юнул, угрюмым взглядом проводил
Эйка, шагом выезжавшего из-за барьера камней. - Уссаться можно...
   - Заткнись, Богольт! - крикнул Лютик, потирая руки. - Смотри, Эйк намерен
атаковать! Черт побери, вот будет баллада, всем балладам баллада!
   - Уррра! Хвала Эйку! - крикнул кто-то из группы лучников Недамира.
   - А я, - угрюмо бросил Козоед, - я б  его  все  ж  для  верности  начинил
серой.
   Эйк, уже в поле, отсалютовал дракону поднятой пикой,  опустил  забрало  и
пришпорил коня.
   - Ну-ну, - сказал краснолюд. - Глуп-то он, может, и  глуп,  но  в  атаках
сечет. Гляньте только!
   Эйк, наклонившись и укрепившись в седле, на полном  скаку  опустил  пику.
Дракон, против ожидания Геральта,  не  отскочил,  не  пошел  полукругом,  а,
прижавшись к земле, кинулся прямо на атакующего рыцаря.
   - Бей его! Бей, Эйк! - рявкнул Ярпен.
   Эйк, хоть и мчался галопом, не ударил вслепую, куда попало.  В  последний
момент он ловко изменил направление,  перекинул  пику  над  головой  лошади.
Проносясь мимо дракона, ударил изо всей силы,  привстав  на  стременах.  Все
крикнули в один голос. Геральт к хору не присоединился. Дракон ушел от удара
мягким, ловким, полным грации поворотом и, свернувшись, словно живая золотая
лента, молниеносно, но тоже мягко, истинно по-кошачьи,  достал  лапой  живот
коня. Конь споткнулся, высоко подкинул круп, рыцарь  качнулся  в  седле,  но
пики не выпустил. В тот момент,  когда  лошадь  почти  зарылась  ноздрями  в
землю,  дракон  резким  движением  лапы  смел  Эйка  с  седла.  Все  увидели
взлетевшие в воздух, кружащие  пластины  лат,  услышали  грохот  и  звон,  с
которым рыцарь свалился на  землю.  Дракон,  присев,  придавил  коня  лапой,
опустил зубастую пасть. Конь душераздирающе взвизгнул, рванулся и утих.
   В наступившей тишине прозвучал глубокий голос Виллентретенмерта:
   - Мужественного Эйка из Денесле можно убрать с поля,  он  не  способен  к
дальнейшему бою. Следующий.
   - Ну курва, - бросил Ярпен Зигрин в наступившей тишине.
 
8 
 
   - Обе ноги, -  сказала  Йеннифэр,  вытирая  руки  льняной  тряпкой.  -  И
кажется, что-то с позвоночником. Латы на  спине  вмяты,  словно  он  получил
железной палицей. А ноги - ну это из-за собственной пики. Не скоро он  снова
сядет в седло, если сядет вообще.
   - Профессиональный риск, - буркнул Геральт.
   - Это все, что ты можешь сказать? - поморщилась чародейка.
   - А что бы ты хотела услышать?
   - Дракон невероятно скор, Геральт. Слишком скор, чтобы с ним мог тягаться
человек.
   - Понял. Нет, Йен. Я - пас.
   - Принципы? - ядовито  усмехнулась  чародейка.  -  Или  самый  обычнейший
страх? Это единственная человеческая эмоция, которую в тебе не уничтожили?
   - И то и другое, - равнодушно согласился ведьмак. - Какая разница?
   - Вот именно. - Йеннифэр  подошла  поближе.  -  Никакой.  Принципы  можно
нарушить, страх - преодолеть. Убей дракона. Ради меня.
   - Ради тебя?
   - Ради меня. Мне нужен этот дракон, Геральт. Весь. Я  хочу  получить  его
только для себя одной.
   - Используй чары и убей.
   - Нет. Убей его ты. А я  чарами  сдержу  рубайл  и  остальных,  чтобы  не
мешали.
   - Будут трупы, Йеннифэр.
   - С каких пор тебе это мешает? Займись драконом, я беру на себя людей.
   - Йеннифэр, - холодно сказал Геральт, - не понимаю.  Зачем  тебе  дракон?
Неужто тебя до такой степени ослепил золотой  блеск  его  чешуи?  Ты  же  не
бедствуешь, у тебя неисчерпаемый источник прокорма, ты знаменита. В  чем  же
дело? Только не говори  мне  о  призвании,  прошу  тебя.  Йеннифэр  молчала,
наконец, скривив губы, с размаху пнула лежащий в траве камень.
   - Существует человек,  который  может  мне  помочь.  Кажется,  это...  ты
знаешь, о чем я... Кажется... это не  необратимо.  Есть  шанс.  Я  еще  могу
иметь... Понимаешь?
   - Понимаю.
   - Это очень сложная  операция,  очень  дорогая.  Но  взамен  за  золотого
дракона... Геральт? Ведьмак молчал.
   - Когда мы висели на мосту, - проговорила чародейка, - ты просил меня кое
о чем.  Я  исполню  твою  просьбу.  Несмотря  ни  на  что.  Ведьмак  грустно
улыбнулся,  указательным  пальцем  коснулся  обсидиановой  звезды   на   шее
Йеннифэр.
   - Слишком поздно, Йен. Мы уже не висим. Я раздумал. Несмотря ни на что.
   Он ожидал самого худшего, клубов огня, молнии, удара в лицо, оскорблений,
проклятий. И удивился, видя только сдерживаемую дрожь губ. Йеннифэр медленно
отвернулась. Геральт пожалел о сказанном. Ему было  стыдно  за  прорвавшиеся
эмоции. Предел возможного, который  он  переступил,  лопнул,  словно  струна
лютни.  Он  взглянул  на  Лютика,  успел  заметить,  как   трубадур   быстро
отвернулся, избегая его взгляда.
   - Ну так, с  проблемами  рыцарской  чести  покончено!  -  воскликнул  уже
нацепивший латы Богольт, встав перед Недамиром, все еще сидевшим на камне.
   - Рыцарская честь все еще валяется там и стонет.  -  Выражение  скуки  не
покидало лица короля. - Глупо было, милсдарь Гилленстерн, выпускать  Эйка  в
качестве вашего рыцаря и вассала. Я не собираюсь указывать пальцем, но знаю,
кому Эйк обязан сломанными ногами.  Выходит,  мы  быстренько,  одним  махом,
отделались от двух  проблем.  От  одного  психа,  собиравшегося  по-идиотски
оживлять легенды о смелом рыцаре, в поединке побеждающем дракона,  и  одного
пройдохи, который думал на этом подзаработать. Вы знаете, о  ком  я  говорю,
Гилленстерн? Ну и лады. А теперь наш черед. Теперь дракон  наш.  Теперь  мы,
рубайлы, прикончим его. Но уже для себя.
   - А уговор, Богольт? - процедил канцлер. - Как с уговором?
   - В заднице у меня ваш уговор, многоуважаемый Гилленстерн.
   - Это кощунство! Это измывательство над королем! - топнул ногой  канцлер.
- Королем Недамиром...
   - Ну что король? Что король-то? - крикнул Богольт, опираясь  на  огромный
двуручный меч. - Может, король желает самолично пойти на дракона?  А  может,
вы, его верный слуга, упихаете в латы свое брюхо и выйдете в поле? Почему бы
нет, извольте, мы подождем, ваша милость. У вас был шанс, Гилленстерн.  Если
бы Эйк прикончил дракона, вы получили бы его целиком, нам  не  досталось  бы
ничего, ни единой золотой чешуйки с его хребта. А  теперь  поздно.  Протрите
глаза. Некому биться в цветах Каингорна. Второй такой дурень,  как  Эйк,  не
сыщется!
   -  Неправда!  -  Сапожник  Козоед  припал  к  королю,  все  еще  занятому
рассматриванием только  ему  одному  ведомой  точки  на  горизонте.  -  Ваше
величество, милсдарь  король!  Погодите  малость,  скоро  подойдут  наши  из
Голополья!  Наплюйте  вы  на  выпендривающихся  дворян,  гоните  их  взашей!
Увидите, как действуют те, кто силен рукой, а не словами!
   - Закрой хайло, - спокойно бросил Богольт,  стирая  пятнышко  ржавчины  с
нагрудника. - Заткни хайло, хам, не то я заткну тебе его  так,  что  зубы  в
горле застрянут.
   Козоед,  видя  приближающихся  Кеннета  и  Нищуку,  попятился  за   спины
голопольских милиционеров.
   - Король! - крикнул Гилленстерн. - Что прикажешь, король?
   Гримаса безразличия вдруг сползла  с  лица  Недамира.  Несовершеннолетний
монарх сморщил веснушчатый нос и встал.
   - Что прикажу? - тоненько произнес он. - Наконец-то ты спросил  об  этом,
Гилленстерн, вместо того чтобы решать за меня и говорить за меня и от  моего
имена. Очень рад. Отныне пусть так и будет. С этой минуты ты будешь молчать,
Гилленстерн, и слушать приказы. И вот первый: собирай людей,  вели  положить
на телегу Эйка из Денесле. Мы возвращаемся в Каингорн.
   - Ваше...
   -  Ни  слова,  Гилленстерн.  Госпожа  Йеннифэр,  благородные  господа,  я
прощаюсь с вами. Я потерял на этой экспедиции немного времени, но и  получил
многое. Многому научился. Благодарю вас за слова, госпожа Йеннифэр, господин
Доррегарай, господин Богольт. И благодарю за молчание, господин Геральт.
   - Король, - сказал Гилленстерн. - Как же это?  Что  же  это?  Дракон  уже
вот-вот. Руку протянуть. Король, твоя мечта...
   - Моя мечта, - задумчиво повторил Недамир. - У меня ее еще нет. А если  я
здесь останусь... Может, тогда ее у меня уже не будет никогда.
   - А Маллеора? А рука княжны? - не сдавался канцлер, размахивая руками.  -
А трон? Король, тамошний народ признает тебя...
   - В задницу тамошний  народ,  как  любит  говорить  господин  Богольт,  -
засмеялся Недамир. - Трон Маллеоры и без того  мой,  потому  что  у  меня  в
Каингорне  триста  латников  и  полторы  тысячи  пеших  против   их   тысячи
зазнавшихся щитников. А признать меня они и без того признают. Я до тех  пор
буду вешать, сносить головы и волочить по  улицам  лошадьми,  пока  меня  не
признают. А их княжна - это жирная телка, и плевать  мне  на  ее  руку,  мне
нужна только ее... короче, пусть родит наследника, а потом я  ее  все  равно
отравлю. Методом мэтра Козоеда. Довольно болтать, Гилленстерн.  Приступай  к
выполнению полученного приказа.
   - Воистину, - шепнул Лютик Геральту, - он многому научился.
   - Многому, - подтвердил Геральт, глядя  на  холмик,  на  котором  золотой
дракон, опустив узкую треугольную голову,  лизал  ярко-красным,  раздвоенным
языком что-то такое, что сидело в траве около него. - Но не хотел бы я  быть
его подданным, Лютик.
   - И что теперь с нами будет, как думаешь?
   Ведьмак спокойно смотрел на маленькое серо-зеленое существо,  трепыхавшее
крылышками летучей мыши рядом с золотыми когтями наклонившегося дракона.
   - А как тебе все это. Лютик? Что ты об этом думаешь?
   - Какое значение имеет, что я думаю? Я поэт, Геральт.  Разве  мое  мнение
кому-то интересно?
   - Интересно.
   - Ну так я тебе скажу. Я, Геральт, когда вижу гада, змею,  допустим,  или
другую ящерку, то меня аж тошнить начинает, так я этим паскудством брезгую и
боюсь. А вот этот дракон...
   - Ну?
   - Он... Он красивый, Геральт.
   - Спасибо, Лютик.
   - За что?
   Геральт повернул голову, медленно  потянулся  к  пряжке  ремня,  наискось
пересекавшего грудь,  затянул  его  на  две  дырочки.  Поднял  правую  руку,
проверяя, в нужном ли положении находится рукоять  меча.  Лютик  смотрел  на
него, широко раскрыв глаза.
   - Геральт! Ты собираешься...
   - Да, - спокойно  сказал  ведьмак.  -  Есть  предел  возможному.  С  меня
достаточно. Ты идешь с Недамиром или остаешься. Лютик? Трубадур  наклонился,
осторожно и заботливо положил лютню рядом с камнем, выпрямился.
   - Остаюсь. Как ты сказал? Предел  возможному?  Оставляю  себе  право  так
назвать балладу.
   - Это может быть твоя последняя баллада. Лютик.
   - Геральт?
   - Что?
   - Не убивай его... Можешь?
   - Меч - это меч, Лютик. Уж коли его возьмешь в руки...
   - Постарался.
   - Постараюсь.
   Доррегарай  захихикал,  повернулся  к  Йеннифэр  и  рубайлам,  указал  на
удаляющийся королевский обоз.
   - Вон там, смотрите, - сказал он, - уходит король Недамир. Больше он  уже
не отдает королевских приказов устами Гилленстерна. Он уходит,  послушавшись
гласа рассудка. Хорошо, что ты здесь, Лютик. Думаю, тебе есть  смысл  начать
сочинять балладу.
   - О чем?
   - А вот о  том,  -  чародей  вынул  из-за  пазухи  палочку,  -  как  мэтр
Доррегарай, чернокнижник, погнал по домам паршивцев, пожелавших по-паршивски
убить последнего  золотого  дракона,  оставшегося  на  свете.  Не  двигайся,
Богольт! Ярпен, руки прочь от топора! И не вздумай  пошевелиться,  Йеннифэр!
Вперед, паршивцы, за королем, как за родной матерью, марш! Марш по коням, по
телегам. Предупреждаю: кто сделает хотя бы одно неверное движение,  от  того
останется вонь и стеклышко на песке. Я не шучу.
   - Доррегарай! - прошипела Йеннифэр.
   - Уважаемый чародей, - дружелюбно проговорил  Богольт,  -  ну  нельзя  же
так...
   - Молчи, Богольт. Я сказал: дракона не трогать. Легенду не убивают.
   Кру-у-угом - и прочь отсюда.
   Йеннифэр неожиданно выбросила руку  вперед,  и  земля  вокруг  Доррегарая
вздыбилась голубым огнем,  заполыхала  пылью  разорванного  дерна  и  щебня.
Чародей покачнулся, охваченный пламенем. Нищука,  подскочив,  ударил  его  в
лицо костяшками пальцев. Доррегарай упал, из его палочки  вырвалась  красная
молния и погасла  в  камнях.  Живодер,  подскочив  с  другой  стороны,  пнул
лежащего чародея, размахнулся, чтобы повторить. Геральт прыгнул между  ними,
оттолкнул  Живодера,  выхватил  меч,  ударил,  метясь  между  наплечником  и
нагрудником  лат.  Ему  помешал  Богольт,  парировав  удар  широким  клинком
двуручного меча. Лютик подставил ногу Нищуке, но впустую - Нищука вцепился в
яркий кафтан барда и влепил ему кулаком меж глаз.  Ярпен  Зигрин,  подскочив
сзади, подрубил Лютику ноги, ударив топорищем под коленями. Геральт собрался
в пируэте, ускользнул от меча Богольта, коротко ударил подлетевшего  к  нему
Живодера и сорвал с него железный наручник.  Живодер  отскочил,  споткнулся,
упал. Богольт гакнул,  шибанул  мечом,  как  косой.  Геральт  проскочил  над
свистящим лезвием, головкой меча  саданул  Богольта  в  нагрудник,  откинул,
ударил, метя в щеку. Богольт, видя, что не сумеет парировать тяжелым  мечом,
бросился назад, упал навзничь. Ведьмак подскочил к  нему  и  в  этот  момент
почувствовал, что земля уходит у  него  из-под  немеющих  ног.  Увидел,  как
горизонт становится дыбом. Напрасно пытаясь сложить пальцы в защитный  Знак,
он тяжело ударился боком о землю, выпустив меч из помертвевшей руки. В  ушах
гудело и шумело.
   - Свяжите их, пока действует заклинание,  -  сказала  Йеннифэр  откуда-то
сверху и очень издалека. - Всех троих.
   Доррегарай  и  Геральт,  оглушенные  и  бессильные,   не   сопротивляясь,
позволили себя спутать и привязать к телеге. Лютик рвался и ругался, поэтому
еще до того, как его связали, получил по физиономии.
   - Зачем  их  связывать,  предателей,  сукиных  сынов,  -  сказал  Козоед,
подходя. - Укокошить сразу, и кранты.
   - Сам ты сын, к тому же сучий, - сказал  Ярпен  Зигрин.  -  Не  оскорбляй
собак. Пшел вон, подметка гнилая.
   - Ишь, какие смелые, - проворчал Козоед.  -  Поглядим,  достанет  ли  вам
храбрости, когда мои из Голополья подойдут,  а  они  уже  вот-вот.  Посмо...
Ярпен, вывернувшись  с  неожиданной  при  его  тучности  ловкостью,  треснул
сапожника топорищем в лоб. Стоявший  рядом  Нищука  добавил  пинком.  Козоед
пролетел несколько сажен и зарылся носом в траву.
   - Вы это попомните! - крикнул он, стоя на четвереньках. - Всех вас...
   - Парни! - рявкнул Ярпен Зигрин. - Надавайте сапожнику  по  заду,  дратва
его мать! Хватай его, Нищука!
   Козоед ждать не стал.  Вскочил  и  рысью  кинулся  в  сторону  восточного
каньона. За ним последовали  голопольские  охотники.  Краснолюды  с  хохотом
кидали им в спины камни.
   - Cразу как-то воздух чище  стал,  -  засмеялся  Ярпен.  -  Ну,  Богольт,
беремся за дракона.
   - Не спешите, - подняла руку Йеннифэр. - Браться-то вы можете, да  только
за ноги. За свои. Все, сколько вас тут есть.
   - Не понял? - Богольт ссутулился, глаза его зловеще разгорелись - Что  вы
сказали, госпожа ведьма?
   - Выматывайтесь отсюда вслед за сапожником, - повторила Йеннифэр, -  все.
Я сама управлюсь с драконом. Неконвенционным оружием. А на  прощание  можете
меня поблагодарить. Не вмешайся я, вы испробовали  бы  на  себе  ведьмачьего
меча. Ну быстренько, Богольт, не заставили меня нервничать. Предупреждаю,  я
знаю  заклинание,  с  помощью  которого  могу  превратить  вас  в   меринов.
Достаточно рукой пошевелить.
   - Ну уж нет,  -  процедил  Богольт.  -  Мое  терпение  дошло  до  предела
возможного. Не позволю делать из себя идиота. Живодер, отцепи-ка дышло. Чую,
и мне понадобится  неконвенционное  оружие.  Сейчас,  с  вашего  позволения,
кто-то отхватит по крестцу. Я не стану тыкать пальцем, но сей момент получит
по крестцу одна паршивая ведьма.
   - Только попробуй, Богольт. Доставь мне удовольствие.
   - Йеннифэр, - укоризненно сказал краснолюд. - Почему?
   - А может, я просто не люблю делиться, Ярпен?
   - Ну что ж, - усмехнулся Ярпен Зигрин. -  Глубоко  человеческое  чувство.
Настолько  человеческое,  что  не  хуже   краснолюдского.   Приятно   видеть
свойские... свойства у чародейки. Потому как и я  тоже  не  люблю  делиться,
Йеннифэр.
   Он согнулся и коротко  замахнулся.  Железный  шар,  появившийся  неведомо
откуда и когда, свистнул в воздухе и  ударил  Йеннифэр  в  лоб.  Прежде  чем
чародейка успела прийти в себя, она уже висела в  воздухе,  удерживаемая  за
руки Живодером и Нищукой, а Ярпен опутывал ей щиколотки  веревкой.  Йеннифэр
яростно крикнула, но один  из  стоявших  позади  парней  Ярпена  закинул  ей
ременные поводья на голову, сильно стянул, ремень, врезавшийся  в  раскрытый
рот, заглушил крик.
   - Ну и как, Йеннифэр? - спросил Богольт, подходя. - Как же ты сделаешь из
меня мерина? Коль и рукой не можешь  пошевелить?  Он  разорвал  ей  воротник
кафтанчика, рубашку. Йеннифэр визжала, давясь поводьями.
   - Нет у меня сейчас времени, - проговорил Богольт, бесстыже  ощупывая  ее
под ржание краснолюдов, - но погоди малость,  ведьма.  Прикончим  дракона  -
поиграем. Привяжите ее как следовает к колесу, парни.  Обе  лапки  к  ободу,
так, чтобы она и пальцем не пошевелила. И пусть ее теперь никто не  трогает,
мать вашу так, прошу прощения. Очередность установим в зависимости от  того,
кто как покажет себя с драконом. Эй, кто-нибудь, уберите ремень.
   - Богольт, - проговорил связанный Геральт тихо,  спокойно  и  зловеще.  -
Осторожней. Я отыщу тебя на краю света.
   - Удивительно, - ответил рубайла так же спокойно. - Удивительно. Я  б  на
твоем месте сидел тихо. Я знаю тебя и вынужден серьезно отнестись к  угрозе.
У меня не будет выхода. Ты можешь не выжить,  ведьмак.  Мы  еще  вернемся  к
этому вопросу. Нищука, Живодер, на коней.
   - Ну судьба, - застонал Лютик. - На кой ляд я ввязался?
   Доррегарай,  наклонив  голову,  рассматривал  сгустки   крови,   медленно
капавшие из носа на живот.
   - Может, перестанешь глазеть! - с  трудом  выговорила  чародейка,  словно
змея, извиваясь в веревочной петле  и  напрасно  пытаясь  скрыть  обнаженные
прелести. Ведьмак послушно отвернулся. Лютик - нет.
   - На то, что я вижу, - засмеялся бард, - ты, небось,  использовала  никак
не  меньше  бочонка   эликсира   из   поскрипа,   Йеннифэр.   Кожа   как   у
шестнадцатилетки, искусай меня гусыня.
   - Заткнись, курвин сын! - взвыла чародейка.
   - Сколько тебе, собственно, лет, Йеннифэр? -  продолжал  Лютик.  -  Сотни
две? Ну, скажем, сто пятьдесят. А сохранилась как... Йеннифэр вывернула  шею
и плюнула в него, но промахнулась.
   - Йен, - укоризненно сказал ведьмак, вытирая оплеванное ухо о плечо.
   - Пусть он перестанет глазеть!
   - И не подумаю, - сказал Лютик, не  спуская  глаз  с  роскошной  картины,
каковую представляла собой растрепанная чародейка. - Ведь мы из-за  нее  туг
сидим. И нам могут перерезать горло. А ее, самое большее, изнасилуют, что  в
ее-то возрасте...
   - Заткнись, Лютик, - сказал ведьмак.
   - И не подумаю, - повторил бард. - Я как раз собираюсь сложить балладу  о
двух сиськах. И попрошу не мешать...
   - Лютик, - Доррегарай потянул кровоточащим носом, - будь серьезным.
   - Я и так чертовски серьезен.
   Богольт, поддерживаемый  двумя  краснолюдами,  с  трудом  вскарабкался  в
седло, тяжелый и неуклюжий от лат  и  наложенных  на  них  кожаных  защитных
пластин. Нищука и Живодер уже сидели на конях, держа поперек седел  огромные
двуручные мечи.
   - Лады, - кашлянул Богольт. - Пошли на него.
   - Э, нет, - произнес глубокий голос, звучавший как латунная труба. -  Это
я пришел к вам!
   Из-за кольца  валунов  вынырнула,  посверкивая  золотом,  длинная  морда,
стройная шея, вооруженная рядом  треугольных  зубчатых  выростов,  когтистые
лапы. Злые змеиные глаза с вертикальными  зрачками  глядели  из-под  роговых
век.
   -  Я  не  мог  усидеть  на  поле,  -  сказал   дракон   Виллентретенмерт,
осматриваясь, - потому пришел сам. Охотников биться  вроде  бы  все  меньше?
Богольт взял поводья в зубы, а длинный меч - в обе руки.
   - Еффо фатит, - сказал о