ший по возрасту  и  положению,
изложил план действий в нескольких словах, произнесенных  спокойно  и  с
достоинством. Ему отвечал разведчик. Чингачгук заговорил снова, так  как
его собеседник не соглашался с его мнением. Молодой Ункас  сидел  молча,
почтительно слушая старших, пока Соколиный Глаз не спросил его мнение из
любезности. По выражению лица и жестам отца и сына  Хейворд  понял,  что
они придерживаются одинакового мнения в споре, тогда как белый настаива-
ет на другом. Спор становился все оживленнее.
   И, несмотря на это, терпению и сдержанности спорящих друзей могли  бы
поучиться самые почтенные министры на любом совещании.
   Слова Ункаса выслушивались с таким же глубоким вниманием, как и  пол-
ные более зрелой мудрости слова его отца. Никто не выказывал ни малейше-
го нетерпения, и каждый отвечал только после нескольких минут молчаливо-
го раздумья.
   Речь могикан сопровождалась такими ясными, естественными жестами, что
Хейворд легко улавливал нить их рассуждений.
   По тому, как часто индейцы упоминали о следах, обнаруженных ими в ле-
су, ясно было, что они настаивают на преследовании по  суше,  тогда  как
Соколиный Глаз постоянно протягивал руку по направлению к  Хорикэну,  из
чего можно было заключить, что он настаивает на погоне по воде.
   Могикане уже, по-видимому, стали брать верх в споре, как  вдруг  раз-
ведчик встал и, преодолев апатию, заговорил со всем искусством туземного
красноречия. Он указывал на путь  солнца,  поднимая  руку  столько  раз,
сколько дней необходимо для выполнения его  плана.  Потом  он  обрисовал
длинный, тяжелый - путь среди гор и рек. Старость и  слабость  спавшего,
ничего не подозревавшего Мунро были изображены знаками, слишком понятны-
ми, для того чтобы ошибиться в их значении. Дункан заметил, что и о  нем
говорилось: разведчик протянул ладонь и произнес  имя  "Щедрая  Рука"  -
прозвище, данное Дункану всеми дружескими племенами за его щедрость. По-
том последовало изображение легких движений лодки в противовес заплетаю-
щимся шагам усталого человека. Он закончил указанием на скальп онайда и,
по-видимому, настаивал на необходимости отправиться быстро, не  оставляя
за собой следов.
   Могикане слушали внимательно. Речь Соколиного  Глаза  произвела  свое
действие, и под конец  слова  разведчика  встречались  обычными  одобри-
тельными восклицаниями. Короче говоря, Ункас и его отец, вполне убежден-
ные доводами Соколиного Глаза, отказались от  мнения,  высказанного  ими
раньше, с такой терпимостью и простотой, что  будь  они  представителями
великой и цивилизованной нации, то это непоследовательность привела бы к
краху их политической репутации.
   Как только вопрос был решен, все споры и все связанное с ними,  кроме
принятого решения, мгновенно были забыты.  Соколиный  Глаз,  не  обращая
внимания на одобрение, выражавшееся в глазах  его  слушателей,  спокойно
растянулся во весь свой высокий рост перед  потухающим  огнем  и  закрыл
глаза.
   Могикане, все время занятые чужими интересами,  воспользовались  этим
моментом, чтобы подумать и о себе. Голос сурового индейского вождя сразу
стал мягче: Чингачгук заговорил с сыном нежным, ласковым,  шутливым  то-
ном. Ункас радостно отвечал на дружественные слова отца, и,  раньше  чем
тяжелый храп разведчика возвестил, что он уснул, в облике его  спутников
произошла полная перемена.
   Невозможно выразить музыкальность их языка, особенно заметную в смехе
и ласковых словах; диапазон их голосов - в особенности  голоса  юноши  -
был поразителен: от самого глубокого баса он  переходил  к  тонам  почти
женской нежности. Глаза отца с явным восторгом следили за плавными, гиб-
кими движениями сына; он улыбался всякий раз в  ответ  на  заразительный
тихий смех Ункаса. Под влиянием нежных отцовских чувств  всякий  оттенок
свирепости исчез с лица сагамора.
   В продолжение целого часа индейцы отдавались своим  лучшим  чувствам;
затем Чингачгук объявил о своем  намерении  лечь  спать,  укутав  голову
шерстяным одеялом и растянувшись на сырой земле. Веселость Ункаса  мгно-
венно пропала. Юноша старательно сгреб угли так, чтобы их тепло согрева-
ло ноги отца, и отыскал себе ложе среди развалин.
   Хейворд, проникшись чувством безопасности при виде  спокойствия  этих
опытных жителей лесов, последовал их примеру, и задолго до полуночи  лю-
ди, лежавшие внутри развалин крепости, уснули крепким сном.


   Глава XX
   Албания!.. Склоняю взор. Привет, Кормилица крутая непокорных!
   Байрон. "Чайльд Гарольд"

   На небе еще сверкали звезды, когда Соколиный  Глаз  разбудил  спящих.
Мунро и Хейворд вскочили на ноги, как только услышали его голос у  входа
в убежище, где они провели ночь. Выйдя из своего  укрытия,  они  увидели
разведчика, ожидавшего их. Вместо всякого приветствия  мудрый  проводник
сделал многозначительный жест, призывая к молчанию.
   - Не говорите ни слова, - шепнул Соколиный Глаз,  когда  они  подошли
ближе. - Голос белого редко может приспособиться к тишине леса,  как  мы
видели на примере этого жалкого певца... Ну, - продолжал он, направляясь
к защищенному месту крепости, - спустимся в ров с этой стороны.  Старай-
тесь ступать по камням и бревнам.
   Спутники исполнили его приказание, хотя причина таких  необыкновенных
предосторожностей оставалась для них тайной.
   Когда они спустились в низкую впадину, окружавшую с трех сторон  зем-
ляной форт, то нашли ее почти совсем загроможденной  развалинами.  Осто-
рожно и терпеливо продвигаясь вслед за разведчиком, они выбрались  нако-
нец на песчаный берег Хорикэна.
   - Это след, который можно учуять только носом, - сказал  разведчик  с
удовлетворением, оглядываясь на пройденный трудный путь. - Трава -  пре-
дательский ковер для беглецов, а на дереве и на камне не остается  следа
мокасин. Будь на вас военные сапоги, можно было бы, пожалуй,  опасаться;
но в обуви из оленьей кожи, изготовленной  как  следует,  человек  может
спокойно отправляться в горы... Подтолкни пирогу поближе,  Ункас:  здесь
на песке следы очень заметны... Тише, мальчик, тише! Она не должна  при-
касаться к берегу, а не то негодяи узнают, каким путем мы ушли отсюда.
   Юноша, осторожно подъехал к берегу. Разведчик перекинул на корму дос-
ку, оставшуюся от развалин крепости, и жестом пригласил офицеров в пиро-
гу. После этого все снова было тщательно приведено в прежний беспорядок.
Соколиному Глазу удалось добраться до пироги, не оставив после себя сле-
дов. Хейворд молчал, пока индейцы, осторожно гребя веслами,  не  отплыли
на некоторое расстояние от крепости под широкую темную тень, падавшую  с
гор на зеркальную гладь озера.
   - К чему этот тайный поспешный отъезд? - спросил он наконец.
   - Если бы кровь онайды могла оставить след на  воде,  по  которой  мы
плывем, то вам сразу стало бы ясно, почему мы это делаем, - ответил раз-
ведчик. - Разве вы забыли, кого убил Ункас?
   - Конечно, нет. Но ведь вы говорили, что он один, а мертвецов  нечего
опасаться.
   - Да, он был один в своем дьявольском деле! Но индейцу  редко  прихо-
дится опасаться, что его кровь прольется без того, чтобы вскоре не  раз-
дался предсмертный крик кого-либо из его врагов.
   - Но наше присутствие, авторитет полковника Мунро, я думаю,  послужат
достаточной защитой от гнева наших же союзников, особенно в том  случае,
если индеец ценит свою жизнь. Надеюсь, из-за такого пустяка вы нисколько
не изменили намеченный маршрут?
   - Неужто вы думаете, что пуля этого негодяя свернула  бы  в  сторону,
окажись на ее пути хоть сам король? - упрямо возразил разведчик. - Поче-
му же этот великий француз не помешал гуронам напасть на  нашу  колонну,
если уж так сильно, по-вашему, влияние белых на индейцев?
   Ответ Хейворда был прерван стоном Мунро.  Помолчав  немного,  Хейворд
сказал:
   - Только бог рассудит этот поступок Монкальма.
   - Вот-вот. Теперь-то в ваших словах есть смысл, так как  вы  исходите
из религии и честности. Одно дело - направить полк своих солдат утихоми-
рить стычку между индейцами и пленниками, а совсем другое дело -  задаб-
ривать гнев дикаря, чтобы он забыл свой нож и ружье, называя  его  своим
сыном. Нетнет! - продолжал разведчик, оглядываясь на  скрытые  в  тумане
стены форта Уильям-Генри, и, рассмеявшись своим тихим искренним  смехом,
сказал: - Нас разделяет теперь вода. И если только эти черти  не  подру-
жатся с рыбами и не узнают от них, кто ранним утром проплыл по озеру, мы
пройдем весь Хорикэн, прежде чем они  сообразят,  каким  путем  догонять
нас.
   - Враги впереди и враги сзади. По-видимому,  наше  путешествие  будет
полно опасностей.
   - Опасностей? - спокойно повторил Соколиный Глаз. - Нет, оно будет не
так уж опасно. Тонкий слух и острое зрение помогут нам перегнать негодя-
ев на несколько часов, а если придется прибегнуть к ружью, то, по  край-
ней мере, трое из нас умеют управляться с ним так же хорошо,  как  любой
из тех, кого вы можете встретить в этих местах.  Нет-нет,  об  опасности
нечего говорить, но, вероятно, придется идти форсированным  маршем,  как
сказали бы вы. Может быть, случится нападение, стычки или иное развлече-
ние в этом роде, но укрыться будет везде, удобно, и боевые припасы у нас
в изобилии.
   Возможно, что понятия Хейворда об опасности несколько  отличались  от
понятий разведчика. Вместо того чтобы ответить охотнику, он сидел молча,
пока пирога скользила по воде. На рассвете они приплыли к протокам озера
и стали быстро и осторожно пробираться среди бесчисленных островков.
   Чингачгук положил свое весло. Ункас и разведчик вели легкое судно  по
запутанным, извилистым протокам, где каждый лишний фут,  сделанный  ими,
мог приблизить их к какойнибудь опасности.
   Внимательный взгляд сагамора переходил с островка на островок, с  од-
ной заросли на другую; когда же перед ним расстилался водный простор, то
его острый взгляд устремлялся вдоль обнаженных  скал  и  грозных  лесов,
нахмурившихся над узкими протоками.
   Хейворд, заинтересованный красотой места и в то же время испытывавший
тревогу, внимательно следил за всем и только подумал, что тревога его не
имеет достаточных оснований, как весла перестали двигаться  по  сигналу,
данному сагамором.
   - У-у-ух! - вскрикнул вдруг Ункас почти в то же мгновение, как легкий
удар его отца по борту пироги предупредил о приближении опасности.
   - Что такое? - спросил разведчик. - Озеро так  гладко,  словно  ветры
никогда не дули, и я могу видеть на целые мили вперед. И  только  черная
голова чомги вынырнула из воды...
   Индеец поднял весло и указал в ту сторону,  куда  был  устремлен  его
пристальный взгляд.
   Дункан взглянул в том же направлении. В нескольких десятках футов  от
лодки лежал один из низких лесистых островков; он казался таким  спокой-
ным и мирным, как будто его уединения никогда не нарушал человек.
   - Я ничего не вижу, - сказал он, - кроме суши и воды.
   Очень красивый вид...
   - Тес! - перебил его разведчик. - Да, сагамор, у тебя  есть  разумная
причина для каждого поступка. Это только тень, но  она  неестественна...
Видите, майор, как бы полоску тумана над островом?
   - Это испарения, поднимающиеся над водой.
   - Это ясно и ребенку. А вот что за темная полоса окаймляет туман сни-
зу? Ее можно проследить до чащи орешника.
   Она идет от костра, но уже потухающего.
   - Ну так подъедем к этому месту и разрешим наши  сомнения,  -  сказал
нетерпеливый Дункан. - Людей, должно быть, немного, если они могут умес-
титься на таком клочке земли.
   - Если вы будете судить о хитрости индейцев по правилам, отысканным в
книгах, то это приведет вас к ошибкам, если не к смерти, - возразил  Со-
колиный Глаз, осматривая  приметы  местности  с  присущей  ему  проница-
тельностью. - Если мне дозволено будет говорить, то я сказал бы, что нам
остается на выбор: либо вернуться и отказаться от мысли преследовать гу-
ронов...
   - Никогда! - вскрикнул Хейворд слишком  громким  голосом  при  данных
обстоятельствах.
   - Ну-ну, - продолжал Соколиный Глаз, делая поспешный жест, чтобы  ос-
тановить порыв нетерпения молодого человека, - я и сам того  же  мнения,
но полагал, что я должен был сказать все. Значит, мы должны плыть дальше
и, если в протоках находятся индейцы или французы,  повернуть  пирогу  и
пробиться между теми нависшими скалами. Правду ли я говорю, сагамор?
   Индеец вместо ответа опустил весло в воду и  быстрее  погнал  пирогу.
Так как он управлял ее ходом, то это движение ясно выражало его решение.
Все сильно налегли на весла и через несколько минут  доплыли  до  места,
откуда перед ними открывался весь северный берег острова, скрытый до тех
пор.
   - Вот они, - прошептал разведчик, - две лодки и дым. Негодяи  еще  не
разглядели нас благодаря туману, а не  то  мы  услыхали  бы  уже  боевой
клич... Налегайте сильнее, друзья! Мы уходим от них и почти ушли  от  их
пуль...
   Хорошо знакомый треск ружья, пуля из которого скользнула по спокойной
поверхности пролива, и пронзительный крик, раздавшийся с острова,  прер-
вали его слова и показали, что их лодка замечена. Через несколько  мгно-
вений они увидели, что дикари бросились в лодки, и  пустились  вслед  за
беглецами. Насколько мог видеть Дункан, ничто не изменилось ни в выраже-
нии лица, ни в движении трех проводников, только взмахи их  весел  стали
длиннее и ровнее, и маленькая лодка послушно неслась вперед.
   - Держи их на таком расстоянии, сагамор,  -  сказал  Соколиный  Глаз,
хладнокровно оглядываясь через левое плечо и продолжая работать  веслом,
- именно на таком расстоянии. У этих гуронов во всем племени не найдется
ружья, которое могло бы попасть так далеко. Ну, а  на  моего  "оленебоя"
можно вполне рассчитывать.
   Убедившись, что могикане могут вдвоем поддерживать нужную  дистанцию,
разведчик решительно положил свое весло и поднял роковое ружье. Три раза
он вскидывал его к плечу и три раза, когда  товарищи  ожидали  выстрела,
опускал его, требуя, чтобы индейцы дали приблизиться врагам. Наконец его
точный и требовательный взгляд, казалось, был удовлетворен,  и,  положив
ствол на левую руку, он начал медленно поднимать дуло, как вдруг воскли-
цание Ункаса, сидевшего на носу лодки, заставило его снова  воздержаться
от выстрела.
   - Что такое, мальчик? - спросил Соколиный Глаз. - Ты спас  одного  из
гуронов от предсмертного крика. Есть у тебя какое-нибудь оправдание  для
этого?
   Ункас показал на каменистый берег несколько впереди их пироги, откуда
вылетела другая боевая пирога, как раз наперерез им.
   Теперь опасность стала очевидной. Разведчик положил ружье и взял вес-
ло. Чингачгук направил нос пироги ближе к западному берегу, чтобы увели-
чить расстояние между собой и новыми врагами. В то же  время  нападавшие
на беглецов сзади напоминали им о своем присутствии дикими криками.  Эта
потрясающая сцена вывела из апатии даже Мунро.
   - Высадимся на берег, - сказал он с видом опытного воина, -  и  дадим
сражение дикарям.
   - Кто желает выиграть в войне с индейцами, не должен  быть  настолько
горд, чтобы отказываться от хитрости, -  ответил  разведчик.  -  Держись
ближе к берегу, сагамор. Мы обходим плутов, и, может быть, они попробуют
пересечь нам дорогу.
   Соколиный Глаз не ошибся. Гуроны свернули с прямого пути  и  потеряли
на этом в скорости. Пироги скользили параллельно на  расстоянии  двухсот
ярдов одна от другой. Теперь это стало состязанием на  быстроту.  Легкие
суденышки двигались так быстро, что вода озера вскипала впереди  них,  и
пироги качались на волнах, поднимаемых быстротой их движения.  Вероятно,
по этой причине и вследствие необходимости всем быть у весел  гуроны  не
прибегали еще к оружию. Беглецам приходилось делать слишком  много  уси-
лий, и они начинали уже уставать. Преследователи превосходили их числом.
Дункан с беспокойством заметил,  что  разведчик  стал  тревожно  огляды-
ваться, как будто ища еще каких-нибудь способов помочь бегству.
   - Поверни немного в сторону от солнца, сагамор, - сказал упрямый  жи-
тель лесов, - я вижу, плуты решили принести одного  человека  в  жертву.
Поверни дальше от солнца, и мы поставим остров между собой и ними.
   Этот маневр оказался удачным. Невдалеке лежал длинный низкий остров.
   Пирога беглецов прошла вдоль одного берега, преследователям  пришлось
плыть вдоль другого. Разведчик и его товарищи воспользовались этим преи-
муществом и под прикрытием кустов удвоили свои усилия, и без того  пора-
зительные. Обе лодки обошли последний, самый низкий пункт острова, слов-
но два рысака, несущиеся во всю прыть; беглецы были впереди.
   - Ты не зря выбрал именно эту пирогу, Ункас, - сказал, улыбаясь, раз-
ведчик, кажется, радуясь быстроте своей пироги больше,  чем  открывшейся
перед ними возможности спасения. - Дьяволы снова налегли изо всех  своих
сил на весла, и нам, чтобы отстоять свои скальпы, приходится больше  по-
лагаться на куски обструганного дерева, чем на ружья и зоркость  глаз...
Ну, друзья, шире замах, гребите дружнее!
   - Они готовятся стрелять, - сказал Хейворд, - а так как мы  на  одной
линии с ними, то выстрел непременно попадет.
   - Так ложитесь на дно лодки, - возразил разведчик. - Вы и полковник -
тогда будет меньше мишеней.
   Хейворд ответил, улыбаясь:
   - Дурной был бы пример, если бы старшие по чину прибегали к уверткам,
когда воины находятся под огнем!
   - Господи! Господи! Вот оно, мужество белого человека,  граничащее  с
безрассудством, как и многие другие поступки белых! - воскликнул развед-
чик. - Неужели вы думаете, что сагамор, или Ункас, или даже я  стали  бы
раздумывать, следует ли прибегнуть к уловке, когда нельзя бороться  отк-
рыто?
   - Все, что вы говорите, совершенно верно, мой друг,  -  ответил  Хей-
ворд, - но наши обычаи не позволяют поступать так, как вы желаете.
   Залп из ружей гуронов прервал этот разговор.  Когда  пули  засвистели
вокруг них, Дункан увидел, что Ункас повернулся и посмотрел  на  него  и
Мунро. Несмотря на близость неприятеля и грозившую ему лично  опасность,
на лице молодого воина не было заметно никакого волнения;  оно  выражало
только удивление, что находятся люди, желающие подвергать себя бесполез-
ному риску. Чингачгук, вероятно, был более знаком с понятием  белых  лю-
дей, потому что ни разу не взглянул в их сторону и не  отрывал  глаз  от
предмета, к которому направлял пирогу. Пуля вскоре вышибла из рук  вождя
легкое гладкое весло: пролетев по воздуху, оно упало в  воду  далеко  от
лодки. Гуроны закричали и выстрелили еще раз. Ункас провел по воде  дугу
лопастью своего весла; пирога вильнула вбок,  и  Чингачгук  поймал  свое
весло, высоко поднял его, испустил боевой клич могикан и снова  принялся
за свое важное дело.
   Из пирог  позади  раздались  громкие  восклицания:  "Великий  Змей!",
"Длинный Карабин!", "Быстроногий Олень!".
   Казалось, эти возгласы придали еще более рвения преследователям. Раз-
ведчик схватил свое ружье и, подняв его над головой, с победоносным  ви-
дом потряс им в воздухе. Дикари отвечали на оскорбление страшными вопля-
ми, и сейчас же раздался новый залп. Пули зашлепали по воде  вокруг  ма-
ленького судна, и одна из них даже пробила его борт. Ни малейшего волне-
ния не было заметно у могикан в эту критическую минуту: их застывшие ли-
ца не выражали ни надежды, ни тревоги. Но разведчик  снова  обернулся  и
сказал Хейворду со своим беззвучным смехом:
   - Плуты любят слышать звуки своих ружей, но между  мингами  не  найти
глаза, который мог бы верно прицелиться в пляшущую  пирогу!  Вы  видите,
дьяволы сняли с весел одного из людей, чтобы заряжать ружья, а, по само-
му скромному подсчету, мы проходим три фута, в то время как  они  делают
два.
   Дункан обрадовался, что их лодка значительно опередила дикарей. Гуро-
ны снова выстрелили, и одна из пуль попала в  лопасть  весла  Соколиного
Глаза, не причинив никакого вреда.
   - Хватит! - сказал разведчик, с  любопытством  разглядывая  небольшую
выбоину. - Это не оцарапало бы