быть, даже с острова, лежащего  далеко-далеко,  за  синими
морями, - сказал он голосом, который  поражал  своей  благозвучной  мяг-
костью, так же как удивляла вся его фигура своими необычными  пропорция-
ми. - Скажу без хвастовства: я могу смело рассуждать о подобных вещах. Я
ведь побывал в обеих гаванях: и в той,  которая  расположена  при  устье
Темзы и называется по имени столицы старой Англии, и в той, что  зовется
просто Нью-Хейвен - Новой гаванью. Я видел, как бригантины и барки соби-
рали животных, точно для ковчега, и отправляли их на остров Ямайка;  там
этих четвероногих продавали или выменивали. Но такого коня я никогда  не
видывал. Как это сказано в библии? "Он нетерпеливо роет  копытами  землю
долины и радуется своей силе; он несется навстречу воинам. Среди трубных
звуков он восклицает: "Ха, ха!" Он издали чует битву и  слышит  воинский
клич". Это древняя кровь, не правда ли, друг?
   Не получив ответа на свое столь  необычное  обращение,  которое  было
высказано с такой полнотой и силой звучного голоса, что заслуживало  не-
которого внимания, он обернулся к молчаливо стоявшему человеку,  который
явился его невольным слушателем, и новый, еще более достойный восхищения
объект предстал перед взором чудака.  Он  с  удивлением  остановил  свой
взгляд на неподвижной, прямой и стройной фигуре индейцаскорохода,  кото-
рый принес в лагерь невеселые вести.
   Хотя индеец стоял точно каменный и, казалось, не обращал ни малейшего
внимания на шум и оживление, царившие вокруг, черты его спокойного  лица
в то же время выражали угрюмую свирепость, которая непременно  бы  прив-
лекла к себе внимание и более опытного наблюдателя, чем тот, кто разгля-
дывал его теперь с нескрываемым удивлением. Индеец был вооружен томагав-
ком и ножом, а между тем не был похож на заправского воина. Напротив, во
всем его облике сквозила небрежность, происходившая, возможно, от  како-
го-то большого недавнего напряжения, от которого он еще не  успел  опра-
виться. На суровом лице туземца военная окраска расплылась, и  от  этого
его темные черты невольно выглядели еще более дико и отталкивающе, чем в
искусных узорах, наведенных для устрашения врагов. Лишь глаза его, свер-
кавшие, словно яркие звезды между туч, горели дикой  злобой.  Только  на
одно мгновение пристальный, мрачный взгляд скорохода  поймал  удивленное
выражение глаз наблюдателя и тотчас же, отчасти из хитрости, отчасти  из
пренебрежения, обратился  в  другую  сторону,  куда-то  далеко-далеко  в
пространство.
   Вдруг засуетились слуги, послышались нежные женские голоса, и все это
возвестило о приближении тех, кого ожидали, чтобы вся кавалькада  двину-
лась в путь. Человек, любовавшийся конем офицера,  внезапно  отступил  к
своей собственной низкорослой, худой лошади с подвязанным хвостом, кото-
рая пощипывала сухую траву; одним локтем он оперся на шерстяное  одеяло,
заменяющее ему седло, и стал следить за отъезжающими. В это время с про-
тивоположной стороны к его кляче подошел жеребенок и принялся лакомиться
ее молоком.
   Юноша в офицерском мундире подвел к лошадям  двух  девушек,  которые,
судя по их костюмам, приготовились отправиться в утомительное странствие
через леса.
   Вдруг ветер откинул длинную зеленую вуаль, прикрепленную к шляпе  той
из них, которая казалась младшей  (хотя  они  обе  были  очень  молоды),
из-под вуали показались  ослепительно  белое  лицо,  золотистые  волосы,
блестящие синие глаза. Нежные краски неба, которые все  еще  разливались
над соснами, небыли столь ярки и прекрасны, как румянец ее щек; начинав-
шийся день не был столь светел, как ее оживленная  улыбка,  которой  она
наградила молодого человека, помогавшего ей сесть в седло.
   Офицер с таким же вниманием отнесся, и ко второй всаднице, лицо кото-
рой заботливо скрывала вуаль. Она казалась старше сестры и была  немного
полнее.
   Как только девушки сели на лошадей, молодой человек легко  вскочил  в
седло. Все трое поклонились генералу Веббу, вышедшему на крыльцо,  чтобы
проводить путников, повернули лошадей и легкой рысью двинулись к  север-
ному выезду из лагеря. Несколько нижних чинов поехали вслед за ними. По-
ка отъезжающие пересекали пространство, отделявшее их от большой дороги,
никто из них не произнес ни слова,  только  младшая  из  всадниц  слегка
вскрикнула, когда мимо нее  неожиданно  проскользнул  индеец-скороход  и
быстрыми плавными шагами двинулся по военной дороге. Старшая  из  сестер
при появлении индейца-скорохода не проронила ни звука. От удивления  она
выпустила складки вуали, и ее лицо открылось.  Сожаление,  восхищение  и
ужас мелькнули в ее чертах. Волосы этой девушки были цвета воронова кры-
ла. На незагорелом лице ее играли яркие краски, хотя в нем  не  было  ни
малейшего оттенка грубости. Ее черты отличались тонкостью, благородством
и поразительной красотой. Словно сожалея о своей забывчивости, она улыб-
нулась, блеснул ряд ровных зубов, белизна которых  могла  соперничать  с
лучшей слоновой костью.
   Потом, поправив вуаль, она опустила голову и продолжала свой  путь  в
молчании, подобно человеку, чьи мысли были далеки от всего окружающего.


   Глава II
   О-ла! О-ла! Где вы? О-ла!
   Шекспир. "Венецианский купец"

   В то время как одна из двух очаровательных девушек,  которых  мы  так
бегло представили читателю, была поглощена собственными  мыслями,  млад-
шая, быстро оправившись от  мгновенного  испуга,  засмеялась  над  своим
страхом и сказала офицеру, который ехал рядом с ней:
   - Скажите, Дункан, такие привидения часто встречаются в здешних лесах
или это представление было организовано в нашу честь? Если  так,  то  мы
должны быть благодарны, но в ином случае нам с Корой понадобится все на-
ше мужество, раньше чем мы встретимся со страшным Монкальмом.
   - Этот индеец-скороход при нашем отряде и, по понятиям своего  племе-
ни, герой, - сказал молодой офицер. - Он вызвался проводить нас до озера
по малоизвестной тропинке, которая сильно сокращает путь. Благодаря это-
му мы явимся на место скорее, чем следуя за нашим отрядом.
   - Он мне не нравится, - ответила девушка и притворно вздрогнула, хотя
в душе ей было также страшно. - Вы хорошо знаете  его,  Дункан?  Ведь  в
противном случае вы, конечно, не доверяли бы ему.
   - Скорее я бы не доверился вам, Алиса. Я знаю этого индейца, иначе  я
не выбрал бы его проводником, особенно в такую минуту. Говорят, Магуа  -
уроженец Канады, а между тем служит нашим друзьям мохокам, которые,  как
вам известно, принадлежат к числу шести союзных  племен.  Мне  говорили,
что он попал сюда по какой-то странной случайности, имевшей отношение  к
вашему отцу. Кажется, генерал жестоко поступил с этим индейцем...
   Впрочем, я позабыл эту досужую болтовню. Достаточно,  что  теперь  он
наш друг.
   - Если он был врагом моего отца, тем хуже для нас, - заметила  девуш-
ка, встревожившись не на шутку. - Майор Хейворд, пожалуйста,  заговорите
с ним, мне хочется услышать звук его голоса. Может быть, это глупо, но я
всегда сужу о человеке по его голосу.
   - Если я заговорю с ним, это, по всей вероятности, ни к чему не пове-
дет, - проговорил Хейворд. - Он ответит мне каким-либо односложным воск-
лицанием. Мне кажется, Магуа понимает по-английски, но делает  вид,  что
не знает нашего языка. Кроме того, он вряд ли  пожелает  вести  со  мной
разговор теперь, когда военное время требует от него всех признаков выс-
шего воинского достоинства... Но смотрите,  наш  проводник  остановился.
Очевидно, тут начинается та тропинка, на которую нам придется свернуть.
   Дункан был прав. Когда всадники подъехали к индейцу,  который  непод-
вижно стоял, указывая на чащу кустов, окаймлявших  военную  дорогу,  они
разглядели тропинку, настолько узкую, что по ней можно было ехать только
гуськом.
   - Мы должны свернуть на эту дорожку, - шепотом сказал Хейворд.  -  Не
выражайте никаких опасений, не то вы навлечете на себя именно  ту  опас-
ность, которой боитесь.
   - Кора, как ты думаешь, не безопаснее ли ехать вместе  с  отрядом?  -
спросила сестру златокудрая Алиса. - Хотя это будет более утомительно...
   - Алиса, вы плохо знаете обычаи и привычки дикарей, а потому не пони-
маете, в каких случаях следует бояться, - возразил Хейворд. - Если  неп-
риятель уже дошел до волока, что совершенно  невероятно,  так  как  наши
разведчики донесли бы нам об этом, он стал бы,  очевидно,  окружать  наш
отряд, надеясь добыть большое количество скальпов. Путь отряда  известен
всем, наша же дорожка еще составляет тайну, так как мы решили  ехать  по
ней всего какой-нибудь час назад.
   - Неужели мы не должны верить этому человеку только потому,  что  его
движения и повадки не похожи на наши, а цвет его лица темнее кожи белых?
- холодно спросила Кора.
   Алиса перестала колебаться; она ударила хлыстом своего  нарраганзета,
первая раздвинула ветви и поехала вслед за скороходом по  темной,  узкой
лесной тропинке. Хейворд с восхищением смотрел на Кору;  он  не  заметил
даже, что ее белокурая спутница одна углубилась в чащу. Слуги, повинуясь
полученному заранее приказанию, не последовали за ними, а двинулись вдо-
гонку за отрядом. Хейворд объяснил девушкам, что это было сделано из ос-
торожности, по совету их хитрого проводника: индеец желал уменьшить  ко-
личество следов на случай, если бы  сюда  забрели  разведчики  канадских
племен. Сложный путь не располагал к разговору; вскоре путники  миновали
широкую опушку густого леса и очутились под темными сводами больших  де-
ревьев. Дорога стала удобнее; скороход, заметивший, что молодые всадницы
теперь лучше управляли своими лошадьми, прибавил шагу, и Коре  с  Алисой
пришлось пустить нарраганзетов иноходью. Хейворд обернулся  было,  чтобы
сказать что-то черноглазой Коре, но в  эту  минуту  раздался  отдаленный
звук копыт, стучавших по корням на тропинке. Это заставило молодого  че-
ловека остановить своего коня. Кора и Алиса тоже натянули  поводья.  Все
трое хотели узнать, в чем дело.
   Через несколько  мгновений  они  увидели  жеребенка,  который,  точно
олень, несся между стволами сосен; вслед за тем появилась нескладная фи-
гура, описанная нами в предыдущей главе. Неуклюжий незнакомец приближал-
ся со всей скоростью, на которую была способна его тощая лошадь. До нас-
тоящего мгновения эта фигура выпала из поля зрения путешественников. Ес-
ли он обычно привлекал любопытных своим высоким ростом, то его  "грация"
как наездника заслужила еще большего внимания. То  и  дело  одной  ногой
шпорил он свою клячу, но добивался только того, что ее задние  ноги  шли
легким галопом, тогда как передние делали какие-то неопределенные,  пос-
тоянно изменявшиеся движения, похожие на хромую рысь. Частая смена  рыси
галопом создавала оптический обман, вследствие которого казалось,  будто
лошадь движется быстрее, нежели это было на самом деле; во  всяком  слу-
чае, знаток коней Хейворд никак не мог решить, каким  аллюром  двигалось
бедное животное, подгоняемое шпорой настойчивого всадника.
   Все движения как всадника, так и коня были необычны. При каждом  шаге
лошади незнакомец приподнимался в стременах и, то слишком выпрямляя,  то
непомерно сгибая ноги, внезапно вырастал, а потом сгибался так, что  по-
ложительно никто не мог бы судить о его росте. Если к  этому  прибавить,
что под действием его шпоры одна сторона лошади, казалось,  бежала  ско-
рее, чем другая, а движения ее косматого хвоста беспрестанно  указывали,
который ее бок страдает от шпоры, мы довершим изображение клячи и ее на-
ездника.
   Морщинки, которые легли было на красивый, открытый, мужественный  лоб
Хейворда, постепенно разгладились, и он слегка улыбнулся. Алиса не сдер-
жала смеха. И даже в темных задумчивых глазах Коры блеснула усмешка.
   - Вы хотите видеть кого-нибудь из нас? - спросил Дункан, когда стран-
ный всадник подъехал и задержал лошадь. - Надеюсь, вы  не  привезли  нам
дурных известий?
   - Вот именно, - ответил незнакомец, размахивая своей треугольной шля-
пой, чтобы привести в движение душный лесной воздух, и предоставив  слу-
шателям решать, к какой части вопроса относится его  замечание.  Однако,
освежив свое разгоряченное лицо и отдышавшись, чудак прибавил:  -  Гово-
рят, вы едете в форт Уильям-Генри. Я направляюсь туда же, а  потому  ре-
шил, что всем нам доставит удовольствие совершить этот переезд в  прият-
ном обществе.
   - Вы, кажется, присвоили себе право решающего голоса, - возразил Хей-
ворд. - Но нас трое, вы же посоветовались только с одним собой.
   - Вот именно. Самое главное - это узнать свои собственные желания,  а
когда это уже известно, то остается только выполнить свое намерение. По-
этому-то я и догнал вас.
   - Если вы едете к озеру, вы ошиблись дорогой, -  высокомерно  заметил
Дункан. - Большая дорога осталась, по крайней мере,  на  полмили  позади
вас.
   - Вот именно, - ответил странный всадник, нимало не смущенный  холод-
ным приемом. - Я прожил всего неделю в Эдварде и не спросил бы, по какой
дороге мне нужно ехать, только в том случае, если бы онемел, а  немой  я
погиб бы для избранной мною профессии.  -  Он  слегка  хихикнул,  словно
скромность не позволяла ему открыто восхищаться своим остроумием,  кото-
рое было совершенно непонятно слушателям, и потом продолжал: - Со сторо-
ны человека моей профессии  неосторожно  слишком  запросто  держаться  с
людьми, которых он должен поучать; вот причина, по которой я  не  поехал
вслед за отрядом. Кроме того, я считаю, что такой  джентльмен,  как  вы,
конечно, лучше всех других может руководить путниками.  Это  соображение
заставило меня присоединиться к вашему обществу. И наконец, с  вами  мне
будет веселее ехать: мы можем беседовать.
   - Какое самовольное и необдуманное решение!  -  ответил  Хейворд,  не
зная, дать ли волю раздражению или расхохотаться в лицо незнакомцу. - Но
вы говорите о поучениях и о профессии. Кто вы? Не учитель ли,  преподаю-
щий благородную науку обвинений и защиты? Или вы один из тех, что  вечно
чертят прямые линии да углы, говоря, будто они занимаются математикой?
   Незнакомец с явным удивлением посмотрел на Хейворда, потом без  само-
довольства - напротив, с величайшим и торжественным смирением - ответил:
   - Надеюсь, ни о каких обвинениях речь не идет; о защите я  не  помыш-
ляю, так как, по милости божией, не совершил  никакого  великого  греха.
Вашего намека на линии и углы я совершенно не понял; дело обучения ближ-
них я предоставляю тем, кто избран совершать это святое дело. Я предъяв-
ляю только притязания на светлое искусство псалмопения, на умение возно-
сить хвалы и славословия.
   - Это, очевидно, ученик Аполлона, - смеясь, воскликнула Алиса, - и  я
принимаю его под свое особое покровительство!.. Полно,  Хейворд,  перес-
таньте хмуриться. Вообразите, что мой слух жаждет нежных звуков, и  поз-
вольте этому чудаку остаться с нами. Кроме того, - прибавила она, тороп-
ливо и искоса взглянув на опередившую их Кору,  которая  медленно  ехала
вслед за мрачным индейцем, - в случае нужды у нас окажется лишний друг и
союзник.
   - Неужели, Алиса, вы думаете, что я решился бы вести  по  этой  неиз-
вестной тропинке тех, кого люблю, если бы мог предполагать, что нас ждет
какая-нибудь опасность?
   - Нет, нет, я этого не думаю. Но этот странный человек забавляет  ме-
ня, и, если действительно в его душе звучит музыка, не будем  грубо  от-
талкивать его.
   Она повелительно указала хлыстом на дорогу. Хейворд встретился глаза-
ми с Алисой и хотел было продлить этот взгляд, но, подчиняясь  воле  де-
вушки, пришпорил коня и через несколько прыжков очутился рядом с Корой.
   Алиса знаком подозвала к себе незнакомца и пустила своего нарраганзе-
та легкой иноходью.
   - Я рада, что встретила вас, друг мой. Пристрастные родственники  ут-
верждают, что я недурно исполняю дуэты, - шутливо сказала она. - Значит,
мы могли бы скрасить путешествие, предаваясь нашему любимому  искусству.
Кроме того, было бы приятно услышать мнение маэстро о моем голосе.
   - Действительно, псалмопение освежает и дух и тело, - ответил учитель
пения, подъехав поближе к Алисе, - и, конечно, как ничто на свете, успо-
каивает взволнованную душу. Однако для полной гармонии нужны четыре  го-
лоса. Очевидно, у вас приятное, богатое сопрано; я, при  известном  уси-
лии, могу брать самые высокие теноровые ноты. Но нам  не  хватает  конт-
ральто и баса.
   Конечно, офицер королевской армии, так долго не желавший принять меня
в свое общество, мог бы петь басовую партию...
   Судя по тонам, звучавшим в его разговоре, у него бас.
   - Не судите опрометчиво по внешним признакам: они обманчивы, - улыба-
ясь, возразила молодая девушка. - Правда, майор Хейворд  иногда  говорит
на низких нотах, но, поверьте, его обыкновенный голос  гораздо  ближе  к
сладкому тенору, чем к тому басу, который вы слышали.
   - Много ли он упражнялся в искусстве псалмопения?  спросил  Алису  ее
простодушный собеседник.
   Алиса была склонна рассмеяться, но ей удалось подавить свое  веселье,
и она отвечала:
   - Мне кажется, что Хейворд отдает предпочтение светским песням. Усло-
вия солдатской жизни мало располагают к степенным занятиям.
   - Благозвучный голос, как и все другие таланты, даруется человеку для
того, чтобы он употреблял его на пользу своим ближним и не злоупотреблял
им. Меня никто не может упрекнуть в том, что я давал своему таланту  не-
верное направление.
   - Вы занимаетесь только духовным пением?
   - Вот именно. Как псалмы Давида превосходят  все  другие  поэтические
произведения, так и мелодии, на которые они  переложены,  стоят  превыше
всех светских песен. Где бы я ни останавливался, по каким бы странам  ни
путешествовал - ни во время сна, ни в минуты бдения я не расстаюсь с лю-
бимой книгой, изданной в Бостоне в 1744  году,  под  заглавием  "Псалмы,
гимны и священные песни Ветхого и Нового завета, переведенные английски-
ми стихами для поучения и утешения истинно  верующих  в  общественной  и
частной жизни, преимущественно в Новой Англии".
   При этих словах чудак вынул из кармана книжку и, надев на нос очки  в
железной оправе, открыл томик с такой осторожностью, и почтением,  кото-
рых требует обращение со священными предметами.  Потом,  без  дальнейших
рассуждений и объяснений, он вложил в рот какой-то странный  инструмент.
Послышался пронзительный, высокий звук. Вслед за  тем  псалмопевец  взял
голосом ноту октавой ниже и наконец запел. Понеслись нежные,  мелодичные
звуки; даже беспокойное движение лошади не помешало пению.
   О, как отрадно это -
   Жить в братстве и труде,
   Как будто благовония
   Текут по бороде!
   Псалмопевец все время отбивал такт правой рукой. Опуская ее, он слег-
ка касался страниц книги;  поднимая  же,  размахивал  ею  с  особым  ис-
кусством. Его рука не переставала двигаться,  пока  не  замер  последний
звук.
   Тишина леса была нарушена. Магуа повернулся к Дункану  и  пробормотал
несколько слов на ломаном английском языке, а Хейворд, в  свою  очередь,
заговорил с незнакомцем, прервав его музыкальные упражнения:
   - Сейчас, по-видимому, не предвидится никакой опасности,  но  все  же
ради простой осторожности нам следует ехать без шума. Мне придется, Али-
са" лишить вас удовольствия и просить этого джентльмена  отложить  пение
до более благоприятного времени.
   - Действительно, вы лишаете меня большого удовольствия, -  с  лукавой
усмешкой ответила девушка. - Право, мне еще никогда  не  случалось  слы-
шать, чтобы так превосходно пели такие бессмысленные слова! Я уже  соби-
ралась спросить нашего спутника  о  причинах  такого  странного  несоот-
ветствия, но ваш громовой бас, Дункан, прервал нить моих размышлений.
   - Не понимаю, почему вы называете мой голос громовым басом? -  произ-
нес Хейворд, слегка обиженный ее словами. - Я знаю только одно, а  имен-
но: что безопасностью вашей и Коры  дорожу  несравненно  больше,  нежели
всей музыкой Генделя!
   Молодой офицер замолчал