ближнего. Они  говорят,
что в их преданиях не упоминается о человеке, который пролил бы так мно-
го звериной крови, не пролив ни капли людской.
   - Надеюсь, они не считают тебя трусом, парень. Робкий мужчина  -  это
все равно что бесхвостый бобр.
   - Не думаю, Непоседа, чтобы они считали меня особенным трусом,  хотя,
быть может, я не слыву у них и особенным храбрецом. Но  я  не  задирист.
Когда живешь среди охотников и краснокожих, это лучший способ не  испач-
кать руки в крови. Таким образом, Гарри Марч, совесть остается чиста.
   - Ну, а по мне, что зверь, что краснокожий, что француз - все  едино.
И все же я самый миролюбивый человек во всей Колонии. Я презираю  драчу-
нов, как дворовых шавок. Но, когда приходит время спустить курок, не на-
до быть слишком разборчивым.
   - А я считаю, что это можно сделать лишь в самом крайнем случае,  Не-
поседа... Но какое здесь чудесное место! Глаза никогда не устанут  любо-
ваться им.
   - Это твое первое знакомство с озером. В свое время такое же  впечат-
ление оно производило на всех нас. Однако все озера более или менее оди-
наковы: везде много воды, и земли, и мысов, и заливов.
   Это суждение совсем не соответствовало чувствам, наполнявшим душу мо-
лодого охотника, и он ничего не ответил, продолжая глядеть в  молчаливом
восхищении на темные холмы и зеркальную воду.
   - Скажи-ка, а что, губернаторские или королевские чиновники дали  уже
какое-нибудь название этому озеру? - спросил он вдруг, как бы пораженный
какой-то новой мыслью. - Если они еще не начали ставить здесь свои  шес-
ты, глядеть на компас и чертить карты, то они, вероятно, и не  придумали
имени для этого места.
   - До этого они еще не додумались. Когда я в последний раз ходил  про-
давать пушнину, королевский землемер долго  расспрашивал  меня  об  этих
краях. Он слышал, что тут есть озеро, и кое-что о нем знает -  например,
что здесь имеются вода и холмы. А в остальном он разбирается  не  лучше,
чем ты в языке мохоков. Я приоткрыл капкан не шире, чем  следовало,  на-
мекнув ему, что здесь плоха надежда на очистку леса и обзаведение ферма-
ми. Короче говоря, я наговорил ему, что в здешней стране имеется  ручеек
грязной воды и к нему ведет тропинка, такая топкая, что, проходя по ней,
можно глядеться в лужи, как в зеркало. Он сказал, что они еще не нанесли
этого места на свои карты. Я же думаю, что тут  вышла  какая-то  ошибка,
так как он показал мне пергамент, на котором изображено озеро, - правда,
там, где никакого озера нет, милях этак в пятидесяти от того места,  где
ему следует быть. Не думаю, чтобы после моего рассказа  он  смог  внести
какие-нибудь поправки.
   - Мохбки - индейское племя, обитавшее по берегам Гудзона и его прито-
ка - реки Мохок.
   Тут Непоседа расхохотался от всего сердца: проделки такого рода  были
совершенно во вкусе людей, страшившихся  близости  цивилизации,  которая
ограничивала их собственное беззаконное  господство.  Грубейшие  ошибки,
которыми изобиловали карты того времени, все без исключения  изготовляв-
шиеся в Европе, служили постоянной мишенью для насмешек со  стороны  лю-
дей, которые хотя и не были настолько образованны, чтобы начертить новые
карты, но все же имели достаточно сведений, почерпнутых на месте,  чтобы
обнаружить чужие промахи. Всякий, кто взял бы на себя труд сравнить  эти
красноречивые свидетельства топографического искусства прошлого  века  с
более точными картами нашего времени, сразу же убедился бы,  что  жители
лесов имели достаточно оснований относиться критически  к  этой  отрасли
знаний колониального правительства. Без всяких  колебаний  оно  помещало
реку или озеро на один-два градуса в стороне, даже если  они  находились
на расстоянии дневного перехода от населенной части страны.
   - Я надеюсь, что у этого озера еще нет имени, - продолжал Зверобой, -
по крайней мере, данного бледнолицыми, потому что такие крестины  всегда
предвещают опустошение  и  разорение.  Однако  краснокожие  должны  ведь
как-нибудь называть это озеро, а также охотники и  трапперы.  Они  любят
давать местностям разумные и меткие названия.
   - Что касается индейских племен, то у каждого свой язык,  и  они  все
называют по-своему. А мы прозвали что озеро Глиммерглас-Мерцающее Зерка-
ло, потому что на его поверхности чудесно отражаются прибрежные сосны  и
кажется, будто холмы висят в нем вершинами вниз.
   - Здесь должен быть исток. Я знаю, все озера имеют истоки, и утес,  у
которого Чингачгук назначил мне свидание, стоит вблизи ручья.  Скажи,  а
этому ручью в Колонии дали какое-нибудь название?
   - В этом отношении у них преимущество перед нами, так как они  держат
в своих руках его более широкий конец. Они и дали ему имя, которое  под-
нялось к истоку; имена всегда поднимаются вверх по течению.  Ты,  Зверо-
бой, конечно, видел реку Саскуиханну в стране делаваров?
   - Видел и сотни раз охотился на ее берегах.
   - Это та же самая река, и я предполагаю, что она так же и называется.
Я рад, что они сохранили название, данное краснокожими: было бы  слишком
жестоко отнять у них разом и землю и название.
   Зверобой ничего не ответил. Он стоял, опершись на карабин  и  любуясь
восхитительным пейзажем. Читатель не должен, однако,  предполагать,  что
только внешняя живописность места так  сильно  приковала  его  внимание.
Правда, место было прелестно, и теперь оно открылось перед взорами охот-
ника во всей своей красоте: поверхность озера, гладкая, как  зеркало,  и
прозрачная, как чистейший воздух, отражала вдоль всего восточного берега
горы, покрытые темными соснами; деревья почти горизонтально свисали  над
водой, образуя там и сям зеленые лиственные арки, сквозь которые сверка-
ла вода в заливах. Глубокий покой, пустынность, горы и леса, не тронутые
рукой человека, - одним словом, царство природы - вот что  прежде  всего
должно было пленить человека с такими привычками и с таким складом  ума,
как у Зверобоя. Вместе с тем он, может быть, и бессознательно, переживал
то же, что переживал бы на его месте поэт. Если юноша находил  наслажде-
ние в изучении многообразных форм и тайн леса, впервые представших перед
ним в таком обнаженном виде - ибо каждому из нас приятно  бывает  погля-
деть с более широкой точки зрения на  предмет,  издавна  занимавший  его
мысли, - то вместе с тем он чувствовал в внутреннюю прелесть этого ланд-
шафта, испытывая то душевное умиление, которое обычно  внушает  природа,
глубоко проникнутая священным спокойствием.


   Глава III
   ...Но не пойти ль нам дичи пострелять?
   Хоть мне и жаль беднягам глупым, пестрым,
   Природным гражданам сих мест пустынных,
   Средь их владений, стрелами пронзать
   Округлые бока.
   Шекспир, "Как Вам это понравится"

   Гарри Непоседа больше думал о чарах Джудит  Хаттер,  чем  о  красотах
Мерцающего Зеркала и окружающего его ландшафта. Досыта  наглядевшись  на
рыболовные и охотничьи снасти  Плавучего  Тома,  он  пригласил  товарища
сесть в пирогу и отправиться на поиски  интересовавшего  его  семейства.
Однако, прежде чем отплыть, он внимательно осмотрел все  северное  побе-
режье озера в морскую подзорную трубу, принадлежавшую Хаттеру.  Особенно
тщательно обследовал Непоседа все заливы и мысы.
   - Так я и думал, - сказал он, откладывая в сторону  трубу,  -  старик
отплыл по течению к югу, пользуясь хорошей погодой, и оставил свой замок
на произвол судьбы. Что ж, теперь, когда известно,  что  Хаттера  нет  в
верховьях, мы спустимся на веслах вниз по течению и  без  труда  разыщем
его тайное убежище.
   - Неужели Хаттер считает нужным прятаться, находясь на этом озере?  -
спросил Зверобой, усаживаясь в пирогу вслед за  товарищем.  -  По-моему,
здесь так безлюдно, что можно заглянуть себе в душу,  не  опасаясь,  что
кто-нибудь потревожит тебя в твоих размышлениях.
   - Ты забываешь о своих друзьях-мингах и о всех  французских  дикарях.
Есть ли на земле хоть одно местечко, Зверобой, куда бы ни пробрались эти
непоседливые плуты! Знаешь ли ты хоть одно озеро или  хотя  бы  звериный
водопой, которых бы ни разыскали эти подлецы! А уж если они разыщут его,
то рано или поздно подкрасят воду кровью.
   - Конечно, я ничего хорошего не слыхал о них, друг Непоседа, хотя  до
сих пор мне еще не приходилось встречаться с ними  или  с  какими-нибудь
другими смертными на военной тропе. Смею сказать, что эти грабители вряд
ли пройдут мимо такого чудесного местечка. Самто я никогда  не  ссорился
ни с одним из ирокезских племен, но делавары столько рассказывали мне  о
мингах, что я считаю их отъявленными злодеями.
   - Ты можешь со спокойной совестью повторить то же самое о любом дика-
ре.
   Тут Зверобой запротестовал, и, пока они плыли на веслах вниз по  озе-
ру, между ними завязался горячий спор о сравнительных достоинствах блед-
нолицых и краснокожих. Непоседа разделял все предрассудки и суеверия бе-
лых охотников, которые обычно видят в индейцах своих прирожденных сопер-
ников и нередко даже прирожденных врагов. Само собой разумеется, он  шу-
мел, кричал, обо всем судил с предвзятостью и не  мог  привести  никаких
серьезных доводов. Зверобой вел себя в этом споре совсем иначе. Сдержан-
ностью речи, правильностью приговоров и  ясностью  суждений  он  показал
свое желание прислушиваться к доводам разума, врожденную жажду  справед-
ливости, прямодушие и то, что он отнюдь не склонен прибегать к словесным
уловкам, чтобы отстоять свое мнение или защитить господствующий предрас-
судок. Все же и он не был свободен от предрассудков. Эти тираны  челове-
ческого духа, которые тысячами путей набрасываются на свою жертву,  ока-
зали некоторое влияние на молодого человека. Тем не менее он представлял
собой чудесный образец того, чем могут сделать юношу естественная добро-
та и отсутствие дурных примеров и соблазнов.
   - Признайся, Зверобой, что каждый минг больше чем наполовину  дьявол,
- с азартом кричал Непоседа, - хотя тебе во что бы то ни  стало  хочется
доказать, что племя делаваров сплошь состоит чуть ли не из  одних  анге-
лов! А я считаю, что этого нельзя сказать даже о беглых людях.  И  белые
не без греха, а уж индейцы и подавно. Стало быть, твоим доводам  -  грош
цена. А понашему вот как: есть три цвета на земле - белый, черный, крас-
ный. Самый лучший цвет белый, и поэтому белый человек выше  всех;  затем
идет черный цвет, и черному человеку можно позволить жить по соседству с
белыми людьми, это вполне терпимо и даже бывает полезно; но красный цвет
хуже всех, а это Доказывает, что индеец - человек только наполовину.
   - Бог создал всех одинаковыми, Непоседа.
   - Одинаковыми! Значит, по-твоему, негр похож на белого, а я похож  на
индейца?
   - Ты слишком горячишься и не слушаешь меня, Бог создал всех нас белы-
ми, черными и красными, без сомнения имея в виду какую-то  мудрую  цель.
Но чувства у всех людей схожи, хотя я и не отрицаю, что  у  каждой  расы
есть свои особенности. Белый человек цивилизован, а краснокожий  приспо-
соблен к тому, чтобы жить в пустыне. Так, например, белый считает  прес-
туплением снимать скальп с мертвеца, а для индейца - это подвиг.
   И опять же: белый не считает для себя возможным нападать из засады на
женщин и детей во время войны, а краснокожий это спокойно делает. Допус-
каю, что это жестоко; но то, что для них законно, с нашей  стороны  было
бы гнусностью.
   - Все зависит от того, с каким врагом мы имеем  дело.  Оскальпировать
дикаря или даже содрать с него всю кожу - для меня то же самое, что  от-
резать уши у волка, чтобы получить премию, или же снять шкуру с медведя.
   И, стало быть, ты ошибаешься, защищая краснокожих, потому что даже  в
Колонии начальство выдает награду за эту работу. Там платят одинаково  и
за волчьи уши, и за кожу с человечьими волосами.
   - И эго очень скверно, Непоседа. Даже индейцы говорят, что это  позор
для белых. Я не стану спорить: действительно, некоторые индейские племе-
на, например минги, по самой природе своей испорчены и порочны. Но  "та-
ковы и некоторые белые, например, канадские французы. Во время  законной
войны, вроде той, которую мы начали недавно, долг повелевает нам воздер-
живаться от всякого сострадания к живому врагу. Но снимать скальпы - это
совсем другое дело.
   - Сделай милость, одумайся. Зверобой, и скажи: может ли  Колония  из-
дать нечестивый закон? Разве нечестивый закон не более противоестествен-
ная вещь, чем скальпирование дикаря? Закон также не может быть  нечести-
вым, как правда не может быть ложью.
   - Звучит это как будто бы и разумно, а приводит  к  самым  неразумным
выводам. Непоседа. Не все законы издаются одной и той же  властью.  Есть
законы, которые издаются в Колонии, и законы, установленные  парламентом
и королем. Когда колониальные законы и даже королевские законы идут про-
тив законов божеских, они нечестивы и им не следует повиноваться. Я счи-
таю, что белый человек должен уважать белые законы, пока они не  сталки-
ваются с другими, более высокими законами, а красный человек обязан  ис-
полнять свои индейские обычаи с такой же оговоркой.  Впрочем,  не  стоит
спорить, каждый вправе думать, что он хочет, и говорить, что он  думает.
Поищем лучше твоего приятеля. Плавучего Тома, иначе мы не увидим, где он
спрятался в этих береговых зарослях.
   Зверобой недаром назвал так побережье озера.  Действительно,  повсюду
кусты свешивались над водой, причем их ветви то и дело купались в  проз-
рачной стихии. Крутые берега окаймляла узкая полоса отмели. Так как рас-
тительность неизменно стремится к свету, то эффект получился именно  та-
кой, о каком мог бы мечтать любитель живописных видов, если бы  от  него
зависела планировка этих пышных лесных зарослей. Многочисленные  мысы  и
заливы делали очертания берега извилистыми и причудливыми.
   Приблизившись к западной стороне озера с намерением, как объяснил то-
варищу Непоседа, сперва произвести разведку, а потом уже появиться в ви-
ду у неприятеля, оба искателя приключений напрягли  все  свое  внимание,
ибо нельзя было заранее предугадать, что их ждет за ближайшим поворотом.
Подвигались они вперед очень быстро, так как исполинская  сила  Непоседы
позволяла ему играть легкой пирогой, как перышком, а искусство его това-
рища почти уравновешивало их столь различные природные данные.
   Каждый раз, когда пирога огибала какой-нибудь мыс,  Непоседа  огляды-
вался в надежде увидеть ковчег, стоящий на якоре или  пришвартованный  к
берегу. Но надежды его не сбывались. Они проплыли уже милю к южному  бе-
регу озера, оставив позади себя "замок", скрывавшийся теперь  за  шестью
мысами. Вдруг Непоседа перестал грести, как бы не зная, какого направле-
ния следует держаться.
   - Весьма возможно, что старик забрался на реку, - сказал  он,  внима-
тельно осмотрев весь восточный берег, находившийся от них на  расстоянии
приблизительно одной мили и доступный для обозрения по крайней  мере  на
половину всего своего протяжения. - Последнее время он много охотился  и
теперь мог воспользоваться течением, чтобы спуститься вниз  по  реке  на
милю или около того, хотя ему трудновато будет выбраться обратно.
   - Но где же его искать? - спросил Зверобой. - Ни на берегу, ни  между
деревьями не видно прохода, через который могла бы вытекать из озера та-
кая река, как Саскуиханна.
   - Ах, Зверобой, реки подобны людям: сначала  они  бывают  совсем  ма-
ленькие, а под конец у них вырастают широкие плечи и большой рот. Ты  не
видишь истока, потому что он проходит между высокими берегами, а сосны и
кустарники свисают над ними, как кровля над домом. Если старого Тома нет
в Крысиной заводи, то, стало быть, он забрался на  реку.  Поищем-ка  его
сперва в заводи.
   Когда они снова взялись за весла, Непоседа объяснил товарищу, что  по
соседству с ними находится мелкая заводь,  образованная  длинной  низкой
косой и получившая название "Крысиной", потому  что  там  любимое  место
пребывания водяных крыс. Заводь эта - надежное убежище для ковчега; Хат-
тер любит останавливаться здесь при удобном случае.
   - В этих краях, - продолжал Непоседа, - человек иногда не знает,  кто
может пожаловать к нему в гости, поэтому весьма желательно получше расс-
мотреть их, прежде чем они успеют подойти  ближе.  Эта  предосторожность
особенно уместна теперь, когда идет война и канадец или минг могут  заб-
раться в хижину, не ожидая приглашения. Но Хаттер - превосходный часовой
и чует опасность почти так же, как собака - дичь.
   - Когда я увидел, как открыто стоит его замок, я подумал, что  старик
совсем не боится врагов, которые могут забрести на озеро. Впрочем,  вряд
ли это когданибудь случится: ведь озеро расположено  далеко  от  дороги,
ведущей к форту и поселению.
   - Ах, Зверобой, я убедился, что человек находит врагов  гораздо  ско-
рее, чем друзей. Просто страшно становится, когда вспомнишь, сколько бы-
вает поводов нажить себе врага и как редко удается приобрести друга. Од-
ни хватаются за томагавки потому, что ты не разделяешь их мыслей; другие
- потому, что ты предвосхищаешь их мысли. А я когда-то знал бродягу, ко-
торый поссорился со своим приятелем потому только, что тот не считал его
красивым. Ты, Зверобой, тоже не бог весть какой красавец, и,  однако,  с
твоей стороны было бы очень неразумно сделаться моим врагом только пото-
му, что я тебе об этом говорю.
   - Я не желаю быть ни лучше, ни хуже того, каким я создан. Особой кра-
соты во мне, быть может, и нет. По крайней мере, той красоты, о  которой
мечтают легкомысленные и тщеславные люди. Но надеюсь, что и я не  совсем
лишен привлекательности благодаря моему доброму поведению. Мало найдется
мужчин более видных, чем ты, Непоседа, и я понимаю, что вряд ли  кто-ни-
будь обратит на меня внимание там, где можно поглазеть на тебя, но я  не
знаю, следует ли считать, что охотник не так ловко обращается  с  ружьем
или добывает меньше дичи только потому, что он не останавливается у каж-
дого родника на своем пути, чтобы полюбоваться на собственную физиономию
в воде.
   Непоседа громко расхохотался. Слишком беззаботный, чтобы  предаваться
размышлениям о своем явном физическом превосходстве над Зверобоем, Непо-
седа все же отлично сознавал это, и когда такая мысль невзначай приходи-
ла ему в голову, она доставляла ему удовольствие.
   - Томагавк - боевой топор, оружие индейцев.
   - Нет, нет, Зверобой, ты не красавец и сам можешь в  этом  убедиться,
если поглядишь за борт пироги! - воскликнул он. - Джуди скажет тебе пря-
мо в лицо, только задень ее. Такого бойкого языка не отыскать ни у одной
девушки в наших поселениях и даже за их пределами. Поэтому мой тебе  со-
вет: никогда не дразни Джудит! А Хетти можешь говорить что угодно, и она
все выслушает кротко, как овечка. Нет уж, пусть лучше Джуди не  высказы-
вает тебе своего мнения о твоей наружности.
   - Вряд ли, Непоседа, она может что-нибудь прибавить к твоим словам.
   - Надеюсь, Зверобой, ты не обиделся на мое замечание: ведь  я  ничего
дурного не имел в виду. Ты и сам знаешь, что не блещешь красотой. Почему
бы приятелям не поболтать друг с другом о таких пустяках? Будь  ты  кра-
савцем, я бы первый сказал тебе об этом к полному твоему удовольствию. А
если бы Джуди сказала мне, что я безобразен, как  смертный  грех,  я  бы
счел это за кокетство и не подумал бы поверить ей.
   - Баловням природы легко шутить над такими  вещами,  Непоседа,  хотя,
быть может, для других это тяжеловато. Не отрицаю,  мне  иногда  хочется
быть покрасивей. Да, хочется, но я всегда успеваю подавить  в  себе  это
желание, подумав, как много есть людей, с красивой внешностью,  которым,
однако, больше нечем похвастать. Не скрою, Непоседа, мне часто  хотелось
иметь более приятную внешность и походить на таких, как ты. Но я отгонял
от себя эту мысль, вспоминая, насколько я счастливее многих. Ведь я  мог
бы уродиться хромым - и неспособным охотиться даже на белок; или  слепым
- и был бы в тягость себе самому и моим друзьям: или же глухим, то  есть
непригодным для войн