его святого, прошу  вас,  поймите  меня  наконец!  В
таком важном вопросе между нами не должно быть никаких недомолвок...  Как  я
ни ценю, как ни уважаю вас.., да, я почитаю вас чуть ли не как родного отца,
но женой вашей я не буду никогда. Я...
   Лицо  ее  спутника  изменилось  столь  внезапно   и   столь   разительно,
впечатление от ее слов так мгновенно  отразилось  в  чертах  Следопыта,  что
Мэйбл потеряла дар речи, несмотря на сильное желание довести  объяснение  до
конца. Боязнь причинить ему  страдание  заставила  ее  смолкнуть.  Некоторое
время никто из них не произносил ни слова. Суровое  лицо  охотника  обличало
такое  разочарование,  оно  исказилось  такой  жестокой  мукой,  что   Мэйбл
испугалась. Удар, поразивший Следопыта, был слишком силен, он даже схватился
рукой за горло, словно желая облегчить невыносимую физическую боль. При виде
того, как судорожно сжались его пальцы, взволнованную Мэйбл охватил ужас.
   - Следопыт, - горячо заговорила она, немного овладев  собой,  -  я,  быть
может, сказала больше, чем хотела, все на свете возможно - недаром  говорят,
что женщины сами не знают, чего хотят. Вы должны понять только одно: мы оба,
вы и я, вряд ли когда-нибудь будем питать  друг  к  другу  чувства,  которые
должны питать друг к другу муж и жена...
   - Я не буду.., я никогда больше не буду так думать  о  вас,  Мэйбл,  -  с
трудом проговорил Следопыт, выжимая слова, будто  стараясь  освободиться  от
душившей его тяжести. - Нет-нет... Никогда больше я не буду так думать ни  о
вас, ни о какой другой женщине...
   - Следопыт, дорогой Следопыт, не поймите меня  превратно..,  не  ищите  в
моих словах больше того, что я хотела сказать.., но.., союз между  нами  был
бы неблагоразумным, может быть, даже неестественным...
   - Да, он был бы неестественным,  да,  неестественным..,  я  то  же  самое
говорил сержанту, да ведь он-то твердит свое...
   - Ах, Следопыт, это тяжелее, чем я себе представляла!.. Дайте  мне  руку,
мой милый друг Следопыт, докажите, что вы не возненавидели меня. Умоляю вас,
ради бога, улыбнитесь хоть разок!
   - Мне вас ненавидеть, Мэйбл? Улыбнуться вам?
   - Нет, дайте мне вашу руку, вашу восхитительную, преданную,  мужественную
руку, - обе, обе дайте. Следопыт. Я не найду покоя, пока не уверюсь, что  мы
опять, постарому, друзья и что все это было только недоразумением.
   - Мэйбл, - сказал проводник,  с  грустью  глядя  на  благородную,  пылкую
девушку, схватившую его  загрубелые,  коричневатые  от  загара  руки  своими
тонкими, нежными пальчиками, и засмеялся своим особенным беззвучным  смехом,
в  то  время  как  на  лице  его,  не  способном  скрыть   обуревавшие   его
противоречивые чувства, читалась вся глубина его страданий, - Мэйбл, значит,
сержант ошибся.
   Следопыт не мог больше совладать с собой, слезы градом покатились по  его
щекам. Пальцы  опять  конвульсивно  схватились  за  горло,  а  грудь  тяжело
вздымалась, будто на ней  лежало  невыносимое  бремя  и  он  тщетно  силился
сбросить его.
   - Следопыт, Следопыт... - сама чуть не плача, говорила Мэйбл, - не  надо,
прошу вас, не надо! Скажите мне хоть слово, улыбнитесь..,  хоть  словечко  в
знак прощения!
   - Сержант ошибся!  -  воскликнул  Следопыт,  стараясь  улыбнуться  сквозь
слезы, и это неестественное сочетание внутренней муки  с  показной,  внешней
беспечностью до глубины души тронуло Мэйбл. - Я это знал.., я говорил ему...
Да, сержант ошибся.
   - Но ведь мы можем остаться друзьями, хоть я и не стану  вашей  женой,  -
продолжала Мэйбл, потрясенная почти так же, как ее спутник, и едва сознавая,
что говорит. - Мы можем навсегда остаться друзьями, я уверена, что так оно и
будет!
   - Я знал, я знал, что  сержант  ошибается,  -  снова  повторил  Следопыт,
огромным усилием воли овладев собой, - я никогда не верил, что такой, как я,
может понравиться городской девушке. Лучше бы он не уговаривал и не посвящал
меня в свои намерения, Мэйбл, лучше бы вы  не  были  со  мной  так  добры  и
ласковы. Да, это было бы лучше.
   - Если я невольно внушила вам ложную надежду,  Следопыт,  то  никогда  не
прощу себе этого. Поверьте, я скорей готова  страдать  сама,  чем  заставить
страдать вас!
   - Но именно так и случилось, Мэйбл, да,  именно  так  и  случилось.  Ваши
речи, ваши мысли, высказанные таким нежным голосом и такими словами, каких я
и не слыхивал в лесу, - вот в чем вся беда. Но теперь я вижу  ясно  и  лучше
понимаю разницу между нами. Я постараюсь не давать  воли  своим  чувствам  и
снова начну охотиться за зверем и выслеживать врага. Ах, Мэйбл, я сбился  со
следа, с тех пор как увидел вас.
   - Но теперь вы снова вернетесь  на  правильную  дорогу.  Пройдет  немного
времени, все забудется, и вы будете смотреть на меня только  как  на  друга,
который обязан вам своей жизнью.
   - Возможно, таков обычай в городах, но сомневаюсь, чтоб это удалось мне в
лесу. Здесь, если увидишь что-нибудь красивое, долго не сводишь с него глаз,
а если душой завладеет глубокое, настоящее чувство,  нелегко  расстаешься  с
ним.
   - Но ваше чувство ко мне не настоящая любовь, да и я не бог  весть  какая
красавица. Вы все забудете, когда убедитесь, что я совсем не  гожусь  вам  в
жены.
   - Да и я о том же толковал сержанту, а он  все-таки  стоит  на  своем.  Я
знаю, что вы слишком молоды и слишком прекрасны  для  человека  средних  лет
вроде меня, который и смолоду не отличался красотой; и то, что подходит вам,
не  подходит  мне,  а  хижина  охотника  -  непригодное  жилье  для  девицы,
воспитанной среди господ. Да, будь я молод и  хорош  собой,  как  Джаспер  -
Пресная Вода...
   - Что нам до Джаспера!  -  нетерпеливо  перебила  Мэйбл.  -  Поговорим  о
чем-нибудь другом.
   - Джаспер стоящий парень, Мэйбл, и молодец собой к тому же, - простодушно
возразил проводник, серьезно глядя на девушку, словно он  был  недоволен  ее
пренебрежительным суждением о его друге. - Будь я хоть вполовину так пригож,
мои опасения не были бы столь велики и они, возможно, не оправдались бы.
   - Не будем говорить о Джаспере Уэстерне, - повторила Мэйбл, покраснев  до
ушей. - Я допускаю, что он достаточно хорош во время шторма,  на  озере,  но
он, право, не стоит того, чтобы мы здесь вспоминали о нем.
   - Боюсь, Мэйбл, что он лучше того, кто, похоже, станет вашим мужем,  хотя
сержант и говорит, что никогда не допустит  этого.  Но  сержант  уже  ошибся
однажды, может ошибиться и в другой раз.
   - Кто же это, по-вашему, станет моим мужем, Следопыт?  Из  всего,  что  я
сегодня услышала от вас, это самое удивительное!
   - Вполне понятно, каждый ищет пару себе под стать,  а  те,  кто  живал  в
обществе офицерских жен, сами не прочь выйти замуж за офицера.  Но  с  вами,
Мэйбл, я могу говорить откровенно, надеясь,  что  вы  не  обидитесь  на  мои
слова. Теперь я понимаю, как тяжело испытывать разочарование в  таком  деле,
даже мингам не пожелал бы я такого зла. Но иной  раз  в  офицерской  палатке
найдешь не больше счастья, нежели в  простом  шалаше;  и  хотя  дом  офицера
нарядней солдатских казарм,  но  и  гам,  за  закрытыми  дверями,  случаются
семейные раздоры между мужем и женой.
   - Я в этом ничуть не  сомневаюсь.  Следопыт.  И,  если  бы  мне  пришлось
выбирать, я бы скорей последовала за вами в лесную хижину и  разделила  вашу
судьбу, какова бы она ни была, чем переступила бы порог дома любого офицера,
чтобы стать в нем хозяйкой.
   - Да, Мэйбл, но не так думает и не на то рассчитывает Лунди!
   - А какое дело до меня Лунди? Он  майор  Пятьдесят  пятого  полка;  пусть
командует и вертит своими  солдатами,  заставляя  их  маршировать  и  делать
повороты, сколько ему вздумается, но он не может заставить меня выйти  замуж
за одного из своих остолопов, в каком  бы  чине  они  ни  были.  Но  откуда,
скажите на милость, вам известны намерения Лунди относительно моей особы?
   - От самого Лунди, Сержант рассказал ему, что хотел бы видеть меня  своим
зятем, а майор, как мой старый и верный друг, пожелал побеседовать  со  мной
об этом. Он заявил мне напрямик, что было бы  великодушнее  с  моей  стороны
уступить дорогу офицеру, чем обречь вас на участь жены  охотника.  Я  честно
признался, что он прав, и говорил искренне. Но, когда  он  сказал  мне,  что
выбор его пал на квартирмейстера, тут уж я не мог с  ним  согласиться.  Нет,
нет, Мэйбл, я хорошо знаю Дэйви Мюра, и пусть брак с ним сделает  вас  леди,
но никогда он не сделает вас счастливой и сам никогда не  станет  порядочным
человеком. Я говорю честно, верьте мне, ведь теперь я окончательно убедился,
что сержант был неправ.
   - Отец мой, конечно, был очень неправ. Следопыт, если  словом  или  делом
причинил вам горе; и мое уважение к вам столь велико,  а  моя  дружба  столь
искренна, что если бы не кто-то... Я хочу сказать, Следопыт, ни один человек
не должен опасаться, что лейтенант Мюр добьется у меня успеха. Уж лучше  всю
жизнь оставаться в девушках, чем стать леди ценою такого брака.
   - Не сомневаюсь, что язык ваш не способен ко лжи, Мэйбл! -  проникновенно
сказал Следопыт.
   - В такую минуту, по такому серьезному поводу, а тем более вам?  Никогда!
Нет, пусть лейтенант ищет себе невесту где хочет, мое имя не украсит  список
его жен.
   - Благодарю вас, Мэйбл, благодарю! У  меня  самого  не  осталось  никакой
надежды, но я не был бы спокоен, зная, что вы стали женой квартирмейстера. Я
боялся, как бы вас не соблазнил его офицерский чин, да, да, а  я  ведь  знаю
цену этому человеку! Не думайте, что во мне говорит ревность, нет! Просто  я
знаю этого человека. Конечно, если вам  понадобится  какой-нибудь  достойный
юноша вроде Джаспера Уэстерна, например...
   - Да что вы все твердите о Джаспере - Пресной Воде? Он не имеет  никакого
отношения к нашей дружбе. Лучше поговорим о  вас:  где  вы  думаете  прожить
зиму?
   - Эх, да что обо мне говорить! Я и раньше немногого стоил,  Мэйбл,  разве
что в разведке или в схватке с врагом, а теперь,  когда  убедился  в  ошибке
сержанта, стою и того меньше. Нет нужды говорить  обо  мне.  Для  меня  было
большим счастьем столько времени провести возле  вас  и  хотя  бы  в  мечтах
воображать, что сержант прав. Но теперь все это кончилось.  Я  отправлюсь  в
путь вместе с Джаспером, там дела у нас будет по горло, и бесполезные  мысли
перестанут лезть в голову.
   - И вы все забудете, забудете меня.., нет, нет, не забудете. Следопыт! Но
вы вернетесь к своим прежним занятиям, и вас не будет больше тревожить мысль
о девушке, недостойной того, чтобы нарушить ваш покой.
   - Прежде я не знал этого, но девушки, оказывается, имеют большее значение
в нашей жизни, чем я предполагал. До того, как я встретился с вами, сон  мой
был сладок, как у новорожденного младенца. Не успевал я приклонить голову  к
дереву, камню или, случалось, улечься  на  звериной  шкуре,  как  тотчас  же
крепко засыпал, если только не  доводилось  в  полусне  переживать  то,  чем
занимался днем; так я спал, пока не  наступало  время  вместе  с  ласточками
встречать рассвет, и я был уверен, что  всегда  мгновенно  вскочу  на  ноги,
когда потребуется. Такая уж у меня способность, и на нее  можно  положиться,
будь это даже в стане мингов; ведь бывали случаи, когда я забирался чуть  ли
не в самое логово этих разбойников.
   - Все это еще  вернется  к  вам,  Следопыт.  Такой  честный,  благородный
человек не должен губить свое счастье из-за пустой мечты.  Опять  вы  будете
крепко спать во время ваших охотничьих скитаний и вам будет  сниться  убитая
вами лань или пойманный бобер.
   - Эх, Мэйбл, не хочу я больше видеть такие сны. Пока я вас не  знал,  мне
доставляло удовольствие представлять себе, как я гоняюсь за добычей или  иду
по следу ирокезов, бросаюсь в бой или из засады нападаю на врагов. Я находил
в этом радость, таков уж мой нрав. Но, с тех пор как я встретил вас, все это
больше не тешит меня. Теперь мне  уже  не  нравятся  мысли  о  таких  грубых
забавах, а последнюю ночь, когда мы стояли  в  гарнизоне,  мне  привиделось,
будто в тени кленовой рощи стоит моя хижина и  под  каждым  деревом  я  вижу
Мэйбл Дунхем, а птицы на  ветках  вместо  щебетанья,  данного  им  природой,
распевают баллады, и даже лань остановилась их послушать. Я было  попробовал
подстрелить ее, но "оленебой" дал осечку,  и  она  рассмеялась  мне  в  лицо
лукаво, будто молодая девушка, и ускакала прочь, оглядываясь на меня  и  как
бы приглашая следовать за собой.
   - Не будем больше об этом. Следопыт,  не  надо,  -  умоляюще  проговорила
Мэйбл, вытирая слезы; простодушие  и  серьезность,  с  какими  этот  суровый
обитатель лесов раскрывал ей свою неподдельную любовь,  глубоко  взволновали
благородное сердце девушки. -  А  теперь  пойдемте  навстречу  батюшке.  Он,
вероятно, где-то здесь, я только что слышала выстрел совсем рядом.
   - Сержант ошибся,  да,  сержант  ошибся  -  напрасно  пытаться  соединить
голубку с волком...
   - А вот и батюшка! - прервала его Мэйбл. - Постараемся принять  бодрый  и
веселый вид, как подобает добрым друзьям, а наши  тайны  будем  хранить  про
себя, хорошо?
   Они замолчали. Послышался  треск  сухих  сучьев  под  ногами,  и  тут  же
показался, раздвигая ветки кустов, сам сержант.  Выйдя  на  открытое  место,
старый солдат испытующе поглядел на дочь, потом на  ее  спутника  и  ласково
проговорил:
   - Мэйбл, доченька, ты молода и проворна, пойди подбери-ка птицу,  которую
я подстрелил. Она упала вон туда, в заросли болиголова на берегу, а так  как
Джаспер уже подает знаки, что пора сниматься с якоря,  тебе  нет  надобности
карабкаться обратно на гору, через несколько минут мы сами спустимся вниз.
   Мэйбл повиновалась и легкими, упругими шагами,  как  и  полагается  юной,
здоровой девушке, сбежала с холма. Но, хотя ступала она легко, на душе у нее
было тяжело; как только заросли кустарника скрыли ее  от  глаз  отца  и  его
друга, она бросилась на землю и так  судорожно  зарыдала,  будто  сердце  ее
разрывалось от боли. Пока она  не  исчезла  из  виду,  сержант  с  отцовской
гордостью следил за нею взглядом, потом повернулся к своему приятелю с самой
добродушной улыбкой, на какую только был способен.
   - Видишь, дружище, от матери она унаследовала легкость и гибкость  стана,
- сказал он, - ну, а от меня к ней перешло немножко отцовской силы. Но мать,
по-моему, не была так красива. Впрочем, в роду Дунхемов и мужчины и  женщины
тоже были недурны собой. Что ж. Следопыт, я уверен, ты не  упустил  удобного
случая и откровенно высказал все моей дочери? В подобного рода делах женщины
любят ясность.
   - Мне кажется, что мы с Мэйбл в конце концов поняли друг друга,  сержант,
- ответил тот, отвернувшись и избегая взгляда старого ветерана.
   - Вот и отлично! Есть люди, которые воображают, будто некоторые  сомнения
и неопределенность придают больше прелести любви,  но  я  думаю  иначе:  чем
проще слова, тем скорее они доходят до сердца. Мэйбл, наверное, удивилась?
   - Боюсь, что да, сержант.  Боюсь  даже,  что  для  нее  это  было  полной
неожиданностью.
   - Тем лучше. Ведь неожиданность в любви - все равно что засада на  войне,
и она так же законна: правда,  легче  разобраться,  застал  ли  ты  врасплох
неприятеля, чем  женщину.  Но  Мэйбл,  надеюсь,  не  обратилась  в  бегство,
дружище?
   - Нет, сержант, она не делала попыток к бегству, это я могу утверждать  с
чистой совестью.
   - Надеюсь, что девушка оказалась также и не слишком податливой?  Мать  ее
была очень застенчива целый месяц я не мог добиться от нее толку. И все-таки
откровенность говорит как в пользу мужчины, так и женщины.
   - Да, да, конечно, но нельзя забывать и о благоразумии.
   - Не жди благоразумия от юного создания в  двадцать  лет,  Следопыт,  оно
придет позднее, вместе с опытом. Вот если бы кто-нибудь из нас двоих ошибся,
это было бы непростительно, но с девушки такого возраста, как Мэйбл,  нельзя
слишком много спрашивать.
   Пока сержант излагал свои взгляды, Следопыт непрерывно  менялся  в  лице,
хотя к нему отчасти уже вернулось самообладание, всегда ему  свойственное  и
развившееся еще больше от многолетнего общения с индейцами. Он то  поднимал,
то опускал глаза, даже нечто вроде улыбки промелькнуло на его суровом  лице;
казалось, он вот-вот рассмеется своим беззвучным смехом  Но  эта  веселость,
которую он вряд ли испытывал, тут же уступила место  выражению  скорби.  Это
необычное  сочетание  в  нем  невыносимой   душевной   муки   с   врожденной
простодушной  жизнерадостностью  больше  всего  поразило  Мэйбл.  Во   время
происшедшего между ними объяснения ей подчас казалось, что сердце  Следопыта
не так уж сильно задето, потому что  веселая  и  простодушная  улыбка  вдруг
появлялась на его лице, открывая душу, наивную  и  непосредственную,  как  у
ребенка. Но это впечатление было мимолетным, и опять  она  ясно  видела  его
страдания, мучительные и глубокие, терзавшие его сердце.  И  в  самом  деле.
Следопыт был в этом отношении сущее дитя: не обладая знанием  света,  он  не
умел скрывать ни единой своей мысли, и его гибкий и жадный, как  у  ребенка,
ум необыкновенно легко воспринимал любое внешнее впечатление и так же  легко
отвечал на него; ребенок со своенравной фантазией едва ли мог бы  с  большей
легкостью впитывать впечатления, чем этот взрослый человек, такой наивный  в
своих чувствованиях и такой суровый, мужественный и  стойкий  во  всем,  что
касалось его повседневных занятий.
   - Твоя правда, сержант, - согласился Следопыт, - такому человеку, как ты,
ошибаться действительно не пристало.
   - Дай только срок, и  ты  убедишься,  какая  Мэйбл  славная  и  правдивая
девушка!
   - Эх, эх, сержант!
   - Человек с твоими достоинствами  может  тронуть  даже  каменное  сердце,
Следопыт, дай только срок!
   - Сержант Дунхем, мы с тобой старые друзья, не один  поход  проделали  мы
вместе в здешних пустынных местах, и мы столько раз приходили друг другу  на
выручку, что можем говорить прямо. С чего ты, собственно,  взял,  что  такой
девушке, как Мэйбл, может приглянуться такой неотесанный человек, как я?
   - Как это - с чего? Причин много, и  весьма  основательных,  дружище.  Та
самая выручка например и совместные походы, о  которых  ты  упомянул.  Да  и
вообще, ты мой верный и испытанный товарищ.
   - Все это прекрасно, покуда касается нас с тобой, но  не  имеет  никакого
отношения к твоей красавице дочке. Ей может прийти в голову,  что  именно  в
этих походах я потерял даже ту небольшую долю привлекательности,  какой  был
наделен в молодости, и я не совсем уверен, что девушка  может  почувствовать
склонность к мужчине только потому, что он друг ее отца. Любят только равных
себе, повторяю, сержант, а  я  человек  совсем  другого  склада,  чем  Мэйбл
Дунхем.
   - Какой же ты, однако, скромник. Следопыт! Этак ты у  девушки  ничего  не
добьешься. Женщины не доверяют мужчинам,  не  уверенным  в  себе,  и  скорее
сдаются самонадеянным. Скромность, пожалуй, к лицу новобранцу  или  молодому
офицеру, только что вступившему в полк,  -  такой  поостережется  на  первых
порах разнести в пух и прах унтер-офицера, пока не убедится, что есть к чему
придраться.  Я  даже  согласен,  что  скромность  подобает   лавочнику   или
проповеднику, но плохо дело, черт  возьми,  если  она  вселится  в  храброго
солдата или влюбленного. Коли  хочешь  завоевать  сердце  девушки,  старайся
отделаться от этого. Вот ты говоришь, будто подходят друг другу лишь те, кто
схож между собой, но в делах такого сорта твое  мнение  никуда  не  годится.
Если бы каждый любил себе  подобных,  женщины  влюблялись  бы  в  женщин,  а
мужчины - в мужчин. Нет, нет,  в  любви  именно  противоположности  сходятся
(сержант, оказывается, был дока в делах любви), и в этом смысле тебе  нечего
робеть перед Мэйбл. Посмотри на лейтенанта Мюра: этот человек, говорят,  уже
пять раз был женат, а скромности у него не больше, чем у распустившего хвост
павлина.
   - Лейтенанту Мюру не бывать мужем Мэйбл Дунх