вое  признание,  что  он
потребовал себе для отпуска больше времени, чем в  действительности  ему
было нужно. С другой стороны, он был не прочь несколько ускорить  движе-
ние пироги, чтобы избежать драматического появления  в  самый  последний
момент. Однако совершенно случайно молодому человеку не удалось осущест-
вить это намерение, и, когда он сошел на берег и твердой поступью напра-
вился к группе вождей, восседавших на стволе упавшей сосны,  старший  из
них взглянул в просвет между деревьями и указал своим товарищам на солн-
це, только что достигшее зенита.
   Дружное, но тихое восклицание удивления  и  восхищения  вырвалось  из
всех уст, и угрюмые воины поглядели друг на друга: одни - с  завистью  и
разочарованием, другие - поражаясь этой необычайной точности, а  некото-
рые - с более благородным и великодушным чувством.  Американский  индеец
выше всего ценит нравственную победу: стоны и крики жертвы во время  пы-
ток приятнее ему, чем трофеи в виде скальпа; и самый трофей значит в его
глазах больше, чем жизнь врага. Убить противника, но не принести с собой
доказательств победы считается делом не особенно почетным.  Таким  обра-
зом, даже эта грубые властители лесов, подобно своим более  образованным
братьям, подвизающимся при королевских  дворах  или  в  военных  лагерях
бледнолицых, подменивают воображаемыми и произвольными  понятиями  чести
сознания своей правоты и доводы разума.
   Когда гуроны толковали о том, возвратится ли пленник, мнения их  раз-
делились. Большинство утверждало, что бледнолицый не  придет  по  доброй
воле обратно, чтобы подвергнуться мучительным пыткам. Но некоторые,  са-
мые старые, ожидали большего от человека, уже выказавшего  столько  сме-
лости, - хладнокровия и стойкости. Зверобой был отпущен не  потому,  что
индейцы надеялись на выполнение данного им обещания,  а  скорее  потому,
что они хотели набросить тень на делаваров, воспитавших в своей  деревне
человека, проявившего преступную слабость. Гуроны предпочли бы, чтобы их
пленником был Чингачгук и чтобы именно он  доказал  свое  малодушие,  но
бледнолицый приемыш ненавистного племени мог с успехом заменить  делава-
ра. Желая как можно торжественнее отпраздновать свою  победу,  в  случае
если охотник не появится в назначенный час, в лагере созвали всех воинов
и разведчиков. Все племя - мужчины, женщины  и  дети  собралось  вместе,
чтобы быть свидетелем предстоящего зрелища. Гуроны предполагали,  что  в
"замке" теперь находятся только Непоседа, делавар и три девушки. "Замок"
стоял на виду, недалеко от индейской стоянки; при дневном свете  за  ним
было легко наблюдать. Поэтому у краснокожих не было оснований опасаться,
что кто-нибудь из скрывающихся в "замке" сможет  незаметно  ускользнуть.
Гуроны приготовили большой плот с бруствером из древесных стволов,  что-
бы, как только решится судьба Зверобоя, немедленно напасть на ковчег или
на "замок", в зависимости от  обстоятельств.  Старейшины  полагали,  что
слишком рискованно откладывать отступление в Канаду  позднее  ближайшего
вечера. Короче говоря, они хотели немедленно тронуться в путь, к далеким
водам озера Онтарио, как только покончат со Зверобоем и ограбят "замок".
   Картина, открывшаяся перед Зверобоем, имела весьма внушительный  вид.
Все старые воины сидели на стволе упавшего дерева, с важностью  поджидая
приближения охотника. Справа стояли вооруженные молодые  люди,  слева  -
женщины и дети. Посредине расстилалась довольно широкая поляна, окружен-
ная со всех сторон деревьями. Поляна эта была заботливо очищена от  мел-
ких кустиков и бурелома. Очевидно, здесь уже не раз останавливались  ин-
дейские отряды: везде виднелись следы костров. Лесные оводы даже в  пол-
день кидали свою мрачную тень, а яркие лучи  солнца,  пробиваясь  сквозь
листья, повсюду бросали светлые блики. Весьма возможно, что мысль о  го-
тической архитектуре впервые зародилась при взгляде на такой пейзаж.  Во
всяком случае, поскольку речь идет об игре света и тени, этот храм  при-
роды производил такое же впечатление, как и наиболее знаменитые творения
искусства человека.
   Как это часто бывает у туземных бродячих племен, два вождя почти  по-
ровну разделили между собой главную власть над детьми леса.  Правда,  на
почетное звание вождя могли бы притязать еще несколько человек, но те, о
ком мы говорим, пользовались таким огромным влиянием, что, когда  мнение
их было единодушно, никто не дерзал оспаривать их  приказаний;  а  когда
они расходились во взглядах, племя начинало колебаться, подобий  челове-
ку, потерявшему руководящий принцип своего поведения. По установившемуся
обычаю и, вероятно, соответственно самой природе вещей, один  вождь  был
обязан своим авторитетом обширному  уму,  тогда  как  другой  выдвинулся
главным образом благодаря своим физическим качествам. Один из них, стар-
ший летами, прославился своим красноречием в прениях, мудростью в совете
и осторожностью в действиях, тогда как его  главный  соперник,  если  не
противник, был храбрец, отличавшийся на войне и известный  своей  свире-
постью. В умственном отношении он ничем не выделялся,  если  не  считать
хитрости и изворотливости на тропе войны. Первый был уже знакомый  чита-
телю Расщепленный Дуб, тогда как второго называли la Panthere  на  языке
Канады, или Пантерой на языке английских колоний. Согласно обычаю  крас-
нокожих, прозвище это обозначало особые свойства воина,  в  самом  деле,
свирепость, хитрость и предательство были главными чертами его характера
Кличку свою он получил от французов и очень ценил ее.
   Из нашего дальнейшего повествования читатель скоро узнает,  насколько
эта кличка была заслуженна. Расщепленный Дуб и Пантер сидели бок о бок в
ожидании пленника, когда Зверобой поставил свой  мокасин  на  прибрежный
песок. Ни один из них не двинулся и не проронил ни слова,  пока  молодой
человек не достиг середины лужайки и не возвестил о своем  прибытии.  Он
заговорил твердо, хотя с присущей ему простотой.
   - Вот я, минги, - сказал Зверобой на  делаварском  наречии,  понятном
большинству присутствующих. - Вот я, а вот и солнце. Оно  так  же  верно
законам природы, как я - моему слову. Я ваш пленник; делайте со мной что
хотите. Мои отношения с людьми и землей покончены. Мне  теперь  остается
только встретить мою судьбу, как подобает белому человеку.
   Ропот одобрения послышался даже среди женщин, и на мгновение возобла-
дало сильное, почти всеобщее желание принять  в  качестве  равноправного
члена племени человека, проявившего такую силу духа. Но  некоторые  были
против этого, особенно Пантера и его сестра Сумаха,  прозванная  так  за
многочисленность своего потомства; она была вдовой Рыси, павшего недавно
от руки пленника. Врожденная свирепость Пантеры не знала никаких  преде-
лов, тогда как страстное желание мести мешало Сумахе проникнуться  более
мягким чувством. Иначе обстояло дело с  Расщепленным  Дубом.  Он  встал,
протянул руку и приветствовал  пленника  с  непринужденностью  и  досто-
инством, которые сделали бы честь любому принцу. Он был самый  мудрый  и
красноречивый во всем отряде, поэтому на нем лежала  обязанность  первым
отвечать на речь бледнолицего.
   - Бледнолицый, ты честен, - сказал  гуронский  оратор.  -  Мой  народ
счастлив, что взял в плен мужчину, а не вороватую лисицу. Теперь мы зна-
ем тебя и будем обходиться с тобой как с храбрецом. Если ты убил  одного
из наших воинов и помогал убивать других,  то  взамен  ты  готов  отдать
собственную жизнь. Кое-кто из моих молодых воинов думал, что кровь блед-
нолицего слишком жидка и не захочет литься под гуронским ножом. Ты дока-
зал, что это не так: у тебя мужественное сердце. Приятно держать в своих
руках такого пленника. Если мои воины скажут, что смерть Рыси не  должна
быть забыта, что он не может отправиться в страну духов один и что  надо
послать врага ему вдогонку, они вспомнят, что он пал от руки храбреца, и
пошлют тебя вслед за ним с такими знаками нашей дружбы, которые не  поз-
волят ему устыдиться твоего общества. Я сказал. Ты понимаешь, что я ска-
зал!
   - Правильно, минг, все правильно, как в евангелии, - ответил  просто-
душный охотник. - Ты сказал, а я понял не только твои слова, но  и  твои
затаенные мысли. Смею заявить вам, что воин, по имени Рысь, был  настоя-
щий храбрец, достойный вашей дружбы и уважения, но я чувствую себя  дос-
тойным, составить ему компанию даже без  удостоверения,  полученного  из
ваших рук. Тем не менее вот я здесь и готов  подвергнуться  суду  вашего
совета, если, впрочем, все это дело не решено гораздо раньше, чем я  ус-
пел вернуться обратно.
   - Сумах - очень плодовитый кустарник. Североамериканский  вид  сумаха
чрезвычайно ядовит.
   - Наши старики не станут рассуждать в совете о бледнолицем, пока сно-
ва не увидят его в своей среде, - ответил  Расщепленный  Дуб,  несколько
иронически оглядываясь по сторонам. - Они полагают, что это  значило  бы
говорить о ветрах, которые дуют куда им  угодно  и  возвращаются  только
тогда, когда сочтут это нужным.
   Лишь один голос прозвучал в твою защиту, Зверобой, и он остался  оди-
ноким, как песнь королька, чья подруга подбита соколом.
   - Благодарю за этот голос, кому бы он ни принадлежал, минг, и  скажи,
что это был настолько нерадиввый голос, насколько все другие были лживы.
Для бледнолицего, если он честен, отпуск такая же  святыня,  как  и  для
краснокожего. И, если бы даже это было иначе, я  все  равно  никогда  не
опозорил бы делаваров, среди которых, можно сказать, я получил  все  мое
образование.
   Впрочем, всякие слова теперь бесполезны. Вот я, делайте со мной,  что
хотите.
   Расщепленный Дуб одобрительно кивнул головой, и  вожди  начали  сове-
щаться. Как только совещание кончилось, от вооруженной группы отделились
трое или четверо молодых Людей и  разбрелись  в  разные  стороны.  Потом
пленнику объявили, что он может свободно разгуливать по всему мысу, пока
совет не решит его судьбу. В этом кажущемся  великодушии  было,  однако,
меньше истинного доверия, чем можно предположить на первый взгляд;  упо-
мянутые выше молодые люди уже выстроились в линию поперек мыса, там, где
он соединялся с берегом, о том же, чтобы бежать  в  каком-нибудь  другом
направлении, не могло быть и речи. Даже пирогу отвели и поставили за ли-
нией часовых в безопасном месте.  Эти  предосторожности  объяснялись  не
столько отсутствием доверия, сколько тем обстоятельством,  что  пленник,
сдержав свое слово, больше ничем не был связан, и  если  бы  теперь  ему
удалось убежать от своих врагов, это  считалось  бы  славными  достойным
всяческой похвалы подвигом. В самом деле, дикари проводят  такие  тонкие
различия в вопросах этого рода, что часто  предоставляют  своим  жертвам
возможность избежать пыток, полагая, что для преследователей  почти  так
же почетно снова поймать или перехитрить беглеца,  когда  все  силы  его
возрастают под влиянием смертельной опасности, как и для преследуемого -
ускользнуть, в то время как за ним наблюдают так зорко.
   Зверобой отлично знал это и решил воспользоваться первым удобным слу-
чаем. Если бы он теперь увидел какую-нибудь лазейку,  он  устремился  бы
туда, не теряя ни минуты. Но положение казалось совершенно  безнадежным.
Он заметил линию часовых и понимал, как трудно прорваться сквозь нее, не
имея оружия. Броситься в озеро было бы бесполезно: в пироге враги  легко
настигли бы его; не будь этого, ему ничего не  стоило  бы  добраться  до
"замка" вплавь. Прогуливаясь взад и вперед по мысу, от тщательно  искал,
где бы можно было спрятаться. Но открытый характер местности, ее размеры
и сотни бдительных глаз, устремленных на него, - хотя те, кто  смотрели,
и притворялись, будто совсем не обращают на него внимания, - заранее об-
рекали на провал любую такую попытку. Стыд и боязнь неудачи  не  смущали
Зверобоя; он считал до  некоторой  степени  долгом  чести  рассуждать  и
действовать, кик подобает белому человеку, но твердо решил  сделать  все
возможное для спасения своей жизни. Все же он колебался, хорошо понимая,
что, прежде чем идти на такой риск, следует взвесить все шансы на успех.
   Тем временем дела в лагере шли, по-видимому, своим обычным  порядком.
В стороне совещались вожди. На совете они разрешили присутствовать Сума-
хе, потому что она имел" право быть выслушанной как вдова павшего воина.
"Молодые люди лениво бродили взад и вперед, с истинно индейском терпени-
ем ожидая результата переговоров, тогда как женщины готовились  к  пиру,
которым должно было окончить день-все равно, окажется ли  он  счастливым
или несчастливым для нашего героя. Никто  не  выказывал  ни  -  малейших
признаков волнения, и, если бы  не  чрезвычайная  бдительность  часовых,
посторонний наблюдатель не заметил бы ничего, указывающего на - действи-
тельное - положение вещей. Две-три старухи перешептывались а чем-то, - и
их хмурые взгляды и гневные жесты не сулили Зверобою ничего хорошего  Но
в группе индейских девушек, очевидно, преобладали совсем другие чувства:
взгляды, бросаемые  исподтишка  на  пленника,  выражали  жалость  и  со-
чувствие. Так прошел целый час.
   Часто труднее всего переносить ожидание. Когда Зверобой высадился  на
берег, он думал, что через несколько минут его подвергнут пыткам,  изоб-
ретенным индейской мстительностью,  и  готовился  мужественно  встретить
свою участь. Но отсрочка показалась  ему  более  тягостной,  чем  непос-
редственная близость мучений, и он уже начал серьезно  помышлять  о  ка-
кой-нибудь отчаянной попытке к бегству, чтобы положить конец  этой  тре-
вожной неопределенности, как вдруг его пригласили снова предстать  перед
судьями, опять сидевшими в прежнем порядке.
   - Убийца Оленей, - начал Расщепленный Дуб, лишь только  пленник  поя-
вился перед ним, - наши старики выслушали мудрое слово; теперь они гото-
вы говорить.
   Ты - потомок людей, которые  приплыли  сюда  со  стороны  восходящего
солнца, мы - дети заходящего солнца.
   Мы обращаем наши лица к Великим Пресным Озерам, когда хотим поглядеть
в сторону наших деревень. Быть может, на восходе лежит мудрая, изобилую-
щая всеми богатствами страна, но страна на закате тоже очень приятна. Мы
больше любим глядеть в эту сторону. Когда мы смотрим на восток, нас  ох-
ватывает страх: пирога за пирогой привозит сюда все больше и больше  лю-
дей по следам солнца, как будто страна  ваша  переполнена  и  жители  ее
льются через край. Красных людей осталось уже мало, они нуждаются в  по-
мощи. Одна из наших лучших хижин опустела - хозяин ее умер. Много време-
ни пройдет, прежде чем сын его вырастет настолько, чтобы занять его мес-
то. Вот его вдова, она нуждается в дичи, чтобы прокормиться самой и про-
кормить своих детей, ибо сыновья ее еще похожи на молодых реполовов,  не
успевших покинуть гнездо. Твоя рука ввергла ее в эту страшную  беду.  На
тебе лежат обязанности двоякого рода: одни - по отношению к Рыси, другие
- по отношению к его детям. Скальп за скальп, жизнь за жизнь,  кровь  за
кровь - таков один закон: но другой закон повелевает кормить  детей.  Мы
знаем тебя, Убийца Оленей. Ты честен; когда ты говоришь слово,  на  него
можно положиться. У тебя только один язык, он не раздвоен, как  у  змеи.
Твоя голова никогда не прячется в траве, все могут видеть ее. Что ты го-
воришь, то и делаешь. Ты справедлив. Когда ты  обидишь  кого-нибудь,  ты
спешишь вознаградить обиженного. Вот Сумаха, она осталась одна  в  своей
хижине, и дети ее плачут, требуя пищи; вот ружье, оно заряжено и  готово
к выстрелу. Возьми ружье, ступай в лес и убей оленя; принеси мясо и  по-
ложи его перед вдовой Рыси; накорми ее детей и  стань  ее  мужем.  После
этого сердце твое перестанет быть делаварским и  станет  гуронским;  уши
Сумахи больше не услышат детского плача; мой народ снова найдет потерян-
ного воина.
   - Великие Пресные Озера-озера Канады: Эри, Онтарио и Гурон, на  бере-
гах которых жили гуроны.
   - Этого я и боялся, Расщепленный Дуб, - ответил Зверобой, когда инде-
ец кончил свою речь, - да, я боялся, что до этого дойдет. Однако  правду
сказать недолго, и она положит конец всем ожиданиям на этот счет.  Минг,
я белый человек и рожден христианином, и мне не подобает брать жену сре-
ди краснокожих язычников. Этого я не сделал бы и  в  мирное  время,  при
свете яркого солнца, тем более я не могу это сделать под грозовыми туча-
ми, чтобы спасти свою жизнь. Я, быть может, никогда не женюсь и  проживу
всю жизнь в лесах, не имея собственной хижины; но если уж  суждено  слу-
читься такому, только женщина моего цвета завесит дверь моего вигвама. Я
бы охотно согласился кормить малышей вашего павшего воина, если  бы  мог
это сделать, не навлекая на себя позора; но это  немыслимо,  я  не  могу
жить в гуронской деревне. Ваши молодые люди должны убивать дичь для  Су-
махи, и пусть она поищет себе другого супруга, не с такими длинными  но-
гами, чтобы он не бегал по земле, которая ему не принадлежит. Мы  сража-
лись в честном бою, и он пал; всякий храбрец должен быть готов к  этому.
Ты ждешь, что у меня появится сердце минга; с таким же основанием ты мо-
жешь ждать, что на голове у мальчика появятся седые волосы или на  сосне
вырастет черника. Нет, минг, я белый, когда речь идет о  женщинах,  и  я
делавар во всем, что касается индейцев.
   Едва Зверобой успел замолчать, как послышался общий  ропот.  Особенно
громко выражали свое негодование не пожилые женщины, а красавица Сумаха,
которая по летам годилась в матери нашему герою, вопила громче всех.  Но
все эти изъявления неудовольствия должны были отступить  перед  свирепой
злобой Пантеры. Суровый вождь считал позором, что сестре его дали позво-
ление стать женой бледнолицего ингиза. Лишь после настойчивых просьб не-
утешной вдовы он с большой неохотой согласился на этот брак, вполне  со-
ответствовавший, впрочем, индейским обычаям. Теперь его жестоко уязвило,
что пленник отверг оказанную  ему  честь.  В  глазах  гурона  засверкала
ярость, напоминавшая о хищном звере, имя которого он носил.
   - Собака бледнолицый! - воскликнул он по-ирокезски. - Ступай  выть  с
дворняжками твоей породы на ваших пустых охотничьих угодьях!
   Эти злобные слова сопровождались действием. Он еще  не  кончил  гово-
рить, когда рука его поднялась я томагавк просвистел в воздухе. Если  бы
громкий голос индейца не привлек внимания Зверобоя, это мгновение, веро-
ятно, было бы последним в жизни нашего  героя.  Пантера  метнул  опасное
оружие с таким проворством и такой смертоносной меткостью, что непремен-
но раскроил бы череп пленнику. К счастью, Зверобой вовремя протянул руку
и так же проворно ухватил топор за рукоятку.
   Томагавк летел с такой силой, что, когда Зверобой перехватил его, ру-
ка невольно приняла положение, необходимое для ответного  удара.  Трудно
сказать, что сыграло главную роль: быть может, почувствовав в своих  ру-
ках оружие, охотник поддался жажде мести, а может быть, внезапная вспыш-
ка досады превозмогла его обычное хладнокровие и выдержку. Как бы там ни
было, глаза его засверкали, на щеках проступили красные пятна, и, собрав
все свои силы, Зверобой метнул томагавк в своего врага.  Удар  этот  был
нанесен так неожиданно, что Пантера не успел ни поднять руку, ни отвести
голову в сторону: маленький острый топор поразил его прямо между глазами
и буквально раскроил ему голову. Силач рванулся вперед, подобно  раненой
змее, бросившейся на врага, и в предсмертных судорогах вытянулся во  ве-
сило рост на середине лужайки. Все устремились, чтобы поднять его, забыв
на минуту о пленнике. Решив сделать последнюю отчаянную  попытку  спасти
свою жизнь, Зверобой пустился бежать с быстротой оленя.  Тотчас  же  вся
орда - молодые и старые, женщины и дети,  -  оставив  безжизненное  тело
Пантеры, с тревожным воем устремилась в погоню за  бледнолицым.  Как  ни
внезапно произошло событие, побудившее Зверобоя, предпринять этот риско-
ванный шаг, оно не застало его врасплох. За минувший час он  хо