год прямо-таки идеальное сочетание солнечных и дождливых  дней.  Если  к
этому добавить традиции, знание и заботливость виноградарей, то мы получим
результат в виде продукта высочайшего класса и марки.
    - Хорошо вы это выразили, - улыбнулся рыцарь. - Марка - это  вещь!  О,
взгляните хотя бы сюда, вот на этот склон под замком.  У  нас  замки  дают
названия виноградникам и подвалам, которые расположены глубоко под землей.
Вот этот называется Кастель Равелло, с его  виноградников  получают  такие
вина, как Эрвелюк, Фьорано, Помино  и  знаменитое  Эст-Эст.  Должно  быть,
слышали. За бочонок Эст-Эста платят столько, сколько за  десяток  бочонков
Цидариского или из нильфгаардских  винных  погребов  под  Альбой.  А  там,
гляньте,  докуда  хватает  глаз  -  другие,  небольшие  замки   и   другие
виноградники,  да  и  названия  тоже,  думаю,  вам  знакомы.   Ферментино,
Торичелья, Кастельдачья, Туфо, Санкерре,  Нурагус,  Короната  и,  наконец,
Корво Бьянко,  по-эльфьему  Gwyn  Cerbin.  Полагаю,  вам  не  знакомы  эти
названия?
    - Знакомы, фууу... - поморщилась Ангулема. - Особенно после  проверки,
не налил ли часом шельма кабатчик какое-нибудь на них заместо  нормального
яблочного, потому как тогда, бывало,  Приходилось  утром  коня  в  конюшне
оставлять, чтобы за эту Кастелью или Эсту-Эсту расплатиться.  Тьфу,  черт,
не пойму я, небось для больших господ  пойло,  то,  марковое.  А  мы  люди
простые, можем и тем, что подешевле, не хуже надраться. И скажу я вам, ибо
на собственном опыте испытала: блюется оно одинаково, что после Эста-Эста,
что после какой другой рыгаловки, к примеру, яблочной.

    - Начхав на октябрьские шуточки  Ангулемы,  -  Рейнарт  раскинулся  за
столом, расслабил пояс, - сегодня, ведьмак, напьемся  какой-нибудь  лучшей
марки и какого-нибудь лучшего  года.  Кошель  выдержит.  Мы  подзаработали
неплохо. Можно и гульнуть.
    - Ясное дело. - Ведьмак кликнул трактирщика. -  В  конце  концов,  как
говорит Лютик, быть может, существуют и другие методы заработать, но я  их
не знаю. Поэтому поедим то, чем так славно несет из кухни. Кстати, сегодня
в "Фазанщине" что-то тесновато, хоть час уже довольно поздний.
    - Сочельник Йуле, - пояснил трактирщик, услышав его слова. - Празднует
народишко. Радуется. Ворожит. Традиция требует, а традиция у нас...
    - Знаю, - оборвал ведьмак. - А что сегодня требует традиция на кухне?
    - Холодный язык  с  хреном.  Бульон  из  каплуна  с  фрикадельками  из
мозжечка. Зразы-завертушки говяжьи и к этому клецки и капустка.
    - Тащи мигом, добрый человек. И к этому... Ну, что к этому, Рейнарт?
    - Ежели говядина, - сказал  после  минутного  раздумья  рыцарь,  -  то
красное "Коте-де-Блессюр" того года, когда откинула лапти  старая  княгиня
Кароберта.
    - Прекрасный выбор, - кивнул трактирщик. - К вашим услугам, господа.
    Венок из омелы, наугад брошенный за  спину  девушкой  из-за  соседнего
стола, упал почти на колени Геральту.  Компания  зашлась  смехом.  Девушка
призывно зарумянилась.
    - Никаких фокусов. - Рыцарь поднял венок и отбросил в сторону.  -  Это
не будет ваш очередной. Он уже занят, дорогая  мазель.  Он  уже  в  неволе
зеленых очей.
    - Заткнись, Рейнарт.
    Трактирщик принес заказ.
    Они ели, пили, молчали, слушали, как веселятся люди.
    - Йуле, -  сказал  Геральт,  отставляя  кубок.  -  Мидинваэрн,  Зимнее
Солнцестояние. Два месяца я тут торчу. Два потерянных месяца.
    - Месяц, - холодно  и  трезво  поправил  Рейнарт.  -  Если  ты  что-то
потерял, то лишь месяц. Потом снега завалили перевалы в  горах,  и  ты  не
выбрался бы из Туссента, хоть сдохни. А то, что дождался здесь Йуле, да  и
весну скорее всего тоже здесь дождешься,  так  это  есть  высшая  сила,  а
посему нечего жалобно скулить и причитать. Что же до сожаления, то не надо
преувеличивать. Все равно я не поверю, что тебе так уж сильно жаль.
    - Да что ты знаешь, Рейнарт? Что знаешь?
    - Немного, - согласился рыцарь, наливая. - Не очень много сверх  того,
что вижу. А видел я вашу первую встречу, твою и  ее,  в  Боклере.  Помнишь
Праздник Бочки? Белые трусики?
    Геральт не ответил. Он помнил.
    - Дивное это место, дворец Боклер, полное любовных чар,  -  замурлыкал
Рейнарт,  наслаждаясь  букетом  вина.  -  Один  только  его  вид  способен
очаровать. Помнишь, как у всех у вас дух захватило, когда вы увидели,  ну,
тогда, в октябре. Дай-ка вспомнить, как тогда изволил выразиться Кагыр?

    - Складный замчишко, - восхищенно сказал Кагыр. - Верно ведь  складный
и глаз радует.
    - Красиво княгиня живет, - сказал вампир. - Следует Признать.
    - Да уж, вполне ладный, курва его мать, домик, - добавила Ангулема.
    - Дворец Боклер, - не без гордости повторил Рейнарт де  Буа-Фресне.  -
Эльфова постройка, только слегка переделанная. Говорят, самим Фарамондом.
    - Не "говорят",  -  возразил  Регис.  -  А  несомненно.  Стиль.  Стиль
Фарамонда виден с первого же взгляда. Ясно. Четко.  Достаточно  посмотреть
хотя бы вон на те башенки.
    Увенчанные  пурпуром  черепиц  башни,  о  которых  вел  речь   вампир,
врезались  в   небо   стройными   белыми   обелисками,   вырастающими   из
филигранного, расширяющегося книзу здания самого замка. Все это однозначно
ассоциировалось со свечами, с Которых фестоны воска натекли  на  мастерски
выполненное основание подсвечника.
    - У стен Боклера, - пояснил рыцарь Рейнарт, - раскинулся город. Стену,
разумеется, возвели позже,  вы  ведь  знаете,  эльфы  не  окружали  города
стенами. Подгоните лошадей, уважаемые.  Путь  перед  нами  долгий.  Боклер
только кажется близким, горы искажают перспективу.
    - Едем.
    Они ехали резво, опережая странников и вагантов,  телеги  и  двуколки,
груженные темными, словно обомшелыми гроздьями винограда.  Потом  начались
говорливые и пахнущие бродящим соком улочки города,  потом  мрачный  парк,
весь заросший тополями, тисами, барбарисом и самшитом. Потом  были  клумбы
роз,  мультифлоры  и  центифолии.  Потом  -  резные  колонны,  порталы   и
архивольты дворца, слуги и лакеи в ливреях.
    Наконец возник Лютик, модно причесанный и роскошно одетый. Ни дать  ни
взять принц.
    - Где Мильва?
    - Здорова, не беспокойся. Сидит в покоях, приготовленных для вас. И не
желает выходить.
    - Почему?
    - Об этом позже. А сейчас - пошли. Княгиня ждет.
    - Прямо с дороги?
    - Таково ее желание.
    Зала, в которую они вошли, была полна людей, ярких  и  пестрых,  будто
райские птицы. Геральту некогда было приглядываться. Лютик подтолкнул  его
к мраморным ступеням, у которых в окружении пажей и придворных стояли  две
женщины, резко выделяющиеся из толпы.
    Было тихо, но сделалось еще тише.
    У первой женщины нос был острый и курносый, голубые, проницательные  и
как  бы  слегка  взволнованные  глаза.   Каштановые   волосы   уложены   в
изумительную - воистину произведение искусства  -  укрепленную  бархатными
вставочками  прическу,  продуманную  до  мельчайших  нюансов,  включая   и
идеальной формы локон в виде  полумесяца  на  лбу.  Лиф  декольтированного
платья переливался тысячами голубых и  лиловых  полосок  на  черном  фоне,
подол был черный, густо усеянный шитьем из  маленьких  золотых  хризантем.
Шею  обвивало  искусными  завитками  колье  из  обсидиана,   изумрудов   и
ляпис-лазури, заканчивающееся жадеитовым крестом, заходящим чуть ли  не  в
ложбинку между небольшими, поддерживаемыми жестким корсетом грудками. Каре
выреза было низким и глубоким, обнаженные миниатюрные  плечики,  казалось,
не гарантировали достаточной  опоры  -  Геральт  ежесекундно  ожидал,  что
платье сползет  с  бюста.  Но  оно  не  сползало,  удерживаемое  в  нужном
положении таинственными узами портновского искусства и буфами рукавов.
    Вторая женщина не уступала первой в росте. На губах у нее была  такого
же цвета помада. Однако на  этом  подобие  заканчивалось.  На  ее  коротко
остриженных  черных  волосах  возлежала  сетчатая   шапочка,   с   которой
спускалась на лицо до кончика  маленького  носика  вуалетка.  Растительный
мотив  вуалетки  не  закрывал  прекрасных,  блестящих,  густо  подведенных
зеленым контуром глаз. Точно такая же цветная  вуаль  прикрывала  скромный
вырез черного платья с длинным рукавом. На ткани сверкали словно  случайно
разбросанные сапфиры, аквамарины, кристаллики горного хрусталя  и  золотые
ажурные звездочки.
    - Ее сиятельство княгиня Анна Генриетта, - вполголоса  проговорили  за
спиной Геральта. - Преклони колени, милостивый государь.
    "Интересно, о которой из них,  -  подумал  Геральт,  с  трудом  сгибая
больное колено в церемониальном поклоне. - Обе, чтоб мне лопнуть, выглядят
равно по-княжески. Господи, по-королевски!"
    - Встаньте, милсдарь  Геральт,  -  развеяла  его  сомнения  женщина  с
каштановыми волосами и острым носиком. - Приветствуем вас и ваших друзей в
княжестве Туссент, во дворце Боклер. Мы счастливы принимать у  себя  особ,
прибывших со столь благородной миссией. К тому же имеющих быть в дружбе  с
милым нашему сердцу виконтом Юлианом.
    Лютик поклонился глубоко и размашисто.
    - Виконт, - продолжала княгиня, - сообщил нам ваши имена,  характер  и
цель вашей экспедиции, поведал, что привело вас в  Туссент.  Повествование
его взволновало наши сердца. Мы будем счастливы  побеседовать  с  вами  на
личной  аудиенции,  милсдарь  Геральт.  Однако   сия   встреча   несколько
задержится,  поскольку   нас   ждет   исполнение   неких   государственных
обязанностей.  Закончился  сбор  винограда,  традиция  велит  нам  принять
участие в Празднике Бочки.
    Вторая женщина, та, что в вуалетке, наклонилась  к  княгине  и  что-то
быстро шепнула. Анна Генриетта взглянула на ведьмака, Улыбнулась, прошлась
тонким язычком по губам.
    - Мы желаем, - возвысила она голос, - чтобы наряду с виконтом  Юлианом
нам прислуживал у Бочки милсдарь Геральт из Ривии.
    По группе придворных и рыцарей пробежал шелест -  так  шумят  тронутые
ветром  сосны.  Княгиня  Анарьетта  одарила  ведьмака  очередным  волооким
взглядом и вышла из залы вместе с подружкой и кортежем пажей.
    - Черт побери, - совсем не по-рыцарски шепнул Рыцарь Шахматной  Доски.
- Вот-те на! Немалой вы удостоились чести, господин ведьмак!
    - Я не шибко понял, в чем суть дела, - признался Геральт. - Это  каким
же манером мне придется услужить ее величеству?
    - Ее милости, - поправил,  подходя,  упитанный  субъект  с  внешностью
кондитера.  -  Простите,  господа,  мое   вмешательство,   но   в   данных
околичностях я вынужден это сделать. Мы здесь, в Туссенте, строго почитаем
традиции и блюдем протокол. Я -  Себастьян  ле  Гофф,  камергер  и  маршал
двора.
    - Весьма приятно.
    -  Официальным  и  протокольным  титулом  госпожи  Анны  Генриетты,  -
камергер и маршал двора не только выглядел кондитером, но и источал аромат
крема и глазури, - является  "ваше  сиятельство",  неофициальным  -  "ваша
милость", фамильярным, вне стен дворца, - "госпожа княгиня". Но обращаться
к ее сиятельству следует "ваша милость".
    - Благодарствую, запомню. А вторая дама? Как ее следует титуловать?
    - Ее официальный титул "почтенная", - серьезно поучил камергер.  -  Но
вполне допустимо просто "госпожа".  Это  родственница  княгини,  зовут  ее
Фрингилья Виго. Во исполнение воли ее милости прислуживать при  Бочке  вам
достанется именно ей, госпоже Фрингилье.
    - А в чем будет состоять данное прислуживание?
    - Ничего особенного. Сейчас поясню. Видите  ли,  мы  уже  многие  годы
используем механические давильни, однако же традиция...

    Подворье было заполнено говором  и  неистовым  визгом  пищалок,  дикой
музыкой дудок, назойливым звоном тамбуринов.  Вокруг  стоящей  на  помосте
бочки плясали и бодались козлы, выряженные в венки скоморохи и кувыркались
акробаты. Подворье и  окружающие  его  галереи  были  заполнены  людьми  -
рыцарями, дамами, дворянами, богато одетыми горожанами.
    Камергер Себастьян ле Гофф воздел к  небу  увитый  лозой  жезл,  потом
трижды ударил им о помост.
    - Эхо-хо! - крикнул он. - Благородные дамы, господа и рыцари!
    - Эхо-хо! - ответствовала толпа.
    - Эхо-хо! Вот он, древний обычай! Да одарит  нас  виноградная  гроздь!
Эхо-хо! Да дозреет до солнца!
    - Эхо-хо! Да дозреет!
    - Эхо-хо! Да забродит, придавленная! Да наберет силы и вкуса в бочках!
Да изольется в кубки и ударит в головы во славу ее сиятельства,  во  славу
прекрасных дам, во славу благородных рыцарей и виноградарей!
    - Эхо-хо! Да забродит!
    - Да приидет красота!
    Из бархатных палаток на противоположной стороне подворья появились две
женщины - княгиня Анна Генриетта и  ее  черноволосая  спутница.  Обе  были
плотно укутаны в пурпурные плащи.
    - Эхо-хо! - Камергер ударил жезлом. - Да приидут Юные!
    "Юные" были научены, они знали, что им надлежит делать. Лютик  подошел
к  княгине.  Геральт  -  к  черноволосой.  Которую,  как  известно,  звали
почтенной Фрингильей Виго.
    Женщины одновременно скинули плащи, толпа взорвалась грохотом  оваций,
Геральт сглотнул.
    На женщинах были белые, тонюсенькие как паутинки, не доходящие даже до
бедер рубашечки на бретельках. И плотно облегающие трусики с оборочками. И
ничего больше. Даже украшений. Кроме того, они были без обуви.
    Геральт поднял Фрингилью на руки, а она, нисколько не смущаясь, тут же
обняла его. За шею. От нее исходил едва уловимый аромат  амбры  и  роз.  И
женственности. Она была  теплой,  и  тепло  это  пронзало  как  наконечник
стрелы. Она была податливо-мягкой. И  мягкость  эта  обжигала  и  дразнила
пальцы.
    Мужчины поднесли женщин к Бочке. Геральт - Фрингилью, Лютик - княгиню,
помогли им встать на сминающиеся под ногами,  источающие  виноградный  сок
грозди. Толпа взревела.
    - Эхо-хоооо!
    Княгиня и Фрингилья возложили друг другу руки на  плечи  -  так  легче
было удержать равновесие на гроздях, в которые они погрузились  до  колен.
Сок брызгал и бил  ключом,  женщины,  поворачиваясь,  топтали  виноградные
гроздья,  хохоча,  как  маленькие.  Фрингилья   совершенно   непроизвольно
стрельнула в ведьмака глазами.
    - Эхо-хо! - орала толпа. - Эхо-хо! Да забродит!
    Сминаемые грозди исходили соком, мутная жидкость  булькала  и  обильно
пенилась вокруг колен топчущихся в бочке женщин.
    Камергер ударил жезлом о  доски  помоста.  Геральт  и  Лютик  подошли,
помогли женщинам выбраться из бочки. Геральт видел, как Анарьетта  укусила
Лютика за  ухо  и  как  у  нее  при  этом  опасно  заблестели  глаза.  Ему
показалось, что губы  Фрингильи  скользнули  по  его  щеке,  но  было  это
сознательно или случайно, он, пожалуй, не  смог  бы  сказать.  Винный  дух
сильно ударял в голову.
    Геральт  опустил  Фрингилью  на  помост,  обернул  пурпурным   плащом,
Фрингилья быстро и крепко пожала ему руку.
    - Ах, эти древние обычаи, - шепнула она.  -  Они  так  возбуждают.  Не
правда ли?
    - Правда.
    - Благодарю тебя, ведьмак.
    - Я счастлив безмерно!
    - Не только ты! Уверяю тебя, не только.

    - Налей, Рейнарт.
    За соседним столом вели очередную зимнюю ворожбу, состоящую в  кидании
завитой в длинную спиральную полоску кожицы яблока. По  форме,  в  которую
кожица уляжется, пытались угадать инициалы будущего партнера.  Всякий  раз
кожура укладывалась буквой "S". Несмотря на это, веселью не было конца.
    Рыцарь налил.
    - Оказалось, - задумчиво сказал ведьмак, - что  Мильва  здорова,  хоть
все еще носила бандаж на бедрах. Тем не  менее  она  сидела  в  комнате  и
отказывалась выходить, ни за  что  не  соглашаясь  надеть  подаренного  ей
платья. Дело шло к протокольному скандалу, но ситуацию уладил  всеведающий
Регис. Процитировав с дюжину  прецедентов,  он  вынудил  камергера-маршала
двора принести лучнице мужскую одежду. Ангулема же, наоборот,  с  радостью
скинула брюки и верховые сапоги с портянками, а  платье,  мыло  и  гребень
сотворили из нее вполне симпатичную девушку. Всем нам, что  тут  говорить,
подняли настроение баня и чистая одежда. Даже мне. И во вполне  нормальном
настроении все мы шли на "личную" аудиенцию.
    - Прервись на минуточку, - указал движением головы Рейнарт.  -  К  нам
приближаются клиенты.  Хо-хо,  к  тому  же  не  один,  ж  два  винодельца.
Малатеста, наш клиент, ведет собрата... И конкурента. Чудо из чудес!
    - А второй - кто?
    - Виноградники Помероль. Их вино, "Коте-де-Блессюр", мы как раз сейчас
пьем.
    Малатеста,  управляющий  виноградниками  Ферментино,  помахал   рукой,
подошел, ведя спутника: мужчину с черными усиками и буйной черной бородой,
больше подходящей убийце, нежели чиновнику.
    - Позвольте представить, - указал на бородача  Малатеста,  -  господин
Алкид Фьерабрас, управляющий виноградниками Помероль.
    - Присаживайтесь.
    - Мы на минутку. К господину ведьмаку  относительно  бестии  из  наших
подвалов. Из того, что  вы,  уважаемый,  находитесь  здесь,  следует,  что
чудище уже прикончено?
    - Намертво.
    - Обусловленная сумма, - заверил Малатеста, - поступит на ваш  счет  у
Чьанфанелли  самое  позднее  послезавтра.  Ох,  благодарю  вас,   господин
ведьмак. Стократно  благодарю.  Такой  подвальчик  прелестный,  сводчатый,
ориентированный на  север,  не  слишком  сухой,  не  слишком  влажный,  ну
точь-в-точь такой, какой надо для вина, а из-за этого чудища паршивого  им
невозможно было пользоваться. Сами видели, пришлось там значительную часть
подвалов замуровать, но  бестия  все  равно  ухитрилась  как-то  пролезть.
Тьфу-тьфу, откуда она взялась, не угадать. Не иначе как из самого ада...
    -  Пещеры,  вымытые  в  вулканических  туфах,  всегда   бывают   полны
чудовищами, - мудро проговорил Рейнарт де Буа-Фресве, который  сопровождал
ведьмака уже почти  месяц  и,  будучи  Ерошим  слушателем,  успел  многому
научиться. - Дело ясное, Де туф, там того и гляди чудище объявится.
    - Оно, конечно, может, и туф, - покосился на него Малатеста. - Кем  бы
он, этот туф, ни был. Но люди  болтают,  дескать,  все  потому,  что  наши
подвалы вроде бы с глубокими пещерами  связаны,  с  самим  нутром  земным.
Много у нас таких ям и пещер.
    - Да вот хотя бы, к  примеру,  наши  подвалы,  -  заметил  управляющий
виноградниками  Помероль.  -  Цельными  милями  эти  ямы  тянутся,  как  и
докудова,  не  знает  никто.  Те,  кто  дело  это  хотел   прояснить,   не
возвернулись. Да и чудовище страшенное тоже  там  видывали.  Якобы...  Так
вот, поэтому и хотел я предложить...
    - Догадываюсь, - сухо проговорил ведьмак, - что вы хотите  предложить.
И соглашаюсь. Я проверю ваши подземелья. Плату установим в зависимости  от
того, на что я там наткнусь.
    - Обижены не будете, - заверил бородач. - Хм, хм... Еще одно дело.
    - Слушаю.
    - Тот суккуб, что по ночам мужей посещает и... мытарит... Которого  ее
сиятельство убить повелели... Думаю, убивать его  вовсе  нет  нужды.  Ведь
чудо это никому не мешает, ежели уж по правде-то... Так, посетит  когда...
Потревожит чуть-чуть...
    - Но только полнолетних, - быстро вставил Малатеста.
    - Ну прям мои слова, кум, мои... Так и есть,  никому  этот  суккуб  не
навредил. А последнее время так и вообще слух  о  нем  как  бы  затерялся.
Полагаю, вас он, милсдарь ведьмак, испужался. Какой  же  тогда  смысл  его
утюкивать.  Ведь  вам,  господин,  наличные  не  помешают.  А  ежели  чего
недостает...
    - На мой счет у Чьанфанелли, - проговорил с каменным лицом Геральт,  -
могло бы что-нибудь и поступить. В ведьмачий пенсионный фонд.
    - Сделаем.
    - А у суккуба волос с блондинистой головки не упадет.
    - Ну, стало быть, бывайте. - Оба управляющих встали.  -  Празднуйте  в
мире, не станем мешать. Праздник нынче. Традиция. А  у  нас,  в  Туссенте,
традиции...
    - Знаю, - не дал ему договорить Геральт, - святое дело.

    Компания за соседним столом шумела. Ворожили Йуле, ворожили при помощи
шариков из мякины калача и  кости  от  съеденного  карпа