настигла ее. Но Змей слишком мудр, чтобы придавать
значение таким фокусам; он давно к ним привык. Помнишь,  вождь,  как  ты
хотел убить дикого гуся, а я подстрелил его  прямо  у  тебя  под  носом?
Впрочем, такие вещи не могут поссорить друзей, а  молодежи  надо  иногда
позабавиться, Джудит... Ага, теперь я опять вижу птицу, какая нам требу-
ется, и мы не должны упускать удобный случай. Вон там, немного севернее,
делавар!
   Индеец посмотрел в ту сторону и вскоре заметил большую черную утку, с
величавым спокойствием плававшую на поверхности воды. В те далекие  вре-
мена, когда лишь очень немногие люди нарушали своим присутствием  гармо-
нию пустыни, все  мелкие  озера,  которыми  изобилует  внутренняя  часть
Нью-Йорка, служили прибежищем для перелетных  птиц.  Мерцающее  Зеркало,
подобно другим водоемам, некогда кишело всевозможными видами  уток,  гу-
сей, чаек и гагар. После появления Хаттера Мерцающее Зеркало по  сравне-
нию с другими озерами, более далекими и уединенными,  опустело,  хотя  в
нем еще продолжали гнездиться разные породы птиц, как гнездятся они  там
и по сне время. В ту минуту из "замка" можно было  увидеть  сотни  птиц,
дремавших на роде или купавших свои перья в прозрачной стихии. Но ни од-
на из них не представляла собой такой подходящей мишени, как черная  ут-
ка, на которую Зверобой только что указал  своему  другу.  Чингачгук  не
стал тратить слов понапрасну и немедленно приступил к делу. На этот  раз
он целился старательно, и ему удалось перебить утке крыло. Она с  криком
поплыла по воде, быстро увеличивая расстояние, отделявшее ее от врагов.
   - Надо покончить с мучениями этой твари! - воскликнул Зверобой, видя,
что птица тщетно старается взмахнуть раненым крылом. - Для  этого  здесь
найдутся и ружье и глаз.
   Утка все еще барахталась в воде, когда роковая пуля нагнала ее, отде-
лив голову от шеи так чисто, словно ее отрубили топором. Уа-та-Уа испус-
тила было тихий крик восторга, обрадованная  успехом  молодого  индейца,
но, увидев теперь превосходство его друга, насупилась. Вождь,  напротив,
издал радостное восклицание, и улыбка его говорила о том, что он искрен-
не восхищен и нисколько не завидует сопернику.
   - Не обращай внимания на девчонку, Змей: пусть ее  сердится,  мне  от
этого ни холодно ни жарко, - сказал Зверобой смеясь. -  Для  женщин  до-
вольно естественно принимать к сердцу победы и поражения мужа, а вы  те-
перь, можно сказать, все равно что муж и жена. Однако постреляем немного
в птиц, которые носятся у нас над головой; предлагаю тебе целить в летя-
щую мишень. Вот это  будет  настоящее  испытание:  оно  требует  меткого
ружья, как и меткого глаза.
   На озере водились орлы, которые живут вблизи воды и  питаются  рыбой.
Как раз в эту Минуту один из них парил на довольно значительной  высоте,
подстерегая добычу; его голодные птенцы высовывали головы из гнезда, ко-
торое можно было различить на голой вершине сухой сосны. Чингачгук молча
направил новое ружье на эту птицу и, тщательно прицелившись,  выстрелил.
Более широкий, чем обычно, круг,  описанный  орлом,  свидетельствовал  о
том, что пуля пролетела недалеко от него, хотя II не попала в цель. Зве-
робой, который целился так же  быстро,  как  и  метко,  выстрелил,  лишь
только заметил промах своего друга, и в ту же секунду орел понесся  вниз
так, что не совсем ясно было, ранен он или  нет.  Сам  стрелок,  однако,
объявил, что промахнулся, и предложил приятелю взять другое  ружье,  ибо
по некоторым признакам был уверен, что птица собирается улететь.
   - Я заставил его вильнуть книзу, Змей; думаю, что перья были  немного
задеты, но он еще не потерял ни капли крови. Впрочем, это старое ружьиш-
ко не годится для такой стрельбы. Живо, делавар, бери  свой  карабин,  а
вы, Джудит, дайте мне "оленебой"! Это самый подходящий  случай  испытать
все его качества.
   Соперники приготовились, а девушки стояли поодаль, с нетерпением ожи-
дая, чем кончится состязание. Орел описал широкий круг и, снова  подняв-
шись ввысь, пролетел почти над самым "замком", но еще выше, чем  прежде.
Чингачгук посмотрел на него и объявил, что немыслимо попасть в птицу  по
отвесной линии кверху. Но тихий ропот  Уа-та-Уа  наставил  его  изменить
свое решение, и он выстрелил. Результат, однако,  показал,  что  он  был
прав, так как орел даже не изменил направление своего полета,  продолжая
чертить в воздухе круги и спокойно глядя вниз,  как  будто  он  презирал
своих врагов.
   - Теперь, Джудит, - крикнул Зверобой,  смеясь  и  весело  поблескивая
глазами, - посмотрим, можно ли называть "оленебой"  также  и  "убей  ор-
ла"!.. Отойди подальше, Змей, и гляди, как я буду целиться,  потому  что
этому следует учиться.
   Зверобой несколько раз наводил ружье, а птица тем временем продолжала
подниматься все выше и выше. Затем последовали вспышка и выстрел.  Свин-
цовый посланец помчался кверху, и в следующее мгновение птица склонилась
набок и начала опускаться вниз, взмахивая то одним,  то  другим  крылом,
иногда описывая круги, иногда отчаянно барахтаясь, пока наконец,  сделав
несколько кругов, не свалилась на нос ковчега. Осмотрев ее тело, обнару-
жили, что пуля попала между крылом и грудной костью.


   Глава XXVI

   И каменная грудь ее без стона
   На каменное ложе возлегла,
   Здесь спал слуга бесстрастного закона,
   Восстановитель и добра и зла,
   И счет долгам рука его вела -
   Тот счет, где жизнь и смерть стояли рядом,
   Тот счет, которого коснувшись взглядом,
   Забилась в ужасе она, как перед адом.
   Джайлс Флетчер

   - Мы поступили Легкомысленно, Змей. Да, Джудит,  вы  поступили  очень
легкомысленно, убив живое существо из пустого  тщеславия!  -  воскликнул
Зверобой, когда делавар поднял за крылья огромную  птицу,  глядевшую  на
врагов в упор своим тускнеющим взглядом - тем взглядом,  которым  беспо-
мощные жертвы всегда смотрят на своих убийц. - Это больше пристало  двум
мальчишкам, чем двум воинам, идущим по тропе войны, хотя бы и первый раз
в жизни. Горе мне! Ну что же, в наказание я  покину  вас  немедленно,  и
когда останусь один на один с кровожадными мингами, то, вероятнее всего,
мне придется вспомнить, что жизнь сладка даже зверям, бродящим по  лесу,
и птицам, летающим в воздухе... Подите  сюда,  Джудит!  Вот  "оленебой".
Возьмите его обратно и сохраните для рук, более достойных владеть  таким
оружием.
   - Я не знаю рук более достойных, чем ваши, Зверобой, -  ответила  де-
вушка поспешно. - Никто, кроме вас, не должен прикасаться к  этому  ору-
жию.
   - Если речь идет о моей ловкости, вы, быть может, и  правы,  девушка,
но мы должны не только уметь пользоваться огнестрельным  оружием,  но  и
знать, когда можно пускать его в ход. Очевидно, последнему я еще не нау-
чился, поэтому возьмите ружье. Вид умирающего  и  страждущего  создания,
хотя это только птица, внушает спасительные мысли человеку, который поч-
ти уверен, что его последний час наступит до заката солнца, Я бы пожерт-
вовал всеми утехами тщеславия, всеми радостями, которые  мне  доставляют
моя рука и глаз, если бы этот бедный орел мог снова очутиться  в  гнезде
со своими птенцами.
   Слушатели были  поражены  порывом  внезапного  раскаяния,  охватившим
охотника, и вдобавок раскаяния в поступке, столь обыкновенном, ибо  люди
редко задумываются над физическими страданиями беззащитных и беспомощных
животных. Делавар понял слова, сказанные его другом, хотя  вряд  ли  мог
понять одушевляющие того чувства; он вынул острый нож и поспешил прекра-
тить страдания орла, отрезав ему голову.
   - Какая страшная вещь - сила, - продолжал охотник, -  и  как  страшно
обладать ею и не знать, как ею пользоваться! Неудивительно, Джудит,  что
великие мира сего так часто изменяют своему долгу, если даже  людям  ма-
леньким и смиренным трудно бывает поступать справедливо и  удаляться  от
всякого зла. И как неизбежно один дурной поступок влечет за  собой  дру-
гой! Если бы я не был обязан немедленно вернуться к моим  мингам,  я  бы
отыскал гнездо этой твари; хотя бы мне пришлось блуждать по лесу две не-
дели подряд; впрочем, гнездо орла нетрудно найти человеку, который знает
повадки этой птицы; но все равно я бы согласился две недели скитаться по
лесу, лишь бы отыскать птенцов и избавить их от лишних страданий.
   В это время Зверобой не подозревал, что тот самый поступок, за  кото-
рый он так строго осуждал себя, должен был оказать решающее действие  на
его последующую судьбу. Каким образом проявилось  это  действие,  мы  не
станем рассказывать здесь, ибо это будет ясно из последующих глав. Моло-
дой человек медленно вышел из ковчега с видом кающегося грешника и молча
уселся на платформе. Тем временем солнце поднялось уже довольно  высоко,
- и это обстоятельство, в связи с обуревавшими его теперь чувствами, по-
будило охотника ускорить свой отъезд. Делавар вывел  для  друга  пирогу,
лишь только узнал о его намерении, а Уа-та-Уа  позаботилась,  чтобы  ему
было удобно. Все это делалось не напоказ; Зверобой отлично видел и  оце-
нил искренние побуждения своих друзей. Когда все  было  готово,  индейцы
вернулись и сели рядом с Джудит и Хетти, которые  не  покидали  молодого
охотника.
   - Даже лучшим друзьям сплошь и рядом приходится расставаться, - начал
Зверобой, увидев, что все общество снова собралось вокруг  него.  -  Да,
дружба не может изменить путей провидения, и  каковы  бы  ни  были  наши
чувства, мы должны расстаться. Я часто думал, что бывают  минуты,  когда
слова, сказанные нами, остаются в памяти у людей прочнее, чем обычно,  и
когда данный нами совет запоминается лучше именно потому, что  тот,  кто
говорит, вряд ли сможет заговорить снова. Никто не знает, что может слу-
читься, и, следовательно, когда друзья расстаются с мыслью, что  разлука
продлится, чего доброго, очень долго, не мешает сказать несколько ласко-
вых слов на прощанье. Я прошу вас всех уйти в ковчег и возвращаться  от-
туда по очереди; я поговорю с каждым отдельно и, что еще важнее,  послу-
шаю, что каждый из вас хочет сказать мне, потому что плох тот  советник,
который сам не слушает чужих советов.
   Лишь только было высказано это пожелание, индейцы  немедленно  удали-
лись, оставив  обеих  сестер  возле  молодого  человека.  Вопросительный
взгляд Зверобоя заставил Джудит дать объяснение.
   - С Хетти вы можете поговорить, когда будете плыть к берегу, - сказа-
ла она быстро. - Я хочу, чтобы она сопровождала вас.
   - Разумно ли это, Джудит? Правда,  при  обыкновенных  обстоятельствах
слабоумие служит защитой среди краснокожих, но, когда  те  разъярятся  и
станут помышлять только о мести, трудно сказать,  что  может  случиться.
Кроме того...
   - Что вы хотите сказать. Зверобой? - спросила Джудит таким мягким го-
лосом, что в нем чувствовалась почти нежность, хотя  она  старалась  изо
всех сил обуздать свое волнение.
   - Да просто то, что бывают такие зрелища, при которых лучше  не  при-
сутствовать даже людям, столь мало одаренным рассудком  и  памятью,  как
наша Хетти. Поэтому, Джудит, лучше позвольте мне отплыть одному, а сест-
ру оставьте дома.
   - Не бойтесь за меня, Зверобой, -  вмешалась  Хетти,  понявшая  общий
смысл разговора. - Говорят, я слабоумная, а  это  позволяет  мне  ходить
повсюду, тем более что я всегда ношу с  собой  библию...  Просто  удиви-
тельно, Джудит, как самые разные люди - трапперы, охотники, краснокожие,
белые, минги и делавары - боятся библии!
   - Я думаю, у тебя нет никаких оснований опасаться чего-нибудь худого,
Хетти, - ответила сестра, - и потому настаиваю, чтобы ты  отправилась  в
гуронский лагерь вместе с нашим другом. Тебе от этого не будет  никакого
вреда, а Зверобою может принести большую пользу.
   - Теперь не время спорить, Джудит, а потому действуйте  по-своему,  -
ответил молодой человек. - Приготовьтесь, Хетти, и  садитесь  в  пирогу,
потому что я хочу сказать вашей сестре несколько слов на прощание.
   Джудит и ее собеседник сидели молча, пока Хетти не оставила их одних,
после чего Зверобой возобновил разговор спокойно и деловито,  как  будто
он был прерван каким-то заурядным обстоятельством.
   - Слова, сказанные при разлуке, и притом, быть может, последние  сло-
ва, которые удается услышать из уст друга, не скоро забываются, - повто-
рил он, - и потому, Джудит, я хочу поговорить с вами как брат, поскольку
я недостаточно стар, чтобы быть вашим отцом. Во-первых, я хочу предосте-
речь вас от ваших врагов, из которых двое, можно сказать, следуют за ва-
ми по пятам и подкарауливают вас на всех дорогах. Первый из этих  врагов
- необычайная красота, которая так же опасна для некоторых молодых  жен-
щин, как целое племя мингов, и требует величайшей бдительности.  Да,  не
восхищения и не похвалы, а недоверия и отпора. Красоте можно дать  отпор
и даже перехитрить ее. Для этого вам надо лишь вспомнить, что она  тает,
как снег, и когда однажды исчезает, то уж никогда не возвращается вновь.
Времена года сменяются одно другим, Джудит, и если у нас бывает  зима  с
ураганами и морозами и весна с утренними холодами  и  голыми  деревьями,
зато бывает и лето с ярким солнцем и безоблачным небом,  и  осень  с  ее
плодами и лесами, одетыми в такой праздничный наряд, какого ни одна  го-
родская франтиха не найдет во всех лавках Америки. Земля никогда не  пе-
рестает вращаться, и приятное сменяет  собой  неприятное.  Но  иное  де-
ло-красота. Она дается только в юности и на короткое  время,  и  поэтому
надо пользоваться ею разумно, а не злоупотреблять ею. И так как я никог-
да не встречал другой молодой женщины, которую природа так щедро одарила
красотой, то я предупреждаю вас, быть может, в мои предсмертные  минуты:
берегитесь этого врага!
   Джудит было так приятно слушать это откровенное признание ее чар, что
она многое могла бы простить человеку, сказавшему подобные слова, кто бы
он ни был. Да и сейчас, когда она находилась под влиянием гораздо  более
высоких чувств, Зверобою вообще нелегко было бы обидеть ее; поэтому  она
терпеливо выслушала ту часть речи, которая неделю назад возбудила бы  ее
негодование.
   - Я понимаю, что вы хотите сказать, Зверобой, -  ответила  девушка  с
покорностью а смирением, несколько удивившими охотника, - и надеюсь изв-
лечь пользу из ваших советов. Но вы назвали только одного врага, которо-
го я должна бояться; кто же второй враг?
   - Второй враг отступает перед вашим умом и способностью  здраво  рас-
суждать, Джудит, и я вижу, что он не так опасен, как я раньше  предпола-
гал. Однако раз уж я заговорил об этом, то лучше честно  договорить  все
до конца. Первый враг, которого надо опасаться, Джудит, как я  уже  ска-
зал, - ваша необычайная красота, а второй враг - то,  что  вы  прекрасно
знаете, что вы красивы. Если первое вызывает тревогу, то второе еще  бо-
лее опасно.
   Трудно сказать, как долго продолжал бы в  простоте  душевной  разгла-
гольствовать в том же духе ничего не подозревавший охотник, если бы  его
слушательница не залилась внезапными слезами, отдавшись чувству, которое
прорвалось на волю с тем большей силой, чем упорней она  его  подавляла.
Ее рыдания были так страстны и неудержимы, что Зверобой немного испугал-
ся и очень  огорчился,  увидав,  что  слова  его  подействовали  гораздо
сильнее, чем он ожидал. Даже люди суровые и властные обычно  смягчаются,
видя внешние признаки печали, но Зверобою с его характером не нужно было
таких доказательств сердечного волнения, чтобы искренне пожалеть  девуш-
ку. Он вскочил как ужаленный, и голос матери, утешающей своего  ребенка,
вряд ли мог звучат ласковей, чем те слова, которыми он выразил свое  со-
жаление в том, что зашел так далеко.
   - Я хотел вам добра, Джудит, - сказал он, - и совсем  не  намеревался
так вас обидеть. Вижу, что я хватил через край. Да, хватил через край  и
умоляю вас простить меня. Дружба - странная вещь. Иногда она укоряет  за
то, что мы сделали слишком мало, а иногда бранит самыми резкими  словами
за то, что мы сделали слишком много. Однако, признаюсь, я  пересолил,  и
так как я по-настоящему и от всей души уважаю вас, то рад  сказать  это,
потому что вы гораздо лучше, чем я вообразил в своем тщеславии и  самом-
нении.
   Джудит отвела руки от лица, слезы ее высохли, и она поглядела на  со-
беседника с такой сияющей улыбкой, что молодой человек на один  миг  со-
вершенно онемел от восхищения.
   - Перестаньте, Зверобой! - поспешно сказала она. -  Мне  больно  слы-
шать, как вы укоряете себя. Я больше сознаю мои слабости  теперь,  когда
вижу, что и вы их заметили. Как ни горек этот урок, он  не  скоро  будет
забыт. Мы  не  станем  говорить  больше  об  этом,  чтобы  делавар,  или
Уа-та-Уа, или даже Хетти не заметили моей слабости. Прощайте,  Зверобой,
пусть бог благословит и хранит вас, как того  заслуживает  ваше  честное
сердце.
   Теперь Джудит совершенно овладела собой. Молодой человек позволил  ей
действовать, как ей хотелось, и когда она пожала его жесткую руку обеими
руками, он не воспротивился, но принял этот знак почтения так же спокой-
но, как монарх мог бы принять подобную дань  от  своего  подданного  или
возлюбленная от своего поклонника. Чувство любви зажгло румянцем и осве-
тило лицо девушки, и красота ее никогда не была столь блистательна,  как
в тот миг, когда она бросила прощальный взгляд на юношу. Этот взгляд был
полон тревоги, сочувствия и нежной жалости. Секунду спустя Джудит исчез-
ла в каюте и больше не показывалась, хотя из окошка  сказала  делаварке,
что их друг ожидает ее.
   - Ты достаточно хорошо знаешь натуру и обычаи краснокожих,  Уа-та-Уа,
чтобы понять, почему я обязан вернуться из отпуска, - начал  охотник  на
делаварском наречии, когда терпеливая и покорная дочь этого племени спо-
койно приблизилась к нему. - Ты, вероятно, понимаешь также, что вряд  ли
мне суждено когда-нибудь снова говорить с тобой. Мне надо  сказать  лишь
очень немного. Но это немногое-плод долгой жизни среди вашего  народа  и
долгих наблюдений над вашими обычаями. Женская доля  вообще  тяжела,  но
должен признаться, хотя я и не отдаю особого  предпочтения  людям  моего
цвета, что женщине живется тяжелее среди краснокожих, чем среди  бледно-
лицых. Неси свое бремя, Уата-Уа, как подобает, и помни, что если  оно  и
тяжело, то все же гораздо легче, чем бремя большинства индейских женщин.
Я хорошо знаю Змея, знаю его сердце - он никогда не будет  тираном  той,
которую любит, хотя и ждет, конечно, что с ним будут  обходиться  как  с
могиканским вождем. Вероятно, в вашей хижине случатся и  пасмурные  дни,
потому что такие дни бывают у всех народов и при любых обычаях; но, дер-
жа окна сердца раскрытыми настежь, ты всегда оставишь достаточно просто-
ра, чтобы туда мог проникнуть солнечный луч. Ты происходишь из  знатного
рода, и Чингачгук - тоже. Не думаю, чтобы ты или он позабыли об  этом  и
опозорили ваших предков. Тем не менее любовь - нежное растение и никогда
не живет долго, если его орошают слезами. Пусть лучше земля вокруг ваше-
го супружеского счастья увлажняется росой нежности.
   - Мой бледнолицый брат очень мудр; Уа сохранит в памяти все, что  его
мудрость возвестила ей.
   - Это очень разумно, Уа-та-Уа. Слушать хорошие советы и запоминать их
- вот самая надежная защита для женщины. А теперь попроси Змея прийти  и
поговорить со мной. Я буду вспоминать тебя и твоего будущего  мужа,  что
бы ни случилось со мной, и всегда буду желать вам обоим всех  благ  и  в
этом и в будущем мире.
   Уа-та-Уа не пролила ни единой слезинки на прощание, но  в  ее  черных
глазах отражалось пылавшее в грудй чувство, и красивое лицо было озарено
выражением решимости, представлявшим резкий контраст с ее обычаями.
   Минуту спустя делавар приблизился к своему другу легкой  и  бесшумной
поступью индейца.
   - Поди сюда, Змей, вот сюда, немного подальше, чтобы нас не могли ви-
деть женщины, - начал Зверобой, - я хочу сказать тебе кое-что, чего ник-
то не должен подозревать, а тем более подслушать. Ты