расколдовал.
   - Проблема в том, - холодно сказала Эитнэ, - что я не  знаю,  как  с  ним
быть. Не могу  же  я  сейчас  приказать  его  добить.  Я  позволила  бы  ему
выздороветь, но он создает опасность.  На  фанатика  он  не  похож.  Значит,
охотник за скальпами. Я знаю, Эрвилл платит  за  каждый  скальп  дриады.  Не
помню сколько. Впрочем, цена  возрастает  пропорционально  падению  ценности
денег.
   - Ошибаешься. Он - не ловец скальпов.
   - Зачем же полез в Брокилон?
   - Искать девочку, которую поручили его  присмотру.  Он  рисковал  жизнью,
чтобы отыскать ее.
   - Очень глупо, - холодно бросила Эитнэ. - Это даже трудно назвать риском.
Он шел на верную  смерть  и  жив  только  благодаря  лошадиному  здоровью  и
выносливости. Что же до ребенка, то она уцелела  случайно.  Мои  девочки  не
стреляли, так как думали, что это пак или лепрекаун. Она снова взглянула  на
Фрейксенета, и Геральту показалось, что ее губы как бы помягчели.
   - Ну хорошо. Отметим как-нибудь этот день.
   Она подошла к подстилке из лапника. Сопровождавшие ее дриады приблизились
тоже. Фрейксенет побледнел и съежился, хоть и не стал от этого меньше.
   Эитнэ долго смотрела на него, слегка щуря глаза.
   - У тебя дети есть? - спросила наконец. - Я с тобой говорю, дубина.
   - А?
   - Кажется, я выражаюсь ясно.
   - Я не... - Фрейксенет отхаркался, закашлял. - Я не женат.
   - Меня не интересует твоя семейная жизнь. Я хочу знать, в состоянии ли ты
что-либо выскрести из своих ожиревших чресел. О Великое Древо! Ты хоть  одну
женщину сделал беременной?
   - Э-э-э... Да... Да, госпожа, но...
   Эитнэ небрежно махнула рукой и повернулась к Геральту.
   - Он останется в Брокилоне. До  полного  выздоровления  и  еще  некоторое
время. Потом... Пусть идет куда хочет.
   - Благодарю тебя, Эитнэ, - поклонился ведьмак.  -  А...  девочка?  Как  с
ней?
   - Почему ты спрашиваешь? - Дриада  взглянула  на  него  своими  холодными
серебряными глазами. - Ты же знаешь.
   - Она не обычная деревенская девочка. Она - княжна.
   - Это не производит на меня впечатления. Никакой разницы.
   - Послушай...
   - Ни слова больше, Гвинблейдд.
   Он замолчал, прикусив губу.
   - Что с моей миссией?
   - Я выслушаю тебя, - вздохнула дриада. - Нет, не из любопытства.
   Просто ради того, чтобы ты мог  явиться  к  Вензлаву  и  получить  плату,
которую он тебе, вероятно, обещал за то, что ты доберешься до  меня.  Но  не
сейчас, сейчас я буду занята. Придешь вечером  к  моему  Дереву.  Когда  она
вышла, Фрейксенет  приподнялся  на  локте,  застонал,  кашлянул,  плюнул  на
ладонь.
   - О чем это она, Геральт? Почему я должен здесь  оставаться?  И  что  она
имела в виду, когда говорила о детях? Во что ты меня впутал, а? Ведьмак сел.
   - Сохранишь голову, Фрейксенет, - сказал он утомленно. - Станешь одним из
немногих, которые выбрались отсюда живыми,  по  крайней  мере  за  последнее
время. И станешь отцом маленькой дриады. Может, нескольких.
   - Чего? Стать племенным производителем?
   - Называй как хочешь. Выбор у тебя ограниченный.
   - Понимаю, - буркнул барон и сладострастно улыбнулся. - Ну что ж, видывал
я  пленных,  работающих  на  рудниках  и  копающих  каналы.  Из   двух   зол
предпочитаю... Лишь бы сил достало. Их тут немало...
   - Перестань глупо лыбиться, - поморщился Геральт. - Ишь, размечтался.
   Пусть тебе не снятся почести, музыка,  вино,  опахала  и  рой  влюбленных
дриад. Будет одна, может, две. И никакого обожания. К  этому  они  отнесутся
вполне по-деловому. А к тебе самому - еще больше.
   - Им это не доставляет удовольствия? Надеюсь, огорчения тоже?
   - Не будь ребенком. В этом смысле они ничем не отличаются от женщин.
   Во всяком случае, физически.
   - То есть?
   - От тебя зависит, будет ли это для дриады радостью или же огорчением. Но
интересовать ее будет только результат. Твоя особа - вопрос  второстепенный.
Не ожидай благодарности. Кстати, ни в коем случае не пытайся что-либо делать
по собственной инициативе.
   - Собственной... чего?
   - Если после содеянного встретишь ее утром, - терпеливо объяснил ведьмак,
-  поклонись,  но,  черт  побери,  без  улыбочек  или  подмигиваний.  Дриады
воспринимают это чрезвычайно серьезно. Если она улыбнется или подойдет сама,
можешь с ней поболтать. Лучше всего о деревьях. А  если  не  разбираешься  в
деревьях, то о погоде. Но ежели она прикинется, будто тебя не видит, держись
подальше. От других дриад тоже. И не давай волю рукам.  Дриады,  которые  не
готовы, такие игры не воспринимают. Коснешься - и  получишь  ножом.  Они  не
поймут твоих намерений.
   - А ты, гляжу, в курсе их брачных обычаев,  -  усмехнулся  Фрейксенет.  -
Случалось?
   Ведьмак смолчал. У него перед глазами стояла красивая,  стройная  дриада,
ее бесстыдная улыбка. Vatt'ghern, bloede caerme. Ведьмак, надо  же!  Вот  не
повезло! Ты кого  привела,  Браэнн?  К  чему  он  нам?  Никакой  корысти  от
ведьмака...
   - Геральт?
   - Что?
   - А княжна Цирилла?
   - О княжне забудь. Из нее получится дриада. Через два-три года она всадит
стрелу в глаз собственному брату, если тот попытается войти в Брокилон.
   - Чертов зуб! - выругался Фрейксенет, поморщившись. -  Эрвилл  взъярится.
Слушай, Геральт, а нельзя ли...
   - Нельзя, - перебил Геральт. - Даже не пытайся. Из Дуэн Канэлли ты  живым
бы не вышел.
   - Значит, девочка потеряна.
   - Для вас - да.
 
6 
 
   Aеревом Эитнэ был, конечно же, дуб. Точнее - три сросшихся комлями  дуба,
все еще зеленых, безо всяких признаков увядания, хотя Геральт  определил  их
возраст лет в триста, не меньше. Внутри  дубы  были  пустые,  а  дупло  было
размером с большую комнату, потолок которой  конусом  уходил  вверх.  Внутри
дупло освещалось некоптящим  светильником  и  было  превращено  в  скромное,
удобное, далеко не примитивное  жилище.  Эитнэ  стояла  посреди  комнаты  на
коленях на чем-то вроде волокнистого мата. Перед ней, прямая и  неподвижная,
словно окаменевшая, сидела на подогнутых ногах Цири, умытая и вылеченная  от
насморка, широко раскрывшая огромные зеленые глаза. Ведьмак обратил внимание
на то, что ее личико теперь, когда с него  сошла  грязь  и  сбежала  гримаса
зловредного дьяволенка, оказалось довольно приятным.
   Эитнэ медленно и заботливо расчесывала длинные волосы девочки.
   - Входи, Гвинблейдд. Присаживайся.
   Он сел, предварительно церемонно преклонив одно колено.
   - Отдохнул? - спросила дриада, не глядя на него и  продолжая  расчесывать
девочку. - Когда намерен отправиться в обратный путь? Как насчет завтрашнего
утра?
   - Как прикажешь, - холодно ответил он. - Достаточно одного твоего  слова,
Повелительница Брокилона, и я перестану раздражать тебя своим присутствием в
Дуэн Канэлли.
   - Геральт, - Эитнэ медленно повернула голову. - Не пойми меня  превратно.
Я тебя знаю и уважаю. Знаю, что ты ни разу не обидел ни дриады, ни  русалки,
ни сильфиды или нимфы,  совсем  наоборот,  тебе  случалось  вставать  на  их
защиту, спасать им жизнь. Но это ничего не  меняет.  Нас  разделяет  слишком
многое. Мы принадлежим разным мирам. Я не хочу и не могу делать  исключений.
Ни для кого. Не стану спрашивать,  понимаешь  ли  ты,  поскольку  знаю,  что
понимаешь. Я спрашиваю, одобряешь ли ты такое положение?
   - А что это изменит?
   - Ничего. Но я хочу знать.
   - Одобряю. А как с ней? С Цири? Она тоже принадлежит иному миру.
   Цири испуганно взглянула на него, потом подняла глаза на дриаду.
   Эитнэ улыбнулась.
   - Теперь уже ненадолго.
   - Прошу тебя, Эитнэ, подумай.
   - О чем?
   - Отдай ее мне. Пусть вернется. В мир, которому принадлежит.
   - Нет, Белый Волк, - дриада снова погрузила гребень  в  пепельные  волосы
девочки. - Не отдам. Кто-кто, а ты-то должен это понять.
   - Я?
   - Ты. И до Брокилона  доходят  вести  извне.  Вести  о  некоем  ведьмаке,
который за оказанные услуги порой требует странных клятв. "Дашь мне то, чего
не ожидаешь застать дома". "Дашь мне  то,  что  уже  имеешь,  но  о  чем  не
знаешь". Звучит знакомо? Ведь с некоторых пор вы  таким  образом  пытаетесь"
направлять Предназначение, ищете мальчиков, которым судьбой  показано  стать
вашими преемниками, хотите спасти себя от вымирания и забвения. От  небытия.
Почему же ты  удивляешься  мне?  Я  забочусь  о  судьбе  дриад.  Думаю,  это
справедливо? За каждую убитую людьми дриаду - одна ваша девочка.
   - Задержав ее, ты вызовешь враждебность и  стремление  отомстить,  Эитнэ.
Всколыхнешь застарелую ненависть.
   - В человеческой ненависти для меня нет ничего нового. Ничего, Геральт. Я
не отдам ее. Тем более что она - здоровый  ребенок.  Последнее  время  такое
случается нечасто.
   - Нечасто?
   Дриада уставилась на него своими огромными серебристыми глазами.
   - Мне  подбрасывают  больных  девочек.  Дифтерия,  скарлатина,  крупозное
воспаление легких, последнее  время  даже  оспа.  Думают,  если  у  нас  нет
иммунитета, то эпидемия нас уничтожит или хотя бы уменьшит нашу численность.
Разочаруй их, Геральт. У нас есть кое-что посерьезнее  иммунитета.  Брокилон
заботится о своих детях. Она замолчала, наклонилась  и  осторожно  расчесала
прядку спутавшихся волос Цири, помогая себе другой рукой.
   - Могу я, - откашлялся ведьмак, - выполнить  поручение,  с  которым  меня
прислал король Вензлав?
   - А стоит ли тратить время? - подняла голову  Эитнэ.  -  Зачем  утруждать
себя? Я и без того прекрасно знаю, чего хочет король Вензлав. Вовсе не  надо
быть пророком. Он хочет, чтобы я отдала Брокилон, вероятно, по  самую  речку
Вду, которую, как известно, он считает, или же хочет  считать,  естественной
межой между Бругге и Вердэном. Взамен,  думаю,  он  пожертвует  мне  анклав,
маленький и дикий закоулок леса. И, вероятно, гарантирует своим  королевским
словом и королевской опекой, что  этот  маленький  и  дикий  закоулок,  этот
кусочек пущи, будет принадлежать мне во веки веков, и никто не осмелится там
беспокоить дриад. Пообещает, что  там  дриады  смогут  жить  в  покое.  Так,
Геральт?  Вензлав  хочет  покончить  с  тянущейся  два  столетия  войной  за
Брокилон. И чтобы с ней покончить, дриады должны будут  отдать  то,  за  что
борются и гибнут двести лет? Как просто - отдать! Отдать Брокилон?
   Геральт молчал. Ему нечего было возразить. Дриада усмехнулась.
   - Именно так звучит королевское послание, Гвинблейдд? А может, оно просто
напрямую говорит: "Не задирай носа, лесное чудище, бестия  из  пущи,  реликт
прошлого, а послушай, чего желаем мы, король Вензлав.  А  мы  желаем  кедра,
дуба и гикори, желаем красного дерева, тиса на луки и мачтовых сосен, потому
что Брокилон у нас под самым боком, а мы вынуждены тащить деревья из-за гор.
Мы желаем железа и меди, которые под землей. Желаем золота, которое лежит на
Крааг Ане. Желаем рубить и пилить, и рыть землю, не опасаясь  свиста  стрел.
И, самое главное, жаждем  наконец  стать  королем,  которому  в  королевстве
принадлежит все. Мы не желаем терпеть в своих пределах какой-то  Брокилон  -
лес, в который не можем войти. Такой лес раздражает нас, злит и сгоняет  сон
с вежд, потому что мы - люди, мы распоряжаемся этим миром. Мы  можем,  ежели
захотим, допустить в наш мир нескольких эльфов, дриад или русалок. Если  они
не будут слишком нахальны.  Подчинись  нашей  воле,  Ведьма  Брокилона.  Или
сгинь".
   - Ты, Эитнэ, сама признала,  что  Вензлав  не  дурак  и  не  фанатик.  Ты
наверняка знаешь, что он - король справедливый и  стремящийся  к  миру.  Его
ужасает льющаяся здесь кровь...
   - Пусть держится подальше от Брокилона, и тогда  не  прольется  ни  капли
крови...
   - Ты хорошо знаешь... - Геральт поднял голову, - хорошо знаешь,  что  все
не так. Убивали людей в Выжигах, на  Восьмой  Версте,  на  Соловьих  Холмах.
Людей убивали в Бругге, на левом берегу Ленточки. За пределами Брокилона.
   - Названные места, - спокойно ответила  дриада,  -  это  Брокилон.  Я  не
признаю ваших карт и границ.
   - Но там вырубили лес сто лет назад!
   - Что значат для Брокилона сто лет? И сто зим?
   Геральт замолчал.
   Дриада отложила гребень, погладила Цири по пепельным волосам.
   - Согласись на предложение Вензлава, Эитнэ.
   Дриада холодно взглянула на него.
   - Что это нам даст? Нам, детям Брокилона?
   - Возможность выжить. Нет,  Эитнэ,  не  прерывай.  Знаю,  что  ты  хочешь
сказать. Я понимаю, как гордишься ты тем, что Брокилон независим. Однако мир
меняется. Что-то кончается. Хочешь ты того или нет,  но  человек  овладевает
миром. Выдерживают те, кто сживается с людьми. Другие погибают. Эитнэ,  есть
леса, где дриады, русалки и эльфы живут спокойно, в мире с людьми.  Ведь  мы
так близки. Ведь люди могут быть отцами ваших  детей.  Что  дает  тебе  твоя
война?  Потенциальные  отцы  ваших  детей  падают  под  вашими  стрелами.  А
результат? У скольких  дриад  Брокилона  чистая  кровь?  Сколько  из  них  -
похищенные,  переделанные  человеческие  девочки?   Даже   Фрейксенетом   ты
вынуждена воспользоваться, потому что у тебя нет выбора. Что-то  маловато  я
вижу здесь маленьких дриад, Эитнэ. Вижу только ее  -  человеческую  девочку,
испуганную и отупевшую от наркотиков, парализованную страхом...
   - И вовсе  я  не  боюсь!  -  вдруг  крикнула  Цири,  на  мгновение  снова
превращаясь в маленького дьяволенка. - И  не  отупела  я  нисколечко!  И  не
думай! Со мной тут ничего не может случиться!  Вот  еще!  Я  не  боюсь!  Моя
бабушка говорит, что дриады не злые, а моя бабушка - самая умная  бабушка  в
мире! Моя бабушка... Моя бабушка  говорит,  что  должно  быть  больше  таких
лесов, как этот...
   Она замолчала и опустила голову. Эитнэ засмеялась.
   - Дитя Старшей Крови, - сказала она. - Да, Геральт. Все еще  рождаются  в
мире Дети Старшей Крови, о которых говорят пророчества.  А  ты  утверждаешь,
будто что-то кончается... Сомневаешься в том, что мы выживем...
   - Девчонка должна была выйти за Кистрина из Вердэна, - прервал Геральт. -
Жаль, что не выйдет. Кистрин когда-нибудь унаследует правление после Эрвилла
и под влиянием жены с такими взглядами, может,  прекратил  бы  рейды  против
Брокилона?
   - Не хочу я твоего Кистрина! - тонко взвизгнула девочка, и в  ее  зеленых
глазах что-то сверкнуло. - Пусть твой Кистрин найдет себе красивый и  глупый
материал! Я никакой не материал! И не буду я никакой княгиней!
   - Тише, Дитя Старшей Крови, - дриада прижала к себе Цири. - Не кричи.
   Ну конечно, ты не станешь княгиней...
   - Конечно, - кисло вставил ведьмак. - И ты, Эитнэ, и я отлично знаем, кем
она будет. Я вижу, это уже решено. Что делать.  Так  какой  ответ  я  должен
отнести королю Вензлаву, Повелительница Брокилона?
   - Никакого.
   - Что значит "никакого"?
   - Никакого. Он поймет. Давно, уже очень давно, когда Вензлава еще не было
на свете, к Брокилону подъезжали гарольды, трубили рога  и  трубы,  сверкали
латы,  развевались  знамена  и  хоругви.  "Покорись,  Брокилон!  -   кричали
гарольды. - Король Козизуб, Владыка Лысой Горки  и  Мокрого  Луга,  требует,
чтобы ты покорился, Брокилон!" А ответ Брокилона был всегда одинаков.  Когда
ты покинешь мой лес, Гвинблейдд, обернись  и  послушай.  В  шуме  листвы  ты
услышишь ответ Брокилона. Передай его Вензлаву  и  добавь,  что  другого  не
будет, пока стоят дубы в Дуэн Канэлли. Пока здесь растет хоть одно дерево  и
живет хоть одна дриада.
   Геральт молчал.
   - Ты  говоришь  -  что-то  кончается,  -  медленно  продолжала  Эитнэ.  -
Неправда. Есть вещи, которые никогда не кончаются. Ты говоришь о  выживании?
Я борюсь за выживание. Потому что Брокилон жив благодаря  моей  борьбе,  ибо
деревья живут дольше людей, только надо защищать их  от  ваших  топоров.  Ты
говоришь мне о королях и князьях. Кто они? Те, которых  я  знаю,  это  белые
скелеты в некрополях Крааг Ана, там, в глубине леса. В мраморных саркофагах,
на кучах золотого металла и блестящих  камушков.  А  Брокилон  жив,  деревья
шумят над руинами дворцов, корни разрывают мрамор. А Брокилон жив. Помнит ли
твой Вензлав, кем были те короли? Помнишь ли ты, Гвинблейдд? А если нет,  то
как  можешь  утверждать,  будто  что-то  кончается?  Откуда   знаешь,   кому
предназначена гибель, а кому  вечность?  Что  дает  тебе  право  говорить  о
Предназначении? Ты хотя бы знаешь, что такое Предназначение?
   - Нет, - согласился он. - Не знаю. Но...
   - Если не знаешь, - прервала она, - то никакое "но" уже не поможет.
   Ты не знаешь. Просто: не знаешь.
   Она замолчала, коснулась рукой лба, отвернулась.
   - Когда много лет назад ты был здесь впервые, - снова заговорила  она,  -
ты тоже не знал. А Моренн... Моя дочь... Геральт, Моренн мертва. Она погибла
на Ленточке, защищая Брокилон. Я не узнала ее, когда ее принесли. Лицо  было
размозжено копытами ваших лошадей. Предназначение? И  сегодня  ты,  ведьмак,
который не мог дать Моренн ребенка, приводишь ее ко мне, Дитя Старшей Крови.
Девочку, которая знает, что такое Предназначение. Нет,  это  не  то  знание,
которое нравилось бы тебе, которое ты мог бы принять.  Она  попросту  верит.
Повтори, Цири, повтори то,  что  ты  сказала  мне,  прежде  чем  вошел  этот
ведьмак, Геральт из Ривии, Белый Волк. Ведьмак, который не  знает.  Повтори,
Дитя Старшей Крови.
   - Уважаем... Благородная госпожа, - проговорила Цири ломающимся  голосом.
- Не задерживай меня здесь. Я не могу... Я хочу... домой. Я  хочу  вернуться
домой с Геральтом. Я должна... С ним...
   - Почему с ним?
   - Потому что он... Он - мое Предназначение.
   Эитнэ повернулась. Она была очень бледна.
   - И что ты скажешь, Геральт?
   Он не ответил. Эитнэ хлопнула в ладоши.  В  дупло  дуба,  словно  дух  из
царящей снаружи ночи, вошла Браэнн, неся обеими руками  огромный  серебряный
кубок. Медальон на шее ведьмака начал быстро и ритмично дрожать.
   - И что ты скажешь, Геральт? - повторила сереброволосая дриада,  вставая.
- Она не хочет оставаться в Брокилоне! Она не желает быть  дриадой!  Она  не
хочет заменить мне Моренн, хочет уйти, уйти за своим  Предназначением!  Так,
Дитя Старшей Крови? Ты  именно  этого  хочешь?  Цири,  не  поднимая  головы,
кивнула. Ее плечи задрожали. Ведьмак не выдержал.
   - Зачем ты издеваешься над ребенком, Эитнэ? Ведь через минуту ты дашь  ей
отпить Воды Брокилона, и ее желание перестанет что-либо  значить.  Зачем  ты
это делаешь? В моем присутствии?
   - Хочу показать, что такое Предназначение. Доказать тебе,  что  ничто  не
кончается, а только еще начинается.
   - Нет, Эитнэ, - сказал Геральт,  вставая.  -  Прости,  но  я  не  намерен
смотреть.  Ты  зашла  дальше,  чем  следовало,   Повелительница   Брокилона,
намереваясь подчеркнуть пропасть, разделяющую нас. Вы, Старший Народ, любите
повторять, что вам-де чужда ненависть, что это чувство присуще исключительно
людям. Неправда. Вы знаете, что такое ненависть, и умеете ненавидеть, только
проявляете это немного иначе, мудрее и не так бурно. Но, возможно, потому  и
более жестоко. Я принимаю твою ненависть, Эитнэ,  от  имени  всех  людей.  Я
заслужил ее. Меня огорчила судьба Моренн. Дриада не ответила.
   - И это - ответ Брокилона, который я должен передать Вензлаву из  Бругге,
верно? Предостережение и вызов? Зримое доказательство  дремлющей  меж  ваших
Древ Ненависти и Силы, по воле которых через минуту человеческое дитя выпьет
стирающий память яд,  приняв  его  из  рук  другого  человеческого  ребенка,
психику и память которого вы уже изменили?  И  такой  ответ  должен  отнести
Вензлаву ведьмак, который знает и  любит  обоих  детей?  Ведьмак  виновен  в
смерти твоей дочери? Хорошо, Эитнэ, будь  по-твоему.  Вензлав  услышит  твой
ответ, услышит мой голос, увидит мои глаза и все по ним прочтет. Но  глядеть
на то, что здесь сейчас произойдет, я не обязан. И не желаю.
   Эитнэ продолжала молчать.
   - Прощай, Цири. - Геральт опустился на колени, прижал к себе девочку.
   Плечи Цири задрожали еще сильнее. - Не плачь. Ты же  знаешь,  что  ничего
дурного с тобой здесь случиться не может.
   Цири хлюпнула но