о, - скомандовал наконец Риенс,  подошел  к  Лютику  вплотную  и
схватил за жабо. - Послушай, петушок. Сейчас я сниму  заклинание,  чтобы  ты
смог  заговорить.  Но  ежели   попытаешься   поднять   свой   голосок   выше
необходимого, пожалеешь.
   Он  сделал  движение  рукой,  коснулся  кольцом  щеки  поэта,   и   Лютик
почувствовал, как нижняя челюсть, язык и небо начинают оживать.
   - А теперь, - тихо продолжал Риенс, - я задам тебе несколько вопросов,  а
ты будешь на них отвечать. Связно, быстро и исчерпывающе. Но  если  хоть  на
мгновение замнешься или начнешь заикаться, если подашь  мне  малейший  повод
усомниться в твоей искренности, то... Посмотри вниз.
   Лютик послушался и с ужасом увидел,  что  к  веревке  на  его  щиколотках
привязан короткий шнур, другим концом укрепленный на дужке набитого известью
ведра.
   - Если прикажу подтянуть тебя повыше, - свирепо усмехнулся Риенс, -  а  с
тобой вместе и ведрышко, то вряд ли ты удержишь руки. К тому же  сомневаюсь,
что  после  такой  процедуры  ты  сможешь  тренькать  на   лютне.   Искренне
сомневаюсь. Поэтому, думаю, ты заговоришь. Я прав?
   Лютик не подтвердил, потому что от страха не мог ни  головой  пошевелить,
ни  звука  издать.  По  лицу  Риенса  было  видно,  что  он  и   не   ожидал
подтверждения.
   - Я, разумеется, - пояснил он, - тут же узнаю,  говоришь  ли  ты  правду,
мгновенно разберусь в любом твоем фортеле, не дам обмануть себя поэтическими
вывертами или невнятным  бормотанием.  Для  меня  это  пустяк,  так  же  как
пустяком было парализовать тебя на лестнице. Ну, не  будем  напрасно  терять
времени, начнем. Как тебе известно, меня интересует героиня одной  из  твоих
прелестных балладок, внучка королевы  Калантэ  из  Цинтры.  Княжна  Цирилла,
нежненько именуемая Цири. По сообщениям очевидцев, внучка  эта  погибла  при
завоевании города два года назад. Меж тем в балладе ты красочно  и  волнующе
описываешь ее встречу с удивительным, чуть ли не легендарным  типом...  э...
ведьмаком  Геральтом,  или  Геральдом.   Отбросив   поэтические   бредни   о
Предназначениях и Предначертаниях судьбы, из баллады следует,  что  девчонка
уцелела во время битвы за Цинтру. Это правда?
   - Не знаю... - простонал Лютик. - Я  всего  лишь  поэт!  Кое-что  слышал,
остальное...
   - Ну?
   - Остальное придумал. Скомбинировал, скомпоновал, разукрасил! Я ничего не
знаю! - завыл бард, видя, что Риенс дает знак вонючему  дылде,  и  чувствуя,
как сильнее натягивается веревка. - Не вру!
   - Факт! - кивнул Риенс. -  Не  врешь  напрямую,  я  бы  почувствовал.  Но
крутишь, голубок. Ты не придумываешь баллады  просто  так,  без  повода,  за
здорово живешь. А ведьмака-то ты  знаешь.  Тебя  частенько  видывали  в  его
обществе. Ну давай. Лютик, выкладывай, если тебе твои суставы  дороги.  Все,
что знаешь.
   - Цири, - выдохнул поэт, - была ведьмаку  предназначена.  Так  называемая
Дитя-Неожиданность... Вы,  наверно,  слышали,  известная  история.  Родители
поклялись отдать ее ведьмаку...
   - Родители  собирались  отдать  ребенка  сумасшедшему  мутанту?  Платному
убийце? Врешь, виршеплет! Такие байки можешь бабам петь.
   - Так было, клянусь душой моей матери, - прошептал Лютик.  -  Я  знаю  из
верного источника. Ведьмак...
   - Давай о девчонке. Ведьмак меня пока что не интересует.
   - О девчонке я знаю только, что ведьмак  ехал  за  ней  в  Цинтру,  когда
началась война. Я его тогда встретил. От меня он услышал о резне,  о  смерти
Калантэ... Выспрашивал о ребенке, о внучке королевы... Но ведь я знал, что в
Цинтре погибли все, в последнем бастионе не осталось ни одной живой души...
   - Говори. Поменьше метафор. Побольше фактов!
   - Когда ведьмак узнал о падении Цинтры и о резне, он отказался от поездки
туда. Мы вместе сбежали на Север. Я расстался с ним в Хенгфорсе и с тех  пор
больше не встречал... А так как в дороге он немного говорил об этой... Цири,
или как ее... и о Предназначении... то я  взял  и  сочинил  балладу.  Больше
ничего не знаю. Клянусь!
   Риенс поглядел на него исподлобья.
   - А сейчас  где  этот  ведьмак?  Наемный  убийца  чудовищ,  романтический
резник, обожающий рассуждать о Предназначении?
   - Я же говорю, последний раз видел его...
   - Знаю, что ты говорил, - прервал Риенс. - Я внимательно слушал  тебя.  А
ты внимательно слушай меня. И точно отвечай на вопросы. А вопрос стоял  так:
если никто не видел ведьмака Геральта, или Геральда, больше года, то где  он
скрывается? Где скрывается обычно?
   - Не  знаю,  где  это  место,  -  быстро  ответил  трубадур.  -  Не  вру,
действительно не знаю...
   - Не торопись. Лютик, не торопись, - зло усмехнулся Риенс. - Не спеши. Ты
хитер, но неосторожен. Так, говоришь,  не  знаешь,  где  это?  Но  бьюсь  об
заклад, знаешь, что это.
   Лютик стиснул зубы. От злости и отчаяния.
   - Ну! - Риенс подал знак вонючему. - Где  скрывается  твой  ведьмак?  Как
называется это место?
   Поэт  молчал.  Веревка  напряглась,  болезненно  выкручивая  руки,   ноги
оторвались от земли. Лютик взвыл, отрывисто и коротко, потому что  волшебное
кольцо Риенса тут же заставило его онеметь.
   - Выше, выше! - Риенс уперся руками в бока. - Знаешь, Лютик, я мог  бы  с
помощью магии прозондировать твой мозг, но это истощает. Кроме того, я люблю
смотреть, как от боли глаза вылезают из орбит. Но ты и без того скажешь.
   Лютик знал,  что  скажет.  Шнур,  привязанный  к  щиколоткам,  натянулся,
наполненное известью ведро со скрежетом передвинулось по глиняному полу.
   - Господин, - вдруг сказал  второй  верзила,  прикрыв  фонарь  попоной  и
выглянув сквозь щель в дверях  свинарника.  -  Сюда  кто-то  идет.  Какая-то
девка, пожалуй.
   - Знаете, что делать, - прошипел Риенс. - Погаси фонарь.
   Вонючий отпустил веревку. Лютик бессильно повалился  на  землю,  но  упал
так, что видел, как парень с фонарем встал у  дверцы,  а  вонючий,  выхватив
длинный нож, притаился с другой стороны. Сквозь щели в  досках  просвечивали
огоньки борделя, поэт слышал доносящиеся оттуда гул и пение.
   Дверца скрипнула и раскрылась, там  стояла  невысокая  фигура,  обернутая
плащом, в круглой, плотно прилегающей  к  голове  шапочке.  После  недолгого
колебания женщина переступила порог. Вонючий  подскочил  к  ней,  с  размаху
пырнул ножом. И  тут  же  упал  на  колени,  потому  что  нож,  не  встретив
сопротивления, прошил горло фигуры словно клуб дыма. А фигура  действительно
была клубом дыма, который  уже  начал  рассеиваться.  Но  прежде  чем  успел
развеяться, в свинарник вступила другая фигура, нечеткая, темная  и  гибкая,
как ласочка. Лютик увидел, как, кинув  плащ  в  фонарщика,  она  перескочила
через вонючего, увидел что-то блестящее у нее в руке, услышал,  как  вонючий
заперхал и завизжал. Второй верзила выпутался из плаща, вскочил,  замахнулся
ножом. Из руки темной фигуры с шипением вырвалась огненная молния, с  жутким
хрустом разлилась, словно горящее масло, по лицу  и  груди  верзилы.  Парень
дико заорал, свинарник заполнился отвратной вонью горящего мяса.
   И тогда напал  Риенс.  Брошенное  им  заклинание  осветило  тьму  голубым
блеском, в котором Лютик увидел стройную женщину в мужской  одежде,  странно
жестикулирующую обеими руками. Увидел лишь на секунду,  потому  что  голубой
свет резко оборвался  в  грохоте  ослепительной  вспышки,  а  Риенс,  бешено
взревев, отлетел назад, рухнул на деревянную перегородку, с треском разломав
ее. Женщина в мужской одежде прыгнула следом, в  ее  руке  мелькнул  кинжал.
Помещение снова заполнилось светом, на этот раз желтым, бьющим  из  горящего
овала, неожиданно возникшего в воздухе. Лютик увидел, как  Риенс  вскочил  с
глинобитного пола и, прыгнув в овал, мгновенно  исчез.  Овал  потускнел,  но
прежде  чем  погас  совсем,  женщина  успела  подбежать  и  крикнуть  что-то
непонятное, протянув руку. Затрещало и загудело, угасающий овал на мгновение
вскипел бурлящим огнем. Издалека до  Лютика  долетел  нечеткий  звук,  очень
напоминающий крик боли. Овал полностью погас, свинарник опять погрузился  во
тьму. Поэт почувствовал, что сила, зажимающая ему рот, исчезает.
   - На помощь! - завыл он. - Спасите!
   - Не трясись. Лютик, - сказала женщина, опускаясь рядом с ним на колени и
разрезая путы пружинным кинжалом Риенса.
   - Йеннифэр? Ты?
   - Надеюсь, ты не станешь утверждать, будто забыл, как я выгляжу? Да и мой
голос, я думаю, ты тоже не успел забыть. Встать  можешь?  Не  поломали  тебе
костей?
   Лютик с трудом поднялся, застонал, растер затекшие плечи.
   - Что с ними? - указал он на лежащие на полу тела.
   - Проверим. - Чародейка щелкнула кинжалом. - Один должен жить. У  меня  к
нему есть несколько вопросов.
   - Вон тот, - трубадур остановился около вонючего, - кажется, жив.
   -  Не  думаю,  -  равнодушно  заметила  Йеннифэр.  -  Я  перерезала   ему
дыхательное горло и сонную артерию. Может, в нем что-то еще и  теплится,  но
это уже ненадолго.
   Лютик вздрогнул.
   - Ты перерезала ему горло?
   - Если б по врожденной осторожности я не выслала впереди себя фантома, то
здесь лежала бы я. Осмотрим второго... Надо же! Глянь,  такая  дылда,  а  не
выдержал. Жаль, жаль...
   - Тоже мертв?
   -  Не  вынес  шока.  Хм...  Немного  пережарила...  Смотри,   даже   зубы
обуглились... Что с тобой. Лютик? Рвать будет?
   - Будет, - невнятно ответил поэт, согнувшись и припав лбом к стене.
 
*** 
 
   -  Это  все?  -  Волшебница  отставила  кубок,  потянулась  к  вертелу  с
цыплятами. - Нисколько не приврал? Ничего не упустил?
   - Ничего. Кроме благодарности. Благодарю тебя, Йеннифэр.
   Она взглянула ему в глаза,  чуть  кивнула,  ее  черные  блестящие  локоны
заволновались, водопадом сплыли с плеча. Она сдвинула  зажаренного  цыпленка
на деревянное блюдо и принялась его ловко  разделывать,  пользуясь  ножом  и
вилкой. Теперь он понял, где и когда Геральт этому научился. "Хм, -  подумал
он, - неудивительно, ведь он целый год жил в ее доме в Венгерберге и, прежде
чем сбежал, научился множеству фокусов".  Лютик  стянул  с  вертела  второго
цыпленка,   не   раздумывая   оторвал   окорочек   и   принялся   обгрызать,
демонстративно ухватив обеими руками.
   - Как ты узнала? - спросил он. -  Как  тебе  удалось  вовремя  прийти  на
помощь?
   - Я была под Блеобхерисом, когда ты там давал концерт.
   - Я не видел.
   - Я не хотела, чтобы меня видели. Потом поехала за тобой в городок. Ждала
здесь, на постоялом дворе, мне было не к лицу идти туда, куда отправился ты,
в это пристанище сомнительных наслаждений и несомненного триппера. Однако  в
конце концов мне надоело. Я кружила по двору, и тут мне  почудились  голоса,
долетающие из свинарника. Я обострила слух, и оказалось, что  это  вовсе  не
какой-то скотоложец, как я вначале подумала, а ты.  Эй,  хозяин!  Еще  вина,
будь любезен!
   - Сей минут, благородная госпожа. Уже лечу!
   - Дай того же, что вначале, только, убедительно прошу, на  этот  раз  без
воды. Воду я люблю в бане, а не в вине.
   - Лечу, лечу!
   Йеннифэр отставила блюдо. На косточках, как заметил Лютик, еще оставалось
мяса на обед корчмарю и  его  родне.  Нож  и  вилка,  несомненно,  выглядели
элегантно и модно, но малопроизводительно.
   - Благодарю тебя, - повторил он, - за спасение. Этот треклятый  Риенс  не
оставил бы меня в живых. Выжал бы из меня все и зарезал как барана.
   - Согласна. - Она налила вина себе и ему, подняла кубок. - Так выпьем  за
твое спасенное здоровье, Лютик.
   - За твое, Йеннифэр, - ответил он. - Здоровье, за которое отныне  я  буду
молиться при всякой оказии. Я  твой  должник,  прекрасная  дама,  расплачусь
своими песнями, опровергну в них миф,  будто  волшебники  нечувствительны  к
чужим страданиям, будто не спешат на помощь посторонним, незнакомым, бедным,
несчастным смертным.
   - Понимаешь, -  улыбнулась  она,  слегка  прищурив  прелестные  фиалковые
глаза, - у мифа в общем-то есть основания, он возник не без причин. Но ты не
незнакомый, Лютик. И не посторонний. Я ведь знаю тебя и люблю.
   - Правда? - тоже улыбнулся поэт. - До сих пор ты удачно это скрывала. Мне
даже доводилось слышать, якобы ты не терпишь меня, цитирую,  "будто  моровую
язву". Конец цитаты.
   - Было дело, - чародейка вдруг посерьезнела. - Потом я  изменила  мнение.
Потом была тебе благодарна.
   - За что, позволь узнать?
   - Давай не будем об этом, - сказала она, играя пустым кубком. -  Вернемся
к более  серьезным  вопросам.  Тем,  которые  тебе  задавали  в  свинарнике,
выламывая при этом руки в суставах. А как было в действительности, Лютик? Ты
и верно не видел Геральта после вашего бегства  с  Яруги?  Действительно  не
знал, что после войны он вернулся на Юг? Был тяжело ранен, так  тяжело,  что
разошлись даже слухи о его смерти? Ни о чем таком не знал?
   - Не знал. Я много  времени  провел  в  Понт  Ванисе,  при  дворе  короля
Эстерада Тиссена. А потом у Недамира в Хенгфорсе...
   - Не знал... - Чародейка покачала головой, расстегнула кафтанчик. На  шее
на черной бархотке загорелась усеянная бриллиантами обсидиановая  звезда.  -
Ты не знал о том, что, оправившись от ран, Геральт поехал в  Заречье?  И  не
догадываешься, кого он там искал?
   - Догадываюсь. Но вот нашел ли, не знаю.
   - Не знаешь, - повторила она. - Ты, который, как правило, знаешь обо всем
и обо всем поешь. Даже о таких интимных материях, как  чьи-то  чувства.  Под
Блеобхерисом я наслушалась твоих баллад, Лютик. Несколько  вполне  приличных
строчек ты посвятил моей особе.
   - У поэзии, - проворчал Лютик,  рассматривая  цыпленка,  -  свои  законы.
Никто не должен чувствовать себя обойденным и обиженным...
   - "Волосы как вороново крыло, как ночная буря... - процитировала Йеннифэр
с преувеличенной напыщенностью, - а в глазах затаились фиолетовые молнии..."
Так и было?
   -  Такой  я  тебя  запомнил,  -  чуть  улыбнулся  поэт.  -  Кто  вздумает
утверждать, что это не соответствует  истине,  пусть  первым  кинет  в  меня
камень.
   - Не знаю только, - сжала губы чародейка, - кто  поручил  тебе  описывать
мои внутренние органы. Как там было-то? "Сердце ее словно украшающий ее  шею
драгоценный камень, твердое как алмаз и как алмаз бесчувственное.  Сердце  -
острее чем обсидиан, режущее, калечущее..." Ты сам придумал? Или, может..  -
Ее губы дрогнули, скривились. -  ...А  может,  наслушался  чьих-то  жалоб  и
исповедей?
   - Хм... - Лютик  кашлянул,  уклоняясь  от  опасной  темы.  -  Скажи  мне,
Йеннифэр, когда ты последний раз видела Геральта?
   - Давно.
   - После войны?
   - После войны... - Голос Йеннифэр едва заметно изменился.  -  Нет,  после
войны я его не видела. Долгое время... вообще не видела никого. Ну  ближе  к
делу, поэт. Меня немного удивляет тот факт, что ты ничего не знаешь и  ни  о
чем не слышал, и все-таки именно тебя подтягивают на балке, чтобы  раздобыть
информацию. Тебя это не обеспокоило?
   - Обеспокоило.
   - Послушай меня, - резко сказала она, ударив кубком по столу. -  Послушай
внимательно. Выброси эту балладу из репертуара. Не пой ее.
   - Ты о...
   - Ты прекрасно знаешь, о чем  я.  Пой  о  войне  с  Нильфгаардом.  Пой  о
Геральте и обо мне, нам ты этим не навредишь, но и не  поможешь.  Ничего  не
исправишь, ничего не ухудшишь. Но о Львенке из Цинтры не пой.
   Она оглянулась, проверяя, не прислушивается ли кто из редких в  этот  час
посетителей корчмы, подождала, пока убирающая со столов  девка  не  ушла  на
кухню.
   - Старайся избегать встреч один на один с людьми, которых  не  знаешь,  -
сказала она тихо. - С такими, которые  для  начала  забывают  передать  тебе
привет от общих знакомых. Усек?
   Он удивленно поднял брови. Йеннифэр усмехнулась.
   - Привет от Дийкстры, Лютик.
   Теперь уже оглянулся бард. Испуганно, Его изумление было, вероятно, столь
явным,  а  мина  столь  забавной,  что  чародейка  позволила   себе   ехидно
усмехнуться.
   - Кстати, -  шепнула  она,  перегнувшись  через  стол.  -  Дийкстра  ждет
доклада. Ты возвращаешься  из  Вердэна,  и  Дийкстра  любопытствует,  о  чем
болтают при дворе короля Эрвилла. Он просил передать, что на этот раз доклад
должен быть деловым, детальным и ни в коем случае  не  рифмованным.  Прозой,
Лютик. Прозой.
   Поэт, сглотнув, кивнул. Он молчал, раздумывая над вопросом. Но  чародейка
упредила его.
   - Наступают трудные времена, - сказала она тихо.  -  Трудные  и  опасные.
Грядет время перемен. Печально будет стареть, сознавая, что не сделал ничего
такого, чтобы грядущие перемены были бы переменами к лучшему. Верно?
   Он кивнул, откашлялся.
   - Йеннифэр!
   - Слушаю, поэт.
   - А те, в свинарнике... Хотелось бы знать, кто они  такие,  чего  хотели,
кто  их  настрополил.  Ты  убила  двоих,  но  в  народе  болтают,  будто  вы
ухитряетесь вытянуть информацию даже из покойников.
   - А о том, что  некромантия  запрещена  эдиктом  Капитула,  в  народе  не
болтают? Успокойся, Лютик. Бандиты  наверняка  мало  чего  знали.  Тот,  что
сбежал... Хм... Вот с ним другое дело.
   - Риенс. Он чародей, правда?
   - Да. Но не очень умелый.
   - Однако же сбежал. Я видел, каким макаром. Телепортировался, разве  нет?
Разве это ни о чем не говорит?
   - Именно. Говорит. О том, что кто-то ему  помог.  У  Риенса  не  было  ни
времени, ни сил, чтобы отворить висящий в  воздухе  овальный  портал.  Такой
телепорт - не фунт изюму. Совершенно ясно, что  его  открыл  кто-то  другой.
Кто-то несравненно более сильный. Поэтому я поостереглась за ним гнаться, не
зная,  где  окажусь.  Но  послала  ему  вослед  заряд   достаточно   высокой
температуры.  Ему  потребуется  масса  заклинаний  и  эликсиров,  эффективно
залечивающих ожоги, но в  любом  случае  он  на  некоторое  время  останется
меченым.
   - Может, тебе интересно будет узнать, что он нильфгаардец?
   - Думаешь? - Йеннифэр выпрямилась, быстрым движением  вынула  из  кармана
пружинный нож, повертела в руке. - Нильфгаардские ножи теперь носят  многие.
Они удобны и сподручны, их можно спрятать даже за декольте...
   - Не в ноже дело. Выспрашивая меня, он воспользовался словами  "битва  за
Цинтру", "завоевание города" или как-то похоже. Я никогда не  слышал,  чтобы
кто-нибудь из наших так называл эти события. Для нас это всегда была  резня,
не битва. Бойня. Резня в Цинтре. Никто не говорит иначе.
   Чародейка подняла руку, внимательно присмотрелась к ногтям.
   - Ловко, Лютик. У тебя чуткое ухо.
   - Профессиональный перекос.
   - Интересно, которую из двух профессий ты  имеешь  в  виду?  -  кокетливо
улыбнулась она. - Но за информацию благодарю. Ценная вещь.
   - Пусть это будет мой вклад, - ответил он улыбкой, - мой вклад в перемены
к лучшему. Скажи, Йеннифэр, чего ради Нильфгаард так интересуется  Геральтом
и девочкой из Цинтры?
   - Не лезь не в свои дела, - неожиданно посерьезнела она. - Я же  сказала,
забудь, что когда-нибудь слышал о внучке Калантэ.
   - Верно, сказала. Но сейчас я ищу не темы для баллады.
   - Так чего же ты ищешь, черт побери? Шишек на свою голову?
   - Допустим, - сказал он тихо, положив подбородок на сплетенные  пальцы  и
посмотрев чародейке в глаза. - Допустим, Геральт действительно нашел и  спас
ребенка.  Допустим,  наконец  уверовал  в  силу  Предназначения   и   забрал
найденного ребенка с  собой.  Куда?  Риенс  пытался  вытянуть  это  из  меня
пытками. А ты знаешь, Йеннифэр? Знаешь, где залег ведьмак?
   - Знаю.
   - И знаешь, как туда добраться?
   - И это знаю.
   - Тебе не кажется, что его надо бы предостеречь? Предупредить, что его  и
девочку  разыскивают  какие-то  люди  типа  Риенса?  Я  поехал  бы,   но   я
действительно не знаю, где это... То место, названия которого предпочитаю не
произносить...
   - Сделай выводы. Лютик.
   - Если ты знаешь, где находится Геральт, то должна поехать и предостеречь
его. Ты ему кое-чем обязана, Йеннифэр. Ведь что-то тебя с ним связывало.
   - Верно, - холодно подтвердила она.  -  Кое-что  меня  с  ним  связывало.
Поэтому я немного знаю его. Он не л