арбалет,  целясь  в  Лютика.  Однако  у
Геральта в руке уже был меч, выброшенный  из  телеги  гавенкара.  Перехватив
оружие посередине  лезвия,  он  метнул  его  как  копье.  Прошитый  насквозь
арбалетчик свалился с коня, все еще с выражением  безбрежного  изумления  на
лице.
   - Беги, Лютик!
   Лютик подскочил к Пегасу и диким прыжком взлетел к седлу.  Однако  прыжок
оказался излишне диким, а поэт недостаточно ловким. Он не  сумел  удержаться
за луку и шмякнулся на землю по другую сторону лошади. Это спасло ему жизнь,
клинок меча напавшего на него наездника  рассек  воздух  над  ушами  Пегаса.
Мерин испугался, рванул, столкнулся с конем противника.
   - Это не эльфы! - рявкнул наездник в шлеме с наносником, тоже  выхватывая
меч. - Живыми брать! Живыми!
   Один из тех, кто, выполняя приказ, соскочил с телеги, замешкался.  Однако
Геральт уже успел выхватить собственный меч и не  терял  ни  секунды.  Запал
двух оставшихся несколько остудил хлынувший на  них  фонтан  крови.  Геральт
воспользовался этим и прикончил второго. Но конники уже подскочили  к  нему.
Он вывернулся из-под их мечей, парировал удар, сделал вольт и в этот  момент
почувствовал сильную боль в правом колене, почувствовал, что падает.  Он  не
был ранен. Просто вылеченная в Брокилоне  нога  без  всякого  предупреждения
перестала слушаться.
   Замахнувшийся на него секирой пеший вдруг крикнул  и  завертелся,  словно
кто-то его сильно толкнул.  Прежде  чем  упасть,  ведьмак  увидел  стрелу  с
длинными перьями, впившуюся в бок нападающего  до  половины  стержня.  Лютик
крикнул. Гром заглушил его крик.
   Вцепившийся в колесо телеги Геральт увидел при свете молнии светловолосую
девушку с натянутым луком, выбегающую из ольховника. Конники  тоже  заметили
ее. И не могли не заметить, потому что в этот момент один из них перевалился
через конский круп,  получив  в  кадык  стрелу,  превратившую  его  горло  в
кровавое мессиво. Трое остальных, в том числе командир в шлеме с наносником,
сразу же оценили опасность, с криком помчались к лучнице, прячась  за  шеями
лошадей. Они думали, что конские шеи будут достаточной защитой от стрел. Они
ошибались.
   Мария Барринг по прозвищу Мильва натянула  лук.  Она  целилась  спокойно,
прижав тетиву к щеке. Первый из атакующих вскрикнул и сполз с  коня,  ступня
застряла в стремени, и подкованные  копыта  раздавили  его.  Второго  стрела
прямо-таки смела с седла. Третий,  командир,  был  уже  близко,  поднялся  в
стременах, занес меч для удара. Мильва даже не дрогнула. Бесстрашно глядя на
нападающего, натянула лук и с пяти шагов всадила ему стрелу  прямо  в  лицо,
рядом со стальным наносником. Стрела прошла навылет, сбросив шлем.  Конь  не
остановился. Наездник, лишившийся шлема и  значительной  части  головы,  еще
несколько мгновений сидел в седле, потом медленно наклонился  и  свалился  в
лужу. Конь заржал и помчался дальше.
   Геральт с трудом встал, помассировал ногу, которая хоть и болела, но -  о
диво - казалась вполне дееспособной. Он мог  спокойно  встать  на  нее,  мог
ходить. Рядом, сваливая с себя придавивший его труп с развороченным  горлом,
поднимался с земли Лютик. Лицо поэта цветом могло  соперничать  с  негашеной
известью.
   Мильва приблизилась, попутно выдергивая стрелу из тела убитого.
   - Благодарю тебя, - сказал ведьмак.  -  Лютик,  поблагодари.  Это  Мильва
Барринг. Мы обязаны ей жизнью.
   Мильва  вырвала  стрелу  из  другого   трупа,   осмотрела   окровавленный
наконечник.  Лютик  что-то  невнятно  промямлил,  склонился  в  учтивом,  но
несколько дрожащем поклоне, затем упал на колени, и его вырвало.
   - Кто такой? - Лучница вытерла наконечник о мокрые листья, сунула  стрелу
в колчан. - Друг твой, что ли, ведьмак?
   - Да. Его зовут Лютик. Он поэт.
   - Поэт. - Мильва поглядела на сотрясаемого сухими уже позывами трубадура,
потом подняла глаза. - Ежели так, то понимаю. А вот чего не понимаю, так это
пошто он тут блюет, заместо  того  чтобы  где  в  тишине  рифмы  складывать.
Впрочем, мне-то что. Не мое дело.
   - В определенной степени твое. Ты спасла ему шкуру. Мне тоже.
   Мильва протерла мокрое от дождя лицо,  на  котором  все  еще  можно  было
увидеть оттиск тетивы. Хоть стреляла она несколько раз,  оттиск  был  только
один - тетива постоянно прижималась к одному и тому же месту.
   - Я уже сидела в ольховнике, когда ты трепался с  гавнюкаром,  -  сказала
она. - Не хотела, чтобы шельма меня видел, да  и  нужды  не  было.  А  потом
приехали другие и пошла сеча. Нескольких ты здорово разделал.  Умеешь  мечом
крутить, ничего не скажешь. Хоть ты и хромой. Надо было тебе еще в Брокилоне
посидеть, лечить ногу-то. Попортишь, так до конца жизни спотыкаться  будешь,
соображаешь, думаю?
   - Переживу.
   - И мне так мнится. Потому как я  ехала  следом,  чтобы  предупредить.  И
завернуть. Ничего не получится из твоей езды. На юге война. От Дришота  идут
на Бругге нильфгаардские войска.
   - Откуда знаешь?
   - А хоть бы и оттуда. - Девушка широким взмахом указала на трупы и коней.
- Это ж нильфы. Похуже гавнюкаров будут. Солнце на шлемах видишь?  Шитье  на
попонах? Собирайтесь, берем ноги в руки, того и гляди сюда  новые  нагрянут.
Эти тут разъездом. Разведкой.
   - Не думаю, - покачал головой  Геральт,  -  что  разведка  или  передовой
отряд. За другим они приехали.
   - Это за чем же?
   - За этим, - указал он на лежащий в телеге гавенкаров потемневший от воды
сосновый гроб.
   Дождь поутих, греметь перестало.  Буря  перемещалась  к  северу.  Ведьмак
поднял валяющийся среди листьев  меч,  запрыгнул  на  воз,  ругаясь  втихую,
потому что колено все еще давало о себе знать.
   - Помоги открыть.
   - Ты что, мертвяка хочешь... -  Мильва  осеклась,  видя  просверленные  в
крышке отверстия. - Холера! Гавнюкар живца в ящике вез?
   - Какой-то пленник. - Геральт поддел мечом крышку. - Гавенкар здесь  ждал
нильфгаардца, чтобы передать ему. Они обменялись паролем и отзывом...
   Крышка со скрипом оторвалась, явив человека с кляпом во рту, за руки и за
ноги привязанного ременными петлями к боковинам гроба.  Ведьмак  наклонился.
Присмотрелся внимательнее. Потом еще раз, еще внимательнее. И выругался.
   - Ну, извольте, - проговорил он протяжно. - Сюрпризец! Кто бы ожидал?
   - Знаешь его, что ль, ведьмак?
   - Встречались, - неприятно  усмехнулся  он.  -  Спрячь  нож,  Мильва.  Не
разрезай ему пут. Это, похоже, внутренняя нильфгаардская  проблема.  Нам  не
следует вмешиваться. Оставим все как есть.
   - Да хорошо ли я слышу? - проговорил из-за их спин Лютик. Он все еще  был
бледен, но любопытство пересилило другие чувства. - Хочешь оставить  в  лесу
связанного человека? Догадываюсь, ты узнал кого-то, с кем был на  ножах,  но
ведь это пленник, черт побери! Он был узником людей, которые напали на нас и
чуть было не прикончили. Он враг наших врагов, а враги наших врагов...
   Лютик замолчал, видя, что ведьмак  вытаскивает  из-за  голенища  складной
нож. Мильва тихо кашлянула. Темно-голубые, прикрытые до  сих  пор  от  дождя
глаза связанного человека расширились. Геральт наклонился и  разрезал  петлю
на его левом плече.
   - Глянь, Лютик, - сказал он, взяв пленника за  кисть  и  поднимая  ее.  -
Видишь шрам на руке? Это его Цири рубанула. На острове Танедд, месяц  назад.
Это нильфгаардец. Приехал на Танедд специально, чтобы увезти Цири. Она  дала
ему мечом, спасаясь от похищения.
   - Коту под хвост вся ейная работня, - буркнула  Мильва.  -  Чего-то  тут,
сдается, не играет. Ежели этот нильф твою Цирю  с  острова  для  Нильфгаарда
увести хотел, то как он в гроб-то попал? Почему его гавнюкар нильфам как раз
же и выдавал? Вытащи у него кляп из пасти, ведьмак. Может, он чего скажет?
   - Нет у меня никакого желания его слушать, - глухо ответил ведьмак.  -  У
меня уже сейчас рука чешется ткнуть его мечом. Едва сдерживаюсь. А  если  он
еще и заговорит, не сдержусь. Я вам не все о нем сказал.
   - Ну и не сдерживайся, - пожала плечами Мильва.  -  Сдерживаться  вредно.
Ткни, ежели  это  такой  негодяй.  Только  побыстрей,  время  торопит.  Я  ж
говорила, вот-вот нильфы нагрянут. Я - за своим конем.
   Геральт выпрямился, отпустив руку связанного. Тот тут же выдернул изо рта
кляп и сплюнул. Но не заговорил. Ведьмак кинул ему нож на грудь.
   - Не знаю, за какие грехи запихали тебя в этот  сундук,  нильфгаардец,  -
сказал он. - И мне это до свечки. Оставляю тебе нож, освобождайся сам. И жди
здесь своих или убегай в леса, воля твоя.
   Пленник молчал. Сейчас, связанный  и  засунутый  в  деревянный  ящик,  он
выглядел еще более жалким и беззащитным, чем на Танедде, а там Геральт видел
его на коленях, в луже крови, раненного, трясущегося от страха. Да и казался
он гораздо моложе. Ведьмак не дал бы ему больше двадцати пяти лет.
   - Я подарил тебе жизнь на острове, - добавил он. - Дарю и  сейчас.  Но  в
последний раз. При следующей встрече прикончу как собаку. Запомни. Если тебе
вдруг вздумается уговорить своих дружков погнаться за нами, прихвати гроб  с
собой. Пригодится. Поехали, Лютик.
   - А ну, быстро! - крикнула Мильва, возвращаясь галопом с ведущей на запад
тропы. - Да не сюда! В леса, сучья мать, в леса!
   - Что случилось?
   - От Ленточки конники идут. Большой кучей! Нильфы! Ну, чего глазеете?  По
коням, пока нас не окружили!
 
*** 
 
   Бой за село шел уже битый час, а конца все  еще  видно  не  было.  Пешие,
обороняющиеся из-за каменных стенок, заборов и баррикад, сложенных из телег,
отразили уже три атаки конницы, наступавшей на них по дамбе. Ширина дамбы не
позволяла конникам организовать фронтальный нажим,  а  обороняющейся  пехоте
давала возможность уплотнить оборону. В результате волны конницы всякий  раз
разбивались о баррикаду, из-за которой отчаявшиеся, но  ожесточенные  кнехты
осыпали плотные ряды конников градом стрел из луков и арбалетов. Кавалеристы
сбивались в кучу, и тогда защитники набрасывались на них, колотя  бердышами,
гизармами и коваными боевыми цепами. Конница отступала  к  прудам,  оставляя
трупы людей и лошадей, а пехотинцы вновь прятались за баррикадой и покрывали
врага   страшными   ругательствами.   Спустя    какое-то    время    конница
восстанавливала порядок и атаковала снова.
   И все повторялось.
   - Интересно, кто с кем дерется? - в очередной раз невнятно спросил Лютик,
мусоливший во рту сухарь, который выклянчил у Мильвы.
   Они сидели на самом краю обрыва, хорошо укрытые в можжевельнике, и  могли
наблюдать за боем, не опасаясь, что  их  самих  кто-нибудь  заметит.  Точнее
говоря, не то чтобы могли, а просто вынуждены были наблюдать. Другого выхода
у них не было. Впереди кипел бой, позади горели леса.
   - Нетрудно угадать, - наконец неохотно решился ответить Геральт на вопрос
Лютика. - Конники - нильфгаардцы.
   - А пешие?
   - А пешие - не нильфгаардцы.
   - Конники - регулярная кавалерия из Вердэна, -  сказала  Мильва,  до  той
поры угрюмая и подозрительно неразговорчивая. - Шахматные клетки на попонах.
А те, что в деревне, - бругтенские наемники. По хоругви видать.
   Действительно, ободренные очередным успехом  кнехты  подняли  над  шанцем
зеленый штандарт с белым крестом, плечи которого  раздваивались  на  концах.
Геральт смотрел внимательно, но раньше штандарта не видел, защитники подняли
его только теперь. Видимо, в начале боя он где-то затерялся.
   - И долго мы будем сидеть? - спросил Лютик.
   - Глянь-ка! - буркнула Мильва. - Спрашивает!  Посмотри  сам-то!  Куды  ни
глянь - всюду хреново.
   Лютику не надо было ни  смотреть,  ни  оглядываться.  Весь  горизонт  был
исполосован столбами дыма. Плотнее всего дымило  на  севере  и  западе,  где
чья-то армия поджигала леса. Многочисленные дымы вздымались в небо и на юге,
там, куда они направлялись, когда путь им преградил бой. Но за тот час,  что
они провели на обрывистом холме, дымы поднялись и на востоке.
   - Однако ж, -  начала  лучница  после  недолгого  молчания,  взглянув  на
Геральта, - интересует меня, ведьмак, и здорово интересует,  что  ты  теперь
собираешься делать. За нами Нильфгаард и горящие леса, что перед нами -  сам
соображаешь. Так какие же у тебя планы?
   - Мои планы не изменились. Пережду бой и отправлюсь на юг. К Яруге.
   - Не иначе как тебе разум отшибло, - скривилась Мильва. - Видать же,  что
деется. Голым же глазом видать,  что  это  не  какая-то  там  драчка  ничьих
мужиков, а, как говорится, война. Нильфгаард на пару с Вердэном прет. На юге
уж верняком Яругу перешли, не иначе уж весь Бругге,  а  может,  и  Содден  в
огне...
   - Я должен добраться до Яруги.
   - Ладно! А потом?
   - Найду лодку, пойду вниз, попробую дойти до устья. Потом корабль. Должны
же оттуда, черт побери, плавать какие-нито корабли...
   -  В  Нильфгаард,  что  ли?  -  фыркнула  Мильва.  -  Планы,  значит,  не
изменились.
   - Ты не обязана меня сопровождать.
   - Ясно, не обязана. И хвала богам, потому как я смерти не ищу. Бояться-то
я ее не боюсь, но скажу тебе: дать себя прикончить невелика штука.
   - Знаю, - ответил он спокойно. - Есть опыт. Не шел бы в ту сторону,  коли
не нужда. Но - нужда, вот и иду. Ничто меня не удержит.
   - Хо! - окинула она его взглядом. - А голосок, словно кто  ножом  по  дну
старого котла скребет. Если б тебя  император  Эмгыр  услышал,  в  штаны  б,
ей-бо, напустил со страху. Ко мне, стража, ко мне, свита моя  императорская,
беда, беда-то какая, слышь, уж тут к нам, в Нильфгаард, ведьмак челном прет.
Вот-вот тута будет, жизни и короны лишит! Все! Погибнул я, несчастный!
   - Перестань, Мильва.
   - Факт! Сам час тебе правду в глаза  сказать.  Да  пусть  меня  полинялый
кролик на пне отдерет, если я когда дурнее тебя парня видала! Едешь у Эмгыра
свою девку выдирать?  Которую  Эмгыр  в  императрицы  высмотрел?  Которую  у
королей отобрал? У Эмгыра коготь что надо, чего уцепит,  того  не  отпустит.
Короли с ним не управились, а ты хочешь?
   Ведьмак не ответил.
   - В Нильфгаард,  стало  быть,  намылился,  -  повторила  Мильва,  покачав
головой. - С императором воевать  надумал,  невесту  у  него  отбить.  А  ты
подумал, как все может обернуться? Вот ты доехал, вот свою Цирю в  дворцовых
покоях отыскал, всю в злате и шелках, ну и что ты ей  скажешь?  Пошли,  мол,
милая, со мной, что тебе императорский трон, вдвоем в шалаше заживем из души
в душу, перед новолунием  кору  грызть  будем.  Ты  глянь  на  себя,  хромой
оборвыш. Ты даже капор и опорки  у  дриад  получил  после  какого-то  эльфа,
который от ран помер в Брокилоне. Ты знаешь,  что  будет,  когда  тебя  твоя
мазелька увидит? В очи тебе плюнет, высмеет, драбантам велит тебя взашей  за
порог выкинуть и собаками затравить!
   Мильва говорила все громче, под конец почти кричала. Не только от злости,
но чтобы перекричать усиливающийся гул. Снизу орали  десятки,  может,  сотни
глоток. На бругтенских кнехтов навалилась очередная атака. Но теперь с  двух
сторон одновременно. Одетые в синие туники с черно-белыми клетками на  груди
вердэнцы гарцевали впереди, а  из-за  пруда,  заходя  защитникам  с  фланга,
вылетел сильный отряд наездников в черных плащах.
   - Нильфы, - кратко бросила Мильва. Теперь у бругтенской  пехоты  не  было
никаких шансов выстоять. Кавалеристы прорвались через преграды  и  мгновенно
разнесли защитников  мечами.  Штандарт  с  крестом  упал.  Часть  пехотинцев
бросила оружие и сдалась, часть пыталась бежать к лесу.  Но  оттуда  налетел
третий отряд, ватага разномастно одетых легковооруженных конников.
   - Скоя'таэли, - поднявшись, сказала Мильва. -  Теперь-то  ты  понял,  что
творится, ведьмак? Дошло до тебя? Нильфгаард, Вердэн и белки  вкупе.  Война.
Как в Аэдирне месяц назад.
   - Это рейд, - покрутил головой Геральт.  -  Грабительский  налет.  Только
конница, никакой пехоты...
   - Пехота форты и укрепленные замки берет. Вон те дымы,  думаешь,  откуда?
Из коптилен?
   Снизу, от деревушки, до них долетали  дикие,  отчаянные  вопли  беглецов,
которых догоняли и приканчивали  белки.  С  крыш  поднялись  дымы  и  огонь.
Сильный  ветер  подсушил  солому  после  утреннего  ливня,  пожар  мгновенно
перекидывался на соседние домишки.
   - Вот, - буркнула Мильва, - конец  селу.  А  ведь  токо-токо  отстроились
опосля той войны. Два года в поте лица ставили,  а  сгорит  за  пару  часов.
Научиться б пора!
   - Чему? - быстро спросил  Геральт.  Она  не  ответила.  Дым  от  пылающей
деревушки взбивался высоко, добрался до обрыва, щипал глаза, выжимал  слезы.
Со стороны пожара долетели крики. Лютик вдруг побелел как полотно.
   Пленных сбили в кучу, взяли в кольцо. По приказу рыцаря в шлеме с  черным
султаном конники  принялись  сечь  и  рубить  безоружных.  Падающих  топтали
лошадьми. Кольцо сжималось. Крики, долетавшие до обрыва, перестали  походить
на человеческие голоса.
   - И мы пойдем на юг? - спросил поэт, выразительно глядя  на  ведьмака.  -
Через пожары? Туда, откуда являются эти мясники?
   - Сдается мне, - не сразу ответил Геральт, - выбора у нас нет.
   - Есть, - сказала Мильва. - Я могу провести вас лесами за Совиные Холмы и
обратно до Кеанн Трайса. В Брокилон.
   - Через пылающие леса? Сквозь огонь, от которого мы едва убежали?
   - Все вернее, чем дорогой на юг. До Кеанн  Трайса  не  боле  четырнадцати
верст, а я знаю тропки.
   Ведьмак глядел  вниз,  на  гибнущую  в  огне  деревню.  Нильфгаардцы  уже
управились  с  пленными,   конники   выстраивались   в   походную   колонну.
Разношерстная ватага скоя'таэлей двинулась по тракту, ведущему на восток.
   - Я не возвращусь, - ответил Геральт жестко. - А вот  Лютика  в  Брокилон
проводи.
   - Нет! - запротестовал поэт, хоть лицо  его  все  еще  не  обрело  своего
нормального цвета. - Еду с тобой.
   Мильва махнула рукой,  подняла  колчан  и  лук,  сделала  шаг  в  сторону
лошадей, неожиданно повернулась.
   - К дьяволу! Слишком долго и слишком часто я эльфов от погибели  спасала.
Не можно мне теперь глядеть, как кто гибнет. Провожу  вас  до  Яруги,  психи
шальные, токо не южным путем, а восточным.
   - Там же леса горят!
   - Провожу через огонь. Привыкла.
   - Ты не должна этого делать, Мильва.
   - И верно, не должна! Ну, в седла! Двигайтесь наконец!
 
*** 
 
   Уехали недалеко. Кони с трудом  передвигались  в  чащобе  и  по  заросшим
стежкам, а пользоваться дорогами они  не  отваживались  -  отовсюду  долетал
топот  и  гул  перемещающихся  войск.  Сумрак  застал  их   среди   заросших
кустарником балок, и тут они остановились на ночлег.  Дождь  перестал.  Небо
было светлым от пожаров.
   Они отыскали сравнительно сухое место, присели, обернувшись  накидками  и
попонами. Мильва отправилась разведать околицу. Как только она отошла, Лютик
дал  волю  долго  сдерживаемому  любопытству,  которое  возбуждала   в   нем
брокилонская лучница.
   - Девушка - прямо лань, - бурчал он. - Везет тебе  на  такие  знакомства,
Геральт. Стройная и ладная, не ходит - танцует. По мне, так немного узковата
в бедрах, а в плечах чуточку мощновата, но ведь женщина, женщина...  Яблочки
впереди, того и гляди, хо, хо.., рубашка лопнет...
   - Заткнись, Лютик.
   - В пути, - мечтательно закатил глаза Лютик,  -  мне  случилось  нечаянно
коснуться. Бедра, скажу тебе, словно мрамор. М-да, не скучал ты тот месяц  в
Брокилоне...
   Мильва, которая в этот момент вернулась из разведки, услышала театральный
шепот и заметила взгляды.
   - Обо мне треплешься, поэт? Че-то ты на меня пялишься, едва я  отвернусь?
Птица мне на спину наклала?
   - Никак не можем надивиться твоему искусству лучника, - осклабился Лютик.
- Думаю, на стрелецких состязаниях у тебя б конкурентов не было.
   - Давай-давай, трепись.
   - Читал я, - Лютик многозначительно  глянул  на  Геральта,  -  что  самых
лучших лучниц можно найти среди  зерриканок,  в  степных  кланах.  Некоторые
вроде бы отрезают себе левую грудь, чтобы не мешала  натягивать  лук.  Бюст,
говорят, мешает тетиве.
   - Не иначе, какой виршеплет навроде тебя выдумал, -