ди помилуй, Джудит, вы с таким же успехом  могли  бы  спросить
меня, в какую сторону подует ветер на будущей неделе или какого возраста
будет олень, подстреленный завтра. Могу лишь сказать, что гуроны посмат-
ривают на меня довольно сердито, но гром гремит не из каждой тучи  и  не
каждый порыв ветра приносит с собой дождь. Стало быть, гораздо легче за-
дать ваш вопрос, чем ответить на него.
   - То же можно сказать и о требовании, которое предъявили мне  гуроны,
- ответила Джудит, поднимаясь, как будто она приняла наконец бесповорот-
ное решение. - Я сообщу вам мой ответ. Зверобой, после того как  мы  по-
толкуем с вами наедине, когда все улягутся спать.
   В поведении девушки чувствовалась такая твердость, что Зверобой пови-
новался. Он сделал это тем охотнее, что небольшая отсрочка не могла осо-
бенно повлиять на конечный результат. Совещание  кончилось,  и  Непоседа
объявил, что собирается тотчас же тронуться в  путь.  Пришлось,  однако,
выждать еще около часа, чтобы окончательно  спустилась  ночная  темнота.
Все занялись пока своими обычными делами, и охотник снова принялся  изу-
чать все достоинства упомянутого нами ружья.
   Наконец в девять часов было решено, что Непоседе пора отправляться  в
дорогу. Вместо того чтобы сердечно проститься со всеми, он угрюмо и  хо-
лодно произнес несколько слов. Досада на то, что он считал бессмысленным
упрямством со стороны Джудит, присоединялась в его душе к чувству униже-
ния, которое ему пришлось испытать в последние дни на озере.  Как  часто
бывает с грубыми и ограниченными людьми, он был склонен упрекать не  се-
бя, а других за свои неудачи.
   Джудит протянула ему руку скорее с радостью, чем с сожалением,  дела-
вар и его невеста тоже нисколько не огорчились, что он покидает их. Лишь
одна Хетти обнаружила искреннюю  теплоту.  Застенчивость  и  скромность,
свойственные ее характеру, заставили ее держаться поодаль, пока Непоседа
не спустился в пирогу, где Зверобой уже поджидал его. Только  тогда  де-
вушка перешла в ковчег и неслышной поступью приблизилась к  тому  месту,
откуда готовилась отчалить легкая лодка. Тут порыв чувств победил  нако-
нец застенчивость, и Хетти заговорила.
   - Прощайте, Непоседа - крикнула она своим слабеньким голоском. - Про-
щайте, милый Непоседа! Будьте осторожны, когда пойдете через лес,  и  не
останавливайтесь, пока не доберетесь до форта. Гуронов на берегу  немно-
гим меньше, чем листьев на деревьях,  и  они  не  встретят  так  ласково
сильного мужчину, как встретили меня.
   Марч приобрел власть над этой  слабоумной,  но  прямодушной  девушкой
только благодаря своей красоте. В его душевных качествах  она  не  могла
разобраться своим слабым умом. Правда, она находила Марча несколько гру-
боватым, иногда жестоким, но таким же был и ее отец. Стало быть,  заклю-
чала Хетти, мужчины, вероятно, все на один лад. Нельзя, однако же,  ска-
зать, что она по-настоящему его любила. Этот человек впервые разбудил  в
Хетти чувство, которое, без сомнения, превратилось бы в сильную страсть,
если бы Марч постарался раздуть тлеющую искру. Но он  почти  никогда  не
обращал на нее внимания и грубо отзывался о ее недостатках.
   Однако на этот раз все оставшиеся в "замке" так холодно распростились
с Непоседой, что ласковые слова Хетти невольно растрогали его.
   Сильным движением весла он повернул пирогу и  пригнал  ее  обратно  к
ковчегу. Хетти, мужество которой возросло после  отъезда  ее  героя,  не
ожидала этого и застенчиво попятилась назад.
   - Вы добрая девочка, Хетти, и я не могу уехать, не пожав вам на  про-
щание руку, - сказал Марч ласково. - Джудит, в конце  концов,  ничем  не
лучше вас, хоть и выглядит чуточку красивее. А что касается  разума,  то
если честность и прямоту в обращении с молодым  человеком  надо  считать
признаком ума, то вы стоите дюжины таких, как Джудит, да  и  большинства
молодых женщин, которых я знаю.
   - Не говорите плохо о Джудит, Гарри! - возразила  Хетти  умоляюще.  -
Отец умер, и мать умерла, и мы теперь остались совсем  одни.  Сестра  не
должна дурно говорить о сестре и не должна позволять это  другому.  Отец
лежит в озере, мать - тоже, и мы не знаем, когда нас самих туда опустят.
   - Это звучит очень разумно, дитя, как почти  все,  что  вы  говорите.
Ладно, если мы еще когда-нибудь встретимся, Хетти,  вы  найдете  во  мне
друга, что бы там ни утверждала ваша сестра. Признаться, я  недолюбливал
вашу матушку, потому что мы совсем по-разному смотрели на  многие  вещи,
зато ваш отец - старый Том - и я подходили друг  к  другу,  как  меховая
куртка к хорошо сложенному мужчине. Я всегда полагал, что старый  Плаву-
чий Том Хаттер славный парень, и готов повторить это  перед  лицом  всех
врагов как ради него, так и ради вас.
   - Прощайте, Непоседа, - сказала Хетти, которой теперь так же страстно
хотелось ускорить отъезд молодого человека, как она желала удержать  его
всего за минуту перед тем; впрочем, она не могла дать себе ясного отчета
в своих чувствах. - Прощайте, Непоседа, будьте осторожны в лесу. Я  про-
читаю ради вас главу из библии, прежде чем лягу спать, и  помяну  вас  в
своих молитвах.
   Это означало затронуть тему, которая не находила отклика в душе  Мар-
ча; поэтому, не говоря более ни слова, он сердечно пожал руку девушке  и
вернулся в пирогу. Минуту спустя оба искателя приключений уже находились
в сотне футов от ковчега, а еще через пять или шесть минут  окончательно
исчезли из виду. Хетти глубоко вздохнула и присоединилась к сестре и де-
лаварке.
   Некоторое время Зверобой и его товарищ молча работали веслами. Решено
было, что Непоседа высадится на берег в том самом месте, где он  впервые
сел в пирогу в начале нашей повести.
   Гуроны не очень бдительно охраняли это место, и, кроме того, надо бы-
ло надеяться, что Непоседе там легко будет ориентироваться  в  лесу.  Не
прошло и четверти часа, как они достигли цели и очутились в тени, отбра-
сываемой берегом, в непосредственной близости от намеченного пункта; тут
они перестали грести, чтобы на прощание пожать друг другу руку. При этом
они старались, чтобы их не услышал какой-нибудь индеец, который мог бы в
это время случайно бродить по соседству.
   - Попытайся убедить офицеров выслать отряд против гуронов, как только
доберешься до форта. Непоседа, - начал Зверобой, и лучше всего, если  ты
сам вызовешься проводить их. Ты знаешь тропинки и очертания озера и  мо-
жешь это сделать лучше, чем обыкновенные разведчики. Сперва иди прямо  к
гуронскому лагерю и там ищи следы, которые должны броситься тебе в  гла-
за. Одного взгляда на хижину и ковчег - будет достаточно, чтобы  судить,
в каком положении находятся делавар  и  женщины.  На  худой  конец,  тут
представляется хороший случай напасть на след мингов и дать этим негодя-
ям урок, который они надолго запомнят. Для меня, впрочем, это  не  имеет
значения, потому что моя участь решится раньше, чем сядет солнце, но для
Джудит и Хетти это очень важно.
   - А что будет с тобой, Натаниэль? -  спросил  Непоседа  с  интересом,
обычно не свойственным ему, когда речь шла о чужих делах. - Что будет  с
тобой, как ты думаешь?
   - Тучи собрались черные и грозные, и я стараюсь приготовиться к само-
му худшему. В сердца мингов вселилась жажда мести, и  стоит  им  немного
разочароваться в своих надеждах на грабеж, или на пленных, или на  возв-
ращение Уа-та-Уа - и мне не избежать пыток.
   - Это скверное дело, и надо помешать ему, - ответил Непоседа, который
не видел различия между добром и злом, как это обычно бывает с себялюби-
выми и грубыми людьми. - Какая жалость, что старик Хаттер и я  не  сняли
скальпа со всех тварей в их лагере в ту ночь, когда мы первый раз  сошли
на берег! Если бы ты не остался позади, Зверобой, нам  бы  это  удалось.
Тогда бы и ты не очутился теперь в таком отчаянном положении.
   - Скажи лучше, что жалеешь о том, что вообще взялся  за  эту  работу.
Тогда бы у нас не только не дошло до драки с индейцами, но Томас  Хаттер
остался бы жив, и сердца дикарей не пылали  бы  жаждой  мщения.  Девушку
убили тоже очень некстати, Гарри Марч, и ее смерть лежит тяжелым  бреме-
нем на нашем добром имени.
   Все это было столь несомненно и казалось теперь столь очевидным само-
му Непоседе, что он молча опустил весло в воду и начал  гнать  пирогу  к
берегу, как бы спасаясь от терзающих его угрызений совести.
   Через две минуты нос лодки легко коснулся прибрежного песка. Выйти на
берег, вскинуть на плечи котомку и ружье и приготовиться к походу на все
это Непоседе потребовалась одна секунда, и,  проворчав  прощальное  при-
ветствие, он уже тронулся с места, когда вдруг какоето внезапное  наитие
принудило его остановиться.
   - Неужели ты и впрямь хочешь отдаться в руки этих  кровожадных  дика-
рей, Зверобой? - сказал он с гневной досадой, к которой, однако,  приме-
шивалось гораздо более благородное чувство. - Это будет поступок  безум-
ного или дурака.
   - Есть люди, которые считают безумием держать свое слово, и есть  та-
кие, которые смотрят на это совсем иначе, Гарри Непоседа.  Ты  принадле-
жишь к первым, я - ко вторым. Я получил отпуск, и, если  только  мне  не
изменят силы и разум, я вернусь в индейский лагерь завтра до полудня.
   - Что значит слово, данное индейцу, или отпуск, полученный от тварей,
которые не имеют ни души, ни имени!
   - Если у них нет ни души, ни имени, то у нас с тобой есть и то и дру-
гое, Гарри Марч. Прощай, Непоседа, быть  может,  мы  никогда  больше  не
встретимся, но желаю тебе никогда не считать данное тобой честное  слово
за мелочь, с которой можно не считаться, лишь бы избежать телесной  боли
или душевной муки.
   Теперь Марчу хотелось возможно скорей уйти прочь.
   Ему были чужды благородные чувства товарища,  и  он  ушел,  проклиная
безрассудство, побуждающее человека идти навстречу  собственной  гибели.
Зверобой, напротив, не выказывал никаких признаков волнения. Он спокойно
постоял на берегу, прислушиваясь, как неосторожно  Непоседа  пробирается
сквозь кусты, неодобрительно покачал головой и затем направился  обратно
к пироге. Прежде чем снова опустить весло в воду, молодой человек бросил
взгляд на пейзаж, открывавшийся перед ним при свете звезд. Это  было  то
самое место, с которого он впервые увидел озеро. Тогда оно во всем своем
великолепии золотилось под яркими лучами летнего полдня; теперь,  покры-
тое тенями ночи, оно казалось печальным и унылым. Горы поднимались  кру-
гом, как черные ограды, заслонявшие весь мир, и слабый свет, еще мерцав-
ший на самой середине водной глади, мог служить недурным  символом  сла-
бости тех надежд, которые сулило Зверобою его собственное будущее. Тяже-
ло вздохнув, он оттолкнул пирогу от берега и уверенно двинулся обратно к
ковчегу и "замку".


   Глава XXIV

   Мед часто переходит в желчь, сияние
   И радость - в тьму и горькое страданье,
   В позор открытый - тайна наслажденья,
   В невольный постобжорства скрытый пир,
   Надутый титул - в рубище из дыр,
   А сладость речи - в горькое смущенье.
   Шекспир, "Похищение Лукреции"

   Джудит с тайным нетерпением поджидала на платформе возвращения Зверо-
боя. Когда он подъехал к "замку", Уа-та-Уа и Хетти уже покоились  глубо-
ким сном на постели, принадлежавшей двум сестрам, а  делавар  растянулся
на полу в соседней комнате. Положив ружье рядом с собой и закутавшись  в
одеяло, он уже грезил о событиях последних дней. В ковчеге горела лампа;
эту роскошь семья позволяла себе в исключительных случаях.
   Судя по форме и материалу, лампа эта была из числа вещей, хранившихся
прежде в сундуке.
   Лишь только девушка разглядела в темноте очертания пироги, она перес-
тала беспокойно расхаживать взад и вперед по платформе  и  остановилась,
чтобы встретить молодого человека. Она помогла ему привязать пирогу; бы-
ло ясно, что она хочет скорее начать разговор. Когда все необходимое бы-
ло сделано, она в ответ на вопрос  Зверобоя  рассказала,  каким  образом
устроились на ночлег товарищи. Он слушал ее внимательно, ибо по  серьез-
ному и озабоченному виду девушки легко  было  догадаться,  что  какая-то
важная мысль таится в ее уме.
   - А теперь, Зверобой, - продолжала Джудит, - вы видите, я зажгла лам-
пу и поставила ее в каюте. Это делается у нас только в особых случаях, а
я считаю, что сегодняшняя ночь самая значительная в моей жизни. Не  сог-
ласитесь ли вы последовать за мной, посмотреть то, что я покажу  вам,  и
выслушать то, что я хочу сказать?
   Охотник был несколько озадачен, однако ничего не возразил и вместе  с
девушкой прошел в комнату, где горел свет. Возле сундука стояли два сту-
ла; на третьем находилась лампа, а поблизости - стол,  чтобы  складывать
на нем вещи, вынутые из сундука. Все это было заранее  подготовлено  де-
вушкой; в своем лихорадочном нетерпении  она  старалась  по  возможности
устранить всякие дальнейшие проволочки. Она даже сняла уже все три  зам-
ка, и теперь осталось лишь поднять тяжелую крышку, чтобы снова добраться
до сокровищ, таившихся в сундуке.
   - Я отчасти понимаю, в чем дело, - заметил Зверобой, - да, отчасти  я
это понимаю. - Но почему здесь нет Хетти?  Теперь,  когда  Томас  Хаттер
умер, она стала одной из хозяек всех этих редкостей, и ей надо  было  бы
присутствовать при том, как их будут вынимать и рассматривать.
   - Хетти спит, - ответила  Джудит  поспешно.  -  К  счастью,  красивые
платья и прочие богатства ее не прельщают. Кроме того,  сегодня  вечером
она уступила мне свою долю, так что я имею право распоряжаться  как  мне
угодно всеми вещами, которые лежат в сундуке.
   - Но разве бедняга Хетти может делать такие подарки, Джудит? -  спро-
сил молодой человек. - Есть хорошее правило, запрещающее  принимать  по-
дарки от тех, кто не знает им цены. С людьми, на чей  рассудок  сам  бог
наложил тяжелую руку, надо обходиться, как с детьми, которые еще не  по-
нимают собственных выгод.
   Джудит была слегка задета этим упреком, да еще исходившим от  челове-
ка, которого так уважала. Но она почувствовала бы  это  гораздо  острее,
будь ее совесть не свободна от корыстных расчетов по отношению к  слабо-
умней и доверчивой сестре. Однако теперь не время было сердиться или на-
чинать спор, и Джудит сдержала мгновенный порыв гнева, желая скорее  за-
няться тем делом, которое она задумала.
   - Хетти нисколько не пострадает, - кротко ответила Джудит. - Она зна-
ет не только то, что я намерена сделать, но и то,  зачем  я  это  делаю.
Итак, садитесь поднимите крышку сундука, и на этот раз мы  доберемся  до
самого дна. Если только не  ошибаюсь,  мы  найдем  там  то,  что  сможет
разъяснить нам историю Томаса Хаттера и моей матери.
   - Почему Томаса Хаттера, а не вашего отца, Джудит? К покойникам  надо
относиться с таким же почтением, как и к живым.
   - Я давно подозревала, что Томас Хаттер - не отец мне,  хотя  думала,
что он, быть может, отец Хетти. Но теперь выяснилось, что он не отец нам
обеим: он сам признался в этом в свои предсмертные минуты. Я  достаточно
взрослая, чтобы помнить лучшую обстановку, чем та, которая окружала  нас
здесь, на озере. Правда, она так слабо запечатлелась в моей памяти,  что
самая ранняя часть моей жизни представляется мне похожей на сон.
   - Сны - плохие руководители, когда надо разбираться в действительнос-
ти, - возразил охотник наставительно. - Не  связывайте  с  ним"  никаких
расчетов и никаких надежд. Хотя я знал индейских вождей, которые  счита-
ли, что от снов бывает польза.
   - Я не жду от них ничего для моего будущего, мой добрый друг,  но  не
могу не вспоминать того, что было в прошлом. Впрочем, не стоит понапрас-
ну тратить слов: через полчаса, быть  может,  мы  узнаем  все  или  даже
больше того, что мне хотелось бы знать.
   Зверобой, понимавший нетерпение девушки, уселся на стул и начал опять
вынимать вещи из сундука. Само собой разумеется, все, что они рассматри-
вали в прошлый раз, оказалось на месте, но вызывало уже  гораздо  меньше
интереса и замечаний, чем тогда, когда впервые было  извлечено  на  свет
божий. Джудит даже равнодушно отложила в сторону пышное платье из парчи,
ибо перед ней была теперь цель гораздо более высокая, чем удовлетворение
пустого тщеславия, и ей не терпелось поскорее добраться до еще скрытых и
неведомых сокровищ.
   - Это мы уже видели, - сказала она, - и не будем тратить время, чтобы
все разворачивать снова. Но сверток, который вы держите в руках,  Зверо-
бой для нас новинка, и в него мы заглянем. Дай бог, чтобы он помог  бед-
ной Хетти и мне разгадать, кто мы такие.
   - Ах, если бы свертки могли говорить, они раскрыли  бы  поразительные
секреты! - ответил молодой человек, спокойно разворачивая грубую холсти-
ну. - Впрочем, я не думаю, чтобы здесь скрывался  какой-нибудь  семейный
секрет; это всего-навсего флаг, хотя не  берусь  сказать,  какого  госу-
дарства.
   - И флаг тоже должен что-нибудь да значить, -  подхватила  Джудит.  -
Разверните его пошире. Зверобой, посмотрим на его цвет.
   - Ну, знаете ли, мне жаль прапорщика, который  таскал  на  плече  эту
простыню и маршировал с ней во время похода. Из нее, Джудит, можно  вык-
роить штук двенадцать знамен, которыми так дорожат королевские  офицеры.
Это знамя не для прапорщика, а, прямо скажу, для генерала.
   - Может быть, это корабельный флаг, Зверобой, я знаю, на кораблях бы-
вают такие флаги. Разве вы никогда не слышали страшных  историй  о  том,
что Томас Хаттер был связан с людьми, которых называют буканьерами.
   - Бу-кань-ера-ми? Нет, я никогда не слыхивал такого слова. Гарри  Не-
поседа говорил мне, будто Хаттера обвиняли в том, что он прежде  водился
с морскими разбойниками. Но, господи помилуй, Джудит, неужели вам прият-
но будет узнать такое про человека, который был мужем вашей матери, если
он даже и не был вашим отцом?
   - Мне будет приятно все, что даст возможность узнать, кто я такая,  и
растолкует сны моего детства. Муж моей матери? Да, должно быть,  он  был
ее мужем, но почему такая женщина, как она, выбрала такого человека, как
он, - это выше моего разумения. Вы никогда не видели моей матери, Зверо-
бой, и не знаете, какая огромная разница была между ними.
   - Такие вещи случаются, да, они случаются, хотя, право, не знаю поче-
му. Я знавал самых свирепых воинов, у которых были самые кроткие и  лас-
ковые жены в целом племени; а с другой стороны, самые  злющие,  окаянные
бабы доставались индейцам, созданным для того, чтобы быть миссионерами.
   - Это не то. Зверобой, совсем не то. О,  если  бы  удалось  доказать,
что... Нет, я не могу желать, чтобы она не была его женой, этого ни одна
дочь не пожелает своей матери... А теперь  продолжайте,  посмотрим,  что
скрывается в этом свертке такой странной четырехугольной формы.
   Развязав холстину, Зверобой вынул небольшую, изящной работы шкатулку.
Она была заперта. Ключа они не нашли и решили взломать замок, что Зверо-
бой быстро проделал с помощью какого-то железного инструмента.  Шкатулка
была доверху набита бумагами.
   Больше всего там было писем; потом показались  разрозненные  страницы
каких-то рукописей, счета, заметки для памяти и другие документы  в  том
же роде. Ястреб не налетает на цыпленка  так  стремительно,  как  Джудит
бросилась вперед, чтобы овладеть этим кладезем доселе  сокрытых  от  нее
сведений. Ее образование, как читатель, быть может,  уже  заметил,  было
значительно выше, чем ее общественное положение.  Она  быстро  пробегала
глазами исписанные листки, что говорило о хорошей школьной подготовке. В
первые минуты казалось, что она очень довольна, и, смеем  прибавить,  не
без основания, ибо письма, написанные  женщиной  в  невинности  любящего
сердца, позволяли Джудит гордиться теми, с кем она имела полное  основа-
ние считать себя связанной узами крови. Мы не намерены  приводить  здесь
эти послания целиком и дадим лишь общее представление об их  содержании,
а это легче всего сделать, описав, какое действие производили они на по-
ведение, внешность и ч