я  чародея
руганью.
   Отбежав на безопасное расстояние, Фрегенал остановился и обернулся.
   - Растяпа, а не ведьма! - заорал он. - Рыжая стерва!  Хотела  перехитрить
Фрегенала? Милостиво даровать ему жизнь? Думала, я буду  спокойно  смотреть,
как ты его убьешь?
   Корин старательно массировал колено, унимая боль, Висенна не шевелилась.
   - Идет! - заорал Фрегенал. - Смотрите! Полюбуйтесь, пока есть время, пока
он вам не оторвал головы! Идет мой кащей!  Корин  обернулся  в  ту  сторону.
Шагах в ста от него, не дальше, показались  из-за  скалы  узловатые  суставы
гигантских паучьих ног. В следующий  миг  через  груду  камней  перелезло  с
грохотом  создание  метров  шести  в   длину   -   плоское,   как   тарелка,
землисто-ржавого цвета, шершавое, покрытое костяными шипами. Четыре пары ног
размеренно переступали, волоча грузное тело по каменной  осыпи.  Пятая  пара
ног, необычайно длинных, вооружена была мощными рачьими клешнями,  покрытыми
рядами острых шипов. Это сон, промелькнуло в сознании Корина. Это  кошмарный
сон. Проснись.
   Крикни и проснешься. Крикни. Крикни. Крикни.
   Забыв про боль в колене, он добрался до Висенны,  потрогал  осторожно  ее
голову. Волосы друидессы подплывали кровью...
   -  Висенна...  -  едва  вырвалось  из  парализованного  ужасом  горла.  -
Висенна...
   Фрегенал хохотал, и эхо отзывалось со всех сторон.  Это  гремящее  эхо  и
заглушило шаги Микулы, подбегавшего с топором в руке. Фрегенал опомнился, но
было поздно. Удар свалил его на землю. Микула придавил его  ногой,  взмахнул
топором... голова Фрегенала покатилась по земле и остановилась лоб в  лоб  с
белым  черепом,  лежавшим  под  колесами  разбитого  воза.  Корин   ковылял,
спотыкаясь на камнях, едва таща  неподвижную  Висенну.  Микула  подскочил  к
нему, схватил девушку, легко вскинул себе на плечо и побежал. Корин, хоть  и
освободился от ноши, не мог за ним поспеть.  Оглянулся  через  плечо:  кащей
шагал к нему, похрустывая суставами, вытянутые клешни стригли редкую  траву,
грохотали камни.
   - Микула! - отчаянно вскрикнул Корин.
   Кузнец оглянулся, опустил Висенну на землю, подбежал к Корину,  подхватил
его, и они побежали. Кащей приближался, вздымая клешни.
   - Не могу, - прохрипел Микула. - Не успеем...
   Они поравнялись с лежащей навзничь Висенной.
   - Останови ей кровь! - крикнул Микула.
   И Корин вспомнил. Он сорвал с  пояса  Висенны  кошель,  вытряхнул  наземь
содержимое, схватил камень цвета  ржавчины,  покрытый  руническими  знаками,
раздвинул рыжие окровавленные  волосы  и  приложил  гематит  к  ране.  Кровь
моментально унялась.
   - Корин! - вскрикнул Микула.
   Кащей был близко. Широко расставил передние  лапы,  клешни  раздвинулись.
Они видели, как вращаются на стебельках глаза чудовища, как раскрываются под
ними серповидные челюсти. Приближаясь, кащей шипел - тссс, тссс, тссс...
   - Корин!
   Корин не реагировал, он шептал  что-то,  держа  камень  на  ране.  Микула
поднял его, оторвал от Висенны, поднял друидессу на плечо, и  они  побежали.
Кащей, шипя, растопырив клешни, грохоча по камням хитиновым панцирем,  бежал
следом. Микула понял, что они погибли.
   Со стороны Мышиного Яра галопом несся всадник в кожаном кафтане,  мисюрке
из кольчужных колец. Над головой он вздымал широкий меч.  На  косматом  лице
горели глазки, блестели острые зубы.  Воинственно  крича,  Кехл  налетел  на
кащея. Но страшные лапы сомкнулись, клешни стиснули коня. Карлик вылетел  из
седла, покатился по земле.
   Кащей без видимых усилий поднял коня в воздух и наколол  на  острый  шип,
торчащий у него впереди. Серповидные челюсти сомкнулись, кровь  брызнула  на
камни.
   Микула подскочил и поднял с земли Коротыша, но тот отпихнул его,  схватил
меч, крикнул так, что заглушил предсмертные вопли коня, набросился на кащея.
С обезьяньей ловкостью проскочил под панцирной лапой и ударил, что было сил,
прямо в глаз. Кащей зашипел, выпустил  коня,  выбросил  вбок  лапу,  зацепил
Кехла клешней, поднял в воздух, швырнул на камни. Кехл  упал,  выронив  меч.
Кащей повернулся к нему, ухватил клешнями, высоко взметнул. Микула  зарычал,
в два прыжка достиг чудовища и ударил его  топором  в  бок.  Корин,  оставив
Висенну, моментально подскочил с другой стороны, держа меч обеими руками,  с
размаху вогнал его в щель меж панцирем и лапой. Навалившись  грудью,  вогнал
лезвие до рукоятки. Микула ударил вновь, панцирь треснул,  брызнула  зеленая
смрадная жидкость. Кащей, шипя, отпустил Коротыша  и  занес  клешни.  Корин,
упираясь ногами в землю, попытался выдернуть меч, но безуспешно.
   - Микула! - крикнул он тогда. - Назад!  Оба  кинулись  наутек,  сообразив
броситься в разные стороны. Кащей, растерявшись,  постоял,  потом,  скрежеща
брюхом по камням, двинулся вперед, прямо на Висенну - она пыталась подняться
на четвереньки, голова ее бессильно склонилась, волосы мели землю.  Над  ней
повисла в воздухе пестрокрылая птица, она кричала, кричала, кричала...
   Кащей был близко.
   Микула и Корин подскочили одновременно, преграждая дорогу чудовищу.
   - Висенна!
   - Госпожа!
   Кащей, не останавливаясь, растопырил клешни.
   - В стороны! - крикнула Висенна, она стояла  на  коленях,  подняв  высоко
руки. - Корин! В стороны!
   Оба отскочили в разные стороны, прижимаясь к стенам ущелья.
   - Гененаа фиреаол кереланл! - пронзительно крикнула чародейка,  простирая
руки в сторону Кащея. Что-то невидимое устремилось от нее к чудовищу.  Траву
примяло к земле, а камни разлетелись в стороны, словно отброшенные  огромным
невидимым шаром, с возраставшей скоростью катившимся к кащею.
   С  ладони  Висенны  сорвалась  ослепительная  молния,  ударила  в  кащея,
размазалась по его панцирю сетью из огненных языков.  Оглушительный  грохот.
Кащей взорвался, взлетел зеленый фонтан крови, обломков хитинового  панциря,
ног, внутренностей, все это градом посыпалось на скалы, в кустарник.  Микула
согнулся, заслоняя руками голову. И настала  тишина.  Там,  где  только  что
стоял Кащей, чернела и дымилась округлая воронка, залитая зеленой жидкостью,
наполненная кусками чего-то неузнаваемого.
   Корин, утирая с лица зеленые пятна,  помог  Висенне  встать.  Ее  трясло.
Микула склонился над Кехлом. Глаза у Коротыша были открыты. Кафтан из грубой
лошадиной шкуры рассечен клешнями,  и  видны  страшные  раны.  Кузнец  хотел
сказать что-то, но не сумел. Подошел, поддерживая  Висенну,  Корин.  Коротыш
посмотрел на них. Увидев его раны, Корин замер.
   - Это ты, принц, - сказал Кехл тихо, но спокойно  и  выразительно.  -  Ты
знал, что говорил. Без оружия я - барахло. А без руки?  Вообще  дерьмо,  да?
Спокойствие Коротыша поразило Корина больше, чем торчащие  из  страшных  ран
обломки костей. Непонятно было, почему карлик до сих пор жив.
   - Висенна, - шепнул Корин, умоляюще глядя на чародейку.
   - Ничего я не могу сделать, Корин, - голос ее дрожал. - Его организм, его
тело...  Все  законы,  которые  ими  управляют,  абсолютно  не   похожи   на
человеческие. Микула, не трогай его...
   - Ты вернулся, Коротыш, - сказал Микула. - Почему?
   - Потому что законы, которые мной управляют, не похожи на человеческие, -
сказал Кехл задумчиво, уже с усилием. Струйка крови  поползла  из  его  рта,
пачкая шерсть на лице. Он повернулся, глянул Висенне в глаза.
   - Ну, рыжая ведьма! Твое пророчество исполнилось... Так помоги же мне!
   - Нет! - крикнула Висенна.
   - Помоги, - сказал Кехл. - Так нужно. Пришла пора.
   -  Висенна.  -  Лицо  Корина  было  безмерно  удивленным.   -   Ты   что,
собираешься...
   - Отойдите! - крикнула друидесса, едва сдерживая рыдания. - Отойдите оба!
   Микула потянул Корина за руку. Корин подчинился. Он  успел  еще  увидеть,
как Висенна наклонилась над Коротышом, осторожно погладила  его  по  голове,
коснулась виска. Кехл вздрогнул,  вытянулся  и  застыл  неподвижно.  Висенна
плакала.
 
*** 
 
   Пестрокрылая птица, сидящая на плече Висенны, склонила плоскую головку  и
глянула на чародейку круглым неподвижным глазом.  Конь  шагал  по  ухабистой
дороге, небо было голубое и чистое.
   - Тьютт тюттчиррк, - сказала Пестрокрылая Птица.
   - Возможно, - согласилась Висенна. - Но не о том речь.  Ты  меня  не  так
понял. У меня нет к тебе претензий. Досадно, что обо всем я узнала от самого
Фрегенала, а не от тебя - что есть, то есть. Но я давно тебя знаю,  и  знаю,
что ты не любишь много говорить.  Чтобы  дождаться  от  тебя  ответа,  нужно
спросить прямо.
   - Чиррк, тьюююк?
   - Это-то ясно, и давно. Но ты сам знаешь, как у нас обстоят дела.
   Сплошные тайны и секреты, одна огромная тайна. А впрочем, как посмотреть.
Я тоже не отказываюсь от платы за лечение, если мне настойчиво предлагают, я
беру. И я знаю, что за серьезную услугу Круг  требует  и  высокой  платы.  И
правильно - все дорожает, а жить нужно. Не о том я думаю.
   Пестрокрылая Птица переступила с ноги на ногу:
   - Тьюювиттт! Корринин!
   - Догадался, наконец, - грустно усмехнулась Висенна, повернула  голову  и
позволила Птице дотронуться  клювом  до  своей  щеки.  -  Вот  этим-то  я  и
огорчена. Я видела, как он на меня смотрел, и знаю, что он при  этом  думал:
это не только ведьма, это еще и лицемерная  авантюристка,  корыстолюбивая  и
расчетливая.
   - Тюиттт чик чик тьюююттт?
   Висенна отвернулась.
   - Ну, не так уж все скверно, - буркнула она, щурясь. - Я не девчонка, так
легко голову не теряю. Хотя нужно признать... Я слишком долго  странствую  в
одиночестве по... Но это не твое дело. Прикрой-ка клювик.  Птица  замолчала,
ероша перышки. Лес приближался, дорога  уходила  в  чащу,  под  сомкнувшиеся
кроны.
   - Слушай, - сказала Висенна чуть погодя,  -  как,  по-твоему,  это  будет
выглядеть в будущем? Неужели мы действительно окажемся ненужными людям? Даже
в таких несложных делах, как лечение? Конечно, они кое-чему научились, умеют
уже лечиться  травами.  Но  неужели  они  когда-нибудь  смогут  сами  лечить
воспаление легких? Родильную горячку? Столбняк?
   - Твик, тьюитт!
   - Тоже мне ответ - теоретически возможно...  Теоретически  возможно,  что
наш конь вмешается сейчас в разговор.  И  скажет  что-нибудь  умное.  А  как
насчет рака? Неужели они и с раком справятся без магии?
   - Тррчк!
   - Вот и я так думаю.
   Они  въехали  в  лес,  пахнуло  холодом  и  сыростью.  Вброд   преодолели
неглубокий ручей. Висенна  поднялась  на  холм,  потом  спустилась  вниз,  в
заросли, где кустарник задевал стремена. И снова дорога,  изрядно  заросшая.
Висенна  знала  ее,  здесь  она  проезжала  три   дня   назад.   Правда,   в
противоположном направлении.
   Она сказала:
   - Кажется мне, и нам не помешали бы  кое-какие  перемены.  Мы  закоснели,
чересчур цепляемся за старые традиции. Как только я вернусь...
   - Тьюитт! - сказала Пестрокрылая Птица.
   - Что?
   - Тьюитт!
   - Что ты этим хочешь сказать? Как это я не вернусь?
   - Тррчкк!
   - Какая надпись? На каком еще столбе?
   Птица взмахнула крыльями, сорвалась с ее плеча и исчезла в ветвях.
   Корин сидел посреди поляны, подпирая столб, нахально  ухмыляясь.  Висенна
спрыгнула с коня, подошла. Чувствовала, что  тоже  улыбается,  помимо  воли,
подозревала даже, что ее  улыбку  никак  не  назвать  исполненной  глубокого
смысла.
   - Висенна, - сказал Корин. - Признайся, ты меня, случайно,  не  отуманила
чарами? Больно уж радует меня наша встреча, прямо-таки неестественно радует.
Тьфу-тьфу-тьфу! Не иначе, это все чары.
   - Ты ждал меня.
   - Ты необыкновенно проницательна. Я проснулся утром и узнал, что  ты  уже
уехала. Как мило с ее стороны, сказал я себе, она не стала меня будить, ради
мимолетного  прощанья,  этой  глупости,  без  которой   превосходно,   можно
обойтись. Кто в наше время приветствует и прощается?  Все  это  крайности  и
чудачество. Правда? Так что я повернулся на другой бок и заснул. И только за
завтраком вспомнил, что забыл тебе сказать  что-то  очень  важное.  Раздобыл
коня и поехал побыстрее.
   - И что же ты мне собирался сказать? - Висенна подошла  совсем  близко  и
запрокинула голову, чтобы взглянуть в  голубые  глаза,  которые  этой  ночью
видела во сне.
   - Дело это весьма деликатное, -  сказал  он.  -  Нельзя  его  изложить  в
нескольких словах. Тут нужно все растолковать подробно. Не знаю, успею ли  я
все изложить до заката.
   - Начни хотя бы.
   - Вот это и есть самое трудное. Я не знаю, с чего начать.
   - У господина Корина  нет  слов,  -  Висенна  улыбалась.  -  Кто  бы  мог
подумать. Ну, начинай сначала.
   - Недурная мысль.  Видишь  ли,  Висенна,  много  времени  прошло,  как  я
странствую в одиночестве...
   - По лесам и дорогам, - закончила чародейка, закидывая ему руки на шею.
   Высоко  над  ними,  на  ветке,  Пестрокрылая  Птица  взмахнула  крыльями,
сказала:
   - Трррчччк тьюитт тьюиттт!
   Висенна оторвалась от губ Корина, глянула на Птицу, моргнула.
   - Ты была права, - сказала она. - Это  в  самом  деле  оказалась  дорога,
откуда не возвращаются. Лети, скажи им... - подумала, махнула  рукой.  -  Да
нет, ничего им не говори... 2
 
 
1 
 
 



ВЕДЬМАК II 
МЕЧ ПРЕДНАЗНАЧЕНИЯ 
 
Анджей САПКОВСКИЙ 
 
 
 
 
ONLINE БИБЛИОТЕКА http://bestlibrary.rusinfo.com 
http://bestlibrary.agava.ru 
 
 
ПРЕДЕЛ ВОЗМОЖНОГО 
 
1 
 
   - Повторяю: он оттуда не  выйдет,  -  убежденно  сказал  прыщавый,  качая
головой. - Уже час  с  четвертью,  как  залез.  Ему  конец.  Столпившиеся  у
развалин жители молчали, уставившись  на  чернеющее  в  руинах  отверстие  -
заваленный камнями вход в  подземелье.  Толстяк  в  желтой  суконной  куртке
переступил с ноги на ногу, кашлянул, снял с головы берет.
   - Погодим еще, - сказал он, вытирая пот с реденьких бровей.
   - А чего годить-то? - фыркнул прыщавый. - Там  в  подвалах  он  и  сидит,
василиск-то, аль забыли, солтыс? Кто войдет, тому и конец. Мало  людей,  что
ль, погибало? Чего ждать-то?
   - Мы ж договаривались, - неуверенно проворчал толстяк. - Как же так?
   - С живым договаривались-то,  солтыс,  -  проговорил  спутник  прыщавого,
гигант в кожаном фартуке резника. - А теперича он мертв,  это  уж  как  пить
дать. Сызначала было ведомо, на смерть идет, как и  другие  до  него.  Он  и
зеркала не прихватил, с одним мечом полез. А без  зеркала  -  знамо  дело  -
василиска не прибьешь.
   - Считайте, сэкономили гроши, - добавил прыщавый. - Потому как платить за
василиска теперя некому. Идите спокойно домой. А коня и колдуньино хозяйство
мы возьмем, не пропадать же добру.
   - Оно, конечно, так, - сказал резник. -  Упитанная  кобыла,  да  и  вьюки
плотно набиты. Глянем, что внутри.
   - Как же так? Разве ж можно?
   - Молчите, солтыс, и не встревайте, а то шишку заработаете, - предостерег
прыщавый.
   - Упитанная кобылка-то, - повторил резник.
   - Оставь коня в покое, дорогуша.
   Резник медленно обернулся к чужаку, который  вышел  из-за  излома  стены,
из-за спин людей, скопившихся вокруг  входа  в  подземелье.  У  чужака  были
густые вьющиеся каштановые волосы, коричневая накидка поверх посаженного  на
вату кафтана, высокие сапоги верхового. И никакого оружия.
   - Отойди от коня, - повторил он, ядовито усмехаясь. - Это как же?
   Чужой конь, чужая собственность, а ты уставился на нее своими слезящимися
глазенками, тянешься к ней паршивой лапой? Это порядок?  Прыщавый,  медленно
засовывая руку за пазуху куртки, глянул на резника.  Резник  кивнул,  указал
головой на группку, из которой вышли еще двое. Плотные, стриженые. У обоих в
руках дубинки, которыми на бойнях оглушают животных.
   - Это кто ж ты такой, - спросил прыщавый, не вынимая руки из-за пазухи, -
чтобы указывать нам, что порядок, а что нет?
   - А тебе какое дело, дорогуша?
   - Оружия не носишь?
   - Верно. - Чужак усмехнулся еще ядовитее. - Не ношу.
   - А зря. - Прыщавый вытащил руку из-за пазухи. В руке был длинный нож.  -
Вовсе даже зря не носишь-то.
   Резник тоже вытащил нож, похожий на охотничий. Те  двое  шагнули  вперед,
поднимая дубинки.
   - А мне как-то ни к чему, - сказал чужак, не  двигаясь  с  места.  -  Мое
оружие ходит следом.
   Из-за  развалин,  мягко,  уверенно  ступая,  вышли  две  девушки.   Толпа
незамедлительно  расступилась,  попятилась,  поредела.  Девушки   улыбались,
сверкая зубами, щуря глаза, от уголков которых к ушам бежали  широкие  синие
полосы татуировки. Мускулы играли на крепких  бедрах,  вырисовывающихся  под
рысьими  шкурами,  и  на  нагих  круглых  предплечьях  повыше  перчаток   из
кольчужной сетки. За спинами, тоже прикрытыми  кольчужкой,  торчали  рукояти
сабель. Прыщавый постепенно, медленно согнул ноги в коленях, упустил нож  на
землю.
   Из дыры в развалинах  донесся  грохот  камней,  скрежет,  затем  из  тьмы
вынырнули две руки, вцепившиеся в выщербленный край стены. Вслед  за  руками
появилась голова с белыми, припорошенными кирпичной  пылью  волосами,  затем
бледное лицо и наконец рукоять меча, выступающая над плечом.  Толпа  шумела.
Белоголовый, горбатясь, вытащил из дыры  удивительное  существо  -  странное
тело, покрытое пылью, напитавшейся кровью. Держа существо за длинный ящерный
хвост, он молча  бросил  его  к  ногам  тучного  солтыса.  Солтыс  отскочил,
споткнувшись о валяющийся кусок  стены  и  не  сводя  глаз  с  искривленного
птичьего клюва, перепончатых крыльев  и  серповидных  когтей  на  чешуйчатых
лапах.
   - Василиск, - произнес  белоголовый,  отряхивая  брюки  от  пыли.  -  Как
договаривались. Извольте мои двести линтаров. Настоящих линтаров,  не  шибко
фальшивых! Предупреждаю - проверю.
   Солтыс  дрожащими  руками  извлек  мешочек.  Белоголовый  осмотрелся,  на
мгновение задержал взгляд на прыщавом, на валяющемся у его ног  ноже,  потом
перевел взгляд на мужчину в коричневой накидке, на девушек в рысьих шкурах.
   - Как всегда, - сказал он, принимая кошель из дрожащих рук солтыса.  -  Я
для вас жизнью рискую ради паршивых денег, а вы тем временем подбираетесь  к
моим вещичкам. Никогда, пропади вы пропадом, не изменитесь.
   - Мы не трогали, - забормотал резник, пятясь. Двое с дубинками уже  давно
растворились в толпе. - Не трогали мы ваши вещи, милсдарь.
   - Весьма рад, - усмехнулся белоголовый. При виде его улыбки, расцветающей
на бледном лице, как распускающаяся роза, толпа стала быстро рассеиваться. -
И потому, братец, я тебя тоже не трону. Иди с миром. Только быстро.
   Прыщавый, пятясь, собрался бежать.  Прыщи  неприятно  выделялись  на  его
побледневшей физиономии.
   - Эй, погоди-ка, - бросил ему человек в коричневой накидке. -  Ты  кое  о
чем забыл.
   - О чем, милсдарь?
   - Ты поднял на меня нож.
   Одна из девушек, та, что повыше, вдруг качнулась на широко  расставленных
ногах и развернулась. Сабля, выхваченная неведомо когда, резко просвистела в
воздухе. Голова прыщавого взмыла и по крутой дуге упала  в  зияющий  провал,
ведущий в подземелья. Тело быстро и тяжело, как срубленный ствол, рухнуло  в
кирпичный бой. Толпа ахнула. Вторая девушка, держа руку  на  рукояти  сабли,
ловко обернулась, защищая тыл. Это  было  ни  к  чему.  Люди,  спотыкаясь  и
кувыркаясь на развалинах, мчались что было сил к городку. Впереди внушающими
уважение прыжками несся солтыс, всего на несколько сажен опережая  огромного
резника.
   - Прекрасный удар, - холодно прокомментировал белоголовый, рукой в черной
перчатке прикрывая глаза от солнца. - Прекрасный удар  зерриканской  саблей.
Склоняю голову пред ловкостью и красотой свободных воительниц. Я  -  Геральт
из Ривии.
   - А я, - незнакомец в коричневой накидке указал на грудь, где  красовался
выцветший герб в виде трех черных птиц, сидящих рядком на однотонном золотом
поле, - Борх по прозвищу Три Галки. А это мои девочки, Тэя  и  Вэя.  Так  их
называю я, об их настоящие имена можно язык сломать. Обе, как вы догадались,
зерриканки.
   - Если б не они, я, похоже, остался бы и без коня, и без имущества.
   Благодарю вас, воительницы. Благодарю и вас, благородный господин Борх.
   - Три Галки.