, пришлось бы ему расстаться со  своим
скальпом. Однако же во всем полку  не  найдется  такой  шапки  волос,  какой
сержант может похвалиться даже в свои преклонные годы.
   - Вы спасли жизнь моему отцу. Следопыт! - воскликнула Мэйбл, схватив  его
жилистую руку в обе свои и от всего сердца ее пожимая. - Да благословит  вас
за это господь, как и за все ваши прочие добрые дела!
   - Ну нет, это сильно сказано,  хотя  скальп  его  я  действительно  спас.
Человек может жить и без скальпа, и я не стану утверждать, будто я спас  его
жизнь. Джаспер - другое дело, он может сказать это  про  вас.  Кабы  не  его
крепкая рука и верный глаз, пирога не прошла бы через перекат в такую  ночь,
как вчера. Малый создан для воды, как я - для леса и охоты. Сейчас он внизу,
в нашей бухте, возится с лодками и глаз не сводит со своего любимого  судна.
На мой взгляд, во всей округе нет  такого  пригожего  молодца,  как  Джаспер
Уэстерн.
   Впервые после того, как Мэйбл вышла  из  своей  комнаты,  она  посмотрела
вниз, и глазам ее представилось то,  что  можно  было  бы  назвать  передним
планом замечательной картины, которой она только что  любовалась.  Там,  где
Осуиго изливала свои  сумрачные  воды  в  озеро,  берега  были  сравнительно
высокие, но восточный берег был выше и больше  выдавался  к  северу,  нежели
западный. Крепость стояла на бровке высокого обрывистого берега, а внизу,  у
самой реки, тянулся ряд бревенчатых зданий, не имевших оборонного значения и
служивших складами для товаров, предназначенных как для самой крепости,  так
и для переброски в другие порты Онтарио,  с  которыми  здесь  была  налажена
постоянная связь. У  обоих  берегов  устья  Осуиго  противодействующие  силы
северных ветров и быстрого течения образовали две симметричные и  правильные
по форме галечные отмели, которые  под  действием  жестоких  бурь  на  озере
закруглились в бухточки. Бухта на западном берегу глубже вдавалась  в  берег
и, как более многоводная, служила для местных жителей своего рода  крохотным
живописным портом. Вдоль  узкого  побережья  между  крепостью,  стоявшей  на
высоком берегу, и водами бухты и тянулись упомянутые склады.
   Несколько яликов, понтонов и пирог сохло  на  берегу,  а  в  самой  бухте
стояло суденышко, то самое, что давало Джасперу право именоваться  матросом.
Оно было оснащено, как куттер, вместимостью в сорок тонн,  да  и  изяществом
строения и щегольской окраской напоминало военное судно,  хотя  и  не  имело
квартердека. Оснащенное так разумно и  целесообразно  оно  отличалось  такой
красотой  и  соразмерностью  пропорций,  что  даже  Мэйбл  им  залюбовалась.
Строилось судно по чертежам  искуснейшего  кораблестроителя,  присланным  из
Англии по особой просьбе коменданта крепости. Темная окраска придавала судну
вид военного корабля, а развевавшийся на нем длинный вымпел  показывал,  что
оно принадлежит к судам королевского флота. Имя ему было "Резвый".
   - Так вот он, корабль Джаспера! -  воскликнула  Мэйбл,  для  которой  вид
этого ладного судна естественно сопрягался с его хозяином. - А много ли  еще
на озере кораблей?
   - У французов целых три: один, мне говорили, настоящий  военный  корабль,
другой - это бриг, а третий - такой  же  куттер,  как  "Резвый",  а  зовется
"Белка", по-ихнему, конечно.  Похоже,  что  "Белка"  точит  зубы  на  нашего
красавца "Резвого": стоит ему отправиться в рейс,  и  она  тут  как  тут,  -
преследует его по пятам.
   - Так, значит, Джаспер бежит от французов, хотя бы и в образе белки и  на
воде!
   - А много ли толку от храбрости, когда ее нельзя проявить в деле! Джаспер
храбрый малый, это знают все на границе, но у него нет на  борту  ни  одного
орудия, кроме маленькой гаубицы, и весь его экипаж состоит из двух  человек,
не считая его  самого  да  мальчишки-юнги.  Он  как-то  взял  меня  с  собой
пошататься по озеру и так дерзко проскользнул под самым носом у "Белки" - из
чистого удальства, заметьте, -  что  дошло  до  ружейной  перестрелки;  а  у
французов и пушки и пушечные порты, они носу  не  кажут  из  Фронтенака,  не
посадив, помимо "Белки", человек двадцать экипажа на  сопровождающее  судно.
Нет, нет, наш "Резвый"  создан  летать  по  озеру,  а  не  сражаться.  Майор
говорит, что нарочно не дает ему людей и оружия, чтобы он не вообразил  себя
боевым судном, - тогда ему быстро обрежут крылышки. И хоть я и неуч  в  этих
делах, а все же мне думается, он  прав,  хотя  Джаспер  и  держится  другого
мнения.
   - А вон и дядюшка! Видно, вчерашнее купание только пошло ему на пользу  и
он с утра пораньше ре-, шил обследовать ваше внутреннее море.
   И действительно, Кэп, давая знать о своем появлении несколькими громовыми
покашливаниями, показался на бастионе. Кивнув племяннице и Следопыту,  он  с
нарочитой обстоятельностью  принялся  оглядывать  расстилавшееся  перед  ним
водное пространство. Для большего удобства наш  моряк  взобрался  на  старую
чугунную пушку, скрестил руки на груди и широко расставил  ноги,  как  будто
стоял на качающейся палубе. Остается добавить для  полноты  картины,  что  в
зубах он держал свою короткую трубку.
   - Ну как, мастер Кэп, - спросил Следопыт в простоте душевной, ибо от него
ускользнула  презрительная  усмешка,  постоянно   утверждавшаяся   на   лице
непримиримого морехода, - разве озеро не красиво и  разве  не  достойно  оно
называться морем?
   - Так, значит, это и есть ваше хваленое озеро?  -  вопросил  Кэп,  обводя
своей трубкой весь северный горизонт.  -  Нет,  скажите,  это  и  есть  ваше
озеро?
   - Оно самое. И, по мнению того, кто видел на своем веку немало  озер,  мы
гордимся ям по праву.
   - Так я и знал! По размерам пруд, а на вкус -  что  вода  из  корабельной
бочки.  Стоило  тащиться  посуху  в  такую  даль,  чтобы  увидеть   какой-то
несчастный недомерок! Впрочем, я заранее это знал!
   - А чем вам, собственно, не угодило наше озеро, мастер Кэп? Оно большое и
красивое, да и вода в нем вполне пригодна для питья, и те,  кому  недоступна
ключевая вода, на нее не жалуются.
   - И это вы называете большим озером? - изумился  Кэп,  снова  проделав  в
воздухе то же движение трубкой. - Какое же оно большое, скажите на  милость?
Разве сам Джаслер не признался, что в нем всего только двадцать лиг <Лига  -
старая морская мера расстояния, около 5,5 километра.>,от берега до берега?
   - Но, дядюшка, - вмешалась Мэйбл. - ведь кругом не видно ни клочка земли,
кроме берега, где мы стоим. Я только так и представляю себе океан.
   - Этот маленький прудик похож на океан!  Ну,  знаешь,  Мэйбл!..  И  такую
чепуху мелет девушка, у которой в роду было немало моряков! Ну  чем,  скажи,
оно напоминает море? Есть ли между ними что-нибудь общее?
   - А как же: здесь повсюду вода, вода и вода, ничего, кроме воды, на  мили
расстояния, куда ни кинь глазом.
   - А разве в реках, по которым мы плавали на этих ваших пирогах, не то  же
самое - "вода, вода и вода.., на миля расстояния, куда ни кинь глазом"?
   - Верно, дядюшка, но на реках есть отмели, реки узкие, и  на  их  берегах
растут деревья.
   - А мы с тобой, что ли, не на берегу стоим, и мало ли здесь  деревьев,  и
разве двадцать лиг, говоря  по  чести,  большое  расстояние?  А  какой  черт
когда-либо слышал про берега на океане?
   - Но, дядюшка, и здесь не видно другого берега, не то что на реке!
   - Ты совсем зарапортовалась, Магни! А как же Амазонка, Ориноко,  Ла-Плата
- разве это  не  реки?  Ведь  и  там  не  увидишь  противоположного  берега.
Послушайте-ка, Следопыт, у меня мелькнуло сомнение: вдруг эта  полоска  воды
даже не озеро, а самая обыкновенная речка? Я вижу, вы  здесь,  в  лесах,  не
шибко разбираетесь в географии?
   - Ну нет, это вы зарапортовались,  мастер  Кэп!  В  Онтарио  впадают  две
изрядные реки, а то, что перед вами, - это и есть наш старик Онтарио, и,  по
моему суждению, хоть я и неуч по  этой  части,  краше  нашего  озера  трудно
сыскать на свете.
   - Дядюшка, ну, а если б мы стояли на пляже в Рокавее, что бы  мы  увидели
там такое, чего не видим здесь? Там тоже по одну сторону берег, и отмели,  и
деревья...
   - Ну что ты заладила одно и то же, Магни! Молодым девицам упрямство не  к
лицу. Тоже сравнила: то - речной берег, а то - морское побережье. А  что  до
отмелей, на море их видом не видать, разве что под водой прячутся.
   Мэйбл не нашлась что ответить на  столь  глубокомысленное  замечание,  и,
окрыленный своей победой, Кэп с нескрываемым торжеством продолжал:
   - И одно дело деревья там, а другое дело - здесь.  На  морском  побережье
тут тебе и города, и деревни, и фермы, и богатые поместья, а где и дворцы, и
монастыри! И тем более маяки. Вот именно, маяки. А попробуй найти что-нибудь
такое здесь! Нет, нет, мастер Следопыт, никогда я не слышал про море, где не
было бы маяка, а у вас я не вижу даже порядочного бакена.
   - Зато здесь есть  нечто  получше,  гораздо  лучше:  лес,  величественные
деревья - настоящий храм божий.
   - Что ж, лес на озере - это еще куда ни шло.  Но  какой  был  бы  прок  в
океане, если бы вся земля вокруг заросла лесом? Кому  бы  тогда  нужны  были
корабли, - ведь лес можно сплавлять плотами, вот и пришел  бы  конец  всякой
торговле, а что такое жизнь без торговли! Я, как тот философ, считаю, что  и
человека-то для торговли выдумали. Удивляюсь, Магни, как ты не видишь, что и
вода здесь не та, что в море! У вас, небось, китов и в  помине  нет,  мастер
Следопыт?
   - Насчет китов что-то не слышал, да ведь мне, по правде сказать, из  всей
водной твари известна только рыба, что водится в реках да в горных ручьях.
   - Ни дельфинов, ни касаток, ни даже какой-нибудь плюгавенькой акулы?
   - Не могу вам сказать, мастер Кэп. Повторяю, тут я совершенный неуч.
   - Ни сельдей, ни альбатросов, ни летающих рыб? - продолжал Кэп, испытующе
поглядывая на Следопыта, словно боясь хватить через край.
   - Летающая рыба! Мастер Кэп, мастер  Кэп,  не  думайте,  что  если  мы  -
простые жители границы, то уж понятия не имеем о природе и  какие  она  себе
положила пределы. Я знаю, что бывают летающие белки...
   - Летающие белки?.. Черта с два, мастер Следопыт! Вы что, принимаете меня
за юнгу, совершающего свой первый рейс?
   - Я ничего не скажу про ваши плавания, мастер Кэп, хоть и думаю,  что  их
было немало, но уж касательно природы в лесу, тут я говорю о  том,  что  сам
видел, и никто меня не собьет.
   - И вы хотите меня уверить, что видели летающую белку?
   - Если вам желательно постичь всемогущество божие,  мастер  Кэп,  советую
вам этому поверить, да и еще многому в том же роде, потому  что  это  вернее
верного.
   - А все же. Следопыт, - заметила Мэйбл с укором, но так ласково и  лукаво
посмотрев на Следопыта, что тот от всего сердца  простил  ей  эту  маленькую
шпильку,  -  сами  же  вы  толкуете  о  всемогуществе  бога,  а  насчет  рыб
отказываетесь верить, что они могут летать.
   - Я этого не говорил, я этого не говорил.  И  если  мастер  Кэп  ручается
своим словом, я готов думать, что это так, как бы оно ни казалось  странным.
По-моему, человек должен верить во всемогущество божие,  как  это  порой  ни
трудно.
   - А почему бы моей рыбе не иметь крыльев, как вашей белке? - спросил Кэп,
обнаруживая на сей раз способность рассуждать логично. - Но рыбы и  в  самом
деле умеют летать, и это так же верно, как разумно...
   - Вот этого я бы не сказал,  -  заспорил  Следопыт.  -  Зачем  награждать
крыльями тварь, живущую в воде, раз они ей все равно ми к чему ?
   - Уж не думаете ли вы, что рыбы такие ослы, что летают под  водой,  когда
им в кои-то веки дадены крылья?
   - Я этого не говорю, потому что не знаю. Но что рыба  летает  в  воздухе,
еще более чудно: почему бы ей не летать там, где она родилась и  выросла,  -
так сказать, в родных палестинах?
   - Видишь, Мэйбл, что  значит  круглое  невежество!  А  рыба  для  того  и
вылетает из воды, чтобы удрать от своих врагов в воде. Так  что  вот  вам  и
факт и объяснение!
   - В таком случае, вы, пожалуй, правы, - сдался Следопыт. - И долго  такая
рыба может продержаться в воздухе?
   - Поменьше, чем голубь, но вполне достаточно  для  маленького  променада.
Что же до ваших белок, дружище Следопыт,  лучше  мы  этот  разговор  замнем.
Сдается мне, это был маневр с вашей стороны, чтобы похвалиться вашим любимым
лесом. А что за штуксувинка стоит внизу на якоре?
   - Это куттер Джаспера, дядюшка, - заторопилась Мэйбл. - Правда, красивый?
И название хорошее - "Резвый".
   - Ну что ж, для озера сойдет. Но вообще  так  себе  посудина.  И  бушприт
наклонный. Кто это видывал на куттере наклонный бушприт!
   - А может, на озере так и следует, дядюшка?
   - Вполне допускаю. Признаться, я запамятовал, что это озеро, а  не  море,
меня сбивает сходство.
   - Вот видите, дядюшка! Значит, Онтарио все-таки похоже на море?
   - Для тебя я для Следопыта - сам я не вижу ни малейшего сходства,  Магни!
Посади меня хоть на самую середину этого прудка, в самой капельной скорлупке
и в самой непроглядной тьме, я все равно скажу, что это озеро, а никакое  не
море. Да и моя "Доротея" (таково было название судна, на котором служил Кэл)
не дастся в  обман.  Стоит  ей  сделать  несколько  галсов,  и  она  тут  же
разберется, что к  чему.  Я  как-то  повез  ее  в  один  из  этих  большущих
южноамериканских заливов, так она, бедняжка, только  и  путалась  у  всех  в
ногах, все равно как деревенский дурачок, ежели привести его в церковь,  где
много народу и все рвутся к выходу... Стало быть, Джаспер  плавает  на  этой
посудине? Прежде чем мы расстанемся, Мэйбл,  надо  мне  будет  увязаться  за
парнем в очередной рейс - просто так, для смеху. Неудобно будет сказать, что
я видел этот пруд, но так на нем и не плавал.
   - За оказией дело не станет, -  сказал  Следопыт.  -  Сержант  собирается
ехать с отрядом - сменить сторожевой пост на Тысяче Островов. Он сказал, что
намерен взять и Мэйбл, вот вам и случай прокатиться.
   - Это правда, Мэйбл ?
   - Кажется, да, - сказала девушка, только чуть-чуть покраснев, так что  ее
собеседники ничего и не заметили. - Впрочем, наверно сказать  не  могу,  мне
еще мало довелось беседовать с батюшкой. А вот он  и  сам  идет,  лучше  его
спросите.
   Было  нечто  в  наружности  и  в  характере  сержанта  Дунхема  внушавшее
уважение, невзирая на его скромное  звание.  Высокий  и  плечистый,  он  был
серьезного и даже мрачноватого склада, и во всех его поступках и помышлениях
сказывался человек долга, пунктуальный и исполнительный; даже Кэп  при  всей
своей заносчивости и самоуверенности не решался обращаться  с  ним  свысока,
как вошло у него в обыкновение с друзьями сержанта. Говорили, что  комендант
крепости, шотландский барон майор Дункан оф Лунди, старый ветеран,  выделяет
Дунхема  и  ценит  его  опыт  и  испытанное  усердие  больше,  чем   знатное
происхождение а богатство других  своих  подчиненных.  У  сержанта  не  было
никаких надежд на производство в офицеры, но он  с  таким  достоинством  нес
свою службу, что с ним считались в полку. Привычка иметь  дело  с  рядовыми,
которых надо было держать в ежовых рукавицах, подавляя их малейшие попытки к
своеволию, наложила отпечаток на все поведение  сержанта,  и  лишь  немногие
решались противостоять его властному авторитету. Если капитаны относились  к
нему как к старому товарищу, то лейтенанты редко отваживались оспаривать его
мнение по военным вопросам, тогда как прапорщики чуть ли не трепетали  перед
ним. Неудивительно, что  предупреждение  Мэйбл  сразу  положило  конец  этой
своеобразной  беседе,  хотя  Следопыт,  как   все   знали,   был,   пожалуй,
единственным человеком на  всей  границе,  который,  не  будучи  дворянином,
позволял себе говорить с сержантом  не  только  как  с  равным,  но  даже  с
некоторой дружеской фамильярностью.
   - Доброго утра, братец Кэп, - сказал сержант,  поднявшись  на  бастион  с
обычной своей внушительной важностью и  откозыряв  по-военному.  -  Утренняя
служба, братец Кэп, помешала мне заняться тобой и Мэйбл, но  сейчас  у  меня
два часа с