стен  домов,  утихла.  Геральт  стоял
неподвижно, держа меч в опущенной руке. Девушка  подошла  на  десять  шагов,
остановилась. Стало видно, что под кафтанчиком  у  нее  кольчуга,  короткая,
едва прикрывающая бедра.
   - Ты выбрал, - сказала она. - Ты уверен, что правильно?
   - Здесь не будет второго Тридама, - с трудом сказал Геральт.
   - И не было бы. Стрегобор высмеял меня. Сказал, что я могу перебить  весь
Блавикен и добавить несколько ближайших деревушек, но он все равно из  башни
не выйдет. Что так смотришь? Да, я обманула тебя. Я  всю  жизнь  обманывала,
если это было необходимо, чего же ради делать исключение для тебя?
   - Уйди, Ренфри.
   - Нет, Геральт, - рассмеялось она и быстро выхватила меч.
   - Ренфри.
   - Нет, Геральт. Ты свой выбор сделал, теперь моя очередь.
   Одним рывком она сдернула юбку с бедер, закружила ею в воздухе, обматывая
материал вокруг левого предплечья. Геральт  отступил,  поднял  руку,  сложив
пальцы в Знак. Ренфри снова засмеялась, коротко, хрипло.
   - Пустое, белоголовый. Это меня не берет. Только меч.
   - Отойди, Ренфри, - повторил он. - Отойди. Если мы скрестим мечи, я...  Я
уже не смогу...
   - Знаю, - сказала она. - Но я... Я тоже не могу иначе. Просто не могу. Мы
есть то, что мы есть. Ты и я.
   Она двинулась на него  легким,  раскачивающимся  шагом.  В  правой  руке,
выпрямленной и отведенной в сторону, поблескивал меч, левой она волокла юбку
по земле. Геральт отступил на два шага.
   Она прыгнула, махнула левой рукой, юбка взлетела в воздух, вслед за  нею,
заслоненный материалом, блеснул меч. Короткий удар. Геральт отскочил,  ткань
его даже не задела, а клинок Ренфри скользнул по  его  мечу,  он  машинально
защитился серединой клинка, связал  оба  меча  коротким  вращением,  пытаясь
выбить у нее оружие. Это была ошибка. Она  отбила  его  острие  и  сразу  на
полусогнутых, раскачивая бедрами, ударила, целясь в лицо. Геральт едва успел
парировать удар, отскочил от падающей на  него  ткани.  Закружился,  избегая
мелькающего в молниеносных ударах меча,  снова  отскочил.  Она  налетела  на
него,  бросила  юбку  прямо  в  глаза,  ударила  вблизи  с  полуоборота.  Он
уклонился,  увернувшись  совсем  рядом  с  ней.  Она   знала   эти   приемы.
Развернулась одновременно  с  ним  и,  почти  коснувшись  его,  так  что  он
почувствовал ее дыхание, проехала ему лезвием по груди. Боль  резанула  его,
но он не сбил темпа. Развернулся еще раз, в противоположную сторону, отразил
клинок, летящий к его виску, сделал быстрый финт и выпад. Ренфри  отскочила,
наклонилась для удара снизу, Геральт, присев в выпаде,  молниеносно  рубанул
ее снизу, самым концом меча, через открытое бедро и пах.
   Она не крикнула. Упала на колено и на бок, отпустила меч, впилась  обеими
руками в рассеченное бедро. Кровь толчками  запульсировала  между  пальцами,
ручейком  стекая  на  изукрашенный  пояс,  на  лосиные  сапоги,  на  грязную
брусчатку. Толпа,  втиснутая  в  улочки,  зашевелилась  и  заорала.  Геральт
спрятал меч.
   - Не уходи, - простонала она, свертываясь в клубок.
   Он не ответил.
   - Мне... холодно...
   Он не ответил. Ренфри снова застонала. Кровь юркими  струйками  заполняла
ямки между камнями брусчатки.
   - Геральт... обними меня.
   Он не ответил.
   Она отвернулась и замерла, прижавшись щекой  к  камням.  Кинжал  с  очень
острым лезвием, который она до того скрывала своим телом, выскользнул из  ее
мертвеющих пальцев.
   Прошла минута, показавшаяся вечностью. Ведьмак поднял  голову  при  звуке
отучавшего по брусчатке посоха  Стрегобора.  Волшебник  быстро  приближался,
обходя трупы стороной.
   - Ну бойня! - засопел он. - Видел, Геральт, все видел в кристалле...
   Он подошел ближе,  наклонился.  В  ниспадающей  к  земле  черной  одежде,
опирающийся о посох, он казался старым, очень старым.
   - Невероятно, - покачал он головой. - Сорокопутка мертвая.
   Совершенно.
   Геральт не ответил.
   - Ну, Геральт, - выпрямился волшебник, - иди за повозкой.  Возьмем  ее  в
башню. Надо сделать вскрытие.
   Он глянул на ведьмака и, не  дождавшись  ответа,  наклонился  над  телом.
Кто-то, незнакомый ведьмаку, сидящий  внутри  него,  стиснул  рукоять  меча,
быстро выхватил его из ножен. "Только коснись ее, колдун, - сказал тот, кого
ведьмак не знал. - Только коснись ее, и твоя голова окажется на брусчатке".
   - Ты что, Геральт, спятил? Да ты ранен, в шоке! Вскрытие  -  единственный
способ узнать...
   - Не прикасайся к ней!
   Стрегобор, видя занесенный над ним меч, отскочил, взмахнул посохом.
   - Хорошо! - крикнул он. - Как хочешь! Но ты так никогда и не узнаешь!
   Никогда не будешь уверен! Никогда, слышишь, ведьмак!
   - Прочь!
   - Как  хочешь.  -  Маг  повернулся,  ударил  посохом  в  брусчатку.  -  Я
возвращаюсь в Ковир, ни на мгновение не задержусь  в  этой  дыре.  Пошли  со
мной. Не оставайся здесь. Эти люди ничего не знают, не понимают, они  видели
только, как ты убиваешь. А ты убиваешь отвратительно, Геральт. Ну. пошли?
   Геральт не ответил, даже не взглянул на него. Убрал меч. Стрегобор  пожал
плечами и быстро  отошел,  ритмично  постукивая  палкой.  Из  толпы  полетел
камень, ударился о брусчатку. За  ним  просвистел  второй,  у  самого  плеча
Геральта. Ведьмак, выпрямившись,  поднял  обе  руки,  проделал  ими  быстрое
движение. Толпа зашумела, камни посыпались гуще, но  Знак  отбрасывал  их  в
сторону  -  они  пролетали  мимо  цели,  оберегаемой  невидимым,  обтекаемым
панцирем.
   - Достаточно!!! - рявкнул Кальдемейн. - Кончайте, мать вашу...
   Толпа загудела, как волна прибоя,  но  камни  перестали  летать.  Ведьмак
стоял неподвижно.
   Войт подошел к нему.
   - Это, - сказал он, широким жестом  указывая  на  валяющиеся  на  площади
неподвижные тела, - все? Так оно выглядит - Меньшее Зло, которое ты  выбрал?
Ты сделал уже все, что считал нужным?
   - Да, - с трудом, не сразу ответил Геральт.
   - Твоя рана серьезна?
   - Нет.
   - В таком случае уходи отсюда.
   - Да, - сказал ведьмак. Он еще минуту постоял, избегая взгляда войта.
   Потом медленно, очень медленно повернулся.
   - Геральт!
   Ведьмак оглянулся.
   - Не возвращайся сюда никогда, - сказал Кальдемейн. - Никогда.
 
ГЛАС РАССУДКА IV 
 
   - Поговорим, Иоля.
   Мне необходим этот разговор. Говорят, молчание  -  золото.  Возможно.  Не
знаю. Во всяком случае, своя цена у него есть. Тебе легче, да,  не  отрицаю.
Ведь ты добровольно избрала  молчание,  ты  сделала  из  него  жертву  своей
богине. Я не верю в Мелитэле, не верю в существование других богов, но  ценю
твой выбор, твою жертву, ценю и уважаю то, во что ты веришь. Ибо твоя вера и
посвящение,  цена  молчания,  которую  ты  платишь,  сделают   тебя   лучше,
достойнее. По крайней мере, могут сделать. А мое неверие  не  может  ничего.
Оно бессильно.
   Ты спрашиваешь: во что я, в таком случае, верю?
   В меч.
   Видишь, у меня их два. У каждого ведьмака по  два  меча.  Недоброжелатели
болтают, будто серебряный - против чудовищ, а стальной - против людей.  Это,
конечно, неправда. Есть чудовища, которых можно  сразить  только  серебряным
клинком, но встречаются и такие, для которых смертельно железо.  Нет,  Иоля,
не любое железо, а только то, которое содержится  в  метеоритах.  Что  такое
метеориты? Ты, я думаю, не раз видела падающую  звезду.  Падающая  звезда  -
короткая светящаяся полоска на ночном небе. Видя ее, ты, наверно, загадывала
какое-нибудь желание, может, для тебя это был  очередной  повод  поверить  в
богов. Для  меня  метеорит  всего  лишь  кусочек  металла,  который,  падая,
зарывается в землю. Металла, из которого можно выковать меч.
   Можешь, ну конечно, можешь взять мой меч в руку. Видишь, какой он легкий?
Даже ты его поднимешь без труда. Нет! Не прикасайся  к  острию,  поранишься.
Оно острее бритвы. Таким должно быть.  О  да,  я  тренируюсь  часто.  Каждую
свободную минуту. Мне нельзя терять навык.  Сюда,  в  самый  дальний  уголок
храмового парка,  я  тоже  пришел,  чтобы  размяться,  изгнать  из  мускулов
мерзкое, вредное онемение, которое на меня нападает, текущий по  моим  жилам
холод. А ты меня нашла. Забавно, несколько дней  я  пытался  отыскать  тебя.
Хотел...
   Мне нужен этот разговор, Иоля. Присядем, поговорим немного.
   Ведь ты меня совсем не знаешь.
   Меня зовут  Геральт.  Геральт  из...  Нет.  Просто  Геральт.  Геральт  из
ниоткуда. Я ведьмак.
   Мой дом - Каэр Морхен, Обиталище Ведьмаков. Я оттуда. Есть... Была  такая
крепость. От нее мало что осталось.
   Каэр Морхен... Там "изготавливали" таких, как  я.  Теперь  этого  уже  не
делают, а в Каэр Морхене уже никто не  живет.  Никто,  кроме  Весемира.  Кто
такой Весемир? Мой отец. Чему  ты  удивляешься?  Что  в  этом  странного?  У
каждого есть какой-никакой отец. Мой - Весемир. Ну и что, что не  настоящий.
Настоящего я не знал, мать тоже. Не знаю даже, живы ли они. И,  в  общем-то,
мне это безразлично.
   Да, Каэр Морхен... Я прошел там обычную  мутацию.  Испытание  Травами,  а
потом - как всегда. Гормоны, вытяжки, вирусы. И все заново. И  еще  раз.  До
результата. Считалось, что я перенес Трансмутацию удивительно хорошо,  болел
очень недолго. Ну и меня сочли  достаточно  иммунизированным  -  есть  такое
ученое  слово  -  парнем  и  отобрали  для   следующих,   более   сложных...
экспериментов. Эти были и того чище.  Гораздо.  Но,  как  видишь,  я  выжил.
Единственный из всех, кого для этих экспериментов отобрали. С тех пор у меня
белые волосы. Полное отсутствие пигмента. Как говорится -  побочный  эффект.
Так, мелочишка. Почти не мешает.
   Потом меня обучали всякому. Довольно долго. И наконец настал день,  когда
я покинул Каэр Морхен и вышел на большак. У меня уже был медальон. Вот этот.
Знак Школы Волка. Дали мне и два меча - серебряный и стальной. Кроме  мечей,
я нес убеждение, запал, мотивировки и... веру. Веру в  то,  что  я  нужен  и
полезен. Потому что мир, Иоля, якобы полон чудовищ и бестий, а в мою  задачу
входило защищать тех, кому эти чудовища угрожают. Уходя из Каэр  Морхена,  я
мечтал встретиться со своим первым чудовищем, не мог дождаться  той  минуты,
когда столкнусь с ним лицом к лицу. И дождался. У моего первого  "чудовища",
Иоля, была роскошная лысина и отвратительные зубы. Я  встретился  с  ним  на
тракте, где он вместе с  дружками-мародерами  из  какой-то  армии  остановил
крестьянскую подводу и вытащил девочку лет, вероятно, тринадцати, а может, и
меньше. Дружки держали отца  девочки,  а  лысый  срывал  с  нее  платьице  и
верещал, что ей-де  самое  время  узнать,  что  есть  настоящий  мужчина.  Я
подъехал, слез с седла и сказал лысому, что для него тоже настал такой  час.
Мне это казалось ужасно смешным. Лысый отпустил девчонку и кинулся на меня с
топором. Он был страшно медлительный, но крепенький. Я  ударил  его  дважды,
только тогда он упал. Удары были не очень точные, но  очень,  я  бы  сказал,
эффектные, такие, что дружки лысого сбежали,  видя,  что  может  сделать  из
человека ведьмачий меч.
   Тебе не скучно, Иоля?
   Мне нужна эта беседа. Она мне очень нужна.
   Так на чем я остановился? Да, на моем первом благородном  деянии.  Видишь
ли, Иоля, в Каэр Морхене мне в голову вдолбили, что не следует впутываться в
такие  истории,  надо  обходить  их  стороной,   не   изображать   из   себя
странствующего рыцаря и не подменять стражей порядка. Я вышел  на  тракт  не
геройствовать, а за деньги выполнять поручаемые мне  работы.  А  я  вмешался
словно дурак, не отъехав и пятидесяти верст от подножия гор. Знаешь,  почему
я это сделал? Хотел, чтобы девочка, заливаясь слезами, целовала мне,  своему
избавителю, руки, а ее отец рассыпался бы в благодарностях, стоя на коленях.
Вместо этого отец девчонки сбежал вместе с мародерами, а девочку, на которую
пролилась большая часть крови лысого, вырвало,  и  с  ней  случился  приступ
истерии, а когда я к ней подошел, она с перепугу упала в обморок. С тех  пор
я почти никогда не встревал в подобные истории.
   Я делал свое дело. Быстро набрался опыта. Подъезжал к  оградам  деревень,
останавливался у  палисадников  поселков  и  городищ.  И  ждал.  Если  народ
плевался, ругался и кидал в меня камни, я уезжал. Если же кто-нибудь выходил
и давал мне задание, я его выполнял.
   Я посещал города и крепости, искал  оповещения,  прибитые  к  столбам  на
росстанях. Искал сообщения  вроде:  "Срочно  требуется  ведьмак.  Оплата  по
соглашению". А потом, как правило, было  какое-нибудь  урочище,  подземелье,
некрополь или руины, лесной овраг либо пещера в  горах,  забитая  костями  и
воняющая падалью. И  что-нибудь  такое,  единственной  целью  которого  было
убивать. От голода, ради удовольствия,  выполняя  чью-то  больную  волю,  по
другим причинам, но - убивать. Мантихор,  вывротка,  мгляк,  жагница,  жряк,
химера, леший,  вампир,  гуль,  гравейр,  оборотень,  гигаскорпион,  стрыга,
упырь, яга, кикимора, глумец. И была пляска во тьме и  взмахи  меча.  И  был
страх и ужас в глазах того, кто вручал мне потом плату. Ошибки?  А  как  же,
были.
   Но я всегда придерживался  принципов.  Нет,  не  кодекса.  Иногда  просто
прикрывался  кодексом.  Людям  это  нравится.  Тех,  кто  имеет  кодексы   и
руководствуется ими, чтят и уважают.
   Не существует никаких кодексов, Иоля. Еще не написан ни один  кодекс  для
ведьмаков. Я свой себе придумал сам. Взял и придумал. И  придерживался  его.
Всегда...
   Ну, скажем, почти всегда.
   Ведь бывало и так, что мне казалось, будто все  ясно,  никаких  сомнений.
Просто надо сказать себе: "А какое мне дело? Не все ли равно, я -  ведьмак".
И следовало прислушаться к гласу рассудка.  Послушаться  интуиции,  если  не
опыта. Да хоть бы и обычного, самого что ни на есть обыкновеннейшего страха.
   Надо было послушаться гласа рассудка и тогда...
   Я не послушался.
   Я думал, выбираю Меньшее Зло. Ну и выбрал... Меньшее Зло. Меньшее Зло! Я,
Геральт из Ривии. Которого еще называют Мясником из Блавикена. Нет, Иоля, не
прикасайся к моей руке. Контакт может высвободить в тебе...
   Ты можешь увидеть...
   Я  не  хочу,  чтобы  ты  увидела.  Не  хочу  знать.  Мне   известно   мое
Предназначение, которое крутит и вертит мною, как смерч. Мое Предназначение?
Оно идет за мной следом, но я никогда не оглядываюсь.  Петля?  Да,  Нэннеке,
кажется, чувствует это. Что меня тогда дернуло, в Цинтре? Разве  можно  было
так глупо рисковать? Нет, нет и еще раз нет. Я никогда не оглядываюсь.  А  в
Цинтру не вернусь, буду обходить ее, как рассадник  чумы.  Никогда  туда  не
вернусь. Да, если мои расчеты верны, ребенок  должен  был  родиться  в  мае,
примерно в дни праздника Беллетэйн. Если я прав, то это было  бы  любопытное
стечение обстоятельств. Потому что Йеннифэр  тоже  родилась  в  Беллетэйн...
Пошли, Иоля. Смеркается.
   Благодарю тебя за то, что ты согласилась со мной поговорить.
   Благодарю тебя, Иоля.
   Нет, нет, со мной все в порядке. Я чувствую себя прекрасно.
   Вполне.
 
ВОПРОС ЦЕНЫ 
 
1 
 
   E горлу ведьмака был приставлен нож.
   Ведьмак лежал, погрузившись в мыльную воду и откинув голову на  скользкий
край деревянной бадьи. Во рту чувствовался горький привкус мыла. Нож,  тупой
как валенок, болезненно скреб ему кадык, с хрустом перемещаясь к подбородку.
   Цирюльник с миной художника, осознающего рождение шедевра, скребанул  еще
раз, как бы делая последний мазок, затем  вытер  ему  лицо  куском  льняного
полотна, смоченного  чем-то  таким,  что  вполне  могло  сойти  за  настойку
лекарственного дягиля.
   Геральт встал, позволил прислужнику вылить на себя ушат  воды,  вылез  из
бадьи, оставляя на полу следы мокрых ног.
   -  Полотенце,  милсдарь.  -  Прислужник  с  любопытством  глянул  на  его
медальон.
   - Благодарю.
   - Вот одежда, - сказал Гаксо. - Рубашка, штаны, подштанники, камзол.
   А вот обувка.
   - Вы обо всем подумали, кастелян. А в своих ботинках нельзя?
   - Нельзя. Пива?
   - Охотно.
   Он одевался медленно. Прикосновение чужой, шершавой, непривычной одежды к
распаренному телу портило настроение, которое установилось, пока он  отмокал
в воде.
   - Господин кастелян?
   - Слушаю вас, милсдарь Геральт.
   - Не знаете ли, к чему все это? Зачем я тут нужен?
   - Не мое дело, - сказал Гаксо, зыркнув на прислужников. - Мне велено  вас
надеть...
   - Вы хотели сказать - одеть?
   - Ну да, одеть и препроводить на пиршество, к королеве. Оденьте, виноват,
наденьте камзол, милсдарь Геральт, и спрячьте под ним ведьминский медальон.
   - Ведьмачий, господин кастелян, ведьмачий. Тут лежал мой кинжал.
   - Уже не лежит. Он в безопасном месте, как и оба меча  и  остальное  ваше
имущество. Там, куда вы идете, ходят  без  оружия.  Ведьмак  пожал  плечами,
одернул тесноватый пурпурного цвета камзол.
   - А это что? - Он указал на вышивку, украшавшую грудь.
   - О, конечно, - сказал Гаксо, - чуть не  забыл.  На  время  пиршества  вы
будете благородным хозяином Равиксом из Четыругла. Как почетный гость сядете
одесную королевы. Таково ее желание. А на камзоле -  ваш  герб.  На  золотом
поле черный медведь, на нем девица в голубом одеянии с распущенными волосами
и воздетыми руками. Соблаговолите запомнить, у кого-нибудь из  гостей  может
быть бзик на геральдике, такое частенько случается.
   - Ясно. Запомню, - серьезно сказал Геральт. - А Четыругла - где это?
   - Четыругол. Достаточно далеко. Вы готовы? Можно идти?
   - Можно. Скажите-ка еще, государь Гаксо, по какому случаю пир?
   -  Принцессе  Паветте  исполняется  пятнадцать,   по   обычаю   заявились
претенденты на ее руку. Королева Калантэ хочет выдать ее за  кого-нибудь  из
Скеллиге. Нам необходим союз с островитянами.
   - Почему именно с ними?
   - На тех, с кем у них союз, они нападают реже, чем на других.
   - Существенный повод.
   - Но не единственный. В Цинтре, милсдарь Геральт, традиция  не  позволяет
править женщине. Наш король, Регнер, недавно скончался от морового поветрия,
а другого мужа королева иметь не желает. Наша государыня Калантэ  -  женщина
мудрая и справедливая, но король есть король. Тот, кто женится на принцессе,
займет трон. Хорошо, если б попался боевой парень. А таких  надо  искать  на
островах. Они там народ жесткий. Ну пошли. На середине  внутренней  галереи,
окружавшей небольшой пустой дворик, Геральт остановился и тихо проговорил:
   -  Скажите,  господин  кастелян.  Мы  сейчас  одни.  Для  чего   королеве
понадобился ведьмак? Вы должны кое-что знать. Кто, если не вы?
   - Для того, для чего и всем остальным, - буркнул Гаксо. - Цинтра ничем не
отличается от других мест. У нас есть и оборотни, и василиски, да и мантихор
найдется, если толком пошукать. А стало быть, и ведьмак может пригодиться.
   - Ох, крутите. Я спрашиваю, зачем королеве понадобился ведьмак на пиру, к
тому же переодетый в голубого медведя с распущенными  волосами.  Гаксо  тоже
остановился и даже перегнулся через балюстраду галереи.
   - Творится что-то неладное, милсдарь Геральт, - буркнул он.  -  В  замке,
значит. Что-то тут появляется время от времени.
   - Что?
   - А что  может  появляться?  Страховидло  какое-то.  Говорят,  маленькое,
горбатое, все в шипах, словно еж. Ночами по  замку  бродит,  цепями  гремит.
Охает и стонет в покоях.
   - Вы сами-то видели?
   - Нет. - Гаксо сплюнул. - И видеть не хочу.
   - Плетете, господин кастелян, плетете, - поморщился  ведьмак.  -  Одно  с
другим не вяжется. Мы идем на обручальный пир. И что я  там  должен  делать?
Присматривать, как бы из-под стола не вылез горбун и не заохал? Без  оружия?
Выряженный словно шут? Эх, государь Гаксо!
   - А, думайте что  хотите,  -  надулся  Гаксо.  -  Велели  ничего  вам  не
говорить. Вы просили, вот я и сказал. А вы -  мол,  я  треплюсь.  Вежливость
сверх меры!
   - Простите, не хотел вас обидеть. Просто удивился...
   - Перестаньте удивляться. - Гаксо, все еще обиженный, повернул голову.  -
Вы тут не для того, чтобы удивляться.  И  советую,  милсдарь  ведьмак,  ес