он  проскользнул
за кормой у вражеского судна, чуть не задев его бизань-мачту своим гафелем.
   Молодой француз, капитан "Монкальма", вскочил на гакаборт, улыбнулся и  с
преувеличенной любезностью, свойственной многим  представителям  его  нации,
даже когда они совершают самые низкие поступки, взмахнул шляпой, приветствуя
проходивший мимо куттер. При невозможности  личного  общения  в  этом  жесте
учтивости выразились и французское bonhomie <Добродушие (франц.)>  и  тонкий
вкус, но у Кэпа они не вызвали ответных чувств: он  был  для  этого  слишком
прямолинеен - черта, свойственная англичанам; напротив, он угрожающе  потряс
кулаком и пробормотал:
   - Эх, счастье твое, что нет у меня на борту орудий, уж задал  бы  я  тебе
трепку! Не миновать бы тебе вставлять новые стекла в иллюминаторы!  Ведь  он
смеялся над нами, сержант!
   - Простая вежливость, зять, - возразил тот и отдал  французу  честь,  ибо
считал  своим  солдатским  долгом  ответить  на   приветствие,   -   простая
вежливость, чего еще можно ждать от француза? А что у него там  на  уме,  не
скоро разберешь!
   - Он, уж наверное, не зря болтается по озеру в такую погодку. Ну, да черт
с ним, пусть прячется в своей гавани, коли он  туда  доберется,  а  мы,  как
истые английские моряки, останемся хозяевами на озере.
   Это звучало очень торжественно, и все-таки  Кэп  не  без  зависти  следил
глазами за  огромным  черным  корпусом  "Монкальма",  за  его  раздувающимся
гротмарселем и расплывчатыми  очертаниями  снастей,  которые  виднелись  все
менее отчетливо, пока совсем не растаяли во мгле,  словно  призрачная  тень.
Кэп с радостью последовал бы за  кораблем,  если  бы  осмелился;  по  правде
говоря, мысль провести еще  одну  штормовую  ночь  среди  волн,  беснующихся
вокруг их судна, была малообнадеживающей.  Но  гордость  моряка  мешала  ему
выдать свою тревогу, тем более что находившиеся на его  попечении  неопытные
путешественники слепо доверяли его знаниям и мастерству.
   Прошло еще несколько часов, и плотная тьма увеличила грозившую  "Резвому"
опасность. Шторм на время несколько утих, и Кэпу пришло в голову опять  идти
по ветру.  Куттер  всю  ночь  лежал  в  дрейфе,  как  прежде,  лишь  изредка
поворачивая на другой галс, чтобы в темноте случайно не наткнуться на берег.
Бесполезно описывать все  события  этой  ночи.  Она  была  похожа  на  любую
штормовую ночь. Килевая качка, грохот волн, шипенье брызг,  непрерывный  вой
ветра, удары, ежеминутно грозящие гибелью маленькому  суденышку,  когда  оно
ныряло в набегавшую волну, и, что самое опасное, -  быстрый  дрейф.  Такелаж
хорошо выдерживав шторм, и паруса были крепко  зарифлены,  но  "Резвый"  был
очень легким судном, и минутами казалось, что гребни  валов  накроют  его  и
стремительно унесут с собой.
   В эту ночь Кэп проспал крепким сном несколько часов, но, чуть  забрезжило
утро, кто-то тронул его за плечо. Подняв голову, он увидал Следопыта. С  той
минуты, как  начался  шторм,  проводник  почти  не  показывался  на  палубе;
врожденная скромность подсказывала ему, что на  судне  должно  распоряжаться
только морякам, и он оказывал капитану  куттера  такое  же  доверие,  какого
потребовал бы на лесной тропе к  своему  собственному  умению  и  опыту.  Но
теперь он счел себя вправе вмешаться и сделал это с отличавшей его прямотой.
   - Сон сладок, мастер Кэп, - проговорил он, как только моряк открыл  глаза
и очнулся, - сон сладок, я это знаю по себе, но жизнь еще слаще.  Оглянитесь
кругом и скажите сами, пристало ли командиру спать в такую минуту?
   - Что такое.., что такое, мастер Следопыт? - пробурчал Кэп, когда к  нему
постепенно вернулась способность соображать. - И вы, оказывается, записались
в лагерь ворчунов? А я-то на суше восхищался находчивостью, с какой  вы  без
компаса продирались сквозь непроходимые дебри, а когда мы вышли на воду,  не
мог нарадоваться вашей скромности и выдержке -  они  нисколько  не  уступали
вашему знанию своего дела. Признаюсь, я меньше всего ожидал  услышать  такую
отповедь от вас!
   - Что до меня, мастер Кэп, то я хорошо знаю свои  таланты,  знаю  и  свое
место; я бы не стал никого обременять советами, но не забывайте, что с  нами
Мэйбл Дунхем, а это уже совсем другое дело. И у Мэйбл есть свои таланты,  но
она не так закалена, как мы, она нежная и хрупкая. Да так оно и должно быть.
О ней-то и идет речь, а вовсе не обо мне!
   - Ага.., начинаю понимать... Мэйбл славная девушка, любезный друг, но она
дочь солдата и племянница моряка, не  к  лицу  ей  быть  чересчур  робкой  и
чувствительной во время урагана. Неужто она струсила?
   - Нет, нет, речь совсем не о том! Мэйбл хотя и женщина, но  рассудительна
и умеет молчать. Я от нее ни  слова  не  слыхал  о  том,  что  произошло  на
"Резвом". А все-таки, я думаю,  ей  бы  очень  хотелось,  чтобы  Джаспера  -
Пресную Воду вернули на прежнее место и на куттере все пошло бы  по-старому.
Это понятно. Такова человеческая натура!
   - Да уж, не иначе! Оно и видно, что Мэйбл девица,  и  вдобавок  из  семьи
Дунхемов. Первый встречный для нее лучше родного дяди, а  всякий  проходимец
знает больше,  нежели  старый  моряк!  Такова  человеческая  натура,  мастер
Следопыт! А я не такой человек, черт возьми, чтобы хоть на дюйм  отклониться
вправо или влево от намеченного курса из-за причуд дерзкой девчонки двадцати
лет от роду! Или даже тех... - тут Кэп слегка понизил голос, - или даже тех,
кто только и умеет, что вытягиваться в струнку на парадах  Пятьдесят  пятого
пехотного его величества полка. Не для того я сорок лет бороздил моря, чтобы
здесь, в этой пресной луже, меня учили, что такое человеческая натура!..  Ну
и упорный же ураган! Дует так, будто сам Борей раздувает мехи... Но что  это
там такое, с подветренной стороны? - Моряк даже потер глаза от удивления.  -
Берег! Это так же верно, как то, что меня зовут Кэпом. Берег, берег, да  еще
крутой!
   Следопыт ответил не сразу. Он  следил  за  выражением  лица  собеседника,
качая головой и не скрывая тревоги.
   - Берег! Это так же верно, как то, что мы - на "Резвом", - повторил  Кэп,
- берег под ветром, без малого в одной миле от нас, да  еще  со  здоровенной
грядой бурунов, какой, пожалуй, не встретишь на всем побережье Лонг-Айленда!
   - Ну и как, это утешительно для нас или наоборот? - спросил Следопыт.
   - Э-э, утешительно, неутешительно! Ни то, ни другое! Нет, конечно, ничего
утешительного в этом нет, но  если  вы  думаете,  что  неутешительное  может
обескуражить моряка, то вы очень ошибаетесь. В лесах вас ведь ничто не может
обескуражить, не правда ли, любезный друг?
   - Как будто нет.., нет как будто. Когда опасность велика, я напрягаю  все
свои способности, чтобы заметить и распознать ее, а затем  стараюсь  от  нее
избавиться; иначе мой скальп уже давно сушился бы  в  вигваме  какого-нибудь
минга. На озере же я не умею отыскивать след, и  мой  долг  подчиняться;  но
нельзя забывать, что на борту с нами такая девушка, как Мэйбл Дунхем. А  вот
идет ее отец. Конечно, он и сам беспокоится за свою дочь.
   - Мы, кажется, попали  в  трудное  положение,  брат,  -  сказал  сержант,
присоединившись к ним, - судя  по  тому,  что  я  понял  из  разговора  двух
матросов на баке.., они говорят, что наш куттер уже  не  может  добавить  ни
одного паруса, а ветер так силен, что нас прибьет к берегу  не  позднее  чем
через час или два. Или это у них от страха глаза велики, как ты думаешь,  а,
зять?
   Кэп ничего не ответил, он с унылым  видом  всматривался  в  берег,  потом
взглянул в наветренную сторону, и лицо его исказилось от  злобы,  словно  он
готов был сам броситься в драку с ветром.
   - Что скажешь, брат? Пожалуй, следует послать за Джаспером,  -  продолжал
сержант, - и посоветоваться с ним, как быть дальше. Здесь  французов  нечего
бояться, а при таких обстоятельствах парень еще, может быть, спасет  нас  от
кораблекрушения...
   - Вот-вот, все зло и происходит от этих проклятых  обстоятельств!  Ладно,
велите позвать молодчика. Да, прикажите его позвать. Бьюсь об  заклад,  что,
ловко задавая ему вопросы, я выужу у него правду.
   Не успел  еще  самонадеянный  Кэп  дать  согласие,  как  уже  послали  за
Джаспером. Юноша явился немедленно. Весь его вид и выражение лица говорили о
том, как он подавлен и унижен, и наблюдавшие за ним Кэп и сержант  приписали
это тому, что измена его разоблачена. Поднявшись на палубу,  Джаспер  прежде
всего окинул тревожным взглядом местность,  чтобы  выяснить,  где  находится
куттер. И одного этого взгляда было  достаточно,  чтобы  оценить  опасность,
грозившую судну. Как  и  всякий  матрос,  он  сначала  поглядел  на  небо  с
наветренной стороны, потом обвел глазами горизонт и остановил взор на крутом
берегу с другой стороны.  И  ему  сразу  стало  понятно  истинное  положение
"Резвого".
   - Я послал за вами, мастер  Джаспер,  -  начал  Кэп,  стоявший  на  баке,
скрестив на груди руки и раскачиваясь  с  важным  видом,  -  чтобы  получить
сведения о гавани, находящейся у нас под ветром. Не хочется думать,  что  вы
так далеко зашли в своей злонамеренности, чтобы пожелать утопить всех нас, а
особенно женщин. И я полагаю, вы поступите, как подобает мужчине, и поможете
нам отвести куттер на безопасную  стоянку,  чтобы  переждать  этот  дурацкий
шторм.
   - Я готов скорее умереть, нежели видеть Мэйбл Дунхем в беде,  -  серьезно
отвечал юноша.
   - Я это знал, о, я это знал! - воскликнул  Следопыт,  ласково  похлопывая
юношу по плечу. - Этот мальчик верней и надежней компаса, который когда-либо
выводил человека на границу или на правильную тропу. Тяжкий  грех  возводить
поклеп на такого парня!
   - Гм!.. - пробурчал  Кэп.  -  "Особенно  женщин"...  Словно  им  угрожает
большая опасность, нежели всем остальным. Впрочем, все это пустяки,  молодой
человек. Надеюсь, мы поймем друг друга,  говоря  в  открытую,  как  моряк  с
моряком. Знаете ли вы  какую-нибудь  гавань  в  этой  местности  у  нас  под
ветром?
   - Такой гавани здесь нет. В этом конце озера есть, правда, большая бухта,
но никто из нас ее не знает и войти в нее очень трудно.
   - А это побережье под ветром? Оно тоже выглядит не очень приветливо.
   - Там тянутся непроходимые леса, с одной стороны - до устья Ниагары, а  с
другой - до Фронтенака. А к северу и западу, говорят,  на  тысячу  миль  нет
ничего, кроме лесов и прерий.
   - И на том спасибо; значит, там нет французов. А много ли в  этих  местах
дикарей?
   - Индейцы бродят повсюду, хотя их и немного. Случайно можно столкнуться с
индейским отрядом где-нибудь на побережье, но  иногда  они  не  показываются
месяцами.
   - Что ж,  положимся  на  наше  счастье,  может  статься,  и  минуем  этих
мерзавцев... А  теперь  поговорим  начистоту,  мастер  Уэстерн:  как  бы  вы
поступили сейчас, не будь у вас этой злополучной близости с французами?
   - Я гораздо моложе вас и менее опытен, мастер Кэп,  -  смиренно  возразил
Джаспер, - смею ли я давать вам советы?
   - Да, да, это всем прекрасно известно. В обыкновенных  случаях,  конечно,
не смеете.  Но  мы  имеем  дело  не  с  обыкновенным  случаем,  а  с  особым
обстоятельством. И у этой лужи пресной воды, оказывается, тоже свои капризы;
если все это взвесить, то вам дозволено давать  советы  даже  родному  отцу.
Ваше дело - высказать свое мнение, а мое дело - судить,  согласиться  мне  с
ним или нет; уж это мне подскажет мой опыт.
   - Я считаю, сэр, что в течение ближайших двух часов куттер  должен  стать
на якорь.
   - Как - на якорь! Но не здесь же, на озере?
   - Нет, сэр, не здесь, а поближе к берегу.
   - Уж не желаете ли вы сказать, мастер Пресная Вода,  что  можете  бросить
якорь с подветренного берега в такой шторм?
   - Если бы я хотел спасти свое судно, я поступил  бы  именно  так,  мастер
Кэп!
   - Ну, знаете.,. В этой пресной воде наверняка черти водятся! Но вот что я
вам скажу, молодой человек: сорок один год я  плаваю  по  морям,  начал  еще
мальчишкой, но никогда не слыхивал ничего подобного.  Я  скорей  выброшу  за
борт все якоря вместе с цепями, чем стану отвечать за такое сумасбродство.
   - Да, но так мы поступаем на нашем озере, когда нам  приходится  туго,  -
сдержанно ответил Джаспер. - Если бы нас получше учили, то смею думать, и мы
могли бы найти лучший выход.
   - Конечно, нашли бы! Нет, нет, никто не заставит меня пойти на такой грех
и забыть все, чему меня учили. Да я не посмею и носу  показать  в  Сэнди-Хук
<Сэнди-Хук - маяк и крепость у входа в Нью-Йоркский залив>, соверши я  такую
глупость! Ну-ну, пожалуй, даже Следопыт больше смыслит  в  мореходном  деле,
нежели вы! Что ж, мастер.., как вас там.., ступайте обратно вниз.
   Джаспер молча поклонился и ушел, но все заметили, что, подойдя  к  трапу,
он замешкался и бросил озабоченный взгляд на горизонт с наветренной  стороны
я на берег под ветром; потом начал спускаться вниз,  и  по  лицу  его  видно
было, что он сильно встревожен.

Глава 17

   Разгаданный, он повторяет трюк,
   Увертки новые находит вдруг,
   В трясине тонет, споря до тех пор,
   Пока не оборвет кончина спор.
   Каупер

   Жена солдата заболела и лежала на своей койке. Мэйбл Дунхем сидела одна в
кормовой каюте, когда туда вошел Джаспер; сержант сменил гнев на  милость  и
разрешил ему снова занять свое место в этой части судна. Мы считали бы  нашу
героиню  чересчур  наивной,  если  бы  стали  утверждать,  что  у   нее   не
шевельнулось никаких подозрений после ареста Джаспера, но,  отдавая  должное
ее доброму сердцу и великодушному характеру, мы  обязаны  добавить,  что  ее
недоверие к молодому человеку не было слишком глубоким и скоро  прошло.  Как
только Джаспер сел рядом и она заметила, что лицо его омрачено беспокойством
за судьбу кут-тера, все подозрения ее рассеялись;  она  видела  перед  собой
только незаслуженно оскорбленного человека.
   - Вы слишком близко принимаете все это к сердцу  Джаспер,  -  проговорила
она взволнованно, с  тем  самозабвенным  порывом,  который  невольно  выдает
молодую девушку, охваченную сильным чувством. - Тот, кто вас знает, не может
сомневаться в вашей невиновности. Следопыт говорит, что готов поручиться  за
вас жизнью.
   - Но вы-то сами, Мэйбл, - так  же  горячо  спросил  юноша,  и  глаза  его
заблестели, - вы-то не считаете меня изменником, как ваш отец?
   - Мой отец - солдат и должен поступать, как велит ему воинский  долг.  Но
дочь его хочет и имеет право думать о вас как о человеке, который сделал  ей
много добра...
   - Мэйбл.., я не привык разговаривать с девушками такого  воспитания,  как
вы.., или делиться с кем-нибудь своими мыслями и  переживаниями  У  меня  не
было сестры, а мать умерла, когда я был ребенком. Я даже не знаю, приятно ли
девушке услышать...
   Джаспер запнулся, и Мэйбл отдала бы все на свете,  лишь  бы  узнать,  что
последует  за  этими  словами,  полными  скрытого  значения;  но  внутренняя
сдержанность и девичья скромность превозмогли женское любопытство. Она молча
ждала, что будет дальше.
   - Я хочу сказать,  -  продолжал  молодой  человек  после  паузы,  которая
привела его в еще большее смущение, - что у меня нет опыта, я не  знаю,  что
думают такие девушки, как вы.., вам придется о многом догадаться самой...
   Мэйбл была достаточно догадлива,  чтобы  понять  все,  но  есть  мысли  и
чувства, о которых девушке приятно услышать из уст мужчины прежде,  чем  она
сама выкажет ему свое расположение.  Она  смутно  угадывала,  что  в  словах
Джаспера  таится  именно  такой  смысл,  и  с  чисто  женской  находчивостью
предпочла переменить разговор, чем продолжать его в таком духе.
   - Скажите мне только одно слово, Джаспер, и я  успокоюсь,  -  проговорила
она твердо, подчеркивая, что уверена не только в себе, но и в нем. - Ведь вы
не заслуживаете того страшного подозрения, которое нависло над вами?
   - Конечно, нет, Мэйбл! - ответил Джаспер,  глядя  в  ее  большие  голубые
глаза так открыто и простосердечно, что уже одно  это  могло  бы  поколебать
самое сильное недоверие. - Клянусь спасением своей души - нет!
   - Я так и знала... Я готова была поклясться в этом! - с жаром воскликнула
девушка. - И псе же нельзя осуждать и моего отца. Но  вы  не  должны  падать
духом, Джаспер.
   - Сейчас у меня столько причин беспокоиться о другом, что некогда  думать
о себе.
   - Джаспер!
   - Мне не хочется пугать вас, Мэйбл, но необходимо убедить вашего дядюшку,
что ему не справиться с "Резвым". Правда, я признаю, что он много  старше  и
гораздо  опытнее  меня  и,  конечно,  вправе  больше  доверять   собственным
суждениям, чем моим...
   - Вы считаете, что "Резвый" в опасности? - встрепенулась девушка - Боюсь,
что да.., во всяком случае, мы, матросы с озера, думаем, что куттер на  краю
гибели. Но кто знает, быть может, старый моряк, привыкший плавать в  океане,
сумеет найти средство для его спасения!
   - Джаспер, мы всецело полагаемся на ваше умение  управлять  "Резвым"!  Вы
хорошо знаете озеро, вы знаете судно - только вы один можете верно судить об
истинном нашем положении.
   - Я беспокоюсь о вас, Мэйбл, и оттого, может быть, становлюсь  боязливей,
чем обычно. Честно говоря, я вижу только одно средство спасти куттер - а ему
не миновать разбиться не позже чем через два-три часа, - но ваш дядя  отверг
это средство. Возможно, я ошибаюсь, и все это только  от  моего  невежества;
недаром он говорит, что Онтарио - всего-навсего лужа пресной воды.
   - Какое это имеет значение?  Подумайте  о  моем  дорогом  отце,  Джаспер!
Подумайте о себе, обо всех этих людях - их спасение зависит от одного вашего
слова, сказанного вовремя.
   - Я думаю о  вас,  Мэйбл,  а  это  больше,  неизмеримо  больше,  чем  все
остальное, вместе взятое,  -  с  глубоким  чувством  ответил  юноша,  и  его
выразительный взгляд был красноречивее всяких слов.
   Сердце  Мэйбл  быстро  забилось,  и  благодарная   улыбка   осветила   ее
вспыхнувшее лицо. Но опасность была слишком близка,  слишком  грозна,  и  не
время было предаваться  радужным  мечтам.  Она  и  не  пыталась  отвести  от
Джаспера свои сияющие глаза, но ею снова овладела тревога.
   -  Нельзя  допустить,  чтобы  упрямство  дядюшки  довело  нас  до   беды.
Поднимитесь еще раз на палубу, Джаспер, и попросите  батюшку  спуститься  ко
мне в каюту.
   Молодой  человек  бросился  исполнять  ее  поручение,  а  Мэйбл   сидела,
прислушиваясь к реву ветра и грохоту волн, бившихся о борт судна, и ее вдруг
охватил неведомый ей ранее страх. Мэйбл совсем не страдала морской  болезнью
и держалась, как любят выражаться пассажиры, подобно  "заправскому  моряку".
Но ей никогда не приходило в голову, что это путешествие  может  быть  таким
опасным. С самого начала шторма она  старалась  спокойно  заниматься  своими
обычными делами; однако теперь в нее вселилась тревога, и она осознала,  что
впервые попала на воду в такую бурю. Две-три минуты, которые  Мэйбл  провела
одна, ожидая сержанта, показались ей часами, и она с облегчением  вздохнула,
увидев  отца  и  Джаспера,  вместе  спускавшихся  по  трапу.  Она  торопливо
пересказала сержанту все, что Джаспер говорил ей о  положении  "Резвого",  и
стала умолять отца во имя любви к ней, во имя спасения своей жизни  и  жизни
его подчиненных убедить дядю передать командование куттером  тому,  кто  был
его настоящим хозяином.
   - Отец, Джаспер не предатель, - горячо добавила она, - но  даже  если  бы
это было и так, какой ему смысл обрекать судно на гибель в  этой  отдаленной
части озера и рисковать нашей жизнью, да и своею тоже. Но, ручаюсь  головой,
он не предатель.
   -  Такие  речи  пристали  перепуганной  девице,  -   отвечал   ее   более
флегматичный родитель, - но  они  не  могут  поколебать  мнение  осторожного
командира экспедиции. А Джасперу,  пожалуй,  и  стоит  рискнуть:  он  может,
правда, утонуть при подходе к берегу, но зато, если он доберется  до  земли,
ему легко будет удрать.
   - Сержант Дунхем!
   - Отец!
   Оба восклицания вырва