оторыми чернели высокие сосны, поднимавшиеся, ка-
залось, до самых туч, мертвое молчание леса - все это наводило на  мрач-
ные мысли.
   - Они умерли, они безвредны, - продолжал Соколиный Глаз,  махнув  ру-
кой. - Никогда больше не огласят они тишины своим военным кличем, никог-
да не взмахнут томагавками! Чингачгук да я только уцелели  из  тех,  кто
сражался тогда на этой лужайке. Братья и родственники моего друга  моги-
канина составляли наш отряд, а посмотрите, что осталось от его рода!
   Слушатели невольно взглянули в  сторону  своих  темнокожих  друзей  с
чувством сострадания к их печальной судьбе. Фигуры могикан еще виднелись
в тени блокгауза. Ункас с напряженным любопытством слушал рассказы свое-
го отца о славных подвигах могикан.
   - Я думал, делавары отказывались принимать участие в войнах, - сказал
Дункан, - и никто из них не брал в руки оружие,  доверяя  защищать  свои
земли этим самым мохокам, которых вы побили.
   - В этом не вся правда, - ответил охотник. - А по сути дела, все  это
ложь. Много веков назад стараниями голландцев был заключен  такой  дого-
вор, по которому голландцы обезоружили туземцев,  чтобы  завладеть  всей
страной, где они обосновались. Могикане, которые были частью племени, но
которым пришлось иметь дело с англичанами, никогда  не  вступали  в  эту
глупую сделку; они защищали свое  человеческое  достоинство.  Так  стали
поступать и, делавары, когда у них открылись  глаза  на  их  собственное
безрассудство. Вы видите перед собой великого вождя, мудрого могиканина.
Когда-то его предки могли преследовать оленя на огромном  расстоянии.  А
что же досталось его потомкам? Когда бог возьмет его к себе, он  обретет
около шести футов земли и будет спокойно лежать в ней, только если у не-
го найдется друг, который выроет ему могилу поглубже, так, чтобы  лемехи
не потревожили его.
   - Оставим это, - сказал Дункан, чувствуя,  что  этот  разговор  может
привести к спору, который нарушит добрые отношения между  путешественни-
ками. - Мы прошли много миль, но среди нас нет такого сильного человека,
как вы, который почти совсем не знает усталости и слабости.
   - Человеческие кости и мускулы помогли мне перенести все это, - отве-
тил охотник, разглядывая свои мускулистые руки с простотой, которая  вы-
давала в нем искреннее удовольствие от похвалы, высказанной  ему  Дунка-
ном. - Есть люди посильнее меня, но вам нужно будет еще хорошенько поис-
кать среди них такого, кто сможет пройти пятьдесят миль, ни разу не  ос-
тановившись на передышку. И вот потому, что кровь и кости у каждого  че-
ловека разные, надо полагать, что эти нежные  создания  хотят  отдохнуть
после всего, что они пережили за целый день... Ункас, очисть от  листьев
родник, пока я с твоим отцом сделаю убежище для них под сенью каштана  и
ложе из травы и листьев.
   Между тем совсем стемнело. Соколиный Глаз  и  его  товарищи  занялись
устройством ночлега для Коры и Алисы. Тот ключ, который за много лет пе-
ред тем заставил туземцев избрать эту полянку местом временной крепости,
был наскоро очищен от листьев, и хрустально-прозрачный источник  застру-
ился быстрее, оросив своими свежими водами зеленеющий холм. Вслед за тем
один из углов старого блокгауза покрыли такой крышей, которая могла  за-
щитить лежащих под нею от крупной  росы,  свойственной  этой  местности;
собрали также груду тонких ветвей и сухих листьев, превратив их  в  пос-
тель для Коры и Алисы.
   Пока усердные жители лесов хлопотали над устройством ночлега, молодые
девушки подкрепили свои силы ужином, скорее, впрочем, ради  необходимос-
ти, нежели вследствие пробудившегося голода. Потом они легли  на  приго-
товленную для них ароматную постель и тотчас же погрузились в сон.
   Дункан решил провести ночь, охраняя их покой, и занял место часового,
поместившись подле одной из наружных стен блокгауза, но Соколиный  Глаз,
указав ему на Чингачгука, сам спокойно улегся на траву и произнес:
   - Глаза белого человека слишком слепы для ночного караула. Нашим  ча-
совым будет могиканин, мы же можем спокойно спать.
   - Прошлый раз я показал себя соней, - сказал Дункан, - Я меньше  нуж-
даюсь в отдыхе, чем вы. Пусть заснут все, кроме меня: я буду  стоять  на
часах.
   - Если бы мы были среди белых палаток шестидесятого  полка  и  стояли
против такого неприятеля, как Монкальм, я не пожелал бы лучшей охраны, -
ответил разведчик, - но в темную ночь в этой дикой глуши вы только даром
будете напрягать свое внимание и бдительность. Итак,  возьмите-ка  лучше
пример с Ункаса и с меня самого - засните, и, поверьте, вы будете  спать
в полной безопасности.
   Действительно, Хейворд увидел, что молодой индеец лег на склон  холма
и, казалось, собирался как можно лучше воспользоваться возможностью  от-
дохнуть. Давид, язык которого буквально прилип к гортани  от  лихорадки,
вызванной раной и усилившейся вследствие трудного  перехода,  последовал
примеру Ункаса. Не желая продолжать ненужный спор, молодой человек полу-
лежа прислонился спиной к бревнам блокгауза, но в душе твердо  решил  не
смыкать глаз, пока не передаст Кору и Алису в руки Мунро. Разведчику по-
казалось, что он убедил молодого офицера, и с этим  сознанием  он  скоро
заснул.
   Довольно долгое время Дункану удавалось бороться со сном. Он  прислу-
шивался к малейшему звуку, доносившемуся из леса. Вечерние сумерки сгус-
тились над его головой, но он все еще различал фигуры лежавших на  земле
людей и Чингачгука, который сидел, выпрямив стан, так же неподвижно, как
деревья, темными стенами поднимавшиеся со всех сторон. Он слышал  нежное
дыхание сестер, которые лежали в нескольких шагах от него, и ни один ше-
лест листа на ветру не ускользал от его слуха.
   Но вот печальные крики выпи стали для Дункана сливаться со стоном со-
вы; в полудремоте он принимал куст за  своего  товарища-стража,  наконец
голова его опустилась на плечо, а плечо, в свою  очередь,  склонилось  к
земле; все тело его ослабело, и Дункан погрузился в глубокий сон.
   Его разбудил легкий удар по плечу. Слабо было прикосновение, но  Дун-
кан вскочил, вспомнив о той обязанности, которую он возложил на  себя  в
начале ночи.
   - Кто идет? - спросил майор, нащупывая саблю.
   - Друг, - ответил тихий голос Чингачгука, и, указав на луну,  которая
струила свой мягкий свет сквозь листву деревьев, он  прибавил  на  своем
ломаном английском языке: - Луна взошла. Форт белого человека еще  дале-
ко-далеко. Пора идти, теперь сон смыкает оба глаза француза.
   - Да-да, ты прав. Позови своих друзей, взнуздай лошадей, а я  разбужу
моих спутниц.
   - Мы уже проснулись, Дункан, - прозвучал из блокгауза серебристый го-
лосок Алисы, - и после такого сладкого сна готовы ехать, но вы не  спали
в течение всей этой долгой ночи, да еще после такого дня, который  длил-
ся, кажется, целую жизнь. И все ради нас!
   - Скажите лучше, что я собирался не спать, но глаза мне изменили...
   - Нет, Дункан, не отнекивайтесь, - с улыбкой прервала его Алиса,  вы-
ходя из тени блокгауза на площадку, залитую лунным светом. -  Нельзя  ли
нам еще немного побыть здесь, чтобы и вы отдохнули? Ведь вы так  нуждае-
тесь в этом! Мы с Корой охотно будем караулить, а  вы  и  все  остальные
храбрецы ложитесь и отдыхайте.
   - Если бы стыд мог излечить меня от сонливости, я никогда  больше  не
сомкнул бы глаз, - ответил молодой человек, чувствуя себя очень  неловко
и боясь насмешки. - После того как я необдуманными действиями вовлек вас
в опасность, у меня не хватает сил сторожить ваш сон, как это  следовало
бы делать солдату...
   Его слова были прерваны глухим восклицанием Чингачгука. В то же время
фигура Ункаса приняла позу, выражавшую напряженное внимание.
   - Сюда идет враг, и могикане слышат это, - прошептал Соколиный  Глаз,
проснувшись, как и все остальные. - Они чуют опасность в воздухе.
   - Сохрани бог! - произнес Хейворд. - Мы видели уже достаточно кровоп-
ролитий.
   Тем не менее он схватил ружье и выступил вперед.
   - Здесь бродит какой-нибудь лесной зверь, - шепотом сказал он,  когда
его слух уловил тихие и, по-видимому,  отдаленные  звуки,  встревожившие
могикан.
   - Тес! - отозвался внимательный разведчик. - Это не зверь, а человек.
Хотя я слеп и глух по сравнению с индейцами, но теперь даже  я  различаю
шаги человека. Убежавший от нас гурон, вероятно, наткнулся  на  один  из
передовых отрядов Монкальма, и французы напали на наш след. Мне и самому
не хотелось бы снова проливать в этом месте человеческую кровь, - приба-
вил он, тревожно оглядывая смутные очертания блокгауза, - но что  сужде-
но, то и будет. Введите лошадей в блокгауз. Ты,  Ункас,  и  вы,  друзья,
спрячьтесь туда же. Как ни ветхи и ни жалки эти стены, они все же послу-
жат прикрытием - в них уже раздавались ружейные выстрелы.
   Его желание было исполнено. Могикане ввели в полуразвалившийся  блок-
гауз нарраганзетов; все путешественники в полном молчании вошли туда же.
   Звуки приближающихся шагов слышались до того ясно, что всякие  сомне-
ния исчезли. Скоро раздались и голоса. Люди перекликались  на  индейском
наречии, и Соколиный Глаз шепотом сказал Хейворду, что  они  говорят  на
языке гуронов.
   Когда дикари дошли до того места, на котором лошади свернули в  чащу,
окружавшую блокгауз, они, по-видимому, потеряли след.
   Судя по голосам, можно было думать, что приближалось  около  двадцати
человек; очевидно, они собрались все в одном месте, их голоса слились  в
громкий гул.
   - Видно, эти негодяи знают, что нас немного, - прошептал стоявший ря-
дом с Хейвордом Соколиный Глаз, глядя в щель между бревнами, - иначе они
не стали бы поднимать такой шум. Прислушайтесь только! Кажется, будто  у
каждого из них по два языка и всего одна нога.
   Несмотря на всю свою храбрость, Дункан не  мог  в  минуту  тягостного
ожидания ничего ответить на хладнокровное и меткое замечание разведчика.
Крепче сжав ружье, он стал  еще  пристальнее  и  тревожнее  разглядывать
сквозь узкое отверстие в стене поляну, залитую лунным  светом.  В  толпе
индейцев послышался громкий и повелительный голос, все остальные  замол-
чали, и эта тишина доказывала, что они с  уважением  слушают  приказание
своего вождя. Зашелестели листья, послышался треск сухих ветвей: очевид-
но,  дикари  разделились,  отправляясь  отыскивать  потерянный  след.  К
счастью для скрывавшихся в блокгаузе, лунный свет не был настолько ярок,
чтобы пронизать густые своды леса. Поиски краснокожих остались  бесплод-
ны; путешественники так быстро пересекли небольшое пространство, которое
отделяло еле заметную тропинку от чащи, что их слабые  следы  исчезли  в
тени.
   Тем не менее шелест листьев и ветвей скоро  показал,  что  неутомимые
дикари усердно осматривали кустарники и малопомалу подходили к  зарослям
молодых каштанов, которые окружали маленькую площадку около блокгауза.
   - Кажется, они идут сюда, -  прошептал  Хейворд,  стараясь  просунуть
ствол своего ружья в щель между бревнами. - Я  думаю,  когда  они  будут
ближе, мы выстрелим?
   - Спрячьте ружье, - возразил Соколиный Глаз. - Стук кремня  или  хотя
бы запах пороха привлечет негодяев сюда. Ну, а  уж  если  господу  будет
угодно, чтобы мы вступили в борьбу ради сохранения наших  скальпов,  до-
верьтесь опытности людей, которые знают нравы и  обычаи  индейцев  и  не
часто обращаются в бегство при звуках боевого клича.
   Дункан оглянулся и увидел, что дрожащие девушки прижались в  отдален-
ном углу блокгауза, а могикане стоят в тени, по-видимому готовясь  всту-
пить в борьбу. Молодой офицер, подавив в себе нетерпение, снова выглянул
наружу и стал молча ожидать дальнейшего. В это  самое  мгновение  густые
ветви чащи раздвинулись, и на площадке показался высокий вооруженный гу-
рон. Он повернулся к тихому блокгаузу, и лунный свет  залил  его  темное
лицо, выражавшее удивление и любопытство. С губ индейца сорвалось  воск-
лицание изумления, и он что-то тихо сказал. К  нему  немедленно  подошел
его товарищ.
   Несколько мгновений гуроны стояли рядом, указывая пальцами  на  полу-
развалившееся здание, и совещались о чем-то. Потом они двинулись вперед,
однако медленными, осторожными шагами, то и дело останавливаясь и  прис-
тально глядя на блокгауз; дикари походили на  изумленных  оленей,  любо-
пытство которых борется с тревогой. Нога одного из  гуронов  ступила  на
могильный холмик, и он нагнулся, чтобы разглядеть его. В  это  мгновение
Хейворд увидел, что Соколиный Глаз обнажил нож  и  опустил  дуло  своего
ружья. Молодой человек последовал его примеру и приготовился  к  борьбе,
которая казалась неизбежной.
   Теперь гуроны были так близко, что малейшее движение лошади или чело-
веческий вздох выдали бы присутствие беглецов. Однако, поняв, какой хол-
мик был под их ногами, гуроны оживленно заговорили между собой. Их голо-
са зазвучали тихо и торжественно; казалось, краснокожих охватило чувство
почтения, близкое к страху. Замолчав,  дикари  осторожно  отступили,  не
спуская глаз с развалин блокгауза, точно ожидали, что  из-за  молчаливых
стен покажутся привидения; наконец они медленно скрылись в молодой роще.
   Соколиный Глаз опустил за землю приклад своего "оленебоя" и,  глубоко
вздохнув, произнес внятным шепотом:
   - Ага, они уважают мертвых, и это спасло их собственную жизнь, а  мо-
жет быть, также и жизнь людей получше их.
   Хейворд внимательно посмотрел на охотника, но  ничего  не  ответил  и
снова обернулся в сторону дикарей, которые в эту минуту интересовали его
больше всего. Он услышал, как два гурона вышли из кустов, и  вскоре  по-
нял, что остальные краснокожие окружили своих  товарищей  и  внимательно
слушают их рассказ. Несколько минут они разговаривали  серьезно  и  тор-
жественно; эта беседа не походила на их первое шумное совещание.  Вскоре
голоса краснокожих стали ослабевать и наконец окончательно затерялись  в
глубине леса.
   Соколиный Глаз подождал, пока Чингачгук дал знать, что гуроны  удали-
лись на большое расстояние, и жестом предложил Хейворду вывести  лошадей
из строения и помочь Алисе и Коре сесть в седла.
   Потом маленький отряд в молчании двинулся в путь. Девушки пугливо ог-
лядывались на могилу гуронов и на ветхий блокгауз, и их тревога особенно
возросла, когда, оставив позади залитую лунным светом лужайку, они углу-
бились в непроницаемую тьму леса.
   С тех пор как путешественники поспешно покинули блокгауз и  до  того,
как их поглотила лесная темень, никто не проронил ни одного слова.


   Глава XIV
   Часовой. Кто идет?
   Жанна д'Арк. Крестьяне, бедные французы.
   Шекспир. "Генрих VI"

   Соколиный Глаз снова занял место впереди маленького  отряда,  но  те-
перь, даже после того как  между  ним  и  его  врагами  было  достаточно
большое расстояние, охотник шел с еще большей осторожностью, чем во вре-
мя предыдущего перехода; он, видимо, совсем не знал этот  участок  леса.
Не раз он останавливался, чтобы посоветоваться с могиканами, указывал им
на луну или же внимательно осматривал кору деревьев. Во время таких  ко-
ротких остановок Хейворд и Кора с Алисой напрягали свой слух,  обострив-
шийся благодаря сознанию опасности,  и  старались  уловить  какие-нибудь
признаки, которые могли предупредить их о приближении свирепых  гуронов.
Но вся эта пустынная местность была словно окутана вечным сном; из  леса
не доносилось никаких звуков, кроме отдаленного, едва слышного  журчания
ручья. Птицы, звери и люди, если только они скрывались среди ветвей, ка-
залось, спали глубоким, непробудным сном. Слабое, нежное журчание ручей-
ка избавило проводников от немалого затруднения. Соколиный Глаз и  моги-
кане немедленно повернули по направлению к потоку.
   Близ берега ручья Соколиный Глаз, сделав второй привал,  снял  с  ног
мокасины и предложил Хейворду и Гамуту сделать то же. Потом все вошли  в
воду, и около часа маленький отряд двигался по руслу ручья, не  оставляя
после себя следов. Луна уже спряталась за громадные черные тучи, которые
громоздились в западной части горизонта, когда путники  покинули  мелкий
извилистый ручей и снова очутились на песчаной, поросшей  лесом  низмен-
ности. Тут охотник, по-видимому, Почувствовал  себя  гораздо  спокойнее;
теперь он шел с уверенностью и быстротой человека, знающего, что он  де-
лает. Вскоре тропинка сделалась менее ровной, и путешественники  замети-
ли, что ее с обеих сторон теснят горы и что им вскоре придется  войти  в
одно из горных ущелий.
   Соколиный Глаз остановился и, подождав остальных, сказал вполголоса:
   - Легко изучить лесные тропинки, научиться отыскивать соленые  источ-
ники и ручьи в лесной глуши. Но кто из видевших это место  решится  ска-
зать, что целый отряд может скрываться среди молчаливых деревьев  и  ка-
менных склонов?
   - Значит, мы уже невдалеке от форта Уильям-Генри? - спросил  Хейворд,
делая шаг к разведчику.
   - Еще далеко, да вдобавок нам придется идти по очень неудобной  доро-
ге. Смотрите, - прибавил охотник, указывая на небольшой водоем, на глади
которого неподвижно лежали отражения звезд, - это Кровавый  пруд.  Я  не
только частенько бывал здесь, но и дрался с врагами, дрался от восхода и
до заката.
   - Значит, это и есть могила храбрецов, которые пали во  время  сраже-
ния? Я слыхал название Кровавый пруд, но никогда не видел этого страшно-
го водоема.
   - Да, повоевали мы здесь! - продолжал Соколиный Глаз, скорее  отдава-
ясь потоку собственных мыслей, чем отвечая на замечание Дункана. - Нема-
ло французов нашло здесь могилу.
   Собственными глазами я видел, как эти воды покраснели от крови, когда
по окончании сражения тела убитых были свалены в пруд.
   - Во всяком случае, это покойная могила для солдата, -  заметил  Дун-
кан. - А вы, значит, долго служили тут, на границе?
   - Я? - гордо воскликнул разведчик. - Почти все эти  склоны  повторяли
звуки моих выстрелов, и между Хорикэном и рекой  не  найдется  ни  одной
квадратной мили, на которой мой "оленебой" не уложил бы врага или лесно-
го зверя... А что касается спокойствия подобной могилы, то существует  и
другое мнение.
   Говорят, что души убитых иногда покидают этот водоем и бродят по  его
берегам... Тес! Вы ничего не видите на том берегу пруда?
   - Вряд ли в этом темном лесу найдется еще такой же  бесприютный,  как
мы.
   - Такие создания, как этот, мало заботятся о доме или приюте, и  ноч-
ная роса не увлажнит тела, которое с рассветом  погружается  в  воду,  -
возразил Соколиный Глаз и уцепился за плечо Дункана с  такой  судорожной
силой, что офицер понял, какой  суеверный  страх  охватил  этого  обычно
бесстрашного человека. - Клянусь небом, это живой человек, и он подходит
к нам! Возьмитесь за оружие, друзья, потому  что  неизвестно,  враг  или
друг идет нам навстречу.
   - Кто идет? - по-французски спросил суровый голос.
   - Что это значит? - прошептал Соколиный Глаз. - Он говорит не по-анг-
лийски и не по-индейски.
   - Кто идет? - повторил тот же голос.
   Вслед за вопросом послышалось щелканье  курка,  а  фигура  незнакомца
приняла угрожающую позу.
   - Франция! - по-французски крикнул Хейворд, выступив из тени деревьев
на берег пруда, и остановился в нескольких ярдах от часового.
   - Откуда вы и куда идете в такой час? - спросил гренадер  с  акцентом
уроженца старой Франции.
   - Возвращаюсь из разведки, иду спать.
   - Вы офицер короля?
   - Ну конечно, камрад. Неужели не видно сразу? Я  капитан  стрелкового
полка. (Хейворд успел заметить, что солдат принадлежал к одному  из  ли-
нейных полков.) Со мной пленные дочери коменданта английской крепости...
Ага! Ты слышал про это? Я их захватил в плен подле форта и везу к  гене-
ралу.
   - Клянусь, сударыни, мне очень жаль, что так  случилось,  -  произнес
молодой солдат и любезно приложил руку к  козырьку,  -  но  что  делать:
превратности войны! Вы увидите, что наш генерал -  достойный  человек  и
очень вежлив с дамами.
   - Таков обычай военных, - по-французски сказала Кора, отлично владев-
шая