идели в ковчеге. Ружья, составленные в  козлы,  находи-
лись под охраной другого часового. Два офицера смотрели на берег в столь
часто упоминавшуюся нами подзорную трубу. Их взгляды  были  прикованы  к
тому роковому мысу, где между деревьями еще  мелькали  красные  мундиры:
это солдаты рыли могилы, совершая печальный обряд погребения. По некото-
рым рядовым было видно, что победа досталась  не  без  сопротивления.  У
младшего офицера, рука висела на перевязи.
   Его товарищ, командовавший отрядом, более счастливо отделался.  Он-то
и смотрел в трубу, наблюдая за берегом.
   Сержант подошел с рапортом. Он назвал старшего офицера капитаном Уэр-
ли, а младшего - прапорщиком Торнтоном. Вскоре читателю станет ясно, что
капитан и был тот самый офицер, чье имя упоминалось с таким раздражением
в последнем разговоре между Джудит и  Непоседой.  Это  был  мужчина  лет
тридцати пяти, краснощекий, с резкими чертами лица. Его военная выправка
и элегантный вид легко могли пленить воображение такой неопытной  девуш-
ки, как Джудит.
   - Должно быть, Крэг осыпает нас благословениями, - равнодушно заметил
капитан, обращаясь к прапорщику и складывая трубу, которую затем передал
своему денщику. - И, говоря по правде, не без оснований: конечно, гораз-
до приятнее быть здесь и ухаживать за мисс Джудит Хаттер,  чем  хоронить
индейцев на берегу, как бы ни был романтичен окружающий пейзаж и блиста-
тельна одержанная победа... Кстати, Райт, ты не знаешь, Дэвис еще жив?
   - Он умер десять минут назад, ваша честь, - ответил сержант, к  кото-
рому был обращен этот вопрос. - Я сразу понял, чем это  кончится,  когда
увидел, что пуля попала ему в живот. Я еще не встречал человека, который
мог бы выжить, после того как ему просверлили дыру в желудке.
   - Да, после этого будет не до лакомств, - заметил Уэрли, зевая. -  Но
знаете, Артур, две бессонные ночи подряд чертовски действуют на  способ-
ность человека. Я поглупел, словно голландский священник на Мохоке.  На-
деюсь, рука вас не очень беспокоит, милый мальчик?
   - Как видите, она заставляет меня немножко гримасничать, сэр, - отве-
тил юноша смеясь, хотя его физиономия морщилась от боли. - Но это  можно
вытерпеть. Надеюсь, Грэхэм скоро улучит несколько минут, чтобы осмотреть
мою рану.
   - А ведь эта Джудит Хаттер премилое создание, Торнтон, и не моя вина,
если ее красотой не будут восхищаться в лондонских парках,  -  продолжал
Уэрли, мало интересовавшийся раной своего собеседника. -  Ах,  да!  Ваша
рука! Совершенно верно! Ступайте в ковчег, сержант,  и  скажите  доктору
Грэхэму, что я приказал ему осмотреть рану мистера Торнтона, как  только
он управится с бедным малым, у которого перебита нога... Прелестное соз-
дание! Она была похожа на королеву в  своем  парчовом  платье.  Я  вижу,
здесь все изменилось: отец и мать умерли, сестра умирает,  если  уже  не
умерла, из всего семейства уцелела только наша красавица. Если брать  на
круг, это была очень удачная экспедиция, и обещает она  закончиться  го-
раздо приятнее, чем обычно кончаются стычки с индейцами.
   - Должен ли я предположить, сэр, что вы готовы покинуть знамя великой
армии холостяков и закончить кампанию браком?
   - Я, Уэрли, стану новобрачным?! Ей-богу, милый мальчик, вы плохо зна-
ете великую армию, о которой говорите, если способны вообразить подобную
вещь! Я полагаю, что в колониях иногда встречаются женщины, которыми ка-
питан легкой пехоты не должен пренебрегать, но их нельзя найти ни здесь,
на горах возле этого озера, ни даже на той  голландской  речке,  где  мы
стоим гарнизоном. Правда, мой дядя-генерал однажды соблаговолил  выбрать
для меня невесту в Йоркшире, но она была совсем некрасива, а я не согла-
шусь жениться даже на принцессе, если она не будет хорошенькой.
   - А если она хорошенькая, то вы готовы жениться даже на нищей?
   - Ну, это мысль, достойная прапорщика! Любовь в шалаше -  это  старая
погудка на новый лад, которую приходится слышать в сотый раз. Мы  не  из
тех, что женятся, мой милый мальчик. Возьмем нашего  командира,  старого
сэра Эдвина. Хотя он уже полный генерал, но никогда не думал о женитьбе;
а если мужчина вот-вот дослужится до генерал-лейтенантского чина,  избе-
жав брака, то он уже почти в безопасности. Стало быть, помощник команди-
ра тоже уже посвящен в холостяки,  как  я  сказал  однажды  моему  кузе-
ну-епископу. Майор - вдовец, он отведал брачной жизни в течение  двенад-
цати месяцев, когда был еще юнцом, и теперь мы считаем его одним из  са-
мых надежных наших людей. Из десяти капитанов только один еще  колеблет-
ся, и он, бедняга, всегда считался в полковом штабе своего рода  memento
mori для нашей молодежи. Что касается младших офицеров, то еще  ни  один
из них не рискнул заявить, что хочет представить свою супругу  полковому
собранию... Но ваша рука, кажется, вас  беспокоит...  Пойдем  посмотрим,
что сталось с Грэхэмом.
   Хирург, сопровождавший отряд, занимался совсем не тем, что  предпола-
гал капитан. Когда бой кончился, солдаты подобрали  мертвых  и  раненых.
Среди них оказалась бедная Хетти. Она была  смертельно  ранена  ружейной
пулей. Никто не знал, как это произошло. Вернее всего, это была несчаст-
ная случайность.
   Сумаха, все старухи и несколько гуронских девушек были заколоты  шты-
ками в самый разгар схватки, когда трудно было отличить мужчин  от  жен-
щин, которые носят приблизительно одинаковую одежду. Большинство  воинов
погибло на месте. Некоторым удалось, однако, бежать, а двое или трое бы-
ли взяты живыми.
   Что касается раненых, то штык избавил хирурга от лишних хлопот.  Рас-
щепленный Дуб уцелел, но был ранен и находился в плену. Капитан Уэрли  и
молодой прапорщик прошли мимо него, направляясь в ковчег. Старый  индеец
в горделивом молчании сидел на краю баржи с перевязанной головой  и  но-
гой; на лице его, однако, незаметно было никаких  признаков  уныния  или
отчаяния. Несомненно, он оплакивал гибель своего племени,  но  при  этом
сохранял достоинство, подобающее воину и вождю.
   Офицеры застали хирурга в главной каюте ковчега. Он только что отошел
от соломенного тюфяка, на котором лежала Хетти. На обезображенном  оспой
лице шотландца было необычное для него  выражение  грустного  сожаления.
Все его усилия не имели успеха: пришлось отказаться от  надежды  на  то,
что девушка проживет хотя бы еще несколько часов. Доктор Грэхэм привык к
сценам предсмертной агонии, они не производили на него особого впечатле-
ния. Но, когда он увидел, что кроткая юная Хетти, по своему  умственному
развитию стоявшая ниже большинства белых  женщин,  переносит  мучения  с
твердостью, которой мог бы позавидовать закаленный воин или  прославлен-
ный герой, он был до такой степени взволнован этим  зрелищем,  что  даже
стыдился в этом признаться.
   - Совершенно необычайный случай в лесу, и вдобавок у пациентки, кото-
рая не совсем в здравом уме, - заметил он с резким шотландским акцентом,
когда Уэрли и прапорщик вошли в каюту. - Я  надеюсь,  джентльмены,  что,
когда наступит наш час, мы с такой  же  покорностью  согласимся  принять
пенсию на том свете, как эта бедная полоумная девушка.
   - Есть ли какая-нибудь надежда, что она оправится  от  этой  раны?  -
спросил Уэрли, поглядывая искоса на смертельно бледную Джудит.
   Впрочем, как только он вошел в каюту, на щеках  у  девушки  выступили
два красных пятна.
   - Не больше, чем у Карла Стюарта стать королем Англии. Подойдите поб-
лиже и судите сами, джентльмены. В душе этой бедной девушки происходит в
некотором роде тяжба между жизнью и смертью, что  делает  ее  предметом,
достойным внимания философа... Мистер Торнтон, теперь я к вашим услугам.
Мы осмотрим вашу рану в соседней комнате и тем временем  пофилософствуем
вволю о причудах человеческого духа.
   - Карл Стюарт-внук низвергнутого короля Иакова II, претендент на анг-
лийский престол. В 1745 году, опираясь на содействие французов, он  под-
нял восстание среди племени горной Шотландии, но был разбит  англичанами
и спасся бегством.
   Хирург и прапорщик удалились, а Уэрли внимательно осмотрелся по  сто-
ронам, стараясь угадать настроение людей, собравшихся  в  каюте.  Бедная
Хетти полулежала на своей постели. На лице ее,  хранившем  просветленное
выражение, можно было, однако, заметить признаки близкой  смерти.  Возле
нее находились Джудит и Уа-таУа. Джудит сидела, охваченная глубокой  пе-
чалью. Делаварка стояла, готовая оказать любую помощь. Зверобой,  совер-
шенно невредимый, стоял в ногах постели, опершись на свой  карабин.  Во-
инственный пыл на его лице уступил место обычному открытому,  благожела-
тельному выражению, к которому теперь примешивались жалость и мужествен-
ная скорбь. Змей занимал задний план картины, прямой и неподвижный,  как
статуя, внимательно наблюдая за всеми. Непоседа дополнял группу; он  си-
дел на стуле возле двери с видом человека,  который  чувствует  неумест-
ность своего присутствия, но стыдится покинуть свое место.
   - Кто этот человек в красном? - спросила Хетти,  заметив  капитанский
мундир. - Скажи мне, Джудит: ведь это друг Непоседы?
   - Это офицер, командир военного отряда, который спас нас всех от  рук
гуронов, - тихо ответила сестра.
   - Значит, я тоже спасена? А мне казалось, будто здесь  говорили,  что
меня застрелили и я должна умереть. Умерла мать, умер отец, но ты  жива,
Джудит, и Гарри тоже. Я очень боялась, что Гарри убьют, когда  услышала,
как он кричит в толпе солдат...
   - Ничего, ничего, милая Хетти, - перебила ее  Джудит,  старавшаяся  в
эту минуту больше чем когда-либо сохранить тайну сестры. - Гарри  невре-
дим, и Зверобой невредим, и делавары тоже невредимы.
   - Как это случилось, что они застрелили бедную девушку, а  мужчин  не
тронули? Я не знала, что гуроны так злы, Джудит.
   - Это была случайность, бедная Хетти, печальная случайность, только и
всего. Ни один человек не решился бы причинить тебе какой-нибудь вред.
   - Я очень рада. Мне это казалось странным: я слабоумная, и  красноко-
жие никогда прежде не делали мне ничего худого. Мне было бы  тяжело  ду-
мать, что они переменились ко мне. Я очень рада, Джудит, что они не сде-
лали ничего худого Непоседе... Знаете, Зверобой, очень хорошо, что приш-
ли солдаты, потому что огонь жжется.
   - В самом деле, это было великое счастье, сестра.
   - Мне кажется, Джудит, ты знакома с некоторыми из этих  офицеров;  ты
прежде часто встречалась с ними.
   Джудит ничего не ответила; она закрыла лицо руками и застонала. Хетти
поглядела на нее с удивлением, но, подумав, что  Джудит  горюет  о  ней,
постаралась ласково утешить сестру.
   - Не тревожься обо мне, милая Джудит, - сказала любящая  и  чистосер-
дечная девушка. - Если я умру, не беда: отец с матерью умерли, и то, что
случилось сними, может случиться и со мной. Ты знаешь, в нашей  семье  я
всегда занимала последнее место - значит, не многие  будут  помнить  обо
мне, когда я исчезну в озере.
   - Нет, нет, бедная, милая Хетти! - воскликнула Джудит  в  неудержимом
порыве скорби. - Я, во всяком случае, всегда буду помнить о  тебе.  И  с
радостью... о, с какой радостью я поменялась бы с тобой, чистым,  добрым
созданием!
   До сих пор капитан Уэрли стоял, прислонившись  к  дверям  каюты,  но,
когда эти слова, полные такой печали и, быть может, раскаяния, вырвались
у красивой девушки, он удалился медленно и задумчиво. Проходя мимо  пра-
порщика, корчившегося от боли, пока хирург делал ему перевязку,  капитан
не обратил на него никакого внимания.
   - Вот моя библия, Джудит! - сказала Хетти торжественно. -  Правда,  я
больше не могу читать: что-то делается с моими глазами: ты кажешься  мне
такой тусклой, Далекой, и Непоседа тоже, когда я гляжу на  него;  право,
никогда бы не говорила, что Гарри Марч может казаться таким тусклым. От-
чего это, Джудит, я так плохо вижу сегодня? Мать всегда говорила, что  у
меня самые хорошие глаза во всей нашей семье. Да, это правда... Ум у ме-
ня слабый, люди называли меня полупомешанной, но глаза очень хорошие...
   Джудит опять зарыдала; на этот раз никакое себялюбивое чувство, ника-
кая мысль о прошлом не примешивалась к ее скорби. Это была чистая,  сер-
дечная печаль, вызванная любовью к сестре. Она с  радостью  пожертвовала
бы собственной жизнью, лишь бы спасти Хетти. Однако это не было в  чело-
веческой власти, и ей оставалось только горевать. В это время Уэрли вер-
нулся в каюту, повинуясь побуждению, которому не мог противиться, хотя и
чувствовал, что он с великой охотой  навсегда  бы  покинул  Американский
континент. Вместо того чтобы остановиться у двери, он так близко подошел
к ложу страдалицы, что очутился прямо у нее перед глазами. Хетти еще  не
потеряла способность различать крупные предметы, и ее взор устремился на
него.
   - Не вы ли тот офицер, который прибыл сюда с  Непоседой?  -  спросила
она. - Если так, то мы все должны поблагодарить вас, потому что, хотя  я
и ранена, все остальные спаслись. Значит, Гарри Марч рассказал вам,  где
нас найти и как сильно мы нуждаемся в вашей помощи?
   - Весть о появлении индейцев принес нам курьер  союзного  племени,  -
ответил капитан, радуясь случаю облегчить свои чувства подобием  дружес-
кой беседы. - И меня немедленно послали отрезать  им  путь.  Разумеется,
вышло очень удачно, что мы встретили Гарри Непоседу,  как  вы  называете
его, он служил нам проводником; к счастью также, мы скоро услышали выст-
релы - как теперь я узнал, это просто стреляли в цель, - они  не  только
заставили нас ускорить наш марш, но и привели нас именно туда, куда сле-
довало. Делавар увидел нас на берегу, если не ошибаюсь, в подзорную тру-
бу. Он и Уа-та-Уа, как зовут его скво, оказали нам большую услугу.  Пра-
во, это было весьма счастливое совпадение обстоятельств, Джудит.
   - Не говорите мне больше о счастье, сэр! - хриплым  голосом  ответила
девушка, снова закрывая лицо руками. - Для меня весь мир полон скорби. Я
хотела бы никогда больше не слышать о ружьях, солдатах и вообще о людях.
   - Разве вы знакомы с моей сестрой? - спросила Хетти, прежде чем  сму-
щенный офицер успел собраться с мыслями для ответа. - Откуда вы  знаете,
что ее зовут Джудит? Вы правы, потому что у нее действительно такое имя.
А я Хетти, и мы обе дочери Томаса Хаттера.
   - Ради всего святого, милая сестрица, ради  меня,  любимая  Хетти,  -
воскликнула Джудит умоляюще, - не говори больше об этом!
   Хетти, как видно, была удивлена, но, привыкнув повиноваться,  прекра-
тила неуместный и мучительный допрос капитана Уэрли. Ум ее  обратился  к
будущему, в значительной мере потеряв из виду сцены прошлого.
   - Мы недолго пробудем в разлуке, Джудит, - сказала она.  -  Когда  ты
умрешь, тебя тоже принесут и похоронят в озере рядом с матерью.
   - Жаль, Хетти, что я уже давно не лежу там!
   - Нет, Джудит, это невозможно: только мертвый имеет право быть  похо-
роненным. Грешно было бы похоронить тебя или тебе самой похоронить себя,
пока ты еще жива. Когда-то я хотела похоронить себя, но бог удержал меня
от этого греха.
   - Ты... ты, Хетти Хаттер, думала о таком деле? - воскликнула  Джудит,
глядя на сестру в неописуемом изумлении, ибо она хорошо знала, что  уста
Хетти не произносили ни единого слова, которое бы  не  было  безусловной
правдой.
   - Да, Джудит, - ответила умирающая девушка с покорным видом провинив-
шегося ребенка. - Но я надеюсь, что бог простит мне это прегрешение. Это
случилось вскоре после смерти матери; я чувствовала, что потеряла своего
лучшего друга на земле, и, быть может, даже единственного друга. Правда,
Джудит, вы с отцом были очень ласковы со мной, но ведь я  слабоумная.  Я
знала, что буду вам только в тягость; да и вы так часто стыдились  такой
сестры и дочери. А очень тяжело жить на свете, когда все смотрят на тебя
свысока. Вот я и подумала, что, если мне удастся похоронить себя рядом с
матерью, я буду чувствовать себя гораздо счастливее в озере, чем в хижи-
не.
   - Прости меня, прости меня, дорогая Хетти! На коленях умоляю  тебя  о
прощении, милая сестрица, если какое-нибудь мое слово или поступок  вну-
шили тебе эту безумную, жестокую мысль!
   - Встань, Джудит. На коленях ты должна стоять перед богом, а не пере-
до мной. Совершенно также я чувствовала себя, когда умирала моя мать.  Я
вспоминала все, чем огорчала ее, и готова была целовать ее ноги,  умоляя
о прощении. Вероятно, так чувствуешь всегда рядом с умирающими; хотя те-
перь, думая об этом, я не помню, чтобы у меня было такое чувство,  когда
умирал отец.
   Джудит встала, закрыла лицо передником и заплакала. Затем последовала
долгая, тянувшаяся более двух часов пауза, в продолжение которой капитан
Уэрли несколько раз входил в каюту. Как видно, ему было не по себе, ког-
да он отсутствовал, но оставаться здесь долго он тоже был не в силах. Он
отдал несколько приказаний, и солдаты засуетились, особенно когда лейте-
нант Спрэг, закончив свою  неприятную  обязанность  хоронить  мертвецов,
прислал с берега вестового спросить, что ему делать дальше со своим  от-
рядом. Во время этого перерыва Хетти ненадолго  заснула,  а  Зверобой  и
Чингачгук покинули ковчег, желая поговорить наедине. Но не прошло и  по-
лучаса, как хирург вышел на платформу и с взволнованным видом,  которого
прежде никогда не замечали у него товарищи, объявил, что больная  быстро
приближается к своему концу. Все снова собрались в каюте. Любопытство, а
быть может, и более высокие чувства привлекли сюда  людей,  которые  так
недавно были действующими лицами, казалось бы, гораздо более  тяжелых  и
важных событий. Джудит совершенно обессилела от горя,  и  одна  Уа-та-Уа
окружала нежной женской заботливостью ложе больной.  В  самой  Хетти  не
произошло никакой заметной перемены, если не считать общей слабости, ко-
торая указывает на скорое приближение смерти. Небольшая  доля  рассудка,
доставшаяся ей в удел, оставалась ясной, как всегда, и в некоторых отно-
шениях ум ее стал даже гораздо деятельнее, чем обычно.
   - Не горюй обо мне так сильно, Джудит, - сказала кроткая  страдалица.
- Я скоро увижу мать; и мне кажется, что я уже вижу ее; лицо у нее такое
же ласковое и улыбающееся, как всегда. Быть может,  когда  я  умру,  бог
вернет мне рассудок, и я стану более достойной подругой для матери,  чем
прежде. Но почему так темно? Неужели ночь уже наступила? Я почти  ничего
не вижу. Где Уа?
   - Я здесь, бедная девочка. Почему ты меня не видишь?
   - Я тебя вижу, но не могу отличить тебя от Джудит. Я думаю,  что  мне
уже недолго придется смотреть на тебя, Уа.
   - Это очень жаль, бедная Хетти. Но не беда:  у  бледнолицых  на  небо
уходят не только воины, но и девушки.
   - Где Змей? Я хочу поговорить с ним; дайте мне его руку, вот так! Те-
перь я чувствую ее. Делавар, ты должен любить и почитать эту женщину.  Я
знаю, как нежно она любит тебя, и ты должен так же нежно любить  ее.  Не
грози ей, как некоторые ваши мужчины грозят своим женам;  будь  для  нее
хорошим мужем. А теперь подведите Зверобоя поближе ко мне, дайте мне его
руку.
   Требование это было исполнено, и охотник встал у ложа больной, подчи-
няясь всем ее желаниям с покорностью ребенка.
   - Я чувствую, Зверобой, - продолжала она, - хотя не могу сказать  по-
чему, что вы и я расстаемся не навсегда. Это странное чувство. Я никогда
не испытывала его прежде... Быть может, вы тоже хотите, чтобы вас  похо-
ронили в озере? Если так, то я понимаю, откуда у меня это чувство.
   - Это вряд ли возможно, девушка, это вряд ли возможно. Моя могила, по
всем вероятиям, будет выкопана где-нибудь в лесу, но я надеюсь, что  мой
дух будет обитать недалеко от вашего.
   - Должно быть, так. Я слишком слаба умом, чтобы понимать такие  вещи,
но я чувствую, что вы и я когданибудь встретимся... Сестра, где ты?  Те-
перь я ничего не вижу, кроме мрака. Должно быть, уже ночь наступила...
   - Я здесь, рядом с тобой, вот мои руки обнимают тебя,  -  всхлипывала
Джудит. - Говори, дорогая... быть может, ты  хочешь  что-нибудь  с