раются в искусстве.  Где-то
я вычитал, что они невероятно музыкальны. Вот я  и  разработал  свой  хитрый
план, за который, кстати, ты меня все еще не похвалил.
   - Хвалю, - сказал ведьмак, немного помолчав. - Действительно, ловко  было
задумано. Да и счастье тебе тоже подвалило. Как всегда. Их луки бьют точно в
цель за двести шагов. Обычно дриады не ждут, пока кто-нибудь перейдет на  их
берег и начнет петь. Они очень восприимчивы к неприятным  запахам.  А  после
того как течение Ленточки унесет труп, у них в лесу не воняет.
   - Ну-ну, - сглотнув, откашлялся поэт. - Главное - у меня получилось, и  я
нашел тебя. Геральт, как ты тут...
   - Бритва есть?
   - Бритва? Ну конечно.
   - Утром одолжишь? Эта борода у меня уже в печенках сидит.
   - А у дриад не было... Хм... Ну конечно, верно,  им  бритвы  ни  к  чему.
Конечно, одолжу. Слушай, Геральт?
   - А?
   - У меня с собой нет ничего съестного. Как ты думаешь, ard taedh, великий
бард, может в гостях у дриад рассчитывать на ужин?
   - Они не  ужинают.  Никогда.  А  стражницы  на  границе  Брокилона  и  не
завтракают. Придется тебе поститься до обеда. Я уже привык.
   - Но когда мы доберемся до их столицы, до их знаменитой, укрытой в чащобе
Дуен Канелли...
   - Мы туда не доберемся, Лютик.
   - То есть? Я думал... Но ты же... Ведь  они  предоставили  тебе  убежище.
Ведь они... тебя... уважают.
   - Точно сказано. Молчали долго.
   - Война, - сказал наконец поэт. - Война, ненависть и презрение. Всюду. Во
всех сердцах.
   - Поэтизируешь.
   - Да так оно и есть.
   - Точно. Ну говори, с чем прибыл. Рассказывай, что творилось в мире, пока
меня здесь штопали.
   - Сначала, - наконец сказал поэт, - расскажи-ка, что  в  действительности
произошло в Гарштанге.
   - А Трисс не рассказывала?
   - Рассказывала. Но мне хотелось бы услышать твою версию.
   - Если ты знаешь версию Трисс, значит, знаешь более подробную и наверняка
более точную. Расскажи, что случилось потом, когда я уже был в Брокилоне.
   - Геральт, - шепнул Лютик, - честное слово, я  не  знаю,  что  сталось  с
Йеннифэр и Цири... Никто не знает. Трисс тоже...
   Ведьмак резко пошевелился, хрустнули ветки.
   - Разве я о  Цири  или  Йеннифэр  спрашиваю?  -  бросил  он  изменившимся
голосом. - Расскажи о войне.
   - Ты ничего не знаешь? До тебя никакие вести не дошли?
   - Дошли. Но я хочу услышать все от тебя. Ну же, говори.
   - Нильфгаардцы, - начал бард, немного  помолчав,  -  напали  на  Лирию  и
Аэдирн. Без объявления войны. Поводом якобы стало нападение войск  Демавенда
на какой-то пограничный форт в Доль  Ангре  во  время  сборища  чародеев  на
Танедде. Некоторые утверждают,  что  это  была  провокация  и  все  устроили
нильфгаардцы, переодетые в солдат Демавенда. Как  там  было  в  натуре,  нам
никогда не узнать. Во всяком случае, реакция Нильфгаарда была молниеносной и
массированной: границу перешла могучая армия,  которую  накапливали  в  Доль
Ангре никак не меньше нескольких недель, а то и месяцев.  Спалля  и  Скалля,
две лирийские пограничные крепости, были взяты с ходу,  всего  за  три  дня,
Ривия подготовилась к многомесячной осаде, а капитулировала  через  два  дня
под давлением цеховиков  и  купечества,  которым  пообещали,  что  если  они
откроют ворота и дадут откупного, то их не станут грабить.
   - Обещание сдержали?
   - Да.
   - Интересно. - Голос  ведьмака  снова  немного  изменился.  -  Сдерживать
обещания в нынешние времена? Уж не говоря о том,  что  раньше  и  не  думали
давать таких обещаний, да никто их и не  ожидал.  Ремесленники  и  купцы  не
отворяли крепостных ворот, защищали  их,  каждый  свою  башню  или  навесную
бойницу.
   - У денег нет родины, Геральт. Купцам без разницы,  под  чьим  правлением
деньгу зашибать. А нильфгаардскому палатину без разницы, из  кого  он  будет
выколачивать налоги и подати. Мертвые купцы  денег  не  куют  и  налогов  не
платят.
   - Дальше.
   - После капитуляции Ривии армии Нильфгаарда быстро пошли на север,  почти
не встречая сопротивления. Войска  Демавенда  и  Мэвы  отступили,  не  сумев
организоваться для решительной битвы. Нильфгаардцы  дошли  до  Альдерсберга.
Чтобы не допустить блокады крепости, Демавенд и  Мэва  решили  принять  бой.
Позиция их армий оставляла желать лучшего... Черт, если б было больше света,
я б тебе начертил...
   - Не черти. И сокращайся. Кто победил?
 
*** 
 
   - Слышали, господа? -  Один,  из  регистрантов,  задыхающийся  и  потный,
пробился сквозь группу, окружающую стол. - Прибыл гонец с поля  боя!  Победа
наша! Бой выигран! Победа! Наш, наш сегодня день! Побили мы  врага,  разбили
наголову!
   - Тише, - поморщился Эвертсен. - Голова раскалывается от ваших воплей. Да
слышали мы, слышали. Побили мы врага. Наш сегодня день. Наше поле  и  победа
наша. Тоже мне - сенсация!
   Коморники и регистранты удивленно уставились на начальника.
   - Вы не радуетесь, милсдарь коморный?
   - Радуюсь, но умею делать это  тихо  и  без  надрыва.  Регистранты  молча
переглянулись. "Щенки, - подумал Эвертсен. - Возбужденные сопляки.  Впрочем,
им я не удивляюсь, но, извольте, там, наверху, даже Мэнно  Коегоорн  и  Элан
Трахх, да что там, даже седобородый  генерал  Брайбан  верещат,  прыгают  от
радости и дубасят друг друга по спинам. Виктория! Победа! Наш день! А чей он
должен быть? Королевства Аэдирн  и  Лирия  вместе  сумели  мобилизовать  три
тысячи конных и десять тысяч пехоты, из которых одна пятая в первые  же  дни
наступления  была  отрезана  и  блокирована  в  фортах  и  крепостях.  Часть
оставшейся армии им пришлось вывести из  боя  для  защиты  флангов,  которым
угрожали глубокие рейды нашей легкой кавалерии и диверсионные уколы  отрядов
скоя'таэлей. Оставшиеся пять или шесть тысяч  -  из  них  не  больше  тысячи
двухсот рыцарей - приняли бой на полях под Альдерсбергом. Коегоорн бросил на
них тринадцатитысячную армию, в том числе десять  тысяч  хоругвей  латников,
цвет  нильфгаардского  рыцарства.  А   теперь   радуется,   вопит,   колотит
маршальским жезлом по ляжке и требует пива... Виктория! Победа! Тоже  мне  -
сенсация!"
   Решительным движением он смел в кучу и собрал покрывающие  стол  карты  и
записи, поднял голову, осмотрелся, потом резко сказал:
   - Слушайте мои распоряжения. Подчиненные замерли в ожидании.
   - Каждый из вас слушал вчерашнее выступление фельдмаршала Коегоорна перед
хорунжими и офицерами. Посему обращаю ваше внимание, милостивые государи, на
то, что все, что маршал говорил военным, нас не касается. У вас будут другие
задания и другие распоряжения. Мои.
   Эвертсен задумался, потер лоб.
   - "Мир хижинам, война крепостям, - сказал вчера  командирам  Коегоорн.  -
Вам известен такой принцип. Этому вас учили в военной академии. Принцип этот
действовал до сегодняшнего дня.  С  завтрашнего  вы  должны  его  забыть.  С
завтрашнего дня  вы  обязаны  руководствоваться  другим  принципом,  который
отныне станет девизом нашей войны. Девиз этот и  мой  приказ  таковы:  война
всему живому. Война всему, что горит. Вы должны оставлять за собой выжженную
землю. С завтрашнего дня мы переносим войну за пределы той линии, за которую
отойдем после подписания мирного договора. Мы отойдем, но  там,  за  линией,
должна остаться выжженная земля. Королевства  Аэдирн  и  Лирия  должны  быть
превращены в пепел! Вспомните Содден! Сегодня  пришел  час  возмездия!"  Так
сказал фельдмаршал.
   Эвертсен громко откашлялся.
   - А теперь мой приказ: прежде  чем  войска  оставят  за  собой  выжженную
землю, мы должны вытянуть из этой земли и этой страны все, что удастся, все,
что может  приумножить  богатства  нашей  родины.  Ты,  Авдегаст,  займешься
погрузкой и вывозом уже собранных и складированных плодов земли. То, что еще
на полях и чего не уничтожат героические рыцари Коегоорна, следует собрать.
   - У меня мало людей, милсдарь коморный...
   - А пленные зачем? Гоните их на работу. Мардер и ты...  забыл,  как  тебя
кличут...
   - Гельвет. Эван Гельвет, милсдарь коморный.
   - Займетесь живым инвентарем. Собрать в стада, согнать в  предназначенные
пункты на карантин. Остерегаться  ящура  и  других  болезней.  Больную  либо
подозрительную  скотину  забить,  трупы  сжечь.  Остальное   гнать   на   юг
назначенными путями. Ясно?
   - Так точно.
   "Теперь  специальные  задания,  -  подумал  Эвертсен,   приглядываясь   к
подчиненным. - Кому их поручить? Все младенцы, молоко на губах  не  обсохло,
почти ничего в жизни не видели, не испытали... Эх, мне б сейчас тех  старых,
бывалых коморников  и  регистрантов...  Войны,  войны,  постоянные  войны...
Солдаты гибнут во множестве и часто, но и коморники, с  учетом  соотношения,
тоже ненамного реже. Но  среди  воинов  незаметен  урон,  потому  что  армия
постоянно пополняется, ибо каждый  хочет  быть  воином.  А  кто  хочет  быть
коморником либо регистрантом? Кто, вернувшись, на вопрос сына, что он  делал
на войне, захочет ответить, как корцем измерял зерно,  пересчитывал  вонючие
кожи и взвешивал воск, как вел по разъезженным, покрытым воловьими лепешками
дорогам колонну заполненных трофеями телег, погонял мычащие и блеющие стада,
глотая пыль, вонь и мух...
   Специальное задание. Плавильня в Гулете  с  огромными  печами,  плавильня
гальмея и большая кузня в Эйсенлаане, три тысячи  пудов  готовой  продукции.
Литейные мастерские  и  шерстяные  мануфактуры  в  Альдерсберге.  Солодовни,
винокурни, ткацкие и красильные мастерские в Венгерберге...
   Демонтировать и вывезти.  Так  приказал  император  Эмгыр,  Белое  Пламя,
Пляшущее  на  Курганах  Врагов.  Двумя  словами:  демонтировать  и  вывезти,
Эвертсен.
   Приказ  есть  приказ.  Прииски  и  их  добычу.   Монеты.   Драгоценности.
Произведения искусства. Но этим займусь я сам. Лично".
 
*** 
 
   Рядом со стоящими на горизонте черными столбами  дыма  выросли  новые.  И
опять. И снова. Армия осуществляла  приказы  Коегоорна.  Королевство  Аэдирн
превращалось в страну пожаров и пожарищ.
   По дороге, фурча и вздымая тучи пыли, тащилась длинная колонна  штурмовых
машин. На все еще обороняющийся Альдерсберг. И на Венгерберг, столицу короля
Демавенда.
   Пэтер  Эвертсен  смотрел  и  считал.  Рассчитывал.  Пересчитывал.   Пэтер
Эвертсен  был  Верховным  Имперским  Казначеем,  во  время  войны  -  первым
коморником армии. Он исполнял  обязанности  двадцать  пять  лет.  Расчеты  и
подсчеты были его жизнью.
   Стенобойная машина  стоит  пятьсот  флоренов,  осадная  башня  -  двести,
камнемет - минимум сто пятьдесят,  самая  простая  баллиста  -  восемьдесят.
Обученная прислуга получает десять с половиной флоренов месячного жалованья.
Колонна, которая тащится на Венгерберг, обходится, считая лошадей,  волов  и
мелкое оборудование, самое меньшее в триста гривен. Из гривны, иначе - марки
чистого золотого  песка,  весящей  полфунта,  чеканят  шестьдесят  флоренов.
Годовая добыча крупных приисков - пять-шесть тысяч гривен...
   Осадную  колонну  обошла  легкая  кавалерия.  По  значкам  на  штандартах
Эвертсен  распознал  тактическую   хоругвь   князя   Виннебурга,   одну   из
переброшенных из Цинтры. Да, подумал он, этим будет  чем  поживиться.  Битва
выиграна, аэдирнская армия  рассеяна.  Резервные  отряды  в  тяжелые  бои  с
регулярными войсками не бросят. Будут преследовать  отступающих,  уничтожать
разрозненные,  потерявшие  командиров  группы,  убивать,  грабить  и   жечь.
Радуются, потому что наклевывается приятная, веселая войнишка. Войнишка,  на
которой не перетрудишься. И на которой не убьют. Эвертсен подсчитывал.
   Тактическая хоругвь состоит из девяти обычных хоругвей и насчитывает  две
тысячи конных. Хоть солдаты Виннебурга скорее всего уже не будут участвовать
в крупных боях, все же в стычках поляжет не  меньше  одной  шестой  состава.
Потом будут лагеря и биваки, отравленная пища, грязь, вши, комары, протухшая
вода. Неизбежно начнутся тиф, дизентерия, малярия,  которые  унесут  еще  не
меньше  четверти.  К  этому  надо  прибавить  общим  счетом   непредвиденные
несчастные  случаи,  обычно  около  пятой  части  состава.  Домой   вернутся
восемьсот. Не больше. А скорее всего - и того меньше. Веселая войнишка.
   По болыпаку прошли очередные хоругви, за  кавалерией  появились  пехотные
корпуса. Маршировали лучники в желтых куртках и круглых шлемах,  арбалетчики
в плоских касках,  щитники  и  пикинеры.  За  ними  тяжело  шагали  латники,
закованные в броню как  раки,  ветераны  из  Виковаро  и  Этолии,  дальше  -
разномастная толпа: кнехты из Метинны, наемники  из  Турна,  Мехта,  Гесо  и
Эббинга.
   Несмотря на  жару,  подразделения  двигались  в  меру  бодро,  вздымаемая
солдатскими  ботинками  пыль  клубилась  над  дорогой.  Грохотали  барабаны,
развевались штандарты,  покачивались  и  блестели  наконечники  пик,  копий,
алебард и гизарм. Солдаты шли в  меру  резво  и  весело.  Маршировала  армия
победителей.  Непобежденная  армия.  Дальше,  парни,  вперед,  в   бой?   На
Венгерберг! Прикончить врага,  отомстить  за  Содден!  Повоевать  на  славу,
набить мешки добычей и домой, домой! Эвертсен глядел. И подсчитывал.
 
*** 
 
   - Венгерберг пал через неделю, -  докончил  Лютик.  -  Ты  удивишься,  но
тамошние цеховики доблестно и до  конца  защищали  башни  и  назначенные  им
отрезки стен. Поэтому  нильфгаардцы  вырезали  все  отряды  и  всех  жителей
города, что-то около шести тысяч человек. Когда  об  этом  узнали,  началось
великое бегство. Разгромленные полки  и  гражданское  население  в  массовом
порядке двинулись в Темерию и Реданию. Толпы  беженцев  тянулись  по  Долине
Понтара и перевалам Махакама. Но  не  всем  удалось  уйти.  Конные  разъезды
нильфгаардцев следовали за ними, отрезали дорогу к бегству... Знаешь, что им
было нужно?
   - Нет. Я в этом не разбираюсь... Я не знаток войн. Лютик.
   - Пленники. Рабы. Нильфгаардцы хотели захватить в неволю как можно больше
людей. Для Нильфгаарда это самая  дешевая  рабочая  сила.  Поэтому  они  так
активно преследовали беглецов. Это  была  хорошо  организованная  гигантская
охота. Ведь армия бежала, а уходящих людей никто не защищал.
   - Никто?
   - Почти никто.
 
*** 
 
   - Не успеем, -  закашлялся  Виллис,  оглядываясь.  -  Не  успеем  уйти...
Дьявольщина, граница уже так близко... Так близко...
   Райла  привстала  в  стременах,  глянула  на  большак,  извивающийся  меж
покрытых лесом взгорий. Дорога, сколько хватало глаз, была усеяна  брошенным
имуществом, трупами лошадей, сдвинутыми на  обочины  телегами  и  колясками.
Сзади, из-за лесов, вздымались  в  небо  черные  столбы  дымов.  Был  слышен
приближающийся гул, нарастающие звуки боя.
   - Приканчивают арьергард,.. - Виллис отер с лица сажу и пот.  -  Слышишь,
Райла? Они нагнали арьергард и вырезают всех до одного! Нам не успеть!
   - Теперь - мы арьергард, - сухо сказала наемница. - Теперь наша очередь.
   Виллис побледнел, кто-то  из  прислушивавшихся  солдат  громко  вздохнул.
Райла дернула поводья, развернула тяжело хрипящего,  с  трудом  поднимающего
голову коня.
   - В любом случае убежать не  успеем,  -  сказала  она  спокойно.  -  Кони
вот-вот падут. Прежде чем мы  доберемся  до  перевала,  они  догонят  нас  и
зарубят.
   - Бросим все и скроемся в лесу, - сказал Виллис, не глядя на  нее.  -  По
одному, каждый за себя. Может, удастся... выжить.
   Райла не ответила, глазами и движением  головы  указала  на  перевал,  на
дорогу, на последние группки длинной колонны беженцев, тянущихся к  границе.
Виллис понял. Грязно выругался, соскочил с седла, покачнулся, оперся на меч.
   - Спешиться! - хрипло крикнул он солдатам. - Перекрыть большак чем только
можно. Ну чего уставились? Двум смертям  не  бывать...  Мы  -  армия!  Мы  -
арьергард! Мы должны остановить преследователей, задержать хоть ненадолго...
   Он умолк.
   - Если мы ненадолго  задержим  преследователей,  люди  успеют  перейти  в
Темерию, на ту сторону гор, - докончила Райла, тоже слезая с коня. -  Там  -
женщины и дети. Ну что таращитесь? Это наше  ремесло.  За  это  нам  платят,
забыли?
   Солдаты переглянулись. Несколько мгновений Райла думала, что они все-таки
сбегут, поднимут мокрых измученных коней  на  последний  невероятный  рывок,
погонят их  вслед  за  колонной  беженцев,  к  спасительному  перевалу.  Она
ошиблась. Она плохо их знала.
   Солдаты перевернули на дорогу воз. Быстро возвели  баррикаду.  Кустарную,
невысокую. Совершенно недостаточную.
   Долго ждать не пришлось. В ущелье, спотыкаясь, храпя, разбрасывая  хлопья
пены, влетели два коня. Наездник был только на одном, - Блайс!
   - Готовьтесь... - Наемник сполз с седла на  руки  солдат.  -  Готовьтесь,
мать вашу... Они совсем близко...
   Конь захрапел, сделал  несколько  танцевальных  движений,  упал  на  зад,
тяжело рухнул на бок, дернулся, вытянул шею, протяжно заржал.
   - Райла...  -  прохрипел  Блайс,  отводя  глаза.  -  Дайте...  Дайте  мне
что-нибудь. Я потерял меч...
   Воительница, глядя на упирающиеся в небо дымы пожаров, указала головой на
топор, лежащий у перевернутого воза. Блайс схватил оружие, покачнулся. Левая
штанина пропиталась кровью.
   - Что с остальными, Блайс?
   - Вырезали, - простонал наемник. - Всех.  Весь  отряд...  Райла,  это  не
нильфы... Это "белки"... Нас догоняли эльфы. Скоя'таэли идут первыми,  перед
нильфгаардцами.
   Один из солдат душераздирающе крикнул, второй тяжело опустился на  землю,
закрыв лицо руками. Виллис выругался, подтянул ремни полулат.
   - По местам! - крикнула Райла. - За баррикаду! Им нас  живыми  не  взять.
Обещаю!
   Виллис    сплюнул,    быстро    сорвал    с    наплечника     трехцветную
черно-красно-золотую кокарду специальных войск короля Демавенда, кинул ее  в
заросли. Райла, разглаживая и очищая от грязи и  пыли  свою  кокарду,  криво
усмехнулась:
   - Не знаю, поможет ли это тебе, Виллис. Не знаю.
   - Ты обещала, Райла.
   - Обещала. И обещание выполню. По местам, парни! Арбалеты и луки к бою!
   Да, долго ждать не пришлось.
   После того как они отразили первую волну, их осталось лишь  шестеро.  Бой
был кратким, но яростным. Мобилизованные из Венгерберга солдаты дрались  как
дьяволы, остервенением не уступая наемникам. Ни один не хотел попасть  живым
в руки скоя'таэлей.  Предпочитали  умереть  в  бою.  И  умирали,  пронзенные
стрелами, умирали от ударов копий  и  мечей.  Блайс  умер  лежа,  зарезанный
кинжалами двух эльфов, которые свалились на него, спрыгнув с  баррикады.  Ни
один не поднялся. У Блайса тоже был кинжал.
   Скоя'таэли не дали им  передохнуть.  Навалилась  другая  группа.  Виллис,
получив третий раз копьем, успел только крикнуть:
   - Райла! Капитан! Ты обещала! Наемница, уложив очередного  эльфа,  быстро
обернулась.
   - Прощай, Виллис. - Она уперла лежащему острие меча чуть  пониже  грудной
кости и резко нажала. - Встретимся в аду!
   Через минуту она осталась одна. Скоя'таэли охватили ее  со  всех  сторон.
Воительница, вымазанная кровью с головы до ног,  подняла  меч,  закружилась,
взмахнула черной косой. Она стояла среди трупов, страшная, скривившаяся  как
демон. Эльфы попятились.
   - Идите! - крикнула она дико. - Ну чего ждете! Вам не взять меня живой. Я
- Черная Райла!
   - Glaeddyv vort, beanna, - спокойно сказал светловолосый красивый эльф  с
лицом херувима и огромными васильковыми глазами ребенка. Он выдвинулся из-за
окружающих ее, но  все  еще  мнущихся  скоя'таэлей.  Его  снежно-белый  конь
хрипел, мотал головой вверх-вниз, энергично роя  копытами  напоенный  кровью
песок большака.
   - Glaeddyv vort, beanna, - повторил наездник. - Брось меч, женщина.
   Наемница жутко расхохоталась, отерла лицо отворотом перчатки,  размазывая
пот, смешанный с пылью и кровью.
   - Мой меч слишком дорого  мне  обошелся,  чтобы  бросаться  им,  эльф!  -
крикнула она. - Чтобы его взять, тебе придется ломать мне пальцы! Я - Черная
Райла! Ну иди же!
   Долго ждать не пришлось.
 
*** 
 
   - И никто не пришел Аэд