тся,  я
догадываюсь, в чем  дело.  Поверь  мне,  Бесс,  я  не  дам  в  обиду  твоего
спасителя. Впусти мистера Дулитла, Бенджамен.
   Заверения отца успокоили мисс Темпл, но она  так  и  впилась  взглядом  в
деревенского архитектора, который, не замедлив  воспользоваться  разрешением
войти, в тот же миг появился в дверях.
   Едва Хайрем вошел  в  комнату,  все  его  нетерпение  тотчас  испарилось.
Поздоровавшись с судьей и его дочерью, он уселся на указанный  ему  хозяином
стул и с минуту сидел, не спеша приглаживая  свои  прямые  черные  волосы  и
напустив на себя чрезвычайно важный вид, как того, по его мнению,  требовала
занимаемая им должность. Наконец он изрек:
   - Правда ли то, что я слышал, будто на мисс Темпл напали в горах  пумы  и
она чудом избежала смертельной опасности?
   Мармадьюк лишь слегка наклонил голову в знак  того,  что  это  верно,  но
продолжал молчать.
   - Ведь за скальпы пум полагается денежная премия, - продолжал  Хайрем.  -
Кожаный Чулок неплохо заработал.
   - Я позабочусь о том, чтобы он был вознагражден, - ответил судья.
   - Да-да, разумеется. Никто не сомневается в щедрости  судьи.  А  что,  не
знает ли судья, как решил шериф: будем сооружать внизу под  кафедрой  аналой
или скамью диаконов?
   - Последнее время он со мной об этом не заговаривал.
   - Гм!.. Гм!.. Нам предстоит довольно скучное судебное заседание. Кажется,
Джотем Ридл и тот человек, что купил  у  него  вырубку,  хотят  решать  свои
разногласия третейским судом, так что  дел  разбираться  будет  немного,  не
больше двух.
   - Рад слышать это, - ответил  судья.  -  Меня  искренне  огорчает,  когда
жители нашего поселка тратят  время  и  средства  на  пустое  сутяжничество.
Надеюсь,  Джотем  действительно  не  станет  доводить  дело   до   судебного
разбирательства.
   - Нет, нет, он ограничится третейским судом, - сказал  Хайрем  и  добавил
неуверенным тоном, хотя судья отлично видел, что это лишь притворство:
   - Джотем, кажется, хочет, чтобы одним  из  судей  был  я,  а  подзащитный
просит, чтобы вторым судьей был капитан Холлистер. Ну, а  мы  с  Холлистером
сошлись на том, что третьим судьей будет сквайр Джонс.
   - Есть ли преступники, которых надлежит предать суду?
   - А вот  те  фальшивомонетчики,  которых  поймали  с  поличным.  Они  уже
арестованы, остается только вынести им приговор.
   - Да, конечно, я про них совсем забыл. И это все, надеюсь?
   - В прошлый День Независимости затеяли  тут  ссору,  но  до  драки  дело,
кажется, не дошло. Слыхал еще, что один из  скваттеров  подстрелил  оленя  в
неположенное для охоты время.
   -  Непременно  привлечь  виновного  к   ответственности!   -   воскликнул
Мармадьюк. - Я решительно стою за то, чтобы подобных нарушителей  карали  по
всей строгости закона.
   - Конечно, конечно, я был уверен, что вы именно так и посмотрите на дело.
Я отчасти затем сюда и пришел.
   - Вот как! - проговорил судья, мгновенно  поняв,  как  ловко  провел  его
Хайрем. - Так что же вы имеете сказать, сэр?
   - У меня есть подозрение, что Натаниэль Бампо припрятал у себя  в  хижине
оленью тунгу. Я пришел, чтобы получить от вас ордер на обыск.
   - У вас есть подозрение! Разве вам не известно, сэр, что я не могу выдать
ордер, пока свидетель не принес присяги, как это следует  по  закону?  Я  не
могу допустить, чтобы по первому  подозрению  нарушалась  неприкосновенность
жилища.
   - Ну что ж, я могу принести  в  том  присягу,  -  ответил  мистер  Дулитл
невозмутимо. - Кстати, и Джотем тоже готов быть свидетелем и присягнуть.  Он
тут неподалеку, я его кликну, он мигом придет.
   - Но почему вы обращаетесь ко мне? Выпишите ордер сами,  вы  магистрат  и
имеете на это право.
   - Да ведь это первый у нас здесь такой случай, и раз уж  судья  принимает
так близко к сердцу подобные преступления, пусть он сам и распорядится. Да к
тому же мне частенько приходится бывать в лесу по моим плотничьим  делам,  я
не хотел бы наживать себе врага в лице Натаниэля Бампо. Ну,  а  вас,  мистер
Темпл, все очень уважают, вам бояться нечего.
   Мисс Темпл посмотрела прямо в лицо хитрому магистрату.
   - А почему честный человек может страшиться такого доброго и  безобидного
старика, как Натти Бампо? - спросила она.
   - Да очень просто, мисс: старый Натти не только в одних пум  стреляет,  -
чего доброго, он и на магистрата курок спустит. Но, если судья  отказывается
дать ордер, что ж, я выпишу его сам.
   - Я не говорил, что отказываюсь, - сказал судья, тотчас  поняв,  что  под
угрозой его репутация беспристрастного человека. - Зайдите ко мне в кабинет,
я приду туда и выпишу ордер.
   Элизабет попыталась было возразить, но судья остановил ее и,  как  только
Хайрем вышел, сказал:
   - Успокойся, дружок. На словах это страшнее, чем на деле.  Возможно,  что
Кожаный Чулок подстрелил оленя, ведь срок, в который охота на них запрещена,
уже на исходе. Ты сама  рассказывала,  что,  когда  Натти  так  своевременно
подоспел к тебе в лесу, при нем были его собаки, - очевидно, он охотился. Но
ведь к нему всего лишь зайдут в хижину, обыщут ее, обнаружат убитого  оленя,
и тогда ты сможешь из  собственного  кошелька  заплатить  штраф  за  старого
охотника. Боюсь,  что  штраф  придется  наложить  долларов  в  двенадцать  с
половиной, на меньшем этот каналья Хайрем  не  успокоится.  Но,  право,  моя
репутация судьи стоит этих денег.
   Выслушав это, Элизабет почти успокоилась и отпустила отца, который  пошел
выполнять данное магистрату обещание.
   Проделав эту  неприятную  обязанность,  Мармадьюк  вышел  из  кабинета  и
встретил Оливера Эдвардса.  Тот  крупными  шагами  поднимался  по  усыпанной
гравием  дорожке,  ведущей  к  дому  мистера  Темпла.  Вид   у   юноши   был
взволнованный. Увидев судью, он тотчас направился к нему и с жаром,  который
не часто проявлял в отношении своего патрона, воскликнул:
   Примите мои поздравления, сэр, поздравляю вас от  всей  души!  Боже  мой,
даже подумать страшно, какая трагедия разыгралась в лесу! Я  только  что  из
хижины Кожаного Чулка. Он показал мне скальпы пум  и  затем,  как  бы  между
прочим, повел рассказ о том, как спас мисс Темпл и мисс  Грант  от  ужасного
зверя. Поверьте, сэр, у меня не хватает слов, чтобы  выразить  вам  хотя  бы
часть того, что я почувствовал в тот момент, когда... - На  мгновение  юноша
умолк и, как будто опомнившись и поняв, что переходит  границы  дозволенного
приличиями, закончил смущенно:
   - ..Когда узнал, какой опасности подвергалась.., мисс Грант и..,  и  ваша
дочь, сэр.
   Но Мармадьюк и сам был еще слишком взволнован и растроган, чтобы обратить
внимание на такие пустяки. Не заметив замешательства молодого  человека,  он
ответил:
   - Спасибо, Оливер, спасибо. Ты прав,  об  этом  страшно  и  подумать.  Но
пойдем скорее к Бесс. Луиза уже дома, У отца.
   Молодой человек поспешил вперед и быстро распахнул входную дверь - у него
едва хватило терпения не войти первым. Через мгновение они были вместе,  все
трое.
   Тот легкий холодок,  который  часто  проскальзывал  в  обращении  молодой
наследницы к Эдвардсу, теперь совершенно исчез, и в продолжение  двух  часов
все они беседовали непринужденно и с чувством взаимного доверия, как близкие
и уважающие друг друга люди. Судья забыл  свои  подозрения,  зародившиеся  у
него во время утренней поездки, а молодые люди оживленно болтали, то смеясь,
то впадая в грустный тон. Наконец Эдвардс, в третий раз напомнив  себе,  что
следует навестить мисс Грант, покинул особняк Мармадьюка и направился к дому
священника, чтобы и там заверить отца и дочь в своих дружеских чувствах.
   А в это время подле хижины Кожаного Чулка  разыгрывалась  сцена,  которой
суждено было и помешать благим намерениям судьи  помочь  Натти,  и  нарушить
недолговременную гармонию в отношениях между юношей и судьей.
   Добившись желанного ордера на обыск, Хайрем Дулитл первым делом  поспешил
отыскать подходящего человека на роль исполнителя приказа. Шериф в тот  день
отсутствовал,  он  лично  собирал   присяжных   к   предстоящему   судебному
разбирательству, а его постоянный помощник уехал с той  же  целью  в  другое
место. Из официальных представителей власти в поселке оставался один  только
констебль, который был хром и которому должность блюстителя порядка доверили
лишь из чувства сострадания, Хайрем не прочь был присутствовать при обыске в
качестве зрителя, но отнюдь не жаждал один вести все сражение. Была суббота,
и день клонился к вечеру, тени сосен уже легли на восток. Перенести дело  на
следующий, воскресный, день благочестивый  магистрат,  пекшийся  о  спасении
своей души, разумеется, ни за что не  хотел.  Но,  если  отложить  обыск  до
понедельника, Натти успеет скрыть оленину и все следы преступления!  Тут,  к
счастью для мистера Хайрема, на глаза ему попался слонявшийся без дела Билли
Керби, и Хайрем, всегда находчивый в делах подобного рода, тотчас увидел для
себя выход. Джотем, действовавший заодно с мистером Дулитлом и, так же как и
он,  не  жаждавший  столкновения  с  Кожаным  Чулком,  получил  распоряжение
немедленно доставить лесоруба в дом к магистрату.
   Когда Керби явился, ему любезно предложили сесть на стул, на  который  он
уже уселся, не дожидаясь приглашения, и повели с ним разговор очень вежливо,
совсем как с равным.
   - Судья Темпл твердо решил соблюдать закон об охоте на  оленей,  -  начал
Хайрем, как только был окончен  обмен  приветствиями.  -  К  нему  поступила
жалоба, что у него в лесу убили  оленя.  Судья  выписал  ордер  на  обыск  и
поручил мне найти человека, который взял бы на себя исполнение приказа.
   Керби не подозревал, что всякий раз, когда на него возлагают то или  иное
дело, ему почему-то никогда  не  достается  совещательной  роли.  Он  поднял
лохматую голову, поразмыслил немного и вместо ответа сам начал спрашивать:
   - А шериф куда подевался?
   - Его нигде не могут разыскать.
   - Ну, а его помощник?
   - Они оба уехали куда-то в конец "патента".
   - А констебль? Ведь он с час назад ковылял где-то здесь неподалеку, я сам
видел.
   - Да, он-то здесь, - сказал  Хайрем,  многозначительно  кивая  головой  и
сопровождая свои  слова  льстивой  улыбкой,  -  но  в  этом  деле  требуется
настоящий мужчина, а не калека.
   - Вот оно что! - засмеялся Билли. -  Неужто  тот  парень,  что  застрелил
оленя, полезет в драку?
   - Он из тех, кто иной раз любит пошуметь, и  возомнил  о  себе,  будто  в
кулачной расправе ему не сыщешь равного.
   - Да-да, - поддакнул Джотем,  -  мне  тоже  доводилось  слышать,  как  он
хвастал, что в рукопашной схватке не найдется никого  от  долины  Мохока  до
Пенсильвании, кто смог бы его одолеть.
   - Ишь ты! - воскликнул Керби, расправляя свое грузное тело,  словно  лев,
который потягивается в логове. - Как видно, он  еще  не  попробовал  кулаков
уроженца Вермонта. Да кто же этот бахвал?
   - Как - кто? - сказал Джотем, - Ну конечно, это...
   - Мы не можем сейчас назвать тебе его имя, - перебил Джотема магистрат. -
Согласно закону, этого делать нельзя, пока ты еще не дал согласия  взять  на
себя поручение. Ты, Билли, самый подходящий человек для этого дела. Я в одну
минуту проделаю все необходимые формальности, и тебе сразу вручат деньги.
   - А сколько мне дадут? - спросил Керби, кладя огромную  ручищу  на  книгу
свода законов, которую подсунул ему  Хайрем  для  вящей  внушительности.  Со
свойственной ему неуклюжестью лесоруб перелистывал страницы,  будто  еще  не
зная, согласиться ему на предложение или нет, хотя сам давно уже  решил  для
себя этот вопрос. - Оплатят они человеку разбитую голову?
   - Тебе заплатят хорошо, - сказал Хайрем.
   - Да наплевать мне на деньги, - ответил Билли, снова рассмеявшись. - Так,
значит, этот парень задрал нос и думает, что уж не сыщется никого с кулаками
покрепче? Что он, рослый малый?
   - Он выше тебя и один из самых больших...  "Больших  болтунов",  -  хотел
сказать Джотем, но Керби нетерпеливо прервал его. Во внешности  лесоруба  не
было ничего свирепого, ни даже грубого, выражение его физиономии говорило  о
незлобивости и добродушном тщеславии: он  явно  гордился  своей  необычайной
физической силой, как все те, кому больше нечем похвастать.  Вытянув  ручищу
ладонью книзу и поглядывая на свои крепкие мускулы, он сказал:
   - Ладно, давайте-ка вашу святую книгу. Я  присягну,  как  полагается,  вы
увидите, что я из тех, кто свое слово держит.
   Хайрем, не давая  лесорубу  времени  передумать,  без  излишней  канители
принял от него присягу, и  все  трое  достойных  джентльменов  покинули  дом
магистрата и тут же направились к хижине Натти.
   Они уже были возле озера  и  свернули  с  проезжей  дороги,  когда  Билли
вспомнил, что теперь  он  обладает  правом  посвященного,  и  снова  пожелал
узнать, как зовут того, кто преступил закон.
   - А куда же это мы идем? - удивился простодушный лесоруб. - Я  думал,  вы
позвали меня дом обыскивать, а не лес. Ведь на этой стороне озера  на  шесть
миль вокруг никто не живет, если не считать Кожаного Чулка и старого  Джона.
Ну, выкладывайте, как зовут парня, и уж не сомневайтесь, я проведу вас к его
участку по другой дороге, малость получше, чем эта. Ведь я  на  две  мили  в
округе знаю каждое деревце.
   - Вот куда нам идти, - сказал Хайрем, указывая вперед и ускоряя шаг,  как
будто опасаясь, что Керби вдруг бросит их и уйдет. - Мы идет к Бампо.
   Керби остановился как вкопанный и изумленно поглядывал то на  одного,  то
на другого своего спутника. Потом он разразился громким смехом и воскликнул:
   - К Бампо? К Кожаному Чулку? Он может  хвастать  тем,  что  глаз  у  него
зоркий и ружье бьет без промаха, и это будет сущей  правдой,  в  том  я  ему
перечить не стану. Я помню, как он тогда подстрелил на лету голубя, которого
я вспугнул для него. Но насчет того, кто  покрепче  в  драке...  Да  я  могу
схватить его двумя пальцами и завязать у себя  на  шее  вместо  банта.  Ведь
старику уже семьдесят лет, а он и смолоду особой силой не отличался.
   - Это он нарочно таким прикидывается, - сказал Хайрем. - Все охотники  на
один лад. Он сильнее, чем это кажется. И  потом,  не  забудь,  у  него  есть
ружье.
   - Как же, испугался я его ружья! - воскликнул Билли. - Натти Бампо старик
безобидный. Да разве станет он стрелять в человека? И  должен  сказать,  что
оленей убивать он вправе, как и всякий в "патенте". Ведь старик только тем и
живет, а у нас страна свободная, каждый волен заниматься чем хочет...
   - Если так рассуждать, значит,  каждый,  кому  только  вздумается,  может
убить оленя.
   - Да ведь Натти охотник, охота его промысел, - возразил Керби. - Закон  о
том, что нельзя бить оленей, относится не к таким, как Натти Бампо.
   - Закон один для всех, - заметил Хайрем, уже начав  побаиваться  за  свою
собственную персону. - И он особенно строг к тем, кто нарушает присягу.
   - Послушайте-ка, сквайр  Дулитл,  -  проговорил  бесстрашный  лесоруб,  -
плевал я и на вас и на ваши присяги. Но коли уж я пошел и отшагал так много,
я зайду к Натти, потолкую со стариком. Может, он меня угостит хорошим куском
жареной оленины.
   - Ну, если тебе удастся  войти  в  хижину  мирно,  тем  лучше,  -  сказал
магистрат. - Драки да буйство мне вовсе  не  по  душе.  Я  всегда  предпочту
спокойное поведение.
   Шли они очень быстро и вскоре очутились  подле  хижины  охотника.  Хайрем
почел благоразумным остановиться возле верхушки  поваленной  сосны,  которая
служила рогаткой, прикрывавшей доступ к хижине со стороны поселка, но  Керби
не любил откладывать начатое дело. Он  приложил  ладони  рупором  ко  рту  и
заорал во все горло. Собаки выскочили из своих конур, и почти одновременно в
дверях хижины показалась покрытая редкими седыми волосами голова Натти.
   - Ложись, ложись, ты, старый дурень! - приказал Натти Гектору. - Или тебе
все еще мерещатся пумы?
   - Эй, Кожаный Чулок, у меня к тебе дело! - крикнул Билли. - Тут тебе наши
судейские написали письмецо, а меня  наняли  почтальоном,  чтоб  я,  значит,
передал тебе его.
   - Какое же у тебя может быть ко мне дело, Билли Керби? -  спросил  Натти.
Он перешагнул через порог  и,  приставив  к  глазам  руку  козырьком,  чтобы
защитить их от лучей заходящего солнца, разглядывал посетителя. - Участка  у
меня нет, и вырубать мне нечего, да и к тому же я скорее посажу в лесу шесть
деревьев, чем вырублю хоть одно,  бог  тому  свидетель...  Замолчи,  Гектор,
иди-ка к себе в конуру!
   - Ну что ж, старина, - громогласно заявил лесоруб, -  так  оно  для  меня
только лучше, сажай побольше! Но мне надо сделать то, что мне поручено.  Вот
тебе письмо, Кожаный Чулок. Умеешь читать - читай, а  коли  нет,  тут  рядом
сквайр Дулитл, он тебе  все  разъяснит.  Похоже  на  то,  приятель,  что  ты
двадцатое июля принял за первое августа, только и всего.
   Натти уже заметил Хайрема, прятавшегося за толстый ствол  дерева,  и  все
добродушие  его  тотчас  исчезло,  уступив  место  явному   недовольству   и
подозрительности. Повернув голову, он заглянул в хижину и проговорил  что-то
вполголоса. Затем голова его снова появилась в дверях, и он сказал:
   - У меня тут ничего для вас нет. Отправляйтесь-ка  восвояси,  пока  я  не
задал вам хорошей трепки. Против тебя, Билли Керби, я зла не  имею.  И  чего
ради беспокоишь ты старика, который не причинил тебе никакого вреда?
   Керби был теперь уже в нескольких шагах от охотника. Он  спокойна  уселся
на конец лежавшего на земле бревна  и  стал  внимательно  рассматривать  нос
Гектора: лесоруб хорошо знал собаку, часто встречал ее в лесу, а иной раз  и
кормил, делясь с ней собственным обедом.
   - Ты победил меня в стрельбе, Натти, я не стыжусь признать это, -  сказал
он. - И я ничуть на тебя за то не обижен. Но нынешний выстрел, сдается  мне,
тебя подведет. Ходят слухи, что ты убил оленя.
   - Я сегодня сделал всего два выстрела, и оба в пуму,  -  ответил  Кожаный
Чулок. - Вот, поглядите, это скальпы обеих пум. Я как раз собирался пойти  с
ними к судье, получить за них премию.
   И с этими словами он бросил в руки Керби оба  кошачьих  скальпа,  а  тот,
смеясь, начал поддразнивать собак, дав им понюхать эту необычную дичь.
   Видя, как успешно идут  переговоры  Билли,  Хайрем  осмелел.  Он  подошел
поближе и заговорил повелительным  тоном,  как  то  надлежало  представителю
власти. Прежде всего он зачитал вслух ордер, тщательно  упирая  на  основные
его пункты, и под конец  особенно  отчетливо  и  громко  назвал  имя  судьи,
подписавшего этот документ.
   - И Мармадьюк Темпл поставил свое имя на этом клочке  бумаги?  -  спросил
Натти, качая головой.  -  Ну-ну.  Как  видно,  для  этого  человека  законы,
принадлежащая ему земля да всякие новшества дороже родной плоти и крови.  Но
я уверен, что девушка тут ни при чем.  Глаза  у  нее  как  у  молодой  лани.
Бедняжка не виновата, она себе отца не выбирала. Вот что, мистер  Дулитл,  я
законы знаю плохо. Говорите, что следует делать дальше.
   - Да ведь это простая формальность,  Натти,  -  сказал  Хайрем,  стараясь
говорить дружелюбным тоном. - Давайте зайдем  в  дом,  и  там  все  обсудим.
Деньги на уплату штрафа найдутся. Как я понял,  судья  готов  вынуть  их  из
своего кармана.
   Старый  охотник,  который  с  самого  начала  зорко   следил   за   тремя
посетителями, не покидал своей позиции на пороге хижины. Вид у  старика  был
непреклонный, можно было не сомневаться, что уговорить Натти Бампо не так-то
легко. Едва Хайрем шагнул чуть поближе, вообразив, очевидно, что Натти готов
впустить его в дом, как Натти повелительно поднял руку и заставил магистрата
отступить.
   - Должно быть, вы забыли, что я вам сказал. Не вводите меня в  искушение,
- проговорил старый охотник. - Я никого не тревожу, почему же мне  докучают?
Идите-ка прочь, отправляйтесь подобру-поздорову и передайте  судье,  что  он
может оставить себе свои премии. Но я не допущу, чтобы по приказу Мармадьюка
Темпла хозяйничали в моем доме.
   Эти