его были  почти  совершенно  белыми.
Под плащом он носил потертую кожаную  куртку  со  шнуровкой  у  горла  и  на
рукавах. Когда сбросил плащ, стало видно, что на  ремне  за  спиной  у  него
висит меч. Ничего странного в этом не было, в  Вызиме  почти  все  ходили  с
оружием, правда, никто не  носил  меч  на  спине,  словно  лук  или  колчан.
Незнакомец не присел к столу, где расположились немногочисленные посетители,
а остался у стойки, внимательно изучая взглядом трактирщика.
   - Ищу комнату на ночь, - проговорил он, отхлебнув из кружки.
   - Нету, -  буркнул  трактирщик,  глядя  на  обувку  гостя,  запыленную  и
грязную. - Спросите в "Старой Преисподней".
   - Я бы хотел здесь.
   - Нету. - Трактирщик наконец распознал выговор незнакомца. Ривянин.
   - Я заплачу, - тихо и как бы неуверенно сказал чужак.
   Тогда-то и началась эта  паскудная  история.  Рябой  верзила,  с  момента
появления чужака не спускавший с него угрюмого взгляда, встал  и  подошел  к
стойке. Двое из его дружков встали шагах в двух позади.
   - Ну,  нету  же  местов,  шпана  ривская,  -  гаркнул  рябой,  подходя  к
незнакомцу вплотную, - Нам тута, в Вызиме, такие ни к чему.  Это  порядочный
город.
   Незнакомец взял свою кружку и отодвинулся. Взглянул  на  трактирщика,  но
тот отвел глаза. Он и не думал защищать ривянина. Да и кто любит ривян?
   - Что ни ривянин, то ворюга, - продолжал рябой, от которого несло  пивом,
чесноком и злобой. - Слышь, что говорю, недоносок?
   - Не слышит он, уши-то дерьмом забил, - промямлил один из тех, что стояли
позади. Второй захохотал.
   - Плати и выматывайся, - рявкнул рябой.
   Только теперь незнакомец взглянул на него.
   - Пиво допью.
   - Мы те подмогнем, - прошипел  дылда.  Он  выбил  у  ривянина  кружку  и,
одновременно схватив одной рукой плечо, впился  пальцами  другой  в  ремень,
пересекающий наискось грудь чужака. Один  из  стоявших  позади  размахнулся,
собираясь ударить. Чужак развернулся на месте, выбив рябого  из  равновесия.
Меч свистнул в ножнах и коротко блеснул в свете  каганцев.  Пошла  кутерьма.
Поднялся крик. Кто-то из гостей кинулся к  выходу.  С  грохотом  упал  стол,
глухо шмякнулась об пол глиняная посуда. Трактирщик - губы у него тряслись -
глядел на чудовищно рассеченное лицо рябого, а тот,  вцепившись  пальцами  в
край стойки, медленно оседал, исчезал из  глаз,  будто  тонул.  Двое  других
лежали на полу. Один не двигался,  второй  извивался  и  дергался  в  быстро
расплывающейся темной луже. В воздухе дрожал, ввинчиваясь  в  мозг,  тонкий,
истошный крик женщины. Трактирщик затрясся, хватил  воздуха,  и  его  начало
рвать.
   Незнакомец отступил к стене. Сжавшийся, собранный, чуткий. Меч он  держал
обеими руками, водя острием по  воздуху.  Никто  не  шевелился.  Страх,  как
холодная грязь, облепил лица, связал члены,  заткнул  глотки.  В  трактир  с
шумом и лязгом ворвались трое  стражников.  Видимо,  находились  неподалеку.
Обернутые ремнями палицы были наготове, но,  увидев  трупы,  стражи  тут  же
выхватили мечи. Ривянин прильнул спиной к стене, левой рукой  вытащил  из-за
голенища кинжал.
   - Брось! - рявкнул один из стражников дрожащим голосом. - Брось, бандюга!
С нами пойдешь!
   Второй толкнул стол, мешавший ему зайти ривянину сбоку.
   - Жми за людьми, Чубчик! - крикнул он тому, что стоял ближе к двери.
   - Не надо, - проговорил незнакомец, опуская меч. - Сам пойду.
   - Пойдешь, пойдешь, сучье племя, только  на  веревке!  -  заорал  тот,  у
которого дрожал голос. - Кидай меч, не то башку развалю! Ривянин выпрямился.
Быстро перехватил меч под левую  руку,  а  правой,  выставив  ее  в  сторону
стражников, начертил в воздухе сложный  знак.  Сверкнули  набивки,  которыми
были густо покрыты длинные, по самые локти, манжеты кожаной куртки.
   Стражники моментально отступили, заслоняя лица  предплечьями.  Кто-то  из
гостей вскочил, другой помчался  к  двери.  Женщина  снова  завопила.  Дико,
пронзительно.
   - Сам пойду, - повторил незнакомец звучным металлическим голосом. - А  вы
трое - впереди. Ведите к ипату. Я дороги не знаю.
   -  Да,  господин,  -  пробормотал  стражник,  опустив  голову,  и,  робко
озираясь, двинулся к выходу. Двое других, пятясь, вышли следом.  Незнакомец,
убрав меч в ножны, а кинжал за голенище, пошел за ними. Когда они  проходили
мимо столов, гости прикрывали лица полами курток.
 
2 
 
   Велерад, ипат Вызимы, почесал  подбородок  и  задумался.  Он  не  был  ни
суеверен, ни трусоват, но перспектива остаться один на  один  с  белоголовым
его не прельщала. Наконец он решился.
   - Выйдите, - приказал стражникам. - А  ты  садись.  Нет,  не  тут.  Туда,
подальше, если не возражаешь.
   Незнакомец присел. При нем уже не было ни меча, ни черного плаща.
   - Слушаю, - сказал Велерад, поигрывая тяжелой булавой, лежащей на  столе.
- Я Велерад, ипат, то бишь - градоправитель Вызимы.  Что  скажешь,  милсдарь
разбойник, прежде чем отправиться в яму? Трое убитых, попытка навести  порчу
- недурственно, вовсе недурственно. За такие штучки у нас в Вызиме сажают на
кол. Но я - человек справедливый, сначала выслушаю. Говори.
   Ривянин расстегнул куртку, извлек из-под нее  свиток  из  белой  козловой
кожи.
   - Это вы на дорогах по трактирам приколачиваете, - сказал он тихо. -  То,
что тут написано, правда?
   - А, - буркнул Велерад, глядя на вытравленные на коже  руны.  -  Вон  оно
дело-то какое. Как же я сразу-то не сообразил. Ну да, правда. Самая  что  ни
на есть правдивая правда.  Подписано:  Фольтест,  король,  владыка  Темерии,
Понтара и Махакама. Ну а коли подписано, стало быть, правда. Но руны рунами,
а закон законом. Людей убивать не позволю! Усек? Ривянин  кивнул,  -  понял,
мол. Велерад гневно засопел.
   - Знак ведьмачий при тебе?
   Незнакомец снова полез  за  полу  куртки,  вытащил  круглый  медальон  на
серебряной цепочке. На медальоне была изображена ощерившаяся волчья морда.
   - Как звать-то? Мне воще-то все равно как, спрашиваю не из любопытства, а
для облегчения беседы.
   - Геральт.
   - Геральт так Геральт. Судя по выговору - из Ривии?
   - Из Ривии.
   - Так. Знаешь что,  Геральт?  Об  этом,  -  Велерад  хлопнул  ладонью  по
козловой шкуре, - забудь. Выкинь  из  головы.  Это  дело  серьезное.  Многие
пробовали. Это, брат, не то что пару-другую голодранцев прикончить.
   - Знаю. Это моя профессия, милсдарь ипат.  Написано:  три  тысячи  оренов
награды.
   - Три тысячи, - выпятил губы  Велерад.  -  И  принцесса  в  придачу,  как
людишки болтают, хоть этого милостивый Фольтест не написал.
   - Принцесса мне ни к чему, - спокойно сказал Геральт Он сидел неподвижно,
положив руки на колени. - Написано: три тысячи.
   - Ну, времена, - вздохнул  градоправитель.  -  Ну  и  паршивые  же  пошли
времена! Еще двадцать лет назад кто бы подумал, даже по  пьянке,  что  такие
профессии появятся?  Ведьмаки!  Странствующие  убийцы  василисков!  Ходящие,
словно точильщики, по домам истребители  драконов  и  топляков.  Геральт?  В
твоем цехе, ведьмаковском, пиво пить дозволено?
   - Вполне!
   Велерад хлопнул в ладоши и крикнул:
   - Пива! А ты, Геральт, садись поближе. Чего уж там.
   Пиво было холодное и пенистое.
   - Ну, говорю, времена настали, - снова затянул  Велерад,  прихлебывая  из
кружки. - Дерьма всякого развелось.  В  Махакаме,  в  горах,  нечисть  кишмя
кишит. По лесам раньше волки  выли,  а  нынче,  понимаешь,  упыри,  боровики
всякие, куда ни плюнь - оборотень или какая другая зараза. По селам  русалки
да нищенки детей умыкают, уже на сотни счет пошел.  Хвори,  о  каких  раньше
никто и слыхом не слыхивал. Прям волосы дыбом встают. Ну и еще это вот,  для
комплекта! - Он толкнул свиток по столу. - Неудивительно,  Геральт,  что  на
вас такой спрос.
   - Это, градоправитель, королевское обращение, - поднял голову Геральт.  -
Подробности знаете?
   Велерад откинулся на спинку стула, сплел пальцы на животе.
   - Подробности, говоришь? А как же, знаю. Не то чтоб  из  первых  рук,  но
источники надежные.
   - Это мне и надо.
   - Уперся, стало быть. Ну, как знаешь. Слушай. - Велерад  отхлебнул  пива,
понизил голос. - Наш милостивый Фольтест, когда еще  в  принцах  ходил,  при
старом Меделе, показал, на что способен, а способен-то он был на многое.  Мы
надеялись, что со временем это пройдет. Ан нет. Вскоре после коронации,  тут
же после смерти прежнего-то короля, Фольтест превзошел самого себя. У всех у
нас челюсти отвалились. Короче: заделал дитятко своей  сестрице  Адде.  Адда
была моложе его, они всегда держались вместе, но никто ничего не подозревал,
ну разве что королева... В общем, глядь, а Адда уже во-от с таким брюхом,  а
Фольтест начинает заводить разговоры о свадьбе. С сестрой,  понял,  Геральт?
Положеньице сложилось хуже  некуда,  а  тут  аккурат  Визимир  из  Новиграда
задумал выдать за Фольтеста свою Дальку, прислал сватов, а  нам,  понимаешь,
хоть держи королька-то нашего за ноги-руки, потому как он вознамерился гнать
сватов взашей. Ну, обошлось, и слава богам,  иначе-то  оскорбленный  Визимир
кишки б из нас повыпускал. Потом, не без помощи Адды,  которая  повлияла  на
братца, нам удалось отсоветовать сопляку без времени в женихи  лезть.  Ну  а
тут Адда возьми и роди, в положенное время,  а  как  же.  А  теперь  слушай,
потому как тут-то и началось. Того, что выродилось, почти никто и не  видел.
Ну, там, одна повитуха выскочила в окно из башни и убилась насмерть,  другая
спятила и до сих пор не отошла. Потому-то я и думаю, что ребеночек,  дитятко
королевское, не из красавцев выдался. Девчонка. Впрочем, она тут же померла,
никто, сдается мне, особо не спешил пуповину  перевязывать.  Адда,  на  свое
счастье, родов не пережила. А потом, братец ведьмак,  Фольтест  в  очередной
раз сглупил. Ублюдка-то надо было спалить иль, может, закопать  где-нито  на
пустыре, а не хоронить в саркофаге да упрятывать в подземельях дворца.
   - Что теперь рассуждать, - поднял голову Геральт.  -  Поздно.  Во  всяком
случае, надо было вызвать кого-нибудь из Посвященных.
   - Это ты о мошенниках со звездочками на колпаках? А как  же!  Их  сюда  с
десяток слетелось, но уже после того, как  стало  ясно,  что  в  том  склепе
лежит. И по ночам из него вылазит. А вылазить-то начало не  сразу,  э,  нет.
Семь лет после похорон жили мы спокойно. А тут однажды ночью,  аккурат  было
полнолуние, во дворце визг, крик, переполох! Да что долго рассусоливать, сам
знаешь, оповещение королевское читал. Дитятко  подросло,  и  неплохо,  да  и
зубки вымахали ого-го! Одним словом, упыриха! Эх, жаль, ты трупов не  видел.
Как я. Иначе б постарался Вызиму стороной обойти. Геральт молчал.
   - И тогда, - продолжал Велерад, -  Фольтест  скликал  к  нам  целую  орду
всяческих колдунов. Орали они  друг  на  дружку,  чуть  не  побились  своими
посохами, которые, видно, носят, чтоб собак отгонять, ежели кто науськает. А
науськивают-то, я думаю, регулярно. Ты уж  прости,  Геральт,  ежели  у  тебя
другое мнение о волшебниках. Полагаю, в твоем цеху их тоже немало, но на мой
вкус - так это дармоеды и дурни. К вам, ведьмакам, в народе больше  уважения
и доверия.  Вы  хоть,  как  бы  это  сказать,  конкретны,  что  ли.  Геральт
улыбнулся, но смолчал.
   - Ну, ближе к делу, - градоправитель, заглянув в кружку, долил пива  себе
и  ривянину.  -  Некоторые  советы  этих  колдунов  казались  не  такими  уж
идиотскими. Один, например, предложил спалить упыриху  вместе  с  дворцом  и
саркофагом, другой посоветовал отрубить ей башку заступом, остальным  больше
нравились осиновые колья, которые следовало вбить ей в  разные  части  тела,
конечно днем, когда дьяволица спит в гробу, притомившись после ночных  утех.
К несчастью, нашелся один шут в колпаке на лысом черепе, горбатый отшельник,
который заявил, что все это чары и колдовство, что их можно  расколдовать  и
из упырицы снова получится Фольтестова дочечка, красивенькая  как  картинка.
Надо только отсидеть в подвале всю ночь - и привет, дело в шляпе. После чего
- представляешь себе Геральт, что это был за придурок, -  он  отправился  на
ночь во дворец. Как легко догадаться, осталось от  него  маловато,  почитай,
только колпак да посох. Но Фольтест вцепился  в  его  идейку,  как  репей  в
собачий хвост. Запретил убивать упырицу и изо всех возможных дыр королевства
притащил в Вызиму шарлатанов, чтобы те переколдовали ведьму в принцессу. Это
была, доложу я тебе, та еще компания. Какие-то скрюченные бабы,  хромоножки,
грязные, братец, завшивевшие, - страх, да и только. Слезы. Ну  и  давай  они
шаманить, в основном над тарелкой и кружкой. Правда, некоторых  Фольтест  не
без помощи  Совета  расколол  быстренько,  нескольких  даже  острастки  ради
повесил на частоколе, но маловато, маловато. Я б,  к  примеру,  всех  их  на
шибеницу отправил. Ну о том, что за это время  упырица  ухитрилась  загрызть
кой-кого, наплевав  на  мошенников  и  их  заклинания,  думаю,  говорить  не
приходится. Да и о том, что Фольтест во дворце больше не жил. И вообще никто
уже там не жил.
   Велерад замолчал, отхлебнул пива. Ведьмак тоже помалкивал.
   - Так оно и идет, Геральт, шесть лет уже, потому как  ОНО  уродилось  лет
четырнадцать назад. Были у нас  за  это  время  и  заботы  иного  характера,
подрались мы с Визимиром из Новиграда,  но  по  вполне  достойным,  понятным
причинам, поскольку речь шла  о  передвижке  пограничных  столбов,  а  не  о
каких-то там доченьках или родственных узах. Фольтест, кстати, уже  начинает
снова поговаривать о женитьбе и разглядывать присылаемые соседскими  дворами
портреты, которые раньше прямым ходом отправлял в отхожее место. Но время от
времени на него обратно находит, и он принимается рассылать гонцов на поиски
новых колдунов. Ну и  награду  положил  три  тысячи,  из-за  чего  сбежалось
несколько сумасбродов, странствующих рыцарей, даже один свинопас,  известный
всей округе недоумок, да будет земля ему пухом. А упырице хоть бы хны. Время
от времени загрызет кого. Привыкнуть можно. А от тех героев, что пытаются ее
расколдовать, хоть та польза, что бестия нажрется, не отходя от саркофага, и
не околачивается за пределами дворцовых служб. А  Фольтест  живет  теперь  в
новом дворце, вполне приличном.
   - За шесть лет, - Геральт поднял голову, - за шесть лет никто не покончил
с этим делом?
   - Правда твоя. - Велерад проницательно  глянул  на  ведьмака.  -  Потому,
похоже, и сделать-то ничего нельзя. Придется терпеть. Я говорю о  Фольтесте,
нашем возлюбленном и милостивом монархе, который все еще велит приколачивать
свои призывы и обращения  на  перепутьях.  Только  вот  охотников  вроде  бы
поубавилось. Недавно, правда, объявился один, так он хотел  эти  три  тысячи
непременно получить вперед. Ну, посадили мы его в мешок, значит, и кинули  в
озеро.
   - Да уж, жулья хватает.
   - Это точно. Их даже, я бы сказал,  с  избытком,  -  поддакнул  ипат,  не
спуская с ведьмака глаз. - Потому, когда пойдешь во дворец, не требуй золота
авансом. Если, конечно, пойдешь.
   - Пойду.
   - Ну, твое дело. Только не забудь мой совет. Ну а коли уж мы заговорили о
награде, то последнее время людишки стали поговаривать  о  второй  части.  Я
тебе говорил: принцессу в жены. Не знаю, кто это придумал, но ежели  упырица
выглядит так, как рассказывают, то шуточка получается  невеселая.  И  все  ж
таки не было недостатка в дурнях, которые во весь опор помчались во  дворец,
как только разошлась весть, что появилась оказия  затесаться  в  королевскую
родню. Конкретно, два сапожниковых  подмастерья.  Слушай,  почему  сапожники
такие идиоты, Геральт?
   - Не знаю. А ведьмаки, милсдарь градоправитель, пытались?
   - Не без того, а как же. Однако чаще всего, узнав, что упырицу надобно не
убить, а расколдовать, тут же пожимали  плечами  и  уезжали.  Потому-то  мое
уважение к вашему брату серьезно выросло. Ну  а  потом  приехал  один,  тебя
помоложе, имени не упомнил, если он вообще его называл. Этот пробовал.
   - Ну и?
   - Зубастая принцесса растянула его кишочки на расстоянии  полета  стрелы.
Геральт покачал головой.
   - Это все?
   - Был еще один.
   Велерад помолчал. Ведьмак не торопил.
   - Да, - сказал наконец градоправитель. -  Был.  Сначала,  когда  Фольтест
пригрозил ему шибеницой, ежели тот прибьет или покалечит упырицу, он  только
рассмеялся и стал собирать манатки. Ну а потом...
   Велерад снова снизил голос почти до шепота:
   - Потом принял заказ. Понимаешь,  Геральт,  у  нас  в  Вызиме  есть  пара
толковых людей, притом и  на  высоких  должностях,  которым  вся  эта  фигня
осточертела. Слух прошел, будто эти люди втихую убедили ведьмака не  тратить
времени на всякие там фигли-мигли и чары, с ходу прибить упырицу,  а  королю
сказать, что, мол,  чары  не  подействовали,  что-де  доченька  свалилась  с
лестницы  -  несчастный  случай  на  производстве.  Король,  известно  дело,
разозлится, но все кончится тем, что он не заплатит ни  орена  из  обещанной
награды. Шельма ведьмак в ответ: дескать, задарма сами на чудовищ ходите. Ну
что было делать, скинулись мы, поторговались... Только ничего  из  этого  не
получилось.
   Геральт поднял брови.
   - Ничего, говорю, - сказал Велерад. - Ведьмак не захотел идти туда сразу,
в первую же ночь. Лазил, таился, по округе шастал. Наконец, говорят,  увидел
упырицу, вероятно, в деле, потому что бестия не  вылезает  из  гроба  только
ради того, чтобы косточки поразмять. Ну, увидел он ее и в ту же ночь слинял,
не попрощавшись.
   Геральт слегка скривил губы, изобразив некое подобие улыбки.
   - У толковых людей, - начал он, -  вероятно,  целы  те  деньги?  Ведьмаки
вперед не берут.
   - Ну да, - проговорил Велерад. - Вероятно, целы.
   - И сколько там? По слухам.
   - Кто говорит, восемьсот... - ухмыльнулся Велерад.
   Геральт покрутил головой.
   - А кто, - буркнул градоправитель, - тысяча.
   - Не густо, если учесть, что  сплетни,  как  правило,  завышают.  Кстати,
король-то дает три тысячи.
   - Ага. И невесту в придачу, - съехидничал  Велерад.  -  Да  и  о  чем  мы
толкуем? Известное дело, не получишь ты тех трех тысяч.
   - Это почему же?
   Велерад хватил рукой о столешницу.
   - Геральт, не порти моего мнения о  ведьмаках!  Этому  уже  шесть  лет  с
гаком! Упырица укокошивает до полусотни людей в год,  теперь,  может,  чуток
поменьше, потому как все держатся в стороне от дворца. Нет, братец, я верю в
колдовство,  приходилось  видеть  то  да  се  на  своем  веку,  и  верю,  до
определенной степени, разумеется, в способности магов и ведьмаков. Но что до
переколдовывания  -  это  уж  чепуха,  придуманная   горбатым   и   сопливым
старикашкой,  который  вконец  поглупел  от  своего  отшельнического  харча,
ерунда, в которую не верит никто. Кроме Фольтеста. Разве  не  так,  Геральт?
Адда родила упырицу, потому что спала с собственным братом, вот в чем  суть,
и никакие чары тут не помогут. Упырица пожирает  людей,  как...  упырица,  и
надобно ее прикончить, нормально и попросту. Слушай,  два  года  тому  назад
кметы из какой-то захудалой дыры под Махакамом,  у  которых  дракон  пожирал
овец,  пошли  скопом,  забили  его  дубинами  и  даже  не  посчитали  нужным
похваляться. А мы тут, в Вызиме, ожидаем чуда каждое полнолуние  и  запираем
двери  на  семь  засовов  или  же  привязываем  к   столбу   перед   дворцом
преступников, рассчитывая на то, что бестия нажрется и снова нырнет  в  свой
гроб.
   - Недурственный способ, - усмехнулся ведьмак.  -  Преступность  пошла  на
убыль?
   - Держи карман шире!
   - Как пройти во дворец, в тот, новый?
   - Я провожу тебя. А как с предложением толковых людей?
   - Ипат, - сказал Геральт, -  куда  спешить?  Ведь  несчастный  случай  на
работе может произойти действительно, независимо  от  моего  желания.  Тогда
толковым людям придется подумать, как спасти меня от  королевского  гнева  и
подготовить те тысячу пятьсот оренов, о которых болтают... людишки.
   - Речь шла о тысяче.
   - Э, нет, милсда