всякого
зазнайства. - Кое-чему учился.
   - Ежели ты такой уж ученый, -  Мильва  еще  раз  дунула  в  огонь,  потом
встала, - то выпотроши по-ученому эту рыбешку. Я по воду пошла.
   - Одна потащишь полный котел? Геральт, помоги ей!
   - Сама справлюсь, - фыркнула Мильва. - А его помощь  мне  ни  к  чему.  У
этого ведьма свои, особые, личные дела, ему нельзя мешать!
   Геральт отвернулся, сделав вид, будто не слышит.  Лютик  и  вампир  ловко
чистили рыбью мелочь.
   - Жидковата будет ушица, - отметил Лютик,  вешая  котел  над  костром.  -
Хорошо б рыбку покрупнее.
   - Такая сгодится? - Из ивняка неожиданно  появился  Кагыр,  неся  за  шею
трехфунтовую щуку, все еще дергающую хвостом и работающую жабрами.
   - Ого! Ну, красавец! Где откопал, нильфгаардец?
   - Я не нильфгаардец. Я из Виковаро, а зовут меня Кагыром...
   - Ладно-ладно, слышали уже. Где щуку-то взял, спрашиваю?
   - Смастерил жерлицу, в качестве приманки использовал лягушек.  Закинул  в
яму у берега. Щука взяла сразу.
   - Одни спецы, - покрутил перевязанной  головой  Лютик.  -  Эх,  жаль,  не
предложил я бифштексов, наверняка тут же притащили бы корову. Ну, беремся за
то, что имеем. Регис, всех  маленьких  рыбок  сыпь  в  котел  с  головами  и
хвостами. А щуку надо как следует приготовить. Умеешь, нильф... Кагыр?
   - Умею.
   - Ну, тогда за  дело.  Геральт,  чертушка,  долго  собираешься  сидеть  с
обиженной миной? Чисти овощи!
   Ведьмак послушно встал, подсел, но демонстративно подальше от Кагыра.  Не
успел сказать, что у него нет ножа, как  нильфгаардец  -  или  виковарец?  -
подал свой, достав себе другой  из-за  голенища.  Геральт  принял,  ворчливо
поблагодарил"
   Совместная работа шла споро. Полный рыбьей мелочи и овощей  котел  вскоре
забулькал и запенился. Вампир ловко собрал пену выструганной Мильвой ложкой.
Когда Кагыр очистил и порезал щуку. Лютик бросил в  котел  хвост,  плавники,
позвоночник и зубатую голову хищника и перемешал.
   - Ням-ням! Ну и аромат! Когда все как следует выварится, отцедим мусор.
   - Не иначе как через  онучи,  -  поморщилась  Мильва,  стругая  очередную
ложку. - Как ты собираешься цедить, ежели решета нету?
   - Ах, дорогая Мильва, - улыбнулся Регис. - Нельзя же так! То, чего у  нас
нет, мы легко заменим тем, что у нас есть. Все это  -  исключительно  вопрос
инициативы и позитивного мышления.
   - Иди ты к бесу со своим трепом, вомпер.
   - Процедим через мою кольчугу, - сказал Кагыр. -  Не  беда.  Потом  я  ее
прополощу.
   - До того тоже, - бросила Мильва. - Иначе я эту суху,  или  как  там  ее,
есть не стану. Процеживание прошло нормально.
   - Теперь бросай в отвар щуку, Кагыр, - распорядился Лютик.  -  Ну  запах,
скажу я вам! Слюнки  текут!  Больше  дров  не  подбрасывайте,  пусть  только
мерцает. Куда ты прешь, Геральт, со своей ложкой! Теперь мешать нельзя!
   - Не шуми. Я не знал.
   - Незнание, - усмехнулся Регис, - не оправдывает непродуманных  действий.
Если  чего-то  не  знаешь,  если  в  чем-то  сомневаешься,  полезно  спросил
совета...
   - Замолкни, вампир! - Геральт встал и отвернулся. Лютик прыснул.
   - Гляньте-ка! Обиделся.
   - Такой уж он есть, - отметила Мильва, надув губы.  -  Болтун.  Когда  не
знает, что делать, начинает болтать и обижаться. Неужто еще не поняли?
   - Давно, - тихо казал Кагыр.
   - Перца добавить. - Лютик облизал ложку, почмокал. - Еще немного соли. О,
теперь в сам раз! Снимем котел с огня. Дьявольщина. Горячий! Рукавиц нету...
   - У меня есть, - сказал Кагыр.
   - А мне, - Регис схватил котел с другой стороны, - не нужны.
   - Ладно. - Поэт вытер ложку о  брюки.  -  Ну,  компания,  подсаживайтесь.
Приятного аппетита! Геральт, тебе нужно особое приглашение?  С  герольдом  и
фанфарами?
   Все плотно окружили стоящий на песке котел, и долгое  время  слышно  было
лишь благовоспитанное черпание. После того как  жидкость  была  уполовинена,
начались осторожные поиски кусочков щуки, наконец  ложки  заскребли  по  дну
котла.
   - Ну, набила брюхо, - крякнула Мильва. - Неглупая была  мыслишка  с  этим
супом, Лютик.
   - И верно, - согласился Регис. - Что скажешь, Геральт?
   - Скажу спасибо.  -  Ведьмак  с  трудом  поднялся,  помассировал  колено,
которое снова начало побаливать. - Достаточно? Или тебе нужны фанфары?
   - Вечно с ним так, - махнул рукой поэт.  -  Не  обращайте  внимания.  Вам
крепко повезло, что не довелось  быть  с  ним,  когда  он  лаялся  со  своей
Йеннифэр, бледнолицей красавицей с эбеновыми волосами.
   - Помягче, - напомнил вампир. - И не забывай - у него проблемы.
   - Проблемы, - сдержал отрыжку Кагыр, - следует разрешать.
   -  Точно,  -  заметил  Лютик.  -  Но  как?  Мильва  фыркнула,   поудобнее
устраиваясь на горячем песке.
   - Вон вомпер знает. Он ученый.
   - Суть дела не в знаниях, а в  умении  оценить  конъюнктуру,  -  спокойно
сказал Регис. - А когда конъюнктуру оценишь,  то  приходишь  к  выводу,  что
имеешь дело с проблемами неразрешимыми. Все ваше мероприятие  лишено  шансов
на успех. Вероятность отыскать Цири равна нулю.
   - Ну, так-то не можно, - съязвила Мильва.  -  Мыслить  надо  позитивно  и
енецтативно. Как с тем ситом. Ежели его нет, заменим чем-нито другим. Я  так
думаю.
   - До последнего времени, - продолжал вампир, - вы  считали,  что  Цирилла
находится в Нильфгаарде. Добраться туда и освободить или  выкрасть  казалось
мероприятием, превышающим наши силы. Теперь, после  сенсационного  заявления
Кагыра, мы вообще не знаем, где Цири находится. О какой инициативе говорить,
если понятия не имеешь, в какую сторону двигаться.
   - Так что ж делать? - охнула Мильва. - Ведьмак  уперся  -  на  юг  и  все
тут...
   - Для него,  -  усмехнулся  Регис,  -  стороны  света  не  имеют  особого
значения. Ему все равно куда двигаться, лишь бы не  бездействовать.  Типично
ведьмачий принцип. Мир полон Зла, поэтому достаточно идти куда глаза глядят,
а встреченное по дороге Зло изничтожать. И тем самым послужить  делу  Добра.
Остальное придет само собой. Иначе говоря: движение - все, цель - ничто.
   - Осельство, - прокомментировала Мильва. - Ведь же евонная цель  -  Цири.
Как же это так: она - ничто?
   - Я пошутил, - признался вампир, уставившись на все еще стоявшего  к  ним
спиной Геральта. - К тому же не очень тактично. Прошу  простить.  Ты  права,
дорогая Мильва. Наша  цель  -  Цири.  А  поскольку  мы  не  знаем,  где  она
находится, есть смысл узнать об этом  и  соответствующим  образом  направить
свои  действия.  Проблема  Дитя-Неожиданности,  как  я  заметил,  прямо-таки
клокочет магией, предназначением и прочими сверхъестественными элементами. А
я знаю кое-кого, кто в таких вопросах прекрасно разбирается и наверняка  нам
поможет.
   - Да? - обрадовался Лютик. - Кто такой? Где? Далеко?
   - Ближе, чем в Нильфгаарде, столице Нильфгаарда.  Точнее  говоря,  совсем
близко. В Ангрене, на том берегу Яруги. Я имею в виду друидский круг в борах
на Каэд Дху.
   - Немедленно отправляемся!
   - А что, никто из вас, - наконец занервничал Геральт, - не считает нужным
узнать мое мнение?
   - Твое? - повернулся Лютик. - Ты же понятия не имеешь, что  делать.  Даже
супом - в смысле ухой, - который хлебал, обязан нам. Если б не мы, ходил  бы
голодным. Да и мы тоже, если б стали ждать тебя. Этот котел ухи -  результат
кооперации.  Эффект  совместной  деятельности  группы,   дружины,   команды,
коллектива, наконец, сплоченного общей  целью.  Ты  это  понимаешь,  дорогой
друг?
   - Да разве ж он поймет? - поморщилась Мильва. - Он только и знает, что  Я
да Я. Сам. Один. Волк-одиночка! Видно сразу, не ловчий он никакой, к лесу не
обвыклый. Не охотятся волки в одиночку! Никогда! Волк-одиночка, ха, лжа это,
глупая городская болтовня. А он того не понимает!
   - Понимает, понимает! - усмехнулся Регис, по своей привычке  не  размыкая
губ.
   - Он только выглядит идиотом,  -  подтвердил  Лютик.  -  Но  я  постоянно
рассчитываю на то, что ему в  конце  концов  захочется  пошевелить  мозгами.
Может, тогда он сделает верные выводы? Может, поймет, что единственное,  что
у одиночек получается хорошо, - это рукоблудство?
   Кагыр Маур Дыффин аэп Кеаллах тактично молчал.
   - Чтоб всех вас черти взяли, - наконец проговорил ведьмак, пряча ложку за
голенище. - Чтоб всех вас черти взяли, вас,  кооперированную  кучу  идиотов,
объединенных общей целью, которой никто из вас  не  понимает.  И  меня  тоже
пусть черти возьмут!
   На этот раз по примеру  Кагыра  тактично  промолчали  все:  Лютик,  Мария
Барринг по прозвищу Мильва и Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой.
   - Ну и компашка мне досталась, - проговорил Геральт, покачав  головой.  -
Братья по оружию! Дружина героев! Прямо садись и плачь! Виршеплет с  лютней.
Дикие мордастые полудриады-полубабы.  Вампир,  которому  пять  тысяч  сто  с
хвостиком месяцев, и  чертов  нильфгаардец,  упорно  твердящий,  что  он  не
нильфгаардец.
   - А во главе дружины ведьмак, страдающий угрызениями совести, бессилием и
невозможностью  принимать  решения,  -  спокойно  докончил  Регис.  -   Нет,
предлагаю двигаться инкогнито, чтобы не вызывать  сенсаций,  -  И  смеха,  -
добавила Мильва.
 
   ...и ответила королева: "Не меня о милости проси, а тех, кому  ты  чарами
своими зло причинила. Отважилась ты злые дела творить, так будь же  отважной
и теперь, когда расплата и справедливость близки. Не в моих силах грехи твои
отпустить". И тут же зафыркала  ведьма,  ровно  кошка,  загорелись  ее  злые
глаза. "Моя погибель близка, - крикнула она. - но и твоя недалека, королева.
Ты еще вспомнишь в свой смертный час Лару Доррен и ее проклятие.  И  то  еще
знай, что проклятие мое ляжет и  на  потомков  твоих  до  десятого  колена".
Однако, сообразив, что в груди у королевы бесстрашное  бьется  сердце,  злая
эльфья чародейка перестала браниться и пугать, проклятием грозить, а  словно
сука побитая принялась скулить, моля о помощи и милосердии...
   Сказ о Ларе Доррен.
   Версия людей.
 
   ...но мольбы не смягчили каменных сердец Dh'oine, безжалостных,  жестоких
людей. А когда Лара, прося о милости уже не для себя, а для своего  ребенка,
вцепилась в двери кареты, то палач-разбойник ударил ее  кордом  и  отсек  ей
пальцы. А когда  ночью  мороз  лютый  прихватил,  испустила  Лара  последнее
издыхание на холме меж лесов, родив девочку, которую оберегла остатками  еще
теплившегося в ее теле тепла. И  хоть  вокруг  была  ночь,  зима  и  снежная
заметь, на холме наступила вдруг весна и  расцвели  цветы  феавинневедд.  До
сего дня такие цветы цветут только в двух  местах:  в  Доль  Блатанна  и  на
холме, на котором погибла Лара Доррен аэп Шиадаль.
   Сказ о Ларе Доррен.
   Версия эльфов.
 
Глава 6 
 
   - Я же просила тебя, - гневно проворчала лежащая на спине Цири. - Просила
же, чтобы ты ко мне не прикасалась.
   Мистле отдернула травинку, которой  щекотала  Цири  по  шее,  растянулась
рядом, уставилась в небо, подложив обе руки под стриженый затылок.
   - Странно ты последнее время ведешь себя, соколеныш.
   - Не хочу, чтобы ты ко мне прикасалась, вот и все.
   - Это же просто забава!
   - Знаю. - Цири стиснула зубы. - Просто забава. Все это была  лишь  просто
забава. Но, знаешь, меня это перестало забавлять. Совсем перестало!
   Мистле приподнялась на локте, потом снова легла, долго молчала,  глядя  в
голубизну неба, иссеченную рваными полосами облаков. Высоко над ними  кружил
ястреб.
   - Твои сны, - наконец сказала она. - Это все из-за твоих снов, да?  Почти
каждую ночь ты вскакиваешь с криком. То, что некогда пережила,  возвращается
в снах. Мне это знакомо.
   Цири не ответила.
   - Ты никогда не говорила мне о себе, - снова прервала тишину Мистле. -  О
том, что перенесла. Откуда ты? Есть ли у тебя родные...
   Цири резко провела рукой по шее, но теперь  это  была  всего  лишь  божья
коровка.
   - У меня были близкие, - сказала она глухо, не глядя  на  подругу.  -  То
есть я думала, что были... Такие, которые отыскали бы меня  даже  здесь,  на
краю света, если б только хотели... Или если б жили. Слушай, что тебе  надо,
Мистле? Я должна тебе рассказать о себе?
   - Не обязательно.
   - Это хорошо. Потому что это, наверное, просто забава. Как  и  все  между
нами.
   - Не понимаю, - Мистле отвернулась, - почему ты не уйдешь, если тебе  так
плохо со мной.
   - Не хочу быть одна.
   - И всего-то?
   - Это очень много.
   Мистле закусила губу. Однако прежде  чем  успела  что-либо  сказать,  они
услышали свист. Обе вскочили, отряхнули иголки, подбежали к лошадям.
   - Начинается забава, - сказала Мистле, запрыгивая в  седло  и  вытаскивая
меч, - та самая, которую с некоторых пор ты полюбила больше всего на  свете,
Фалька, Не думай, будто я не заметила.
   Цири зло ударила коня пятками.  Они  сломи  голову  помчались  по  склону
оврага, уже слыша дикое улюлюканье остальных Крыс, вылетающих из  рощицы  по
другую сторону тракта. Клещи засады захлопывались.
 
*** 
 
   Неофициальная аудиенция подошла к концу. Ваттье де Ридо,  виконт  Эиддон,
шеф военной разведки императора  Эмгыра  вар  Эмрейса,  покинул  библиотеку,
кланяясь королеве Долины Цветов гораздо почтительнее, нежели  того  требовал
придворный этикет. В то же время поклон был  очень  осторожный,  а  движения
Ваттье отработанны и сдержанны - императорский шпион не спускал глаз с  двух
оцелотов, растянувшихся у ног владычицы эльфов. Золотоглазые  коты  казались
ленивыми и сонными, но Ваттье-то  знал,  что  это  не  талисманы,  а  чуткие
стражи, готовые мгновенно превратить в кровавое месиво любого, кто попробует
приблизиться к королеве ближе, чем того требует протокол.
   Францеска Финдабаир,  она  же  Энид  ан  Глеанна,  Маргаритка  из  Долин,
дождалась, пока за Ваттье затворятся двери, и погладила оцелотов.
   - Можно, Ида.
   Ида Эмеан аэп Сивней, чародейка эльфов, вольная Aen Seidhe с  Синих  Гор,
скрывавшаяся   во   время    аудиенции    под    заклинанием    невидимости,
материализовалась в углу  библиотеки,  поправила  платье  и  киноварно-рыжие
волосы. Оцелоты прореагировали лишь тем, что чуточку шире приоткрыли  глаза.
Как все коты, они  видели  невидимое,  их  невозможно  было  обмануть  таким
простым заклинанием.
   - Меня уже начинает раздражать этот парад шпионов, -  язвительно  сказала
Францеска, устраиваясь поудобнее на стуле  черного  дерева.  -  Хенсельт  из
Каэдвена недавно  прислал  "консула".  Дийкстра  направил  в  Доль  Блатанна
"торговую миссию". А теперь сам супершпик Ваттье де Ридо! Ах, а  еще  раньше
тут крутился Стефан Скеллен, Великий Императорский Никто. Но я не  дала  ему
аудиенции. Я - королева, а Скеллен - никто. Хоть и с должностью, а - никто.
   - У нас Стефану Скеллену  больше  повезло,  -  медленно  проговорила  Ида
Эмеан. - Он беседовал с Филавандрелем и Ванадайном.
   - И, как Ваттье меня, выпытывал их  о  Вильгефорце,  Йеннифэр,  Риенсе  и
Кагыре Маур Дыффине, сыне Кеаллаха?
   - В частности. Ты удивишься,  но  его  больше  интересовала  оригинальная
версия  пророчества  Ilhlinne  Aegli  aep  Aevenien,   особенно   фрагменты,
говорящие о Aen Hen Ichaer, Старшей Крови. Интересовала его также Tor  Lara,
Башня Чайки, и легендарный портал, некогда связывавший  Башню  Чайки  с  Tor
Ziriael, Башней Ласточки. Это так типично для людей, Энид.  Рассчитывать  на
то, что сразу, по первому их слову, мы откроем им загадки и  тайны,  которые
сами пытаемся распутать уже не одну сотню лет.
   Францеска подняла руку и посмотрела на перстни.
   - Любопытно, - сказала она, -  знает  ли  Филиппа  о  странных  интересах
Скеллена и Ваттье? И Эмгыра вар Эмрейса, которому оба они служат?
   - Рискованно предполагать, будто не знает, - Ида Эмеан  быстро  взглянула
на королеву, - и утаить, что мы знаем это, от Филиппы  и  от  всей  ложи  на
совещании в Монтекальво. Это могло бы поставить нас в ложное положение...  А
ведь мы хотим, чтобы ложа возникла. Хотим, чтобы  нам,  эльфьим  чародейкам,
верили, не подозревали в двойной игре.
   - Дело в том, что мы действительно ведем двойную  игру,  Ида.  И  чуточку
играем с огнем. С Белым Пламенем Нильфгаарда...
   - Огонь опаляет, -  Ида  Эмеан  подняла  на  королеву  удлиненные  умелым
макияжем глаза,  -  но  и  очищает.  Сквозь  него  надо  пройти.  Необходимо
рискнуть, Энид. Ложа должна возникнуть, должна начать действовать. В  полном
составе. Двенадцать чародеек, среди них та, о которой  говорит  пророчество.
Даже если это игра, мы должны поставить на доверие.
   - А если провокация?
   - Ты лучше знаешь втянутых в дело лиц. Энид ан Глеанна задумалась.
   - Шеала де Танкарвилль, - сказала она наконец, - это скрытная отшельница,
никаких связей. У Трисс Меригольд и Кейры Мец такие связи  были,  но  сейчас
обе они  эмигрантки,  король  Фольтест  изгнал  из  Темерии  всех  чародеев.
Маргариту Ло-Антиль интересует только ее школа и ничего  кроме.  Конечно,  в
данный момент три  последние  находятся  под  сильным  влиянием  Филиппы,  а
Филиппа - загадка. Сабрина Глевиссиг не откажется от политического  влияния,
которое сохраняет в Каэдвене, но ложу  не  предаст.  Ее  слишком  привлекает
власть, которую дает ложа.
   - А Ассирэ вар Анагыд? И вторая нильфгаардка, с которой мы познакомимся в
Монтекальво?
   - О них я, знаю мало, - слегка улыбнулась  Францеска.  -  Но  как  только
увижу, буду знать больше. Как только увижу, во что и как они одеты.
   Ида Эмеан прищурила подведенные глаза, но задавать вопросы поостереглась.
   - Остается нефритовая статуэтка,  -  проговорила  она  спустя  минуту.  -
По-прежнему ненадежная и загадочная фигурка из нефрита, упоминание о которой
тоже можно выискать в Ithlinnespeath. Пожалуй, пора бы дать ей  высказаться.
И сообщить, что ее ждет. Помочь тебе с декомпрессией?
   - Нет. Я сделаю это сама. Ты же знаешь, как реагируют на распаковку.  Чем
меньше свидетелей, тем легче она переживет удар, нанесенный ее гордости.
 
*** 
 
   Францеска Финдабаир еще раз проверила, весь ли дворик  плотно  изолирован
от остальной  части  дворца  охранным  полем,  перекрывающим  изображение  и
заглушающим звуки. Зажгла  три  черные  свечи  в  подсвечниках  с  вогнутыми
зеркальными отражателями. Подсвечники стояли на символах Беллетэйна, Ламмаса
и Йуле в местах, обозначенных кольцевой мозаикой пола,  изображающей  восемь
знаков Викки, эльфьего зодиака.  Внутри  зодиакального  кольца  располагался
мозаичный же круг поменьше, усеянный магическими  символами  и  охватывающий
пентаграмму. На трех символах меньшего круга Францеска  поставила  небольшие
металлические треножники, а на них  осторожно  и  тщательно  разместила  три
кристалла. Нижние  шлифованные  грани  кристаллов  повторяли  форму  верхних
плоскостей треножников, что само по себе обеспечивало чрезвычайно точную  их
установку.  Тем  не  менее  Францеска  все  же   несколько   раз   проверила
правильность сопряжения. Ошибки допустить было нельзя. Слишком велик риск.
   Неподалеку шумел фонтан, вода изливалась из мраморного  кувшина,  который
держала мраморная наяда, и четырьмя  каскадами  спадала  в  бассейн,  шевеля
листья кувшинок, между которыми шныряли золотые рыбки.
   Францеска отворила шкатулку,  вынула  маленькую  нефритовую,  мыльную  на
ощупь фигурку, установила ее строго по центру  пентаграммы.  Отступила,  еще
раз взглянула на  лежащий  на  столе  листок  с  непонятной  обычному  эльфу
тарабарщиной, глубоко вздохнула, подняла руки и произнесла заклинание.
   Свечи мгновенно вспыхнули ярче, фасетки кристаллов разгорелись  и  начали
лучиться струями света. Струи ударили в фигурку,  которая  тут  же  изменила
цвет - из зеленоватой стала золотой, а через мгновение - прозрачной.  Воздух
задрожал от магической энергии, бьющей в защитные  экраны.  Одна  из  свечей
прыснула искрами, по полу заплясали тени, мозаика  ожила,  изменяя  рисунки.
Францеска не опускала рук, не прекращала инкантации.
   Фигурка  очень  быстро  вырастала,  увеличивалась,  пульсируя  и  оживая,
и