елы о ствол, удивился и побежал  не  в  ту  сторону,
куда указывала стрела, велевшая остановиться и немедленно убираться из леса.
Шипящий, ядовитый и оперенный свист, короткий звон наконечника, врезающегося
в дерево. Ни шагу дальше, человек, говорил этот свист и  этот  удар.  Прочь,
человек, немедленно убирайся из Брокилона. Ты завоевал  весь  мир,  человек,
тебя везде полным-полно,  ты  всюду  приносишь  с  собой  то,  что  именуешь
современностью, эрой изменений, что называешь прогрессом. Но  нам  здесь  не
нужен ни ты, ни твой прогресс. Нам не нужны перемены, которые ты несешь. Нам
не нужно все то, что ты приносишь. Свист и удар. Прочь из Брокилона!  "Прочь
из Брокилона, человек, - подумал Геральт. - Не имеет значения, что тебе лишь
пятнадцать и ты продираешься сквозь лес, ошалев от страха,  не  в  состоянии
отыскать дороги домой. Не имеет значения, что тебе уже семьдесят и надо идти
за хворостом, иначе тебя за ненадобностью выгонят из халупы, не дадут  есть.
Не имеет значения, что тебе всего-то  шесть  лет  и  тебя  приманили  цветы,
голубеющие на залитой солнцем поляне. Прочь из Брокилона! Свист и удар!"
   "Раньше, - еще подумал Геральт, - прежде чем убить, предупреждали дважды.
Даже трижды".
   "Раньше, - подумал он, трогаясь в путь. - Раньше. Ну что ж, прогресс".
   Лес, казалось, не заслуживал дурной славы,  которой  пользовался  теперь.
Правда, он был чудовищно диким  и  труднопроходимым,  но  это  была  обычная
путаница  дебрей,  в  которых  каждый  просвет,  каждое   солнечное   пятно,
пробившееся  сквозь  кроны,  и  усеянные  листьями  ветви  больших  деревьев
немедленно использовались десятками молодых берез, ольх и грабов,  ежевикой,
можжевельником и папоротником, покрывающим густыми побегами хрустящий  ковер
из праха, сухих веток и поросших мхом гниющих стволов самых старых деревьев,
тех, что проиграли в борьбе, тех, которые дотянули до конца дней  своих.  Но
чаща не молчала тяжелым, зловещим молчанием, которое,  казалось  бы,  больше
соответствовало этому месту. Нет, Брокилон жил. Бренчали насекомые,  шуршали
под ногами ящерки,  бегали  радужные  жуки-бегунки,  тысячи  пауков  дергали
блестящие от капель паутинки, дятлы  разделывали  стволы  резкими  очередями
ударов, верещали сойки. Брокилон жил.
   Но ведьмак не дал  себя  обмануть.  Он  знал,  где  находится.  Помнил  о
мальчике со стрелой в глазу. Во мхе и  игольнике  замечал  белые  кости,  по
которым бегали красные муравьи.
   Он шел дальше, осторожно, но быстро. Следы были свежие. Он рассчитывал на
то, что успеет, сумеет задержать и вернуть людей, идущих впереди. Он  льстил
себя надеждой, что еще не поздно. Но было уже поздно.
   Второй труп он бы пропустил, если б не солнечный блик на клинке короткого
меча, который убитый сжимал в руке. Это был взрослый  мужчина.  Его  простая
одежда привычного коричневого цвета говорила о низком происхождении. Одежда,
если не считать пятен крови вокруг двух  вонзившихся  в  грудь  наконечников
стрел, была чистой и новой, значит,  это  не  слуга.  Геральт  осмотрелся  и
увидел труп третьего человека, одетого в кожаную куртку и  короткий  зеленый
плащ. Земля вокруг ног убитого была раскидана, мох  и  игольник  разрыты  до
песка. Было ясно - этот человек умирал долго. Геральт услышал стон.
   Он быстро раздвинул кусты можжевельника, увидел замаскированную  глубокую
яму, оставшуюся от вывороченных корней сосны. В  яме,  на  открытых  корнях,
лежал крупный мужчина с черными  вьющимися  волосами  и  такой  же  бородой,
контрастирующими с бледной, прямо-таки трупной белизной лица. Светлый кафтан
из оленьей кожи был красным от крови.
   Ведьмак спрыгнул в яму. Раненый открыл глаза.
   - Геральт... - простонал он. - О боги, да я сплю...
   - Фрейксенет? - изумился ведьмак. - Ты здесь?
   - Я... О-о-ох...
   - Не шевелись. - Геральт опустился рядом. - Куда ты получил?  Я  не  вижу
стрелы...
   - Она... прошла  навылет.  Я  отломил  наконечник  и  вытащил...  Слушай,
Геральт...
   - Молчи, Фрейксенет, захлебнешься кровью. У тебя пробито легкое.
   Дьявольщина, надо тебя вытащить. Что  вы,  черт  вас  возьми,  делаете  в
Брокилоне? Это владения дриад, их  святая  святых,  отсюда  никто  живым  не
уходит. Ты знал?
   - Потом... - застонал Фрейксенет и сплюнул кровью. - Потом расскажу...  А
сейчас вытащи меня... Ох, черт! Осторожней... О-о-ох...
   - Не справлюсь. - Геральт выпрямился, осмотрелся. - Уж очень ты тяжел.
   - Тогда оставь меня, - простонал раненый,  -  оставь.  Что  делать...  Но
спаси ее... о боги, спаси ее..
   - Кого?
   - Княжну... Найди ее, Геральт!
   - Лежи спокойно, черт побери! Сейчас что-нибудь соображу и вытащу.
   Фрейксенет тяжело закашлялся и снова сплюнул, густая, тягучая нитка крови
повисла на бороде. Ведьмак выругался, выбрался  из  ямы,  осмотрелся.  Нужны
были два молодых деревца. Он быстро пошел к краю поляны, где  недавно  видел
охапку ольх.
   Свист и удар.
   Геральт застыл на месте. Стрела,  вонзившаяся,  в  ствол  на  уровне  его
головы, была оперена ястребиными перьями. Он посмотрел в сторону,  указанную
ясеневым древком, и понял, откуда стреляли. Шагах в пятидесяти была  яма  от
еще одного вывороченного дерева, ствол, выставив наружу путаницу корней, все
еще удерживал огромную кучу песчаной земли. Там чернел терновник на  границе
тени, крапленой более светлыми полосками березовых стволов.  Не  было  видно
никого, и он знал, что не увидит. Он поднял обе руки. Очень медленно.
   - Ceadmil! Va an Eithne maeth e Duen Canell! Essea Gwynbleidd!
   На этот раз он услышал тихий щелчок тетивы и увидел стрелу, потому что ее
выпустили так, чтобы он ее  увидел.  Отвесно  вверх.  Он  смотрел,  как  она
взвивается, как изменяет направление полета, как  падает  по  кривой.  И  не
пошевелился. Стрела вонзилась в мох почти вертикально в двух шагах от  него.
Почти одновременно рядом с ней воткнулась вторая, под  таким  же  углом.  Он
боялся, что следующей может уже не увидеть.
   - Maeth Eithne! - крикнул он снова. - Essea Gwynbleidd!
   - Glaeddyv vorti - голос словно дуновение ветра.  Голос,  не  стрела.  Он
жил. Медленно расстегнул пряжку пояса, вытащил меч, отбросил далеко от себя.
Вторая   дриада   беззвучно   появилась   из-за   охваченного   кустарниками
можжевельника ствола ели, не больше чем в десяти шагах  от  него.  Хотя  она
была маленькая и  очень  худенькая,  ствол  казался  еще  тоньше  Совершенно
непонятно, как он мог ее не заметить,  когда  она  подходила.  Возможно,  ее
маскировала одежда - не уродующая стройной  фигурки  комбинация  из  странно
сшитых лоскутков ткани множества оттенков зеленого и коричневого,  усыпанная
листьями и кусочками коры. У волос, перехваченных на лбу  черным  платочком,
был оливковый цвет, а лицо пересекали полоски, нанесенные ореховой кожурой.
   Конечно, тетива лука была натянута и дриада целилась в него.
   - Eithne... - начал он.
   - Thaess aep!
   Он послушно замолчал, стоя неподвижно и держа руки подальше от тела.
   Дриада не опустила лука.
   - Dunca! - крикнула она. - Braenn! Caemm vort!
   Та,  что  стреляла  первой,  выскочила  из   терновника,   пробежала   по
поваленному стволу, ловко перепрыгивая через вывороченные  корни.  Хотя  там
валялась куча сухих веток, он не слышал, чтобы хоть одна  хрустнула  под  ее
ногами. Позади, близко, он услышал тихий шорох, что-то вроде шелеста листьев
на ветру, и понял, что третья дриада стоит у него  за  спиной.  Именно  она,
быстро выдвинувшись сбоку, подняла его меч. У нее были  волосы  цвета  меда,
стянутые обручем из камышины. На спине покачивался полный колчан стрел.
   Та,  что  была  дальше  всех,  в   вывороченной   корнями   яме,   быстро
приблизилась. Ее одежда ничем не отличалась от  наряда  подруг.  На  тусклых
кирпично-рыжих волосах лежал венок, сплетенный из  клевера  и  вереска.  Она
держала лук, не натянутый, но стрела была на тетиве.
   - T'en thesse in maeth aep Eithne llev? - спросила  она,  подойдя  ближе.
Голос был очень мелодичный, глаза огромные и черные. - Ess' Gwynbleidd?
   - Ae... aessea... - начал он, но  слова  брокилонского  диалекта,  певуче
звучавшие в устах дриады, застревали у него в горле и раздражали губы. -  Вы
не говорите на всеобщем? Я не очень хорошо знаю...
   - An' vaill. Vort llinge, - прервала она.
   - Я - Гвинблейдд, Белый Волк.  Госпожа  Эитнэ  меня  знает.  Я  к  ней  с
поручением. Я уже бывал в Брокилоне. В Дуэн Канэлли.
   - Гвинблейдд, - кирпичноволосая прищурилась. - Vatt'ghern?
   - Да, - подтвердил он. - Ведьмак.
   Оливковая гневно фыркнула, но опустила лук. Кирпичная  смотрела  на  него
широко раскрытыми глазами, а ее размалеванное зелеными  полосами  лицо  было
совершенно  неподвижно,  мертво,  как  лицо  статуи.  Эта  неподвижность  не
позволяла назвать ее ни красивой, ни уродливой, вместо  этого  напрашивалась
мысль о безразличии и бездушии, если не жестокости. Геральт мысленно  укорил
себя  за  такую  оценку,  основывающуюся  на  ложном  очеловечивании  дриад.
Как-никак, а он-то должен знать,  что  она  просто  старшая  из  всех  трех.
Несмотря на кажущуюся молодость, она была гораздо, гораздо старше их.
   Они стояли молча. Геральт слышал, как Фрейксенет стонет, охает и кашляет.
Кирпичная тоже не могла не слышать, но лицо ее  даже  не  дрогнуло.  Ведьмак
подбоченился.
   - Там, в яме, - спокойно сказал он, - лежит раненый. Если ему не  оказать
помощи, он умрет.
   - Thaess aep! - Оливковая натянула лук, направив наконечник стрелы  прямо
в лицо Фрейксенету.
   - Дадите ему сдохнуть? - сказал Геральт, не повышая голоса.  -  Позволите
ему вот так просто, медленно захлебнуться кровью? В таком  случае  уж  лучше
его добить.
   - Заткнись! - пролаяла дриада, переходя на всеобщий, но  опустила  лук  и
ослабила тетиву. Вопросительно взглянула на кирпичную. Та  кивнула,  указала
на яму. Оливковая подбежала быстро и бесшелестно.
   - Я хочу увидеться с  госпожой  Эитнэ,  -  повторил  Геральт.  -  У  меня
поручение...
   - Она, - кирпичная указала на медовую, - проводит тебя в Duen Canell.
   Иди.
   - Фрей... А раненый?
   Дриада взглянула  на  него,  прищурившись  и  продолжая  играть  стрелой,
лежащей на тетиве.
   - Не тревожься. Иди. Она тебя проводит.
   - Но...
   - Va'en vort! - обрезала она, поджав губы.
   Ведьмак пожал плечами, повернулся к медноволосой, которая казалась  самой
младшей из всей тройки. Впрочем, он  мог  и  ошибиться.  Глаза  у  нее  были
голубые.
   - Ну идем.
   - Да, - тихо сказала медовая. После краткого  колебания  она  отдала  ему
меч. - Пошли.
   - Как тебя зовут? - спросил он.
   - Заткнись.
   Она шла через чащу очень быстро,  не  оглядываясь.  Геральту  приходилось
прилагать массу усилий, чтобы поспевать за ней. Он знал, что  дриада  делает
это умышленно, хочет, чтобы идущий следом человек увяз в густых зарослях, со
стоном повалился бы на землю, обессиленный, неспособный к дальнейшему маршу.
Конечно, она не знала, что имеет дело с ведьмаком, а  не  с  человеком.  Она
была слишком молода, чтобы знать, что такое ведьмак. Девушка -  Геральт  уже
видел, что она не чистокровная дриада, -  резко  остановилась,  повернулась.
Было видно, как под сшитой из лоскутков курткой у нее бурно вздымается грудь
и она с трудом сдерживается, чтобы не дышать ртом.
   - Пойдем медленнее? - улыбнувшись, предложил он.
   - Yea, - она неприязненно взглянула на него. - Aeen esseath Sidh?
   - Нет, не эльф. Как тебя зовут?
   - Браэнн, - ответила она, снова трогаясь в путь,  но  уже  медленнее,  не
стараясь опережать его. Они шли рядом, близко. Он чувствовал запах ее  пота,
обычного пота молодой девчонки. У пота дриад  был  запах  растертых  в  руке
листиков вербены.
   - А как тебя звали раньше?
   Она взглянула на него, губы у нее неожиданно искривились, он подумал, что
она или крикнет, или велит ему  молчать.  Но  она  не  сделала  ни  того  ни
другого. А помедлив, сказала:
   - Не помню.
   Геральт не очень-то поверил.
   Ей можно было дать не больше шестнадцати лет, и вряд  ли  она  пробыла  в
Брокилоне дольше шести-семи. Попади она сюда раньше, маленьким ребенком  или
даже грудным младенцем, в  ней  уже  невозможно  было  бы  узнать  человека.
Голубые глаза и натуральные светлые волосы случались и у дриад. Дети  дриад,
зачатые в разрешенных церковью контактах с эльфами либо  людьми,  перенимали
свойства организма исключительно от матерей,  к  тому  же  это  всегда  были
девочки. Однако невероятно редко и, как правило, в каком-то  из  последующих
поколений рождался ребенок  с  глазами  либо  волосами  неведомого  мужского
предка. Но сейчас Геральт был уверен, что у Браэнн не было и капли дриадской
крови. Впрочем, это не имело особого значения. По крови  или  не  по  крови,
теперь она была дриадой.
   - А тебя, - она искоса глянула на него, - как зовут?
   - Гвинблейдд.
   - Ну идем, Гвинблейдд, - кивнула она.
   Теперь они шли медленнее, но все же достаточно быстро.  Браэнн,  конечно,
знала Брокилон, один Геральт не  смог  бы  удержать  ни  темпа,  ни  нужного
направления. Браэнн проскальзывала сквозь путаницу зарослей по извивающимся,
замаскированным тропинкам, переходила  яры  и  распадки,  ловко,  словно  по
мосткам, по поваленным стволам, смело шлепала по зеленым от ряски, блестящим
площадкам трясин, на которые ведьмак не осмелился бы ступить  и  потерял  бы
часы, если не дни, чтобы обойти  их.  Присутствие  Браэнн  защищало  его  не
только от дикости леса  -  были  места,  в  которых  дриада  замедляла  шаг,
двигалась очень осторожно, ощупывая тропинку ногой и держа его за  руку.  Он
знал почему. О ловушках Брокилона ходили легенды  -  волчьи  ямы,  утыканные
заостренными  кольями,  самострелы,  падающие  деревья,  страшные  "ежи"   -
игольчатые шары на веревках, неожиданно падающие  и  очищающие  тропинки  от
чужаков. Встречались места,  в  которых  Браэнн  задерживалась  и  мелодично
свистела, а из зарослей ей отвечали тем же. Иногда  она  приостанавливалась,
держа руку на стреле в колчане,  приказывая  ему  не  шуметь,  и  напряженно
выжидала, пока то, что шелестело в чаще, удалялось.
   Как ни быстро они шли, все  же  пришлось  остановиться  на  ночь.  Браэнн
выбрала соответствующее место - на пригорке, на который разность  температур
приносила порывы теплого воздуха. Они  спали  на  высохшем  папоротнике,  по
обычаю дриад очень близко друг к другу. В середине ночи Браэнн  обняла  его,
крепко прижалась. И ничего больше. Он тоже обнял ее. И  ничего  больше.  Она
была дриадой. Важно было только сохранить тепло. На рассвете,  еще  почти  в
темноте, они двинулись дальше.
 
2 
 
   Iни пересекали полосы лесистых холмов,  переходили  низинки,  заполненные
туманом, шли через просторные травянистые поляны, через буреломы.
   Наконец Браэнн в очередной раз остановилась, осмотрелась.  Казалось,  она
потеряла  дорогу,   но   Геральт   знал,   что   это   невозможно.   Однако,
воспользовавшись остановкой, он присел на поваленный ствол.  И  тут  услышал
крик. Тонкий. Высокий. Отчаянный. Браэнн мгновенно упала на колени,  вытянув
из колчана одновременно две стрелы. Одну схватила зубами,  вторую  поставила
на тетиву, натянула лук, целясь вслепую, сквозь кусты, на голос.
   - Не стреляй! - крикнул он, перепрыгнул  через  ствол,  продрался  сквозь
заросли.
   На небольшой полянке у основания каменистого обрыва, прижавшись спиной  к
стволу засохшего граба,  стояла  маленькая  девчушка  в  серой  курточке.  В
каких-нибудь пяти шагах от нее, медленно раздвигая траву, что-то  двигалось.
В этом темно-коричневом "что-то" было  около  двух  сажен  длины.  В  первое
мгновение Геральт подумал,  что  это  змея.  Но  увидел  желтые,  подвижные,
крючкообразные конечности, плоские сегменты длинного туловища и понял  -  не
змея. Гораздо хуже.
   Прижавшись к  стволу,  девчушка  тонко  пискнула.  Гигантская  многоножка
приподняла над травой длинные дрожащие сяжки, ловила ими запах и тепло.
   - Не двигайся! -  рявкнул  ведьмак  и  топнул,  чтобы  привлечь  внимание
сколопендроморфа. Но многоножка  не  отреагировала,  она  уже  учуяла  запах
близкой жертвы. Чудовище пошевелило конечностями, свернулось  буквою  "S"  и
двинулось вперед. Его ярко-желтые  лапы  равномерно,  словно  весла  галеры,
мелькали в траве.
   - Yghern! - крикнула Браэнн.
   Геральт двумя прыжками влетел на поляну, на бегу выхватывая меч из  ножен
на спине, с размаху бедром ударил окаменевшую под деревом  девочку,  откинув
ее в сторону, в кусты ежевики. Сколопендроморф зашелестел в траве,  задробил
конечностями и кинулся на него, подняв передние сегменты и клацая челюстями,
блестящими от  покрывающего  их  яда.  Геральт  заплясал,  перескочил  через
плоское туловище и с полуоборота рубанул мечом, целясь в незащищенное  место
между броневыми  плитками  на  туловище.  Однако  чудовище  оказалось  очень
прытким, меч ударил в хитиновый панцирь, не разрубив его,  -  толстый  ковер
мха  самортизировал  удар.  Геральт   отскочил,   но   недостаточно   ловко.
Сколопендроморф с чудовищной силой обернул заднюю часть тела вокруг его ног.
Ведьмак упал, перевернулся и  попытался  вырваться.  Безуспешно.  Многоножка
выгнулась и развернулась так, чтобы дотянуться до него челюстями,  при  этом
резко заскребла когтями о дерево, проползла  по  нему.  В  этот  момент  над
головой Геральта просвистела стрела, с хрустом пробила  панцирь  существа  и
пригвоздила его к стволу. Многоножка свилась, сломала стрелу и освободилась,
но тут же в нее угодили еще два снаряда. Ведьмак,  ударом  ноги  откинув  от
себя трепещущие останки, отскочил в сторону. Браэнн, стоя на  коленях,  била
из лука в невероятном темпе, всаживая в сколопендроморфа стрелу за  стрелой.
Многоножка ломала стрелы и освобождалась, но новая стрела снова прибивала ее
к стволу. Плоская блестящая темно-рыжая голова существа металась из  стороны
в сторону, щелкала челюстями в тех местах, куда  попадали  стрелы,  бездумно
пытаясь дотянуться до разящего ее врага.
   Геральт подскочил сбоку и, широко размахнувшись, рубанул мечом,  закончив
борьбу одним ударом.  Дерево  сыграло  роль  палаческой  плахи.  Браэнн,  не
опуская лука, медленно подошла, пхнула извивающееся  в  траве,  перебирающее
конечностями тело, плюнула на него.
   - Благодарю, - сказал ведьмак, давя отрубленную голову многоножки ударами
каблука.
   - Чего?
   - Ты спасла мне жизнь.
   Дриада взглянула на него. В этом взгляде не было ни понимания, ни эмоций.
   - Yghern, - сказала  она,  пнув  ботинком  свернувшееся  туловище.  -  Он
поломал мне шипы.
   - Ты спасла жизнь мне и вон той маленькой дриаде, - повторил Геральт.
   - Черт возьми, где она?
   Браэнн ловко раздвинула кусты  ежевики,  просунула  руку  меж  игольчатых
ветвей.
   - Так я и думала, - сказала она, вытаскивая из кустов  девчушку  в  серой
курточке. - Глянь сам, Гвинблейдд.
   Это не была дриада. Это не был ни эльф, ни пак, ни сильфида или  низушек.
Это было обыкновеннейшее на  свете  дитя  человеческое.  Девочка.  В  центре
Брокилона, самом наинеобычнейшем месте  для  самых  обычнейших  человеческих
детенышей.
   У нее были  светлые,  мышино-серые  волосы  и  огромные,  ядовито-зеленые
глаза. Ей было не больше десяти лет.
   - Ты кто? - спросил Геральт. - Откуда ты тут взялась?
   Она не ответила. "Где-то я ее уже видел, - подумал он. - Где-то я ее  уже
однажды видел. Ее или кого-то, страшно на нее похожего".
   - Не бойся, - неуверенно сказал он.
   - А я и не боюсь, - невнятно буркнула она. У нее явно был насморк.
   - Сматываемся отсюда, - неожиданно  проговорила  Браэнн,  оглядываясь.  -
Там, где есть один игерн, жди другого. А у меня осталось мало шипов. Девочка
взглянула на нее, раскрыла рот, отерла мордашку  обратной  стороной  ладони,
размазывая пыль.
   - Кто ты, черт побери? - наклонившись, повторил Геральт. - Что ты делаешь
в Бро... В этом лесу? Как сюда попала? Девочка опустила  голову  и  шмыгнула
носом.
   -