ня, а левой -  уздечку  коня  мисс  Грант,  стараясь
прижать его  голову  возможно  ниже.  Оба  животных  дрожали  всем  телом  и
испуганно храпели. Луиза, выпустив из рук поводья и  закрыв  лицо  ладонями,
сидела наклонившись вперед; поза  ее  выражала  одновременно  и  отчаяние  и
покорность.
   - Вы не пострадали? Вы не ранены? - первым нарушил молчание судья.
   - Нет, благодарение богу, - ответил юноша. - Но, если бы  у  дерева  были
длинные сучья, мы бы погибли.
   Он тут же умолк, видя, что тело  Луизы  медленно  сползает  с  седла.  Не
подоспей он вовремя, девушка упала бы на землю. Однако причиной обморока был
только страх, и Луиза с помощью Элизабет  скоро  пришла  в  себя.  Ее  вновь
усадили в седло, и, поддерживаемая с одной стороны  судьей,  а  с  другой  -
мистером Эдвардсом, она была теперь в состоянии  следовать  за  кавалькадой,
медленно продвигавшейся к дому.
   - Внезапное падение дерева - самое опасное явление в лесу, потому что его
нельзя предусмотреть, - сказал Мармадьюк. - Оно происходит не из-за сильного
ветра и не по какой-либо другой видимой причине.
   - Причина падения деревьев, судья Темпл, совершенно  очевидна,  -  сказал
шериф, - дерево состарилось, постепенно ослабело от морозов, подгнило, и его
центр тяжести уже не приходится на  середину  основания  дерева  -  в  таком
случае оно непременно падает. Я изучал математику, и я...
   - Да-да, мы все  это  знаем,  Ричард,  -  прервал  его  Мармадьюк.  -  Ты
рассуждаешь правильно, и, если  память  мне  не  изменяет,  я  сам  все  это
разъяснял тебе когда-то. Но как  предостеречься  от  такой  опасности?  Если
можешь дать полезный совет, ты окажешь всем живущим здесь большую услугу.
   - Ты хочешь, чтобы я ответил тебе на  это,  друг  мой  Темпл?  Изволь,  -
сказал Ричард. - Образованный человек всегда  ответит  тебе  на  любой  твой
вопрос. Разве падают все деревья?  -  Разумеется,  нет,  а  только  те,  что
подгнили. Не подходи близко к корням гнилого дерева, и ты в безопасности.
   - Тогда, значит, в лес вовсе ходить нельзя. Но, по счастью, сильные ветры
обычно сами сваливают большую часть этих опасных  сгнивших  деревьев:  через
просеки ветрам открыты доступы в самую глубь леса. Такие случаи, как  только
что происшедший, чрезвычайно редки.
   К этому времени силы Луизы  уже  вернулись  к  ней,  и  кавалькада  могла
продвигаться несколько быстрее, но всадники "были все еще  далеко  от  дома,
как вдруг их настигла метель. Когда они благополучно  добрались  наконец  до
поселка и спешились возле "дворца" Темпла, одежда у них была вся в снегу,  а
черные перья на шляпе мисс Темпл под тяжестью сырого снега совсем поникли.
   В то время как Эдвардс помогал Луизе сойти с коня,  добрая,  простодушная
девушка горячо сжала руку юноши.
   - Теперь, мистер Эдвардс, оба мы, и отец и дочь,  обязаны  вам  спасением
нашей жизни.
   Мчавшаяся с северо-запада метель  разыгралась  вовсю,  и  солнце  еще  не
успело сесть, как уже все признаки весны исчезли: озеро, горы, поселок, поля
- все снова скрылось под ослепительным снежным покровом.

Глава 22

   И старики и молодежь
   Селенье бросили, спешат толпой
   В луга, волненьем радостный объяты
   Уильям Соммервилл,
   "Охота"

   С этого дня и вплоть до самого  конца  апреля  погода  то  и  дело  резко
менялась: сегодня мягкие весенние ветерки, пробравшись в долину, пытаются  в
союзе с живительным солнцем разбудить дремлющие силы растительного  царства,
а завтра над озером  проносятся  хмурые  северные  ветры  и  стирают  всякое
воспоминание о своих нежных предшественниках. Но  вот  наконец  снег  стаял,
кругом  зазеленели  пшеничные  поля,  среди  которых  здесь  и  там  торчали
обуглившиеся пни, еще осенью служившие основанием величавых  сосен.  Повсюду
работали плуги, и над зарослями клена уже не поднимались дымки  сахароваров.
Озеро утратило свою зимнюю  красу,  оно  перестало  походить  на  сверкающую
ледяную равнину, но неподвижные его воды были  все  еще  скрыты  под  темной
пористой коркой льда,  которая,  пропитавшись  водой,  вот-вот  готова  была
растаять. Большие стаи диких гусей долго кружили над озером, ища  места  для
отдыха, и, очевидно, поняв, что до воды не  добраться,  улетали  в  северном
направлении, высоко взмывая к небу и наполняя воздух резкими криками, словно
выражали тем недовольство по поводу слишком медленного пробуждения природы.
   Целую неделю темный покров озера был в безраздельном владении пары орлов,
которые спустились на самую середину его и  стояли,  озирая  свою  никем  не
оспариваемую территорию. Все это время перелетные птицы  избегали  пролетать
через озеро и направлялись в сторону гор,  под  защиту  леса;  орлы,  подняв
вверх свои белые лысые головы, презрительно провожали их  взглядом.  Но  вот
настала пора,  когда  этим  двум  парам  пернатых  пришлось  лишиться  своих
владений. Южный конец озера начал постепенно очищаться ото льда, и там,  где
течение реки не давало воде  замерзнуть  даже  зимой,  образовалась  широкая
полынья. Да и свежие южные ветры, гулявшие теперь  по  всей  долине,  делали
свое дело: у берега заплескались чуть  заметные  волны,  подтачивая  ледяной
пласт, покрывавший озеро, и тот отступал все дальше и дальше. Сила  ветра  и
волн росла, лед треснул, по всему озеру заходили невысокие, но бурные волны,
дробя лед и с удивительной быстротой  унося  его  на  север.  И,  когда  уже
последняя льдина готова была исчезнуть  из  виду,  орлы  поднялись,  широкие
взмахи крыльев понесли их к облакам;  а  волны  плясали  и  вскидывали  свои
снежные гребешки, как бы радуясь освобождению от  рабства,  длившегося  пять
месяцев.
   На следующее  утро  Элизабет  проснулась  от  громкого  щебета  ласточек,
поднявших ссору вокруг кормушек над окнами, и возгласов  Ричарда,  столь  же
веселых и жизнерадостных, как голоса весны.
   - Вставайте, вставайте же, прекрасная моя миледи! Над озером уже  носятся
чайки, а в небе кишмя кишат голуби. Хоть целый час смотри на небо, не сыщешь
свободного  местечка,  чтобы  поглядеть  на  солнце.   Вставайте,   ленивцы,
вставайте! Бенджамен уже готовит оружие. Вот только позавтракаем - и марш  в
горы, стрелять голубей!
   Невозможно было устоять против столь бодрого призыва, и спустя  несколько
минут мисс Темпл вместе со своей подругой спустились в столовую. Двери  были
распахнуты  настежь,  и  мягкий,  ароматный  воздух  ясного  весеннего  утра
врывался  в  комнаты,  где  Бенджамен  в  течение  долгих  месяцев  с  таким
неослабным усердием поддерживал искусственное тепло.  Мужчины,  одетые  так,
как это подобает охотникам, с нетерпением ждали завтрака. Мистер  Джонс  уже
неоднократно выглядывал на улицу и кричал:
   - Кузина Бесс, ты только посмотри! Эй, Дьюк, и ты тоже! С  юга  двинулись
голубиные  стаи,  с  каждой  секундой  их  становится  все  больше.  Сколько
провианта! Вот летит стая, которой не видно конца. Всю армию  Ксеркса  можно
было бы кормить целый месяц. А пуху-то сколько! Хватит, чтобы набить  перины
всем здешним жителям... Ксеркс, да было бы вам,  мистер  Эдвардс,  известно,
это греческий царь, который...  Нет,  он  не  то  турок,  не  то  перс,  что
возмечтал завладеть Грецией, точь-в-точь как эти пернатые разбойники мечтают
завладеть нашими  пшеничными  полями,  когда  снова  будут  пролетать  здесь
осенью. Собирайтесь же быстрее! Мне не терпится угостить их дробью!
   Мармадьюк и молодой Эдвардс, казалось, полностью разделяли его энтузиазм,
ибо зрелище и в самом деле не могло не  радовать  сердце  охотника.  Наскоро
позавтракав, все представители сильного пола поспешили из дому.
   Если небо и в самом деле будто ожило от бесчисленного множества  голубей,
то и поселок тоже пришел в движение: все были на ногах - мужчины, женщины  и
дети. У каждого из мужчин и у каждого мальчугана в руках  было  какое-нибудь
оружие - все, что угодно, начиная от французского ружья для охоты на уток, с
дулом длиной почти в шесть футов, и кончая самым обыкновенным пистолетом.  У
многих мальчишек были также самодельные луки из  прутьев  молодого  грецкого
ореха и самострелы, сделанные по образцу старинных арбалетов.
   Жилье человека,  движение  в  поселке  и  шум  голосов  напугали  птиц  и
заставили их несколько отклониться от прямого полета в сторону гор, и теперь
они   летели   куда-то   вдоль   горных   склонов,    поражая    необычайной
стремительностью полета и своим невероятным множеством.
   Как уже упоминалось выше, от крутого  склона  горы  и  до  самых  берегов
Саскуиханны тянулась проезжая дорога, по  обе  стороны  которой  раскинулись
широкие поля, - деревья здесь были вырублены и  поляны  расчищены  с  самого
начала заселения края. И вот на этих-то полянах вплоть до восточной  горы  и
вдоль опасной крутой тропы,  вьющейся  по  ее  склону,  разместились  жители
поселка. Охота началась.
   Среди охотников можно было заметить  и  высокую,  тощую  фигуру  Кожаного
Чулка. Он расхаживал по поляне, держа ружье на руке; его  собаки  бежали  за
ним по пятам. Они то обнюхивали убитую или  раненую  птицу,  которые  падали
теперь одна за другой, то жались к ногам хозяина,  как  будто  разделяя  его
негодование  по  поводу  такого  хищнического  и  недостойного   истребления
пернатых.
   Выстрелы раздавались все чаще, иногда слышались целые  залпы,  когда  над
полем, покрывая его, словно туча, черной тенью, пролетала  особенно  большая
стая. Иной раз легкий ружейный дымок вырывался из голых кустов  на  горе,  и
перепуганные птицы взлетали выше в тщетной попытке скрыться от  смертоносных
пуль и стрел, пущенных в самую гущу стаи.
   Так велико было количество птиц и так низко  они  летели,  что  некоторые
охотники, стоявшие на горе, сшибали бедняг длинными шестами.
   Все  это  время  мистер  Джонс,  презиравший  столь  примитивные  способы
уничтожения,  готовился  с  помощью  Бенджамена  к   более   решительной   и
действенной атаке. После когда-то происходивших здесь  военных  столкновений
остались сувениры войны, которые время от  времени  обнаруживаются  на  всей
территории западной части штата Нью-Йорк. В Темплтоне, в  самом  начале  его
заселения, был в свое время найден небольшой фальконет - пушечка, стрелявшая
ядрами весом в один фунт. По-видимому, ее оставили здесь  белые  в  один  из
своих  набегов  на  поселения  индейцев:  вынужденные  отступить,   солдаты,
вероятно, бросили обременявшую их пушечку в  лесу.  Это  миниатюрное  орудие
очистили от ржавчины и  поставили  на  колеса,  и  теперь  оно  было  вполне
пригодно к дальнейшей  службе.  Вот  уже  несколько  лет  все  выдающиеся  и
радостные события отмечались здесь залпами из фальконета. Каждый год в  утро
4 июля залпы эти долго гремели в окрестных холмах; и даже капитан Холлистер,
слывший знатоком по этой части, утверждал, что  пушечка,  несмотря  на  свои
малые размеры, для салютов вполне  годится.  Правда,  от  долгой  службы  ее
боевые качества несколько снизились, так как запальное отверстие  уже  стало
величиной чуть ли не во все дуло.  Однако  Ричард  сообразил,  какую  услугу
может  оказать  ему  сейчас  это  оружие,  если   од   хочет   по-настоящему
расправиться с быстрыми  врагами.  С  помощью  лошади  пушечку  вытащили  на
открытое место, по мнению шерифа наиболее  пригодное  для  установки  орудия
такого рода, и мистер Помпа  принялся  заряжать  ее.  Сверх  дроби  насыпали
пригоршню пороха, и дворецкий объявил, что орудие готово к бою.
   Появление фальконета  привлекло  зевак,  состоявших  главным  образом  из
мальчишек,  которые  не  преминули  огласить  воздух  криками   восторга   и
ликования. Жерло пушечки навели  прямо  в  небо,  и  Ричард,  держа  щипцами
раскаленный уголек, уселся рядом на пень, терпеливо поджидая стаи, достойной
его внимания.
   Столь велико было количество голубей, что многочисленные,  раздающиеся  с
разных концов выстрелы привели лишь к  тому,  что  только  небольшие  стайки
оторвались от основной  массы  птиц,  по-прежнему  мчавшихся  над  равниной.
Казалось, здесь пролетало все пернатое племя. Никто не  подбирал  дичь,  она
валялась на полянах в таком изобилии, что вся земля была чуть ли  не  сплошь
покрыта трепещущими жертвами.
   Кожаный Чулок молча, но с тяжелым сердцем наблюдал все  происходящее.  Он
ничем не выражал своих чувств до тех пор, пока  не  увидел,  что  для  охоты
катят пушечку.
   - Вот что получается, когда в вольный край приходят люди! - сказал он.  -
Каждую весну, сорок лет подряд, я видел, как пролетают здесь голуби, и, пока
вы не начали вырубать леса и распахивать поляны, никто не трогал  несчастных
птиц. Я любил смотреть на них, они составляли мне веселую  компанию  -  ведь
они никому не приносили никакого вреда, они  были  безобидны,  как  ужи.  Но
теперь мне становится не по себе, как только я заслышу свист их  рассекающих
воздух крыльев, - я знаю, что сейчас же  сбегутся  все  озорники  поселка  и
поднимут стрельбу. Но бог не потерпит, чтобы живые  создания  гибли  зря,  -
враги голубей и всяких других тварей скоро понесут за это  кару...  Ах,  вот
как, здесь и мистер Оливер! Видно, и он не лучше остальных, коли  собирается
палить в голубиные стаи, словно перед ним воины Минго.
   Среди охотников находился и Билли  Керби.  Он  то  и  дело  заряжал  свой
старинный мушкет, стрелял вверх не глядя  и  радостно  вопил,  когда  жертва
падала прямо на него. Он услышал слова Натти.
   - Как! Старый Кожаный Чулок ворчит, что на свете становится парой голубей
меньше? - воскликнул он. - Если бы тебе пришлость по два, а то и по три раза
пересеивать пшеницу, как приходилось мне, ты бы не стал жалеть этих крылатых
чертей. Ура, ребята! Палите по ним вовсю! Эта забава получше, чем стрелять в
голову индюшки!
   - Для тебя, Билли Керби, может быть, и лучше, -  негодующе  возразил  ему
старый охотник. - Для тебя и для всех тех,  кто  не  умеет  толком  зарядить
ружье и попасть из него в цель. Так безжалостно  истреблять  птичьи  стаи  -
стыд и позор. Небось никто из вас не сможет облюбовать одну  птицу  и  сбить
ее. Если человеку потребно мясо голубя - ну что ж, голубь на  то  и  создан,
как и все живые создания, чтобы служить человеку пищей. Но зачем же  убивать
двадцать, чтобы съесть только одного? Коли мне требуется дичь, я иду в лес и
ищу себе то, что мне надо. Подстрелю птицу, когда она сидит на ветке,  и  не
задену ни одного перышка другой птицы, хоть, может,  на  том  же  дереве  их
целая сотня. А ты как бы ни пыжился, Билли Керби, - тебе этого не сделать!
   - То есть как это так? Ах ты старый  огрызок,  ах  ты  высохший  пень!  -
завопил лесоруб. - Уж  очень  ты,  я  вижу,  расхвастался  после  истории  с
индюшкой! Но коли ты так ратуешь за меткий выстрел - изволь. Смотри,  как  я
сейчас подстрелю вон ту птицу!
   Выстрелы в дальнем краю равнины вынудили одного из голубей отделиться  от
стаи. Перепуганный непрерывным треском мушкетов, он летел  прямо  туда,  где
стояли спорщики, и бросался то в одну, то в другую сторону, рассекая  воздух
с молниеносной быстротой и поднимая крыльями шум, похожий на свист  пули.  К
несчастью для лесоруба, он  увидел  птицу  лишь  тогда,  когда  она  слишком
приблизилась и стрелять было поздно. Он нажал курок  в  неудачный  момент  -
птица проносилась прямо над его головой. Прогремел выстрел,  но  голубь  все
так же стремительно продолжал лететь вперед.
   Натти выждал, когда испуганная птица  стала  снижаться  к  берегу  озера,
затем с необычайной быстротой поднял ружье,  прицелился  и  выстрелил.  Быть
может, то было  лишь  простой  случайностью,  а  может  быть,  действительно
сказалось высокое мастерство охотника или же и то и другое,  но  выстрел  не
пропал зря: голубь перевернулся в воздухе и с перебитым крылом упал в  воду.
Заслышав звук хозяйского ружья, собаки, сидевшие у ног охотника, вскочили, и
через несколько мгновений подруга Гектора принесла в зубах птицу, еще живую.
   Слух  о  необычайно  метком  выстреле  Кожаного  Чулка  с   поразительной
быстротой разнесся по всей равнине, и многие охотники направились туда,  где
стоял Натти.
   - Как! Неужели ты действительно убил голубя на лету первым же  выстрелом?
- воскликнул Эдвардс.
   - Мне, сынок, приходилось стрелять в  гагар,  а  гагары  умеют  нырять  с
быстротой молнии, - ответил ему старик. -  Гораздо  лучше  убивать  лишь  ту
птицу, которая тебе действительно нужна, не тратя зря свинца и  пороха,  чем
палить в божьих тварей таким вот постыдным манером. Я  вышел  только  затем,
чтобы подстрелить на обед всего одну птицу, -  вы,  мистер  Оливер,  знаете,
почему я предпочитаю мелкую дичь, - а  теперь  пойду  домой.  Мне  неприятно
смотреть, как вы попусту истребляете живность, словно вам  неведомо,  что  и
самое малое существо сотворено не для истребления, а на пользу человеку.
   - Ты правильно рассуждаешь, Кожаный Чулок! - воскликнул Мармадьюк. - И  я
начинаю думать, что пора положить конец этому бессмысленному уничтожению.
   - Надо положить конец другому - перестаньте вырубать  леса.  Разве  птица
лесная да  и  сами  леса  -  не  божьи  творения?  Пользуйтесь  ими,  но  не
истребляйте без толку. Разве не для того существуют леса, чтобы давать приют
зверю и птице? И, если человеку нужно их мясо, мех или перья, пусть он  ищет
их в лесах. Я понесу к себе в хижину только ту птицу, которую добыл  себе  в
пищу, я не коснусь ни одного из этих несчастных созданий,  которыми  устлана
вся равнина. Они смотрят на меня и будто хотят сказать  мне  что-то,  только
вот говорить не умеют.
   С этими словами Кожаный Чулок  вскинул  ружье  на  плечо  и  пошел  через
равнину, шагая осторожно, чтобы ненароком не  наступить  на  раненую  птицу.
Собаки следовали по пятам за  своим  хозяином.  Он  вскоре  вошел  в  густой
кустарник на берегу озера и скрылся из виду.
   Если нравоучения Натти произвели какое-то впечатление  на  судью,  то  на
Ричарда они не возымели ни малейшего действия. Он  воспользовался  тем,  что
охотники все сошлись в одном месте, и изложил им свой план внезапной  атаки,
чтобы, разом соединив все  усилия,  сокрушить  "врага".  Все  имевшие  ружья
выстроились в боевом порядке по обе стороны фальконета и получили приказ  не
стрелять, пока не последует на то распоряжение шерифа.
   - Стойте, ребята, и ждите,  -  кричал  Бенджамен,  выполнявший  должность
адъютанта в этом "сражении", - и, как только сквайр  Джонс  посигналит,  что
пора стрелять, стреляйте все разом, поняли?  Цельтесь  ниже,  ребята,  и  уж
будьте спокойны, мы разнесем всю стаю!
   - Целиться ниже? - завопил Керби. -  Не  слушайте  старого  дурня!  Будем
стрелять пониже, так ни одного голубиного перышка не коснемся, все наши пули
засядут в пнях.
   - А ты-то что тут понимаешь, сухопутная ты крыса? - воскликнул Бенджамен.
- Откуда тебе знать это, ты, увалень, лесное чудище? Я что же, зря, что  ли,
пробыл на борту "Боадицеи" целых пять лет? И мне ли  не  знать,  что  всегда
полагается целиться ниже, чтобы снаряд попал прямо в корпус корабля?..  Пока
не стреляйте, ребята, ждите сигнала.
   Авторитетный голос шерифа, требовавшего порядка и  повиновения,  заставил
умолкнуть смех охотников.
   Уже не один миллион голубей пролетел в то утро над равниной Темплтона, но
приближавшаяся в эту минуту стая была невиданных размеров.  Она  протянулась
сплошной сизой массой от  одной  горы  до  другой,  и  глаз  тщетно  силился
определить ее границы. Авангард этой живой колонны  образовал  почти  прямую
линию, настолько ровно летели передние птицы. Даже  Мармадьюк  забыл  упреки
Кожаного Чулка и, как и остальные, взял ружье на прицел.
   - Огонь! - крикнул шериф, поспешно поднося  раскаленный  уголь  к  запалу
пушки.
   Но так как половина  заряда  вывалилась  через  запальное  отверстие,  то
сперва раздался ружейный залп отряда  мушкетеров,  а  уж  следом  за  ним  и
орудийный выстрел. От первого залпа передний ряд  голубей  взмыл  вверх,  но
тысячи других мгновенно оказались на их мест